Просто друзья

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Рекс

Пастор Адамс замолвил за меня словечко перед Богом.

Он очень старается скрыть свое недовольство, прогуливаясь в нашу сторону.

Мой поцелуй с Каролиной едва ли можно назвать поцелуем, но по его хмурому лицу можно подумать, что Каролина сидит на мне, обнаженном, словно на качеле-балансире.

Сделав невинное лицо, я протянул руку, когда он подошел к нам.

— Пастор Адамс. Приятно видеть вас снова.

Он пожимает мою руку, его крепкая рука напряжена, а губы складываются в раздраженную гримасу.

— Рекс, я ценю, что ты пришел.

— Это меньшее, чем я могу помочь, — отвечаю я с широкой дружеской улыбкой.

Взгляд Рика переходит на Каролину, и он дергает подбородком в сторону другой стороны парковки.

— Твоей маме нужна помощь с корзинами для пожертвований.

Щеки Каролины красные, как розы, которые я купил на ее день рождения в этом году.

— Конечно. — Она показывает в сторону столов. — Дай мне упаковать это, и я сразу же приду.

— Нет, я сам, — говорю я, махнув рукой в сторону стола, заставленного корзинами. — Иди помоги маме.

— Спасибо, — говорит Каролина, бросая на меня тревожный взгляд и затем возвращая взгляд на своего отца.

Сбор средств напоминает мне мини-карнавал. Большой шатер установлен над столами и стульями. У детей есть где развлечься — игровая площадка, домик для прыжков, клоун и диджей, крутящий детскую музыку. Каролина устроила негласный аукцион, а те, кто участвует в конкурсе по приготовлению спагетти, расставляют свои блюда. Я поднимаю бровь, когда замечаю резервуар для обливания. Мистер Роджерс, старый школьный тренер по футболу, был чуваком с резервуаром, но он недавно переехал.

Кто займет его место?

Я расставляю столы и стулья точно так, как Каролина делает каждый раз, и она возвращается через несколько минут после того, как я закончил.

— Идеальное время. Появляешься как раз тогда, когда вся тяжелая работа закончена, — шучу я.

— Ты такой уморительный. — Она закатывает глаза, уходя, и машет мне рукой, чтобы я следовал за ней. — Пойдем, мой любимый помощник. У меня есть для тебя идеальная работа.

Я следую за ней, не испытывая стыда за то, что разглядываю ее задницу.

— Что это за работа?

— Увидишь, — поет она.

— Это пугает. В прошлый раз, когда ты так сказала, ты выставила меня на аукцион для свидания, заставив вытерпеть ужин с городской кошатницей.

— Мисс Горгман милая. — Ее голос полон сарказма.

— Она попросила принести ей торт с намерением, чтобы я потом слизал его с нее — дословно. — Я вздрагиваю, заново переживая этот момент в своей голове.

— О, пожалуйста. Я сомневаюсь, что это был первый раз, когда ты слизывал еду с женщины.

— Не торт, и уж точно не с шестидесятипятилетней женщины, от которой воняет кошачьей мочой.

— К счастью для тебя, это не аукцион свиданий.

— Лучше бы так и было, или будь готова бросить все свои сбережения, чтобы купить свидание с твоим мальчиком. — Я сигнализирую вниз по своему телу. — Ты же знаешь, что это продается за большие деньги.

Она смеется.

— Успокойся, Казанова. Твоя работа намного лучше, чем платные свидания.

Когда она останавливается, из меня вырывается стон.

— Резервуар для купания? Ни хрена подобного. — Я делаю круг вокруг своей головы. — Ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы довести этот образ до совершенства?

— Пять минут, — отвечает она.

Следующий аргумент на подходе.

— У меня нет сухой одежды, чтобы переодеться.

— Есть. Я принесла кое-что из твоего с лофта.

— Мне нравится, как хорошо ты все спланировала, не сказав мне. — Мой палец перемещается к подбородку, постукивая по нему, когда ее лицо заливает восторг. — Если я правильно помню, всякий раз, когда я прошу вернуть мою одежду, ты говоришь, что как только она попадает к тебе домой, она больше не моя. Прости, детка, но я не могу переодеться в твою одежду. Похоже, ты будешь сидеть своей красивой попкой прямо в этом резервуаре.

Эта штука выглядит как смертельная ловушка с проволочной сеткой вокруг бака и красной мишенью на ярко-желтом отбойнике.

Настала ее очередь подать сигнал своим волосам.

— У меня уходит добрый час, чтобы сделать это произведение искусства. — Она ухмыляется, хлопая меня по плечу. — Я выиграла. Иди за мной, и я покажу тебе, где переодеться и принять душ, когда закончишь.

— Ладно, — ворчу я. — Я делаю это только потому, что мне нравится твоя задница.

Она дико ухмыляется.

— Я знаю.

Как ей всегда удается уговорить меня на такое дерьмо?

Я прохлаждаюсь в резервуаре для ныряния уже добрых тридцать минут, но до сих пор не погрузился под воду.

Одной из причин может быть то, что играли только дети.

Я на девяносто процентов уверен, что все изменится, когда Молли передает Малики мяч.

Черт.

— Чувак, — пробурчал я, ерзая на неудобном деревянном сиденье, ледяная вода ддоходит мне до колен. — Отдай мяч обратно ребенку, и я куплю тебе кружку пива. — Я делаю паузу, чтобы поднять четыре пальца. — Пусть будет четыре кружки.

Сегодняшняя цель — не промокнуть.

Малики разворачивает свою кепку задом наперед, подбрасывает мяч в воздух и ловит его.

— Ты забыл, что я владею баром и покупаю пиво по дешевке?

— Тогда пятьдесят баксов!

Он продолжает подбрасывать мяч в воздух.

— Я дам тебе разрешение жениться на моей сестре.

— Ему не нужно твое разрешение, — вклинилась Сьерра, прежде чем переключить свое внимание на Малики. — Утопи его.

— Почему бы тебе не оказать мне эту честь?

Толпа, состаящая из взрослых и детей, расступается, когда появляется Рик, весь такой драматичный и дерьмовый. Он останавливается перед Малики и протягивает руку. Малики бросает на меня извиняющийся взгляд, прежде чем передать мяч Рику. Мои глаза расширяются, когда Рик поворачивается ко мне лицом, и серьезное выражение его лица подтверждает, что он твердо намерен сделать этот бросок.

Я не понимаю, почему пастор Адамс имеет на меня зуб, но я думал, что после нашего завтрака мы были в хороших отношениях.

— Папа, — предупреждает Каролина, уловив напряжение.

— Что? — спрашивает Рик, делая вид, что ничего не понимает. — Это игра. — Его глаза сверкают в мою сторону, встречаясь с моими. — Правда, Рекс?

— Просто игра, — повторяю я, надеясь, что он никогда не был заядлым бейсболистом. — Пусть кидает.

Все внимание приковано к нам, когда люди наблюдают, как отец моей девушки вытягивает руку назад, как будто он бросает победную подачу на Мировой серии^[14], а затем бросает мяч в цель. Толпа, прыгающая вверх и вниз, сообщает мне, что он собирается попасть в цель, и несколько секунд спустя мое сиденье проваливается, сбрасывая меня в яму с ледяной водой.

— Вот дерьмо, — не могу удержаться от крика, когда поднимаюсь на ноги, чтобы отдышаться.

Рик не обращает на меня внимания, передавая мяч Малики.

— Твоя очередь. — Не дожидаясь его ответа, он разворачивается и уходит.

Разве пасторы не должны быть понимающими, добрыми людьми?

Лучше бы это было перемирие.

Малики поднимает бровь в мою сторону, когда я дрожу, как мокрая собака.

— Похоже, ты хорошо сблизился со своим будущим свекром.

— Никогда не было лучших отношений, — отвечаю я, стиснув зубы и обхватив себя руками.

— Спасибо, что промок для меня.

Каролина прислоняется к стене в коридоре, когда я выхожу из церковной уборной в свежей, сухой одежде.

К счастью для меня, после того, как ее отец окунул меня в воду, моя работа закончилась. Когда я выпрыгнул из резервуара, Каролина уже ждала меня с полотенцем, и я обернул его вокруг своего тела и босиком бросился в церковь. Она стояла позади меня и просила добровольцев стать следующей жертвой, но никто не решался. Неудивительно. Сомневаюсь, что мое падение выглядело приятно.

Я бросил пакет с одеждой на пол и провел руками по влажным волосам.

— В следующий раз поставь меня в кабинку для поцелуев.

Она качает головой, отталкиваясь от стены.

— Этого никогда не случится, так что не надейся.

— Почему бы и нет? — Я поднимаю сумку и перекидываю ее через плечо, идя в ногу с ней. — Ты бы ревновала?

Мы сворачиваем в коридор, проходя мимо волонтеров, и моя рука находит ее, переплетая наши пальцы.

Мы делаем это так привычно, как я никогда не думал.

Может быть, это всего лишь держание за руки, что мы делали бесчисленное количество раз, но сейчас это больше, чем платонические отношения.

Она смотрит на меня с лучезарной улыбкой.

— Конечно, и ты бы чувствовал то же, если бы все было наоборот.

— Не, я бы встал в очередь и купил все твои поцелуи.

Я охаю, когда меня тянут по пустому коридору и заталкивают в темную комнату. Пока я соображаю, что происходит, дверь захлопывается за нами, и губы Каролины касаются моих.

Это сладкий поцелуй.

Минимум языка.

Длится всего несколько секунд.

Ее глаза ищут мои, когда она отстраняет свой рот, но не двигается.

— Я хотела сделать это с тех пор, как ты согласился на окунание в воду.

Я облизываю губы, чтобы почувствовать ее вкус.

— Был рад помочь.

Она фыркает.

— Определенно нет.

— Ты права. — Я целую кончик ее носа и смотрю в ее прекрасные глаза. — Ты можешь загладить свою вину позже.

— Вопрос.

Я смотрю на Каролину и вижу ее… вопрос. Она сидит рядом со мной на одном из двух оставшихся стульев, которые мы оставили после уборки. Я сижу на другом.

Уже темно, почти десять часов, и сбор средств закончился. Группа людей осталась и помогала убирать, но сейчас здесь только мы. Рик избегает меня с тех пор, как окунул меня в воду, но я напоминаю себе, что должен связаться с ним и выяснить, что у него на уме. Думаю, он недоволен тем, что у нас с Каролиной все так серьезно, но мы еще не женаты. Сколько я знаю Каролину, она говорила, что ее родители подчеркивают важность брака и воздержания.

Я устал, каждый мускул в моем теле болит, и я не могу дождаться, когда вернусь домой и рухну на диван.

— Ответ, — отвечаю я, вытягивая ноги перед собой.

— Ты можешь прояснить это? — Она подает сигнал между нами.

Я поднимаю бровь в замешательстве, хотя я ни черта не запутался.

— А?

— Что между нами происходит? — Она произносит слова медленно, как будто моему мозгу нужно время, чтобы их переварить.

Это то, чего я боялся с самого первого дня.

Ужасный разговор о том, «что между нами происходит».

Это не первый раз, когда мне задают этот вопрос. Те обсуждения заканчивались неловкостью и моим бегством от темы.

Я не умею выражать свои мысли.

Дерьмо в прояснении ярлыков.

Я прочищаю горло, провожу рукой по вспотевшему лбу, собираясь с мыслями, прежде чем позволить им сорваться с губ. В отличие от других женщин, от этого разговора с Каролиной не уйти. Каким бы странным он ни был, я буду говорить с ней об этом. Она этого заслуживает.

— Как насчет того, чтобы уточнить, кем ты хочешь, чтобы мы были? — наконец говорю я.

Это хороший ответ.

Кем бы она не хотела быть, я готов.

Ее нахмуренные брови сообщают мне, что я глуп, и это был не лучший ответ.

— Нет, — говорит она, многократно качая головой. — Мы не можем этого сделать.

— Почему? — Мой разум гоняется в поисках причин, по которым мы можем это сделать.

Она упирает палец в грудь.

— Я не могу определить, чего ты хочешь. — Ее палец указывает на меня.

Верно подмечено.

Я хочу ее, но мне также нужна ее помощь, чтобы она провела меня через все это, чтобы я ничего не испортил.

Я обхватываю ее за плечи, и ее стул дребезжит, когда я подтаскиваю его ближе к своему. Я смягчаю свой голос, говоря:

— Я хочу того же, что и ты.

Ее голова опускается в ложбинку на моей шее, и она наклоняется ко мне.

— Я могу уточнить, чего я хочу, Рекс, но ты единственный человек, который может говорить за свое сердце, за то, где находится твой разум.

— Мое сердце с тобой. — Слова вылетают без усилий, но их смысл огромен.

Я усмехаюсь, когда она расслабляется, прижимаясь ко мне, и моя рука гладит ее руку.

— А твой разум?

Мои волосы поднимаются на затылке. Не всегда приходится бороться с сердцем. Иногда это твой чертов мозг, который портит тебе жизнь.

— Мой разум… — Я издаю тяжелый вздох. — Я не буду лгать и говорить, что знаю, что делаю, потому что это точно не так. Я не могу обещать, что буду идеальным, но я могу пообещать, что сделаю все возможное для этого.

Она затаила дыхание, когда я повернул ее на стуле так, что мы оказались лицом друг к другу, ее черты лица не поддаются прочтению.

— Ты можешь с этим справиться? — спрашиваю я, испытывая страх.

Будет ли этого достаточно для нее?

Медленная улыбка появляется на ее губах, успокаивая мой желудок, а ее руки обхватывают мое лицо.

— Я определенно могу с этим справиться.

— Как раз вовремя! — кричит Джош, когда мы входим в квартиру и видим, что он и Анжелика сидят на диване и смотрят телевизор. — Похоже, у нас сейчас будет первое двойное свидание! Как прошел сбор средств?

— Хорошо, — отвечает Каролина, зевая. — Долго.

— У тебя осталось печенье? — Он поднимает ногу, чтобы подтолкнуть ногой закрытую коробку с пиццей на столе. — Я поделюсь пиццей.

— Оно в машине, — отвечает Каролина, показывая большим пальцем в сторону двери. — Ты можешь пойти и взять, если хочешь.

Я последовал вместе с Каролиной к ее дому после того, как мы вышли из церкви, чтобы оставить ее машину. Она заехала в лофт и собрала сумку на ночь, после чего я отвез нас к себе домой.

Джош встал.

— Сейчас вернусь. Вы двое устраивайтесь поудобнее, и выбирайте фильм. — Он щелкает пальцами и делает круговое движение вокруг нас троих. — Пусть это будет хороший фильм, чтобы я не вырубился.

Анжелика отодвигается, чтобы дать нам достаточно места на диване, и я опускаюсь на другой конец. Каролина падает рядом со мной, ее тело наполовину лежит на моем.

Пульт в руке Анжелики, она смотрит на нас, приподняв бровь.

— Какие фильмы тебе нравятся?

— У меня такое чувство, что меня перебьют, и мы обязательно посмотрим что-нибудь романтическое, — комментирую я.

Каролина закатывает глаза, похлопывая меня по бедру.

— Милый, не притворяйся, что ты не был эмоциональным во время «Спеши любить».

— Да, потому что девушка напомнила мне о тебе! — возражаю я, вскидывая правую руку вверх в расстройстве, а затем пересчитываю свои доводы пальцами. — Дочь проповедника. Уродливые свитера. Парень — полная ее противоположность. В конце она умирает. — Мое внимание ненадолго переключается на Анжелику. — Предупреждаю о спойлерах.

В глазах Каролины мелькнуло понимание.

— О, черт, я никогда об этом не думала.

— Всю ту неделю я напряженно ждал, когда ты скажешь мне, что у тебя неизлечимая болезнь и что фильм — это молчаливое предупреждение. Ты напугала меня до смерти.

Анжелика показывает на меня пультом.

— Подожди, пока не посмотришь «Дневник памяти».

— Уже видел, — отвечаю я.

— «Виноваты звезды»?

Я киваю.

— «Клятва»?

Я снова киваю.

— «P.S. Я люблю тебя»?

Еще один кивок.

Анжелика оглядывается на Джоша, когда он входит.

— Тебе нужно улучшить отношения с кино, детка. Рекс посмотрел почти все фильмы, над которыми я плакала!

Джош садится рядом с ней с контейнером печенья в руке и свистит сквозь зубы.

— Чувак, перестань выставлять меня в плохом свете, иначе я не поделюсь ни пиццей, ни печеньем.

— Не злись на меня за то, что я умный, — говорю я в ответ.

Он хватает печенье и откусывает большой кусок, после чего его выплевывает.

— Господи! Что это?

— Овсяное печенье с изюмом, — отвечает Каролина со смехом.

Он высовывает язык, снова выплевывает и бросает печенье обратно в контейнер, как будто оно ядовитое.

— Зачем ты делаешь это с мужчиной? Я думал, они с шоколадной крошкой.

Мы втроем хохочем.

— Я же говорил тебе, — говорю я Каролине. — Овсяное печенье — это кощунство.

— И запрещено в нашей квартире, — добавляет Джош.

— А как насчет «За мной последний танец»? — спрашивает Анжелика, перебирая варианты.

— Я люблю этот фильм. — Каролина смотрит на меня. — Ты его не видел.

Анжелика нажимает play.

Фильм на самом деле чертовски хорош.

Джош и Анжелика вырубились, когда на экране замелькали титры фильма.

Мой взгляд остановился на Каролине, уютно устроившейся в моих объятиях.

— Еще один фильм или в постель?

Она громко зевает, встает и потягивается, и я делаю то же самое.

— В постель. Определенно постель. — Ее внимание переключается на храпящую пару. — Нам стоит их разбудить?

— Ты бы хотела, чтобы тебя разбудили?

— Наверное, — кивает она. — На этом диване не очень удобно.

Глаза Джоша открываются, когда я толкаю его ногой.

— Эй, соня. Пора спать.

Он встряхивает проснувшуюся Анжелику, и они быстро ворчат «Спокойной ночи», а затем вяло бредут по коридору. Мы с Каролиной выключаем свет и медленно движемся к моей спальне.

Как только я закрываю дверь спальни, Каролина роется в моих ящиках и достает свою любимую футболку. Повернувшись ко мне спиной и не колеблясь, она задирает платье через голову, отчего мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Проходит всего несколько секунд, прежде чем она расстегивает лифчик и надевает футболку через голову. Футболка доходит до колен, и ее соски проступают сквозь тонкую ткань, когда она поворачивается и смотрит на меня.

У меня рот открывается от этого зрелища.

Я сглотнул, когда воспоминания о нас в гостиничном номере пронеслись в моей голове — насколько похожей была ситуация и как я отказал ей. Я борюсь с собой, как мне поступить. Конечно, мы переспали прошлой ночью, но мы не сделали последнего шага.

Без сомнения, это произойдет, если я прикоснусь к ней сегодня вечером.

Она улыбается мне в ответ, пока идет в ванную, ее рука касается моего живота, когда она проходит мимо меня. Я следую за ней, и Каролина хватает зубную щетку, которую я купил для тех ночей, когда она остается у меня. Моя рука почти дрожит, когда я чищу зубы. Ее улыбка становится все шире, когда она проскальзывает мимо меня во второй раз, и мои колени почти подгибаются, когда она запрыгивает на мою кровать и натягивает одеяло на свое тело, останавливаясь всего в нескольких дюймах под шеей.

Мой член несносно тверд, и это невозможно скрыть. В комнате стоит мертвая тишина, пока я переодеваюсь, и простыни холодные, когда я опускаюсь на колени на краю кровати. Она отодвигается, давая мне место, и я оставляю прикроватную лампу включенной, когда присоединяюсь к ней. Мои простыни все еще пахнут ею — ванилью, смешанной с вишневым ароматом.

Она не теряет времени, устраиваясь поудобнее под моей рукой, опираясь на свое бедро, а ее нога закинута на мою.

Каролина полулежит на мне, и я не пугаюсь, черт возьми.

Это правильно.

Естественно.

Там, где она должна быть.

— Еще раз спасибо тебе за все, — говорит она, потирая ступню вверх и вниз по моей ноге.

Моя рука обвивается вокруг ее талии.

— Всегда пожалуйста.

Я издаю хмыканье, когда она приподнимается и садится на меня.

— Я думаю, ты заслуживаешь награды за всю свою тяжелую работу.

Мои руки опускаются на верхнюю часть ее бедер, пока я пытаюсь контролировать свое дыхание и не двигать бедрами. Под футболкой на ней только трусики, и ее киска, будет потрясающе ощущаться на моем члене.

— Обычно ты вознаграждаешь меня печеньем.

Да. Я предлагаю ей наградить меня печеньем, а не сесть на меня.

Чертов идиот.

Она ухмыляется, ее розовые губы надулись.

— Ты бы предпочел печенье?

— Я не знаю.

Ее улыбка колеблется, на лице появляется противоречие, когда она опускает взгляд на меня, и мой желудок скручивается от внезапного разочарования.

Моя рука покидает ее бедро, когда я тянусь вперед, убирая прядь волос с ее лица.

— Эй. Что случилось?

Она колеблется.

Я скольжу рукой вверх и вниз по ее бедру в знак поддержки.

— Ну же, скажи мне.

Ее лицо напрягается, и она кусает свою щеку.

— Я совершенно не умею соблазнять.

На меня опускается тяжесть, и мой голос становится нежным.

— Поверь мне, детка, это не так.

Она не убеждена.

— Ты выглядишь так, будто предпочл бы, чтобы я вырвала тебе глазные яблоки, а не была сверху.

Я крепче прижимаю ее к себе, чтобы не дать ей сдвинуться с меня.

Я думал, что делаю нам одолжение, сдерживаясь, а она думает, что это потому, что я ее не хочу. Как бы я не боялся, что то, что мы вместе, оттолкнет ее, мой постоянный отказ наносит ей такой же ущерб, если не больший.

Я приподнимаю бедра, и она задыхается, когда моя эрекция прижимается к ее сердцевине.

— Никогда не было вопроса, возбуждаешь ли ты меня. Всегда был вопрос, хорошая ли это идея.

Ее глаза расширяются, на лице мелькает понимание.

— Значит, я действительно тебя возбуждаю. — Ухмылка, которую она демонстрировала несколько минут назад, вновь появляется.

Воздух становится тяжелее, и я наклоняюсь вперед, чтобы накрыть ладонью ее затылок. С моих губ не слетает ни слова, пока наши взгляды не встречаются — в ее глазах отражаются все эмоции.

Страх. Волнение. Любовь. Боль.

Мы так близко, что я чувствую, как ее грудь вздымается под моей футболкой.

— Я хочу этого так же сильно, как и ты, детка, — говорю я в дюйме от ее губ, не разрывая зрительного контакта. — Черт, даже больше, чем ты.

Ее великолепная улыбка становится шире, чем я когда-либо видел за все годы, что я ее знаю.

— Если я что-то скажу, ты обещаешь не сбрасывать меня со своих колен?

Все идет не так, как я думал.

Я вскидываю бровь, мои руки зарываются в ее волосы.

— Конечно?

— Я хочу, чтобы ты сделал этот шаг со мной, Рекс.

— Шаг?

Она делает длинный вдох и поднимает одну из своих рук, проводит ладонью по моему лицу, прежде чем положить ее на мою щеку. У меня пересохло во рту. В ее глазах светится привязанность, пока мы сосредоточены только друг на друге, в нашем собственном маленьком запутанном мире.

Ее слова звучат медленно. Ее тон мягкий.

— Рекс, ты способен на отношения, и как человек, который верит в тебя, который доверяет тебе, я готова поставить свое сердце на кон, чтобы доказать это.

Моя рука накрывает ее руку, лежащую на моей щеке.

— Каролина…

Она отталкивает мою руку и прижимает палец к моим губам.

— Я еще не закончила. — Ее палец покидает мои губы и касается моего подбородка, прежде чем она опускает руку к моей груди, касаясь места над сердцем. — Это сердце способно быть хорошим другом, хорошим парнем, хорошим возлюбленным…

— Это то, чего ты хочешь? — вклиниваюсь я, моя голова кружится. — Чтобы я был твоим парнем? — Одна эта мысль вызывает во мне прилив возбуждения.

Мы вместе.

Парень и девушка.

Возлюбленные.

Она кивает.

— Больше всего на свете. — Серьезное выражение ее лица превращается в ухмылку. Ее следующие слова звучат как песня, похожая на рекламу автомобиля, и она двигает плечами из стороны в сторону в танцевальном движении. — Ты знаешь, что хочешь этого.

Она еще больше доказывает свою точку зрения, извиваясь на мне, превращая этот романтический момент в более голодный, наполненный потребностью в ней.

— Тогда давай сделаем это.

Ее лицо светлеет.

— Правда?

Мой ответ приходит в виде поцелуя со всей страстью, на которую я способен.

Мы зажгли фитиль, и я молюсь, чтобы он не сжег все, что мы построили.