Путь к свободе (СИ)

Глава 21. Рассвет в темноте души

Глава 21. Рассвет в темноте души

Давящую тишину прорезал скрипящий звук встречи лезвия и стекла. Этот скрежет теперь наполнял не только всю комнату, но и все мои мысли, заставляя бесчисленные полчища мелких мурашек в ужасе метаться по телу. Вывихнутая нога противно ныла, а на лице ещё горел след от пощёчины…

Нет, не могу сказать, что меня били. Скорее это была вынужденная мера, потому что, всего лишь увидев звёзды, я больше не смогла сдерживаться и вся тяжесть положения… весь ужас ситуации… обрушился на меня, подобно гигантскому цунами. А эти мелкие огоньки на небе своей вековой невозмутимостью только сильней распалили огонь моего отчаяния.

Странное было чувство… Вроде и истерика, но уж больно страшная. Я как будто нырнула в тёмные вязкие воды какого-то болота, или погрузилась в зыбучие пески… Они затягивали, убивая сознание. Хотя, наверно оно само просто решило плюнуть на всё и благополучно самоуничтожиться, ведь надежды на лучшее уже не было… совсем.

И в тот самый момент, когда я уже попрощалась с действительностью, послышался звонкий шлепок — сильная грубая полная отчаянья пощёчина вернула меня обратно.

Когда взгляд снова сфокусировался, а мрачные тени первых признаков сумасшествия отступили, я смогла разглядеть своего обидчика… и спасителя в одном лице.

Литсери сидел на коленях прямо на земле и с диким ужасом смотрел в моё лицо.

— Тиана! — повторял он, тряся меня за плечи.

— Что… — послышался мой тихий совершенно безразличный ответ.

И в этот момент его лицо осветила совершенно счастливая улыбка, в которой явно светилось облегчение.

— Ты как?

— Да не очень… — ответила я. — Вот, убежать хотела, да не получилось…

— Глупая была идея, не находишь? — как-то очень по-доброму спросил он.

— Ещё какая…

— Пора возвращаться, — с этими словами, он поднял меня на руки и понёс к машине, а я только сейчас смогла рассмотреть происходящее.

В свете многочисленных фар двух больших внедорожников, в компании семерых парней в чёрном, стояли Лари и Макс. Нет, их не держали… они не были связаны… или под прицелом. Всё оказалось куда проще и сложнее одновременно. Ведь всю эту ненужную ерунду с лихвой компенсировали два синих браслета, на их руках — родные братья того, что болтался на моей лодыжке.

— Что с ними будет? — спросила я Лита.

— На Совете решат. Но ты не волнуйся… Лари уже не первый раз идёт против правил, так что её скорее всего просто попросят покинуть Северный Дом, а что касается Макса… посидит пару недель под домашним арестом и всё. Эрик в нём души не чает, так что вряд ли Максику будет грозить что-то кроме пары звучных истерик. Хотя… есть же ещё Рио. Вот он может придумать парню действительно суровое наказание.

— Не надо… — проговорила я, упираясь в его плечо. Мы уже благополучно загрузились на заднее сидение автомобиля, и теперь медленно катили обратно к городу. — Лит, пожалуйста, попроси Эверио не трогать парня. А если ему так необходимо на ком-то выместить свою злость… пусть вымещает на мне. Ведь эти двое всего лишь хотели помочь… той… кому уже не поможешь…

— Ти… — он сильнее прижал меня к себе. — Не надо было тебе убегать… Знаешь, вчера, после того, что ты устроила в кубе, Эрик был сам не свой. Метался весь вечер по кабинету из угла в угол… кричал на всех. Даже Максу досталось. Не знаю, что именно произошло, но после разговора с тобой он был больше похож на привидение. И у меня появилось чувство, что он отчаянно ищет способ не допустить твоей смерти. Он бы нашёл, я знаю… Но что будет теперь? Предсказать сложно…

— Ничего не будет… Всё почти кончено, — я повернулась к нему и заглянула в глаза. — Скажи, уже известно, когда состоится Совет?

— Да… — нехотя ответил он.

— И?

— Скоро…

— Лит, не издевайся! Так когда? — в голосе появился напор, а от былой меланхолии не осталось и следа.

— Завтра…

— Что? — вот теперь я пребывала в самом настоящем шоке. Да уж, вовремя же Лари решилась на моё спасение… Можно сказать, в самый последний момент.

— Да… завтра в полдень… всё решится.

Наверно это странно, но когда поняла, что до конца этого кошмара осталось всего несколько часов, на моих губах растянулась странная счастливая улыбка. Наверно, я слишком долго жила ожиданием неизбежного, и теперь была бесконечно рада, что это ожидание… эта пустота, закончится.

