Психолога вызывали?

Глава 2

Кира помогла мне вытереться, и я, отскобленная, оттертая, с замотанными в полотенце волосами, практически повиснув всем телом на служанке, кое-как смогла доползти до кровати. Чудо-то какое — с поменянным чистым бельем. Розовым айсбергом рухнула я в это белоснежное кружевное море и отключилась. Как говорят в нашей среде:

— В любой непонятной ситуации дыши, медитируй или спи. Я остановилась на последнем.

Когда я проснулась, в комнате было уже темно.

— Кира, раздобудь мне, пожалуйста, бульон с сухим хлебом.

Желудок болел, но уже не только от яда, но и от голода. Девушка сбегала на кухню и притащила трехлитровую кастрюлю с караваем. Аппетиты были, однако, у Никафондоры. Ну, я тоже в прошлой жизни не была тощей воблой, но жить полной жизнью телеса мне совсем не мешали.

— Один черпак супа и кусочек хлеба.

— А хватит ли, госпожа? - она глянула на меня искоса с недоверием, но все-таки послушно налила, сколько я просила.

— Сама- то ела?

— Что. госпожа? Во всех непонятных для неё случаях служанка начинала хлопать ресницами, навевая на меня ветер.

Я, закутанная в ветхий халат, кое-как смогла дойти до стола. Меня качало, да, но не штормило.

— Кира, я тебя спросила, ты сама ела?

— Да, сбегала- покушала, пока вы спали.

— Прекрасно. Расскажи, приходил ли кто интересоваться моей персоной? Может, соскучились, и им кусок хлеба в горло не лез без меня?

Служанка икнула:

—Распорядитель слугу присылал узнать, почему вас не было на приеме с обедом. Ну, я и сказала: так и так —заболела госпожа. Не знаю, говорю, сколько еще пролежит.

Черпая маленькими ложками суп, я все не могла припомнить, за какие грехи меня сослали к этому двору. Из памяти Никафондоры я могла выяснить, что это бабушка устроила. Вопрос - зачем? Что она такое сделала? Сидела себе девочка в деревне- книжки читала, а тут нате вам... Да если бы еще наряды выгуливать , но тех у нее было с гулькин нос. Я покопалась у себя в закоулках мозга- три, о нет, пять платьев. Офигеть! Так все-таки, зачем её? Стоп. Зачем меня сюда отправили?

—Кира, дружочек,- ласково обратилась я к служанке. Та вздрогнула от моего вкрадчивого тона. В глазах явно читалось стремление сбежать сейчас же, хоть в ту же деревню.

— Понимаешь,— облизнула я ложку и хрустнула сухариком,— ты в самом деле меня так жёстко била, что,. знаешь, кажется, я даже память потеряла. Вот тут помню, а тут не помню. Девушка побледнела, её руки стали нервно теребить фартук.

— Нну, я же не специально, я же боялась, что с вами что-то случилось,— Кира была готова расплакаться.

— Да я не виню тебя. Просто давай ты мне будешь разъяснять кое-какие вопросы. Согласна? И мы забудем это маленькое недоразумение.

Девушка шмыгнула носом и кивнула.

— Напомни мне, радость моя, вообще, для чего сюда присылают молодых девиц?

— А вы и это забыли?

— Кир, ещё раз повторяю: кто-то слишком жёстко меня бил, приняв аристократку за деревенскую бабу. Ты отвечать будешь? Или мне пожаловаться на тебя?

Кира замотала головой, опять подняв ветер.

— В общем, смотрите, девиц сюда присылают, чтобы они замуж вышли, ну например за принца или за придворных каких.

— Ха-ха, все разом за принца? — Ему плохо не станет от такого количества невест?

— Так у императоров гаремы — растерянно захлопала глазами Кира,— хоть на пятерых может жениться. У нашего вообще 10 жён. Правда, только одна сына родила, поэтому и императрицей стала, и главной женой считается. Бабушка ваша тоже всё мечтала, чтоб вы за принца вышли.

Я чуть не подавилась сухариком и, кашляя, замахала на Киру рукой с ложкой.

