Сколько раз Мария говорила Виктору, что беспричинная ревнивость и горячность еще никому никогда не помогали! Сколько раз Мария пыталась внушить ему, что у того нет никаких поводов для ревности! Сколько раз Виктор обещал жене, что будет сдерживать свои чувства!
Карено, искоса наблюдая за тем, как Мария постоянно общается с приезжим режиссером, чувствовал, как в нем нарастает скрытое раздражение. Мало того, что им так и не удалось по-человечески провести свой медовый месяц — Мария все время отдавала сперва ремонту фабрики, а потом — своей студии; мало того, что он видел жену всего несколько часов в день! Мария, кроме всего прочего, совершенно не обращала на мужа внимания — во всяком случае, сам Виктор был уверен, что она просто забыла о нем.
«Эта студия и де Фалья ей дороже собственного мужа, — думал Виктор, — она тратит на них всю свою энергию, все душевные силы… А на меня — ноль внимания».
Виктор ходил угрюмый, ни на кого не обращая внимания. Ему казалось, что весь белый свет ополчился против него. Наконец, он решился на разговор с Марией. Правда, сделал это в очень неподходящий момент…
Был поздний вечер. Мария и де Фалья только что вернулись со съемочной площадки — там заканчивались последние приготовления к съемкам «В поисках дона Федерико». Декорации были практически готовы, оставалось только расставить их. Мария была усталая, но довольная — новое дело поглотило ее без остатка. Она никогда раньше и не думала, что просто не сможет жить без кинематографа.
— Еще какое-то время, — сказал ей по дороге домой де Фалья, — и вы не поверите, что могли жить без этого. Кинематограф — это как настоящий наркотик. И чем больше занимаешься этим делом, тем больше хочется…
Ужин прошел в полном молчании — если не считать нескольких фраз Марии насчет дочери, Хосе Игнасио (он все это время также пропадал, утрясая спорные юридические моменты) и внучки.
Наконец, когда чай был допит, Мария и де Фалья поднялись из-за стола. Дождавшись, пока Мигель Габриэль покинет столовую, Виктор, с трудом сдерживая злобу, произнес:
— Ну, может быть, хоть немного поговорим?
Мария виновато улыбнулась.
— Извини, я очень устала… Может быть, в другой раз? Или у тебя что-то важное?
Виктора от этих слов — «или у тебя что-то важное» — просто скривило.
— И ты еще спрашиваешь!.. — неожиданно для Марии сорвался он.
Мария испуганно посмотрела на мужа.
— Виктор!.. — Воскликнула она. — Послушай, я тебя просто не узнаю! Что с тобой происходит?
Виктор дал волю своему гневу.
— Как? Ты целыми днями пропадаешь невесть где, мы не видимся… Черт возьми, у нас все-таки медовый месяц!!
— Но ведь я занимаюсь делом, а не пропадаю, как ты только что выразился «невесть где», — попробовала было возразить ему Мария, но Виктор и слушать ничего не пожелал.
— Да, я понимаю, — с горечью в голосе произнес он. — Я вижу — тебе на все наплевать! Тебе наплевать на дочь, на маленькую внучку, на Хосе Игнасио… Тебе на всех наплевать!..
Мария посмотрела на мужа с укоризной.
— Виктор, — произнесла она, — Виктор, прошу тебя… Я очень устала… Не надо накалять обстановку.
— Накалять обстановку?.. — издевательски переспросил Карено.
Мария кивнула.
— Я понимаю — тебе обидно, что мы мало бываем вместе…
Виктор хмыкнул.
— Еще бы!.. Обидно — не то слово!..
— Я понимаю…
Карено грубо перебил жену:
— Понимаешь?.. — скривился он. — Да ничего ты не понимаешь! Ты понимаешь только себя, только свои собственные желания…
Мария начала потихоньку закипать — она действительно целый день была на ногах, очень устала, и, отправляясь домой, думала, что найдет желанный покой хоть здесь… Однако, поборов в себе нахлынувшее раздражение, она, стараясь держаться как можно более спокойно, произнесла:
— Виктор, не надо так говорить… Ты же прекрасно понимаешь, у меня нет и не может быть никого дороже вас…
— И поэтому ты целыми днями пропадаешь на этой чертовой съемочной площадке, — продолжал неистовствовать Виктор, — поэтому ты занята чем угодно и кем угодно, — он сделал акцент на слове «кем», но Мария то ли не расслышала этого акцента, то ли не захотела расслышать.
— Но, Виктор…
— Скажу честно, — Виктор пристально посмотрел в глаза Марии, — скажу тебе честно — я ожидал гораздо большего от нашего брака…
Подняв глаза на мужа, Мария спросила очень серьезным голосом:
— Ты что — уже жалеешь?..
Виктор только хмыкнул. Это можно было понимать так: «да, может быть, и жалею»… Это можно было понимать и по-другому, этому можно было найти десятки толкований, однако Мария поняла, как поняла бы на ее месте любая другая женщина, а поняв это, очень обиделась.
— Значит, жалеешь?.. — высказала она свою мысль.