— Нет, Лит… Всё давно решено, — проговорила я. — А завтра всё просто подтвердится.

Наверно сквозь мой радостный тон, Лит всё-таки услышал нотки жуткой обречённости, поэтому и обнял ещё крепче.

Больше мы не говорили, да и не зачем было. Я прекрасно ощущала всё, что чувствовал в этот момент он… Мои чувства тоже не являлись для него секретом. В общем, любые слова оказались бы лишними. Для меня сейчас было куда важнее, просто чувствовать, что рядом есть родной человек.

Когда машина остановилась у входа в здание Совета, я невольно подняла голову и посмотрела на свою клетку. Сейчас в ней горел свет, и по комнате топтались какие-то люди… А я в очередной раз поразилась чёткости обзора.

Помню, где-то читала, что раньше, в некоторых городах, особо провинившихся преступников садили в клетку прямо посреди центральной площади, чтобы все жители могли видеть их, и знать, что за подобный проступок легко могут оказаться на их месте. Моя камера была немного модернизированным вариантом такого наказания, и, честно говоря, намного более комфортным.

Лит вытащил меня из машины, спросил, могу ли я идти, и, дождавшись утвердительного кивка, поставил на ноги. Но сделав всего пару шагов, я остановилась как вкопанная, и причиной моего ступора была далеко не больная нога.

На ступеньках, у входа в здание Совета стоял Рио. Строгий, властный, гордый… и отчего-то жутко злой. Я смотрела на него со странной смесью огромного запредельного счастья и полной обречённости, а он словно специально предпочитал не поворачиваться в мою сторону. Это-то меня и отрезвило.

Всё кончено… И с моей жизнью… и с моей любовью… всё.

Ведь он по сути никогда не был моим. Никогда ничего не обещал… И кто знает, как долго продержались бы наши отношения, если бы то новогоднее утро не расставило всё по местам. Но сейчас… он здесь… и я здесь… да только нет в этом главного. Нет Нас.

Наверно, я слишком громко думала, а может волна моего разочарования всё-таки докатилась до Эверио, прорвав плотину его невозмутимости, но он повернулся… и наши взгляды встретились.

Меня словно прошибло сильнейшим электрическим разрядом, и даже показалось, что он тоже вздрогнул. Сильнейшая волна смешанных чувств ударила по моим ощущениям, но уже в следующую секунду, он снова отвернулся… и всё закончилось. А когда мы проходили мимо, и вовсе предпочёл отойти, чтобы даже случайно меня не коснуться.

Мы вошли в здание, поднялись по лестницам до четвёртого этажа, и, убедившись, что мы здесь совершенно одни, Лит резко остановился и схватил меня за плечи.

— Не смей, Тиана! Я знаю, что ты чувствуешь, но прошу, не позволяй этим чувствам тебя добить! — он почти кричал, глядя мне в глаза. — Ты сильная! Ты самая сильная из всех кого я знаю! И ты выдержишь!

— Нет… — прошептала я, выскальзывая из его рук и оседая на пол. — Я не хочу быть сильной, Лит. Я больше ничего не хочу…

Я разрыдалась… впервые за последние несколько недель позволила себе слёзы. Мне хотелось этого… как будто каждая капля того солёного водопада уносила с собой частичку груза, что огромными этажами высился на моих плечах.

Лит молчал, героически подставляя мне своё плечо, и от самого его присутствия уже становилось легче. Наверно, если бы не он, я бы попрощалась с адекватностью уже довольно давно. А с ним — получалось чувствовать себя защищённой… нужной. И я нисколько не жалею, что когда-то назвала этого смазливого красавчика своим братом.

Не знаю, сколько длилась эта мокрая истерика, но когда слёзы кончились, Литсери аккуратно вытер моё лицо, и отвёл в камеру. Он даже хотел остаться со мной, но я сказала, что это лишнее, и что он и так сделал для меня очень много.

Перед самым уходом Лит выдал мне фразу, которая сначала ввела меня в состояние ступора, а потом и вовсе рассмешила:

— Не смей сдаваться, слышишь, — проговорил он, глядя мне в глаза. — Помни, тебе теперь нужно думать не только о себе… о ребёнке тоже.

Ах да, точно! А я и забыла, что он считает меня беременной. Ясно теперь, почему меня так отменно кормят… и с расспросами не пристают. Берегут, значит, здоровье будущей матери?

Данный факт меня так рассмешил, что я ещё долго не могла успокоиться. Благо Лит к этому времени уже ушёл, а то бы точно решил, что я окончательно сошла с ума.