— Свят, свят.

В своей московской жизни мне уже посчастливилось попасть в гарем, правда, женой была единственной законной среди трёх гражданских. Я, как только меня тогда просветили о нашей большой семье, сразу на развод подала. Половинку совсем не маленького имущества я, конечно, отсудила, но осадочек остался. Не, не — идите вы, господа драконы, лесом.

Кира посмотрела на мои взмахи и покрасневшее лицо и обиженно проговорила :

— Ой, ну не хотите за принца — за кого другого пристроят. Ну конечно, хотелось бы, чтоб вас отдали за молодого, красивого, богатого, а не за старика какого-нибудь в глуши .

С этим я была полностью согласна.

Только о каких кавалерах можно мечтать, когда платьев только три штуки, а подбородков десять? Было б хотя бы наоборот.

За разговором супчик был подъеден, как и сухарики. У меня было ощущение, что жалкая мисочка упала в десятилитровое ведро и жалобно плещется на донышке. Есть хотелось до умопомрачения. Да, мне бы сейчас гипнопрактика очень не помешала. Даю установку: жру мало, насыщаюсь быстро. Меня же не прокормить. И спорт, спорт обязательно. Женихов же догонять надо, а я еле с кровати сползти смогла.

Когда боли окончательно пройдут, надо будет еще техникой сжатия желудка заняться.

— Кира, помоги одеться. Гулять пойдём.

Бедная служанка оторопела:

— Куда пойдём гулять?

-Куда-куда, где здесь гуляют, туда вместе и пойдём. А то, — я запела всю ту же песню — после твоих ударов ещё еле на ногах стою.

-Чего это после моих ударов, — ворчала служанка- ну два раза шлёпнула по щекам, а тут прям все Кира и Кира.

Хоть за окном уже стемнело, но во дворце жизнь кипела. Мы шли по широкому коридору, где с двух сторон находились покои многочисленных придворных, которые хихикали и перешептывались при моем приближении.

Я честно старалась идти как королева, гордо неся свою тушу в темно-зеленом платье и не обращая ни на кого внимания. Опираясь на руку Киры, мы вышли из дворца. Горели фонари. Парочки прохаживались по выложенным камнем дорожкам. Белые беседки скрывались за искусно подстриженными кустами.

Мимо нас по своим делам с озабоченным видом прошел чей-то слуга — рослый красивый парень в синей ливрее. Поравнявшись, он скосил глаза на Киру, но та, окаменев, смотрела только вперед и ускорила шаг.

— Да куда ж ты меня тащишь!

Дорожка вильнула, и я, набравшая скорость, по инерции врезалась в грудь, идущего навстречу мужчине. Запыхавшись, я подняла глаза и увидела перед собой красавца с длинными черными волосами, миндалевидными глазами, чем-то неуловимо похожего на гордых индейцев из вестернов. Еще перо тебе в голову — и вылитый Чингачгук — Большой Змей. Я поплыла.

Я любовалась его орлиным негодующем взором, красиво очерченными ноздрями, которые раздувались от гнева, тонкими губами, что-то шипящими. Что кстати?

— С ноги сойди, толстуха!

Блин, я наступила ему со всего своего немалого веса на ногу. Бедненький! Я сделала шаг назад.

— Упс.

Со всех сторон раздались смешки. Мой Чингачгук, быстроногий олень, хромая, обошел меня и двинулся дальше. Я ему ногу что ли повредила?

—Кира, какого черта ты меня так быстро потащила? Вон, видишь - мужчине ногу оттоптала из-за тебя.

— Принцу, — едва слышно прошептала позеленевшая служанка.

Я обернулась:

—Да ладно? Вот этот доходяга с хрупкими костями — принц-дракон? Слабак.

И я гордо поплыла вперед, как фрегат по волнам, вцепившись в руку служанки.

— А расскажи- ка мне, почему ты так окаменела, когда слугу того симпатичного встретила? Он тебе нравится?

Кира сжалась и жалобно сказала:

— Нет. Мне никто не нравится.

—Ты же не замужем?

— Нет. И не судьба, наверное. Меня и к бабкам водили — бесполезно. Я, как женихов видела, в статую превращалась. Девушка вжала голову в плечи и опять прибавила скорость.

Нет, так дело не пойдет, стоило мне завести разговор про мужчин — служанка, как зашоренная лошадь, мчится вперед. Я сейчас всем встречным мужикам ноги оттопчу. Слягут болезные с больничным, а из кого мужа выбирать-то бедной девушке?

— Пойдем в беседку, отдохнём.

— Нет, там пауки. Я боюсь их! Пожалуйста,— взвизгнула Кира.

Я остановилась и внимательно вгляделась в перепуганное лицо служанки. Да, с девочкой работать и работать.

— Хорошо, пойдем на скамейке посидим. И расскажи мне про свою семью. Мужчины в ней есть?

— Нет, госпожа, — она сникла,— только дядя. В гости приезжал.

Дядя, говоришь.

Я мыском туфли разровняла слой пыли:

— Возьми палочку и нарисуй мне ребенка-паучка.

Кира взглянула на меня удивленно, но послушалась. Она рисовала паучка-мальчика, паучка-девочку, паучиху, а потом как то незаметно и самого паука. Мы опять пошли гулять, и я, заметив свисающую с веток паутину, отвлекла пустым вопросом внимание служанки и подвела прямо под неё. Когда Кира уже хотела испугаться и заорать, вдруг какое-то осмысление появилось в ее глазах, она заворожено подняла руку и дотронулась до паутины. Паучок на длинной ниточке закачался и улетел, подхваченный ветром.

— Кира, — спросила я её — что происходило, когда приезжал дядя?

Она повернулась ко мне, её губы искривились:

— Он меня щупал, — выдавила Кира из себя, — и никто не знал.

У служанки градом полились слезы, и она вываливала на меня ворох грязного белья. Как все похоже и в нашем мире, и в этом: все наши детские травмы приводят к проблемам во взрослом возрасте. Сейчас занырнём поглубже и начнем с техники «Горячего стула». Вначале выжжем лишние эмоции, а дальше посмотрим. Главное — убрать чувство вины.

.А на следующее утро ни свет ни заря меня разбудил радостный крик :

— Госпожа Никафондора у вас получилось! Вы настоящей магичкой стали!

— В каком смысле? спросила я, продирая глаза. — Что получилось?

— Я перестала бояться мужчин, представляете? Я даже смогла с ним поговорить… Ну, с тем парнем, который мне глазки все время строил

— Очень рада за тебя, а теперь дай мне поспать, пожалуйста. И не вздумай кому рассказывать про магию.

Может, меня за это в темный подвал посадят. Лучше помолчим.

— Ой, конечно, госпожа. Я же для вас теперь на всё готова. Я же теперь могу и замуж, я же теперь их не боюсь. Спасибо вам большое, госпожа, вы с меня, наверное, проклятие сняли.

С того памятного вечера мою служанку как подменили. Вечно пререкающаяся, ленивая деваха, недовольная жизнью, превратилась в преданную хранительницу моего тела.

Я стала для неё небожительницей, на непонятные действия которой и странные словечки стали смотреть снисходительно. У магов свои причуды.

Когда через несколько часов после выплеска эмоций она заглянула ко мне в спальню, то на её лице не дрогнул ни один мускул — госпожа Никафондора теперь вне порицаний и осуждений.

А госпожа Никафондора, пыхтя как паровоз, лежа в кровати, задирала ноги. Их тренировать надо всегда: убежать можно, догнать кого надо и пинка дать если нужно. Незаменимая часть туловища. Лучше только попа, откуда они растут.

— Раз, два, три, четыре!

Кто прекрасней всех в этом мире.

— Кира!

— Я здесь, госпожа.

— На кровать прыгай и садись мне на ноги.

Служанка беспрекословно вскочила и села мне на ноги.

И я, помогая себе руками, десять несчастных раз приподняла торс.

На лбу выступила испарина.

— Слезай. Госпожа вставать будет.

А теперь приседания. Ой, ну этих пять хватит — итак ноги задрожали мелкой дрожью. Тело сопротивлялось, не хотело тренироваться и просилось в постельку. Так, ещё наклончики вперед, правда то, что я демонстрировала, наклончиками трудно было назвать. И вбок — здесь мы будем делать талию.

Через полчаса мучений, мокрая, на дрожащих ногах, я отправилась в купальню.

Встала в пустой бассейн, набралась духом и нажала на синюю кнопку. УУУУУУ! — на меня полилась ледяная вода. Теперь красную — ААААА!

Кира с ужасом слушала мои музыкальные завывания, но не бросалась остановить это самоистязание. Минут через десять, когда я приняла душ уже нормальной температуры и, закутавшись в простыню с тюрбаном на голове, села за стол — меня там что только не ожидало!

Я тяжело вздохнула, подпёрла пухлую щёчку рукой и сказала Кире:

— С этого дня на завтрак хочу чай, один, слышишь, Кира, один бутерброд с сыром, фрукт и маленькую тарелку с творогом.

Служанка молча, без тени недовольства, собрала все лишнее и унесла из комнаты.

А я принялась вкушать маленькими кусочками, делая промежутки я медленно поглощала завтрак, хотя держать себя в узде было не легко. Хотелось вскочить и запихнуть в рот всё, находящееся на столе.

Вернулась Кира, и я долго боролась с желанием отправить ее за добавкой, но, взглянув в зеркало, быстро передумала. Как говорила Раневская: “Хочешь похудеть — ешь голая перед зеркалом”. Помогает на сто процентов.

Заценила свою тушку в простыне. Надо что-то придумать вроде тренировочного костюма. Пеньюар — штука для спорта ну очень неудобная. Посчитала свои подбородки, вроде на один уменьшился.

— Госпожа, по дворцовому этикету через час надо явиться с остальными фрейлинами к императрице и поздороваться.

Надо так надо. Времени вагон. Тогда займемся гардеробом.

— Кира, показывай, что у меня там с платьями.

— Ох, мать моя женщина, — с тоской оглядела я наряды. Красное знакомо. В принципе, более- менее.

Малиновое — выходное парадное, в декольте пупок можно увидеть, но потертое местами — хоть заплатки пришивай.

Белое в рюшах – тоже парадное. Н-да. Я представила, как белым облаком вплываю в зал.

— Поверти его, — скомандовала Кире.— Ооо. Оно еще и со шлейфом.

Зеленое — простенькое, на каждый день. Ну, в принципе , почему нет? Вау, к нему еще и плащик из такой же ткани полагается. Чудесно. Мы сделаем из него платье с завышенной талией, а подол нарастим. Надо бы еще пояс придумать. Кожаный, широкий. Где взять кожу - это другой вопрос. С этим решили.

— Следующее давай.

Красивое, насыщенного синего цвета платье было сплошь обшито белыми кружевами. Я бы такого дизайнера удавила. Поднялась и внимательно осмотрела с изнанки.

— Хмм. Кира, ищи ножницы. Сейчас красоту творить будем.

Девушка метнулась к шкатулке, и через несколько минут я уже бодро отпарывала белые кружева. Через полчаса, вытащив лишние нитки, я облачилась в измененное платье, и взглянула в зеркало. Кира восхищенно-удивлённо не сводила с меня глаз:

— Госпожа, как вам это удалось? Вы прям постройнели в нём.

— То ли ещё будет, Кира. Помоги мне косу заплести, да вокруг головы оберни.

Вот что - что, а волосы у Никафондоры были очень даже ничего. Светлые, густые, вьющиеся, длиной до попы, они волной окутывали плечи. Пусть пока убраны будут в прическе. Таким козырем мы зайдём потом, через годик, если правда дракон не съест.

— Ну что, мой верный Санчо, указывай мне путь к императрице.

— А кто такой Санчо? — поинтересовалась Кира.

— Оруженосец такой был в давние времена. Мы же сейчас с тобой как на войне. Так что и жить будем по законам военного времени. Только пленных будем брать, точнее одного, чтоб потом женить под дулом волшебной палочки.

