Путь к сердцу принца лежит через его... (СИ)

ГЛАВА 15

После явно запоздалого завтрака принца мы расположились в его кабинете. Причем он больше напоминал будуар какой-нибудь придворной дамы, любящей транжирить деньги попусту.

Больше всего поражала мебель из эльфийского дуба, обработанная магически. Самой мне приходилось разве что слышать о такой или видеть на картинках в книгах. Дело в том, что это дерево было хорошо подвержено магическому воздействию, чем и пользовались эльфы. Мебель из него могла менять форму, подчиняясь хозяину, к которому была привязана. Уже не говоря о том, насколько была удобна, чутко улавливая потребности тех, кто ею пользуется! Стоила она соответственно, так что немногие могли себе позволить такое чудо.

Но и, помимо мебели из эльфийского дуба, в кабинете было на что посмотреть. Кастаниэль явно коллекционировал диковинки со всего мира. Еще и, очевидно, возил их с собой в путешествиях, не желая расставаться. Или любил пускать пыль в глаза, что тоже вполне возможно.

— Присаживайся, ученица, — явно наслаждаясь произведенным эффектом, произнес принц.

Я осторожно водрузила свое седалище в одно из свободных кресел и невольно вскрикнула. Мебель мягко спружинила, принимая максимально комфортную для меня форму. Чувство такое, словно нахожусь в ласковых материнских объятиях, вновь превратившись в маленькую девочку. Сказать, что было удобно — ничего не сказать! После такого даже самое дорогое обычное кресло показалось бы жестким и не вызвало бы никаких положительных эмоций.

Кастаниэль же прошел к столу, что сейчас имел вид полукруга, и прислонился к столешнице. Я разинула рот, увидев, как дерево тут же меняет форму и делает дополнительное углубление, чтобы можно было сесть. Еще и подлокотники выдвинуло. Эльф весело подмигнул, глядя в мое изумленное лицо. А потом перешел на менторский тон, что несколько плохо сочеталось с помахиванием в воздухе ногой.

— Ну что, готова к уроку, Фелиция?

Импровизированный стул, на котором он сейчас сидел, был несколько выше обычного, что принца нисколько не смущало. Мне он напомнил попугая на жердочке, что помогло справиться с некоторой робостью в непривычной обстановке. Скрыв улыбку, придала лицу вежливо-почтительное выражение и приготовилась внимать.

— Готова, учитель!

— Отлично. Вот скажи, в чем, по-твоему, секрет создания успешного произведения?

— Наверное, талант.

— Это само собой, — одобрил Кастаниэль. — Но не главное.

— Тогда знание основ литературного мастерства и грамотность.

— Будь это так, все выпускники филологических факультетов стали бы успешными писателями и поэтами, — фыркнул эльф. — А такого не происходит.

— Может, сочетание и того, и другого.

— И опять же, это не главное! — возразил эльф.

Я несколько ошарашено смотрела на него. Интересно, на что намекает? Что тогда главное?

Кастаниэль сделал порывистое движение, явно желая соскочить со стола-стула, и внизу тут же выдвинулись ступеньки. Принц легко соскочил по ним и метнулся к книжному шкафу из все того же эльфийского дуба. Стоило ему протянуть руку к нужной книге, как полка выдвинулась и сама опустила в его ладонь то, что требовалось. Эх, сама бы не отказалась от такой умной мебели! — подумала немного завистливо.

Принц с несколько пренебрежительным видом начал листать книгу.

— Айзам Клерегон. Наверняка тебе известно это имя.

— Конечно. Его даже в школе проходят. Выдающийся поэт позапрошлого века. Классик, можно сказать.

— А как ты сама находишь его стихи?

Вспомнив громоздкие и тяжеловесные опусы, которые еще и приходилось наизусть учить, я невольно скривилась.

— Раз он стал так знаменит, то, наверное, стихи хорошие.

— Что-то по твоему выражению лица это незаметно, — ухмыльнулся принц.

— Ну, для современного читателя все воспринимается не так. А в его время было по-другому.