Когда череда сильных эмоциональных всплесков вконец иссякла, а в комнате снова выключили освещение, я отчего-то решила, что должна во что бы то ни стало увидеть рассвет… И, посчитав это вполне нормальным капризом, разломала точилку, вытащила из неё лезвие и присев на пол под зеркальной стеной, начала соскабливать её напыление. Как я и предполагала, его наносили на уже готовый стеклянный куб, поэтому моя идея и оказалась вполне успешной.

Я проводила своим орудием разрушений по зеркалу, и в кромешной темноте комнаты появлялись мелкие проблески света. Скребла, всё больше увеличивая поверхность обзора, а мысли всё равно витали где-то не здесь… И когда, через неизвестно количество времени, в моей тёмной камере образовался просвет диаметром около полуметра, обхватила свои колени руками, и как завороженная уставилась на звёзды.

Теперь комнату наполняли мягкие отблески луны, а мне вдруг снова захотелось писать… Захотелось выбросить весь жуткий набор эмоций на бумагу, и схватив со стола стопку листов, я принялась изливать на них собственные мысли.

Их было много… разных. Чаще депрессивные, хотя иногда проскальзывали и нотки позитива. Но в основном тема была одна и та же… Печальная, одинокая… пустая.

«…Увы… я больше не взлечу…

Ошибок прошлых не исправлю,

Лишь на алтарь судьбы поставлю

Свою потухшую свечу.

Смирюсь с судьбой… и рухну вниз!

Как камень разобьюсь о скалы!

И пусть решат, что я упала…

Что это был лишь мой каприз…»

Комната наполнилась моим тихим шёпотом, а строчки всё ложились на бумагу, отпечатывая на ней мою собственную душу.

Буква за буквой, слово за словом… они отражали саму меня…

«…Любила и была любимой…

К кому-то грубой, с кем-то милой,

То нужной всем, то вдруг гонимой…

Теперь же я для всех лишь враг.

Скала… обрыв… последний шаг.

Последний взмах обломков крыльев.

Полёт последний вниз… в бессилье…

И чёрный… тихий… липкий мрак.

Конец игры… оваций нет.

Зал стих, и, кажется, не дышит.

Мой стон уже никто не слышит…

Вопрос один — но он всё тише:

«Кто виноват, что всё так вышло?»

…Но на него не дан ответ…»

Тёмное небо пронзил первый солнечный луч. Он как добрый вестник, как гонец сообщал всей округе, что совсем скоро… всего через каких-то несколько минут… взойдёт Солнце! Он пробежал по макушкам деревьев, проскользил по крышам домов… заглянул в мою камеру и так же быстро убежал дальше, сообщать о своём приходе остальным. А тем временем небо уже поменяло цвет с насыщенно синего на голубой, окрашенный яркими оранжевыми переливами. Как будто какой-то нерадивый неуклюжий художник случайно разлил на свой холст целое ведро оранжевой краски. И на фоне всего этого редкие серые облака казались странными демонами ночи, которые стремительно бежали вдогонку своей хозяйке.

А небо светлело всё сильней… всё стремительней… И когда из-за широких крон показался солнечный диск, горизонт как будто озарился яркой вспышкой, окрашивая весь мир в оттенки расплавленного золота. Этот свет лился отовсюду и отражался во всём! Он наполнял мир самой жизнью! И впервые за последние несколько лет, я поняла, что значит эта самая жизнь…

Она дар… Бесценный, от того и дорогой. Она даёт нам возможность чувствовать… Иногда радость, иногда боль и сожаления, иногда что-то другое, но мы чувствуем. Мы видим этот мир, мы можем его потрогать руками, попробовать на вкус. Можем ощутить его запах или услышать звук… и всё это отражается в нас… в наших ощущениях… в нашей жизни.

Планета крутится, а время летит вперёд, оставляя за собой бескрайние границы бесконечности. Всё меняется, меняемся и мы… И только Солнце всё так же согревает наши души, даруя им жизнь.

Подумать только, я уже столько раз находилась на грани, столько раз жертвовала собой, совершенно не понимая, что могу потерять! Хотя, мой выбор всегда был осознанным, даже сейчас, когда я твёрдо уверена, что для меня этот рассвет будет последним.