Пока шла, я искала в памяти дворцовый этикет.

Ага, понятно.

— Никуда не уходи — жди меня здесь, а то еще ненароком заблужусь.

— Госпожа,- уверила меня служанка, — с места не сдвинусь.

— Ну, поехали!

И слуги с поклоном открыли мне дверь в комнату матери императрицы.

— Баронесса О’ Лог, — объявил лакей, и я вплыла в комнату. Народу здесь и без меня уже было достаточно. Матерь обступили со всех сторон такие же фрейлины, как и я. В разноцветных платьях они, что-то щебеча, развлекали императрицу. Я пристроилась к этой кучке и украдкой стала осматриваться.

До Эрмитажа, конечно, далеко, но миленько. Стены были обтянуты шелком приятного бежевого оттенка, с мелкими темно-синими цветочками и птичками. Диванчики по стенкам небесно-голубого цвета с муаровым эффектом гармонировали с бирюзовым позументом и кистями тяжелых штор. Вот в упор не помню, что значило “муаровый” и “позумент”, но подруга-дизайнер так это красиво говорила, с придыханием, что я решила заучить выражение и использовать при случае и без. А там что? Неприметная дверь в стене вела, скорее всего, в кабинет.

— Баронесса,— раздался властный женский голос.

Все затихли и расступились. В кресле-троне сидела маленькая женщина. Черноволосая, с немного восточным типом лица, на коленях которой вольготно расположилась мелкая псина.

— Слуги сообщили мне о вашей болезни.

— Благодарю за заботу,— присела я в поклоне,— сейчас уже все хорошо.

— Вы похудели, — констатировала она.

— Мне это совсем не повредит, Ваше Величество.

Императрица уже потеряла ко мне интерес и о чем-то спросила стоявшую рядом грудастую брюнетку, как собачонка породы типа чихуахуа спрыгнула с колен и на тоненьких косолапых лапках зацокала ко мне. С детства не любила таких уродцев, с тех самых пор как меня, маленькую, укусила питомица соседки.

— Люси, ты куда?— растерялась императрица.

Фрейлины хотели подхватить сбежавшую тваринку, но она злобно, огрызаясь и цапая мелкими зубками особо рукастых, двигалась ко мне.

— Что тебе надо, тварь из дикого леса?— спросила я мысленно, сама приподняла одну бровь и вопросительно посмотрела на собачонку. Та долго обнюхивала мое платье. Вот только пометь меня прилюдно — удавлю. Но псинка встала на задние лапки и стала проситься ко мне на руки.

Да ни за что. Я демонстративно убрала их за спину. Люси стала требовательно тявкать.

— Удивительно,— медленно проговорила императрица. — Это второй человек, к которому Люси захотела на руки, кроме меня, конечно.

— Его Высочество принц Джарлетт.

Широким шагом в залу вошел Чингачгук.

— Как я рад, матушка, ви…— споткнулся он об меня взглядом и недоуменно взглянул на собачонку .

— Что здесь происходит?

— Представляешь, Джарлетт, Люси вдруг полюбила Никафондору. Кстати, дорогой, леди Клара, — кивнула она на грудастую, — уверяла меня, что ты собираешься улететь охотиться на границу. А как же прием?

— Леди Клара, я же вас правильно поняла?

Брюнетка стала оправдываться, что-то лопоча, а я воспользовавшись тем, что на меня никто не смотрит, отпихнула приставучую тварюшку ногой. Сбоку раздался мужской смешок. Все- таки на меня смотрели. Я сделала каменное выражение и скосила глаза, только когда сбоку донеслось:

— Пошла вон, Люси. Мама, скажите ей, чтобы она ко мне не лезла. Иди вон к толстухе своей.

Услышав это, я боком-боком зашла в толпу фрейлин и скорчила ему козью морду. Да, это было по-детски, но как он меня достал своим выпендрежом. Толстые девочки ему не нравятся. Вот пусть с собачонкой сам и мучается. А я рядом посмотрю.