— Глупости! — Кастаниэль так резко захлопнул книгу, что я вздрогнула. Швырнул книгу к шкафу, откуда выдвинулась ветка и подхватила ее. Бережно поставила фолиант на место. — Айзам Клерегон был близок к тогдашнему королю, потому его всячески продвигали. На самом деле и современники были далеко не в восторге от творчества этого зазнайки. Единственное, что вызывают его стихи — скуку и зевоту!

Тут не могу не согласиться. Впрочем, кто бы говорил! Стихи Кастаниэля вызывают пусть и не скуку, но смех так точно. Он же, по-видимому, считал себя настоящим мэтром поэзии. И все-таки, раз столько десятилетий уверенно находит себя поклонниц и даже поклонников, может, что-то в его словах и есть.

— Но вы, очевидно, разгадали, в чем секрет успеха? — мягко подтолкнула к сути, от которой принц отвлекся.

— Именно! — Кастаниэль подбежал к многострадальному столу, который тут же выстроил для него небольшую лесенку. Взобрался наверх и теперь вещал оттуда, как с трибуны. — Главное, эмоции! Если в произведении их достаточно, оно просто не может не зацепить!

Ну, тут у меня есть кое-какие сомнения. Бывают такие тексты, которые никакие эмоции не спасут. Но с учителем не спорят, и я сделала вид, что почтительно внимаю.

— Как думаешь, почему мои стихи настолько любят? — несколько самодовольно спросил Кастаниэль.

Я бы сказала, почему, но лучше промолчу. Похоже, принц забыл об еще одном аспекте успеха. Умении себя презентовать. Вот в нем он точно мастер!

Не дожидаясь моего ответа, увлекшийся Кастаниэль продолжал распинаться:

— В каждый из них я стараюсь вложить как можно больше эмоций! Лучше всего работает страсть! Она сильнее всего влияет на восприятие читателей! И сегодня, дорогая моя Фелиция, ты начнешь учиться, не побоюсь этого слова, искусству. Умению вкладывать в свои произведения страсть!

Как бы не захлебнулся от пафоса? Сильно хотелось скривиться, но я сдержалась.

— Итак, первое упражнение! — неожиданно объявил принц без всякого перехода.

А потом схватил со стоящей на столе вазы с фруктами красно-желтое, очень аппетитное яблоко, и бросил мне. Едва хватило реакции, чтобы подхватить. В некотором ошеломлении уставилась на фрукт, не понимая, что теперь с ним делать.

— Представь, что ты безумно любишь это яблоко! — пафосно провозгласил принц. — Излей в стихах свои чувства.

Он что псих?! Нет, я и раньше подозревала, что все творческие личности немного не от мира сего. Но чтобы настолько?!

Видя мое ошарашенное выражение лица, Кастаниэль снисходительно улыбнулся.

— Можешь напрячь фантазию и представить, что раньше это яблоко было твоим любимым. И его зачаровала злая колдунья.

Бред какой-то… Не ожидала, что уроки с принцем будут настолько странными.

Смотрела на ни в чем неповинный фрукт и чувствовала себя идиоткой. А может, Кастаниэль просто издевается?

Потом мое внимание привлек небольшой журнальный столик, из которого вдруг выросли деревянные ножки. Он двинулся ко мне, извлекая из своих недр бумагу и чернильницу. М-да, похоже, принц и правда говорит серьезно.

— Давай, ученица! На выполнение задания у тебя пятнадцать минут. И помни, мне нужна страсть!

Нет, конечно, попытку я предприняла. Писала, какое это яблоко красивое и наливное. Что его так и хочется съесть. Этот вариант Кастаниэль забраковал сразу. Потом я использовала идею «учителя» с зачарованным принцем, но чувствовала себя донельзя глупо. В общем, стих тоже не прошел строгого отбора.

Наконец, Кастаниэль счел меня безнадежной и разрешил отложить несчастное яблоко.

— Ладно, тогда упростим тебе задачу, — подумав, сказал он.

Стол услужливо придвинул к нему артефакт связи. Что-то сказав в него за пологом тишины, принц хитро прищурился. А потом молчал до того момента, как послышался стук в дверь. Интересно, что этот псих еще задумал? С некоторой опаской посмотрела в сторону входа.

Плохие предчувствия не обманули. За дверью оказались дворецкий и какой-то огромный детина в несвежей одежде, в котором чувствовалась примесь орочьей крови.

— Вот наш конюх Грег, как вы и просили, ваше высочество, — невозмутимо сказал дворецкий.

— Благодарю, Айвер, можешь идти!

Конюх смущенно озирался по сторонам и явно не знал, куда себя девать.

— Итак, ученица, вот тебе новое наглядное пособие. Вместо яблока. Надеюсь, с разумным… хм… пусть даже полуразумным существом, — не слишком высоко оценил он умственные способности конюха, — у тебя получится лучше! Представь, что ты безумно в него влюблена.

По-моему, мы с Грегом были солидарны в том, что сейчас почувствовали. У бедняги даже глаза на лоб полезли. Кастаниэль же, ничуть не заботясь о нашей реакции, вдохновенно вещал:

— Повторяю, Фелиция, ты должна уметь выплеснуть нужные эмоции в стих, посвященный чему или кому угодно! Только тогда сможешь считаться настоящим мастером!

— И тут представить, что это зачарованный принц? — не удержалась от легкой подколки.

— Если тебе так будет легче, — милостиво кивнул Кастаниэль. — Итак, время пошло!

Я поморщилась, но неохотно взялась за перо. Критически осматривала конюха с ног до головы и пыталась представить, что и правда испытываю к нему нужную эмоцию. Но неопрятный вид этого громилы и исходящее от него отвратительное амбрэ — смесь лошадиного и человеческого пота и навоза — плохо этому способствовали. Особенно неловко стало, когда пришлось зачитывать то, что получилось. Грег при этом совершенно ошалел, вытаращившись на меня как баран на новые ворота. А в конце моего стиха даже икнул от прилива чувств и пробормотал:

— Я… это… вы мне… кхм… тоже нравитесь.

Кастаниэль весело расхохотался и махнул ему рукой.

— Проваливай! Тоже мне герой-любовник нашелся!

Грег с явной радостью поспешил убраться прочь. Я же сидела красная как рак и в этот момент отчетливо ненавидела принца. Из-за него себя выставила совершенной кретинкой!

Не знаю, какой из магических вещей в кабинете эльф отдал приказ, но вскоре в помещении стало гораздо свежее. Запахло приятными цветочными ароматами. И уже через несколько секунд о недавнем присутствии конюха больше ничто не напоминало.

— Видимо, я сразу требую от тебя слишком многого, дорогая Фелиция, — мягко сказал эльф, сбегая по лесенке вниз. — Нужно начать с самого простого.

Краем глаза заметила, как соседнее креслице приближается к моему и смыкается с ним. Потом перегородка между ними исчезает, превращая два предмета мебели в один небольшой диванчик. Кастаниэль уселся рядом со мной и покровительственно приобнял за плечи.

— Давай, в этот раз наглядным пособием выступлю я сам, — бархатным голосочком проговорил он. — Думаю, представить себе страсть в отношении меня тебе будет легче.

Я будто закаменела. Это эльф, что ли, подкатывать начал? Может, к тому все и велось? Еще и на контрасте с конюхом решил показать, какой же он великолепный!

— Позволь немного тебе помочь, — продолжал дышать мне в ухо Кастаниэль, опускаясь рукой к моей груди. — Пробудить нужную эмоцию.

Прежде чем я что-то успела возразить, эта ушастая зараза полезла с поцелуями! А ручища при этом мне в декольте забралась.

Дальше сработали инстинкты. Плохо соображая, что делаю и какие будут последствия, укусила гада за нижнюю губу, потом резко оттолкнула и влепила пощечину. Ошеломленный вид явно не ожидавшего этого принца пролился бальзамом на сердце. Правда, ненадолго. В глазах Кастаниэля вспыхнула злость.

— Да как ты посмела?! Что ты о себе возомнила, девчонка?! — прошипел он.

Я же, стоящая уже на полпути к двери, только сейчас поняла, что натворила. Перегнула палку, однозначно! Судя по тому, что видела в ярко-голубых глазах эльфа, следующими его словами будет: «Пошла вон отсюда! И никогда больше не возвращайся!» А значит, конец всем моим хитроумным планам. Нужно срочно исправлять ситуацию!

— Это как вы могли, принц?! — дрожащим от негодования голосом воскликнула. — Я думала, вы не такой, как другие! Тонко чувствующий, необыкновенный, думающий не только о низменных вещах! А вы… Мне казалось, я нашла идеального мужчину, которым можно восхищаться. Вы же видите во всех женщинах только мимолетное развлечение. Неужели не понимаете, что я не такая, как они?! Видела в вас не красивую оболочку и успешность. Родственную душу, к которой хотелось прикоснуться на духовном уровне!

Не переборщила ли с пафосом? Похоже, нет! Вон каким задумчиво-ошеломленным стал. Уже и гнев из глаз исчез.

— Запомните, я порядочная девушка! И как бы ни относилась к вам, никогда не пойду на ущемление моей чести. Мое тело будет принадлежать лишь законному супругу. Вам же хотела отдать свою душу. Вот только вам она не нужна…

Состроила скорбную гримасу, резко развернулась и кинулась к двери. Интересно, не переборщила ли? Что-то Кастаниэль не спешит окликать и останавливать.

Похоже, все-таки перестаралась, — угрюмо подумала, уже находясь в паре шагов от распахнутой передо мной дворецкий входной двери.

Внезапно позади раздался прерывистый от волнения голос принца:

— Фелиция, постойте!

Поразило то, каким понятливым оказался Айвер! Сдымил в неизвестном направлении практически молниеносно, оставляя нас наедине.

Так, а теперь нацепить на лицо грустное-прегрустное выражение. Заставить губы чуть подрагивать, словно от с трудом сдерживаемых слез. Только после этого повернуться к Кастаниэлю.

— Я приношу вам свои извинения, Фелиция, — проникновенно сказал эльф, пристально глядя на меня. — Признаю, что повел себя недостойно. Единственное, что может меня хоть как-то оправдать — это то, что вы мне действительно очень нравитесь. Но постараюсь впредь держать свои желания в узде. И надеюсь, со временем удастся вернуть то расположение, какое вы ко мне питали.

— Вы уже сделали первый шаг к этому, ваше высочество, — я признательно и робко улыбнулась. — Но если позволите, наши уроки мы продолжим в другой день. Сегодня я слишком взволнована.

— Конечно, моя дорогая, — ласково отозвался принц и приблизился ко мне.

Взял мою руку и облобызал. Причем очень деликатно, не переходя границ.

— Буду ждать вас завтра у себя. Только, к сожалению, для уроков буду занят. Но в четыре вечера я собираюсь отправиться в театр. Буду счастлив, если составите мне компанию. Пусть это станет знаком нашего окончательного примирения.

— Почту за честь, ваше высочество, — я вежливо склонила голову.

Уходя, спиной прямо-таки чувствовала изучающий взгляд Кастаниэля. Похоже, и этот раунд остался за мной! Уже три ноль. Но расслабляться рано. Вполне может статься, что принц не настолько заинтересован, чтобы заглотить наживку, которую я ему сегодня подкинула. Про то, что тело свое смогу отдать только законному мужу. Но у меня есть еще чуть больше двух недель, чтобы такое желание у него появилось. Кастаниэль привык всегда получать то, что хочет, а тут облом. Причем девушка явно в него влюблена, но к себе подпускать не спешит. Для такого дамского угодника это вызов.

Ох, похоже, я и правда превращаюсь в настоящее чудовище! Но почему-то никаких угрызений совести это не вызвало. Вспомнила, с каким пренебрежением относились ко мне мужчины раньше. Охотно подпевали Нинелле и ее подружкам, когда те устраивали мне травлю. Как оказалось, я тоже могу больно укусить, если захочу. И больше не собираюсь быть жертвой!

***

В этот раз поход сестры в больницу явно прошел удачнее. Диана явилась вечером усталая, но сияющая. Последнее смотрелось особенно удивительно на фоне того, что новое платье, которое она специально купила для этих целей, было чем-то испачкано. То, что сестру, похоже, впервые за всю жизнь не слишком заботил собственный внешний вид, удивило даже маму.

— Дианочка, милая, с тобой все нормально? — спросила она осторожно, когда сестренка появилась на пороге гостиной, где мы сидели.

— Абсолютно! — просияла еще более широкой улыбкой Диана. — Только устала, как собака.

— Еще и голодная, наверное? — тут же всполошилась мама. — Я, конечно, рада тому, что моя доченька такая милосердная, что решила в больнице для бедных помогать. Но ты совсем себя не бережешь! Надо было тебе что-то с собой хотя бы дать. А то осунулась вся!

— Да все нормально, мам, — отмахнулась сестра. — Мы с Майлзом после больницы в харчевню зашли, перекусили.

В харчевню?! М-да, с Дианкой, определенно, произошли грандиозные изменения. Раньше она подобные заведения для людей с низким достатком обходила десятой дорогой. Кавалеры ее водили только по ресторациям и дорогим кофейням. Видимо, нечто такое пришло в голову и маме, потому что лицо ее стало еще более озабоченным.

— Да чем тебя там нормальным могли накормить? — нахмурилась она.

Я уже сгорала от любопытства, потому вскочила с кресла и сказала:

— Мам, я сейчас Диану напою чаем и покормлю пирогом. Не переживай, голодной не останется!

И прежде чем наша родительница успела возразить, потащила сестру за собой. Та даже не сопротивлялась, а на лице продолжала блуждать почти что блаженная улыбка. М-да, ее точно надо в чувство приводить…

— Вижу, сегодняшняя встреча с твоим лекарем прошла куда лучше предыдущей, — хмыкнула, усаживая Диану за стол и начиная хлопотать над чаем.

Она даже возражать не стала по поводу «своего лекаря» и лишь мечтательно вздохнула.

— Рассказывай! — сгорая от нетерпения, потребовала я, ставя перед ней чашку с чаем и яблочный пирог.

Диана механически отщипнула кусочек теста и отправила в рот. Готова поклясться, что вкуса она даже не почувствовала.

— Я сделала все так, как ты советовала, — наконец, начала потихоньку приходить в себя сестра, довольно попивая чай. — Пришла к нему и извинилась за свое прошлое поведение. Объяснила, что никогда не делала ничего подобного раньше и потому меня увиденное шокировало. Но что я и правда хочу сделать что-то полезное в жизни. И прошу его помочь мне в этом.

— А он что? — я тоже отрезала себе пирога и налила чаю. Теперь, поедая выпечку, во все глаза смотрела на сестру.

— Тоже извинился. Сказал, что был, наверное, чересчур груб в прошлый раз. И сказал, что будет меня приобщать к работе постепенно. А потом он проводил меня в палату к больным и сам показал, что и как надо делать. Поручил мне ухаживать за одной женщиной.

Лицо Дианы омрачилось.

— Ты знаешь, когда она рассказала мне свою историю, я была шокирована! Эту бедняжку родственники мужа после его смерти выставили за порог. А она, между прочим, беременная! Сфабриковали ложное обвинение и даже фальшивых свидетелей нашли, якобы она во время брака постоянно изменяла мужу. И что ребенок тоже не от него. Оставили ее без гроша за душой и прибрали все к рукам. И вот она беременная оказалась на улице! Милостыню просила, ночевала в каких-то подворотнях, пока не простудилась и не заболела. Ее подобрал какой-то сердобольный прохожий и привез в больницу для бедных. Если бы не он, умерла бы. И она, и ребенок! — в глазах сестры появились слезы.

Это по-настоящему поразило. Раньше Диана не обращала никакого внимания на проблемы других людей. Ей было на них попросту наплевать. Думала только о себе. Похоже, общение с Майлзом открывает в сестре те качества, о которых я в ней раньше и не подозревала.

— Знаешь, когда я узнала историю той женщины, то вообще перестала обращать внимание на ее неприглядный вид. На запах и прочее, — призналась она. — Мне просто хотелось хоть как-то помочь ей.

— Это замечательно, сестренка! — я улыбнулась и положила ладонь на ее руку.

— Майлз сказал, что у многих из этих людей свои печальные истории. Жизнь была к ним жестока. Большинство просто проходит мимо, не обращая внимания на тех, кому нужна помощь. А ведь никто не застрахован от того, что и от него судьба однажды отвернется. Майлз… ты знаешь, он такой… необыкновенный… Он сказал, что попробует помочь той бедняжке. Майлза как-то приглашали в дом одной пожилой вдовы для осмотра. Так вот, она одинокая, и ей явно не хватает общения. Так вот, Майлз попытается пристроить нашу подопечную к той вдове. Будет и по хозяйству помогать, и одиночество скрасит. Жизнь их обеих от такого поворота в лучшую сторону изменится, — выдохнула она, ее ярко-синие глаза засверкали. — Понимаешь, Майлз нашел способ реально помочь!.. И еще… С ним, оказывается, очень интересно, когда он не строит из себя буку! Мы с ним так хорошо посидели в той харчевне!

— Похоже, кое-кто влюбился… — многозначительно протянула я.

— Вот еще! — она смутилась. — И вовсе я не влюбилась! Просто он мне как человек нравится.

— Да ну? А мне казалось, что тебе нравятся богатые мужчины, с положением и связями. И непременно нескучные, чтобы ни о чем серьезном с тобой не говорили!

Диана недовольно прищурилась.

— Нравятся! И что?

— Да ничего… — я миролюбиво улыбнулась. — Просто Майлз не относится к таковым. Удивительно, что тебе на самом деле приятно его общество.

— Ты прекрасно знаешь, почему я решила с ним общаться, — насупилась сестра.

— Ну, тогда могу тебя поздравить! Судя по тому, что я слышала, ты ему все-таки нравишься.

— Думаешь? — немедленно остыла Диана и с надеждой уставилась на меня.

— Похоже на то.

— Ну, это его проблемы, — деланно безразлично отозвалась она. Хотя видно было, что мои слова обрадовали. — Лучше расскажи, как ты с принцем встречалась.

Настал мой черед откровенничать. Мы с Дианой хохотали до слез, когда я в лицах рассказывала, как принц заставлял меня писать страстные стихи о яблоке и конюхе. Последнее я вообще изображала в лицах. Как этот бедолага смотрел на нас с Кастаниэлем и явно сомневался в здравости рассудка. То ли своего, то ли нашего. А потом еще заявил, что я ему тоже нравлюсь.

— Нет, твой принц, конечно, тот еще фрукт! — икая от смеха, воскликнула Диана.

— Ага, яблочко эдакое, с червоточинкой! — прыснула опять я. — И он после того, что для меня устроил, еще и целоваться полез, представляешь?! Мол, хотел помочь с нужными эмоциями!

— Вот гад! А ты что? — с горящими глазами спросила сестра.

— А я что? За губу его укусила и пощечину дала.

— Пощечину?! Принцу?! — сестра потрясенно замерла. — Ну, ты даешь, Эмили! А дальше-то что?

Пришлось, давясь смехом, рассказывать о том, как я выкрутилась из этой ситуации.

— Ты все-таки молодец! — восхищенно одобрила она, когда я закончила. — Ловко выкрутилась!

— Похоже, у нас обеих день прошел удачно, — подмигнула я. — А теперь пойдем маму успокоим. А то, уверена, она там в догадках теряется, что с нами в последнее время происходит. Уж слишком разительные перемены!

— И что говорить будем?

— Придется сказать, что у нас обеих появились новые поклонники. В принципе, даже душой не покривим.

— А если мама потребует привести их и познакомить с ней?

— Скажем, что они у нас скромные и пока не готовы, — фыркнула я.

— Ага, принц твой — настоящий скромняга! — опять расхохоталась Диана.

— А как насчет тебя? — лукаво спросила. — Скажешь правду?

— Пока нет, — посерьезнев, сказала сестра. — Сама еще не решила, как дальше поступлю. Может, и не буду Майлзу сердце разбивать. Останемся с ним друзьями. Он все-таки хороший человек.

— Друзьями? Ну ладно… — многозначительно проговорила. — Тебе виднее.

Диана подозрительно на меня взглянула, но не стала никак это комментировать. Хотя что-то мне подсказывало, что знакомство мамы с Майлзом Дермонтом лишь вопрос времени.

А вот у меня все куда сложнее. Едва не рассмеялась, представив выражение маминого лица, если бы привела к нам домой Кастаниэля. Нет, точно не стоит! Мамино сердце беречь нужно от таких потрясений. Лучше побыстрее покончить со всей этой темной историей и жить дальше. Той тихой и спокойной жизнью, к которой привыкла.