Виктор, поняв, что зашел слишком далеко, произнес:
— Я этого не говорил…
Теперь ситуация несколько изменилась — в роли нападающей была уже Мария, а Виктор из-за своей досадной оплошности вынужден был перейти в оборону.
— Я не говорил, что жалею, — повторил Виктор, — я только хочу сказать, что ожидал большего…
Тяжело вздохнув, Мария вытянула ноги в сторону камина — за день она так набегалась, что ноги буквально гудели.
— Виктор, — сказала она, — я очень хорошо понимаю тебя, ты, может быть, по-своему даже прав…
Виктор изобразил на своем лице такую мину, которая ни у кого не могла бы оставить сомнений в его правоте.
— Неужели ты действительно так считаешь?.. — спросил он с едва заметной издевкой.
Мария кивнула.
— Да, я понимаю, что тебе хочется домашнего уюта, счастья у семейного очага… Поверь, — продолжала она, — поверь, мне тоже очень тяжело… Я буквально разрываюсь на части. На меня столько всего навалилось…
— Я на тебя этого не возлагал, — сухо произнес Карено.
— Но ведь когда я предложила тебе заняться этим делом, — возразила Мария, — ты с радостью согласился — не правда ли?
Действительно, Виктор с самого начала был горячим поборником идеи создания киностудии. Правда, тогда он и не предполагал, что это дело такое хлопотное…
— Ну, согласился, — грубо перебил он Марию, — но ведь я не говорил, что согласен не видеть собственную жену целыми днями!
— Однако ты ведь и сам должен понимать, что в каждом новом деле бывают неожиданности. А чтобы все разрешить, требуется очень много времени — Порой гораздо больше, чем сперва кажется. Ты ведь и сам об этом говорил. Вспомни, как я начинала с фабрикой!..
Тем не менее, на Виктора этот довод не произвел никакого впечатления.
— Я все хорошо понимаю…
По тону, которым была сказана эта фраза, Мария сделала вывод, что Виктор не только не понимал теперь ее, но и не хотел этого делать.
— …Понимаю, но ты должна больше времени уделять семье, а не всяким там заезжим режиссерам!.. — Категорично заявил Виктор.
Только теперь до Марии дошло, что именно задевало ее мужа больше всего. Да, действительно, в последние недели она общалась с Мигелем Габриэлем де Фалья больше, чем с кем бы то ни было — но ведь на это были свои причины, причины профессиональные, и кому, как не Виктору, следовало бы это понимать.
— Ты говоришь о де Фалье?.. — спросила Мария осторожным тоном.
Виктор скривился, будто бы выпил чего-то очень кислого.
— О нем, о нем…
Мария сделала попытку превратить все в шутку — это была последняя попытка спасти ситуацию.
— Виктор!.. — воскликнула она. — Да ты что, вновь ревнуешь меня? Ты просто настоящий мавр… того гляди, и задушишь…
Однако Виктор, по всей видимости, совершенно не был склонен шутить.
— Да, — он обидчиво скривил рот — совсем как маленький мальчик, — ему ты уделяешь куда больше времени, чем мне…
Пламя ревности буквально сжигало Виктора — он просто не находил себе места. Мария, зная своего мужа, попыталась было вновь отложить разговор, но тем самым еще больше подлила масла в огонь.
— А, вот я и дождался, — воскликнул он, — вот я и дождался того, что жена даже и разговаривать со мной не хочет! Или, может быть, — издевательски спросил он, — может быть, у нас нет общих тем? Нам что — не о чем поговорить?
Мария совершенно сникла — она понимала, что с Виктором, когда на него находят подобные приступы, разговаривать совершенно бесполезно.
Виктор, не встречая никакого противодействия, распалялся пуще прежнего.
— Ты даже и разговаривать со мной не хочешь!.. — уже не говорил, а почти кричал он. — Да, конечно, заезжие режиссеры из этой проклятой Америки для тебя гораздо интересней простого учителя!..
— Виктор, как ты смеешь такое говорить!.. — Мария просто не находила слов для возмущения, — как только у тебя язык поворачивается? Сколько можно беспричинно ревновать? Сперва — с Хуаном Карлосом, мир его праху, затем — с графом де Аренсо… Артуро д’Анхиле, Рейнольдо, Фернандо Торрес… сколько можно?
— А ты не давай мне поводов, — произнес Виктор так, что Мария невольно подумала: «Какой же он еще маленький!»
— Но разве я не могу общаться с людьми по вопросам, связанным с работой?
Виктор вовсю дал волю своему гневу.
— С какой еще такой работой! Ты что, хочешь сказать, что твоя работа — кокетничать с этим заезжим франтом из Калифорнии?
— Виктор!.. — горько вздохнула Мария, — ты просто разбиваешь мое сердце!
— Это я разбиваю?.. — издевательские нотки так и сквозили в интонациях Карено. — Это я-то разбивши твое сердце? Что же тогда можно сказать обо мне? Разве мне не горько видеть, что ты все время посвящаешь только ему?
На счастье Марии, в этот момент в столовой появилась Рита.
— Вот, — вздохнула Мария, почувствовав неожиданную поддержку, — вот, он опять…
Не стоит и говорить, что Рита мгновенно встала на сторону своей подруги.