Странно, как раньше могла не любить рассветы, отдавая абсолютное предпочтение закатам. Ведь рассвет это же самое настоящее чудо. Это рождение нового дня… новой жизни… Хотя, и закат нельзя назвать концом. Он — всего лишь является завершением одного этапа, чтобы дать миру возможность с новым восходом начать новую жизнь…

Я уснула с мечтательной улыбкой на губах, прямо здесь, на холодном полу у маленького окошка в большую жизнь. Мне снилось восходящее солнце. Но теперь я смотрела на него не через стекло, а с края высоченного обрыва. Я сидела, прижав колени к груди, обхватив их руками, и смотрела на то, как окружающие горы медленно утопают в лёгкой оранжевой дымке. Я была там одна, но при этом очень явно чувствовала, что меня обнимает кто-то родной… Близкий и безмерно любимый. Кто-то, кто никогда меня не обидит… просто не сможет. Кто-то, кто был со мной всегда, и останется до самого последнего вздоха. Я хотела обернуться, но отчего-то решила, что это может спугнуть его, поэтому просто продолжила наблюдать за медленным восхождения Его Величества Солнца на престол нового дня. И прикрыв глаза, вдруг почувствовала, что меня обнимают… но не руками, нет. Эти объятия были куда более мягкими и крепкими одновременно. Они как будто укутывали меня всю, накрывая пеленой спокойствия и уверенности в том, что всё обязательно будет хорошо.

— Не бойся, Тиа… — прошептал кто-то мне на ухо, но было впечатление, что этот голос звучит в моей голове. — Ты справишься. И мы с тобой ещё полетаем…

От неожиданного осознания того, с кем говорю, я вдруг резко распахнула глаза, причём и во сне и наяву, и тут же поняла, что сон оборвался.

А тем временем, солнце почти подобралось к зените, а это означало только одно: Совет вот-вот начнётся. Эта мысль взбодрила почище крепкого кофе, и, рванув в ванную, я вдруг решила, что просто обязана выиграть сегодняшние сражение с Судьбой. Ведь ставка в этой игре, слишком высока, чтобы я могла позволить себе проигрыш.

В общем, к тому моменту, когда в комнате появился напряжённый Литсери, я уже была, умыта, одета, причёсана, и даже позавтракать умудрилась. Я б обязательно ещё и накрасилась, если бы было чем. Но, в имеющихся условиях привела себя в порядок по максимуму.

Надо было видеть выражение лица Лита, когда я предстала перед ним. Ведь он ожидал найти меня разбитой и зарёванной, а тут такое неожиданное преображение. И даже улыбка на лице виднеется, и как не пыталась её спрятать, ничего у меня не вышло. Так и поплыла по коридорам, подобно наполированному автомобилю моего знакомого Мишани, который мы с подругами втихаря называли Космолётом. Тот тоже буквально сиял, от столь частого натирания, а диодная подсветка по периметру только добавляла ему некой… фантастичности.

Хотя, нельзя сказать, что Лит был шокирован, скорее он пребывал в лёгком негодовании… Вероятно, думал, что мне кто-то подсунул успокоительное (или чего покрепче) и теперь я наслаждаюсь последствиями передозировки. Честно говоря, я была уверена, что это пройдёт, как только мы подойдём к дверям Зала Совета. Да только ничего подобного не произошло, что только утвердило подозрения Литсери относительно употребления мной наркотических препаратов. Интересно, а если сказать ему правду, что я просто под впечатлением от рассвета, он поверит?

— Тиа, ты… что с тобой? — любопытство Литсери всё-таки победило тактичность, и заставило задать этот вопрос.

— Всё прекрасно! — отозвалась я с улыбкой. — Ты же просил меня не сдаваться, вот я и не сдалась. В конце концов, что мешает мне бороться?

— Рад, если это так… — он снова одарил меня недоверчивым взглядом, и, убедившись, что я готова эту самую борьбу начать, толкнул дверь.

Мы вошли, и я в очередной раз поразилась величественности этого помещения… и его какой-то грандиозности.

Все пятнадцать кресел первого полукруга были заняты, и лица многих здесь показались мне знакомыми. Ещё бы, я в прошлый раз довольно долго их всех рассматривала, правда, они об этом не знали.

Представители четырнадцати городов встретили меня странными разными взглядами. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с презрением. Некоторые даже пытались пробить ментальный блок, да не тут-то было. Они что, на самом деле думают, что я пришла сюда как открытая книга? Щаз…

Выведя меня на середину зала, Литсери, сделал два шага назад, тем самым давая понять, что дальше я должна справляется сама.

— Приветствую Вас, дорогие представители Большого Совета, — начала я, с шальной улыбочкой. — Не могу сказать, что безумно рада встрече, но… сами понимаете, повод не располагает к особой любезности. И сегодня здесь, вам предстоит всего лишь озвучить то, что каждый из вас уже для себя решил. Хотя, заметьте, вы — мудрейшие