— Как тебе не стыдно!.. — принялась она увещевать Карено, — как ты только мог подумать такое… Заподозрить Марию, эту святую женщину невесть в чем… Как только у тебя язык повернулся!..
Виктор пошел на попятную.
— Я не говорю, что я подозреваю свою жену неизвестно в чем, — пробормотал он. — Я только хочу сказать, что ей следовало бы как можно меньше заниматься делами, и побольше посвящать себя семье…
— Меньше заниматься делами?.. — переспросила Рита, упирая руки в бока. — Скажи мне на милость, кто же тогда будет заниматься ими? Может быть, ты?
— А почему бы и нет, — с вызовом произнес Виктор, — Почему бы и нет?
Рита презрительно хмыкнула.
— Только посмотрите на него! Вспомни, как ты едва не задавил фабрику…
— Но ведь я всего только учитель…
— …Тем не менее, — продолжила Рита, — тем не менее хочешь делать то, что не сможешь… У каждого должно быть в жизни свое занятие… Если ты можешь учить людей — учи… Ты ведь маэстро!..
Мария, поднимаясь из-за стола, посмотрела на мужа с укоризной.
— Виктор!..
Тот вздрогнул.
— Виктор, честно говоря, я не ожидала от тебя этой безобразной выходки… Надеюсь, у тебя достаточно ума, чтобы не приставать с подобного рода разговорами к дону Мигелю Габриэлю?
— Но почему я должен говорить с каким-то Мигелем Габриэлем, — принялся оправдываться Виктор, — тем более, что этот сеньор — человек совершенно посторонний в нашей семье…
Виктор сознательно акцентировал слово «посторонний».
— Нет, — покачала головой Мария, — де Фалья не совсем посторонний человек…
После этих слов Виктор понял, как опрометчиво он поступил, вслед за Марией уговаривая режиссера и его жену поселиться у них в доме.
Подняв на Марию глаза, Виктор произнес медленно, но очень напряженно:
— Не посторонний?
Мария кивнула.
— Конечно!
— Почему это так?
— Потому, — продолжила свою мысль Мария, — потому, что этот благородный сеньор согласился помогать нам! Ты ведь наверняка знаешь — он даже оговаривать сумму контракта не стал, он только сказал, что это всегда успеется…
Действительно, несколько дней назад Мария осторожно завела разговор о гонораре — она твердо знала, что подобные вопросы следует решать в первую очередь. Однако де Фалья проявил себя с совершенно неожиданной стороны — во всяком случае, любой голливудский продюссер посчитал бы его просто сумасшедшим.
Де Фалья небрежно махнул рукой.
— А, это вы насчет денег за сериал, который мы теперь запускаем?
— Да, — удивленно сказала Мария, — а то насчет чего же еще? Так сколько бы вы хотели?
Де Фалья скривился, будто бы речь шла о каком-то незначительном пустяке.
— Ну, не больше, чем имеют за такую же работу мексиканские режиссеры…
Для Марии это было новостью — она знала, как дорого ценят себя голливудские знаменитости.
— И вообще, — добавил де Фалья, — мне кажется, что об этом еще рано говорить…
— А ваша жена, — все так же осторожно сказала Мария.
— А что — моя жена? — удивился де Фалья.
— Она ведь исполняет в этом сериале главную роль, — напомнила Лопес.
— По всем вопросам можете обращаться прямо ко мне, — засмеялся Мигель Габриэль, — тем более, что Джоанна целиком и полностью мне доверяет… — Заметив на лице Марии удивление, режиссер принялся объяснять: — Понимаете, у вас, наверное, возникло превратное мнение об американских кинематографистах, как о людях, помешанных на гонорарах… Это — неверное представление. Поверьте мне — многие в Голливуде работают не за деньги, а просто в свое удовольствие… Правда, — добавил де Фалья, помрачнев, — правда, в последнее время работать так становится все труднее и труднее…
— Поэтому вы и вернулись в Мексику?.. — спросила Мария.
— Да, — ответил режиссер, — я хочу, чтобы вы поняли — я работаю с вами не из-за денег… Просто мне хочется снять мексиканский фильм. А что касается оплаты — надеюсь, вы не обидите ни меня, ни Джоанну… Тем более, — улыбнулся де Фалья, — все в один голос утверждают — я имею в виду деловые круги Мехико, — что Мария Лопес — человек исключительной порядочности…
Такой вот разговор произошел между Марией и Мигелем Габриэлем всего только несколько дней назад. Де Фалья проявил себя с самой что ни на есть благородной стороны — Мария, которая и без того видела, насколько честен этот человек, была поражена… И после этого Виктор еще смеет не верить ни ему, ни Марии?..
Пройдя к двери, Мария холодно кивнула на прощанье Виктору:
— Виктор!.. Ты не прав.
Карено отвернулся и ничего не ответил.
— Пойдем, Мария, — дружески обняла ее Рита, — давай пройдем в детскую — пожелаем спокойной ночи Мариите и Лурдес…
С тяжелым сердцем Мария легла в кровать — она, зная Виктора Карено, прекрасно понимала, что этот разговор с ним — не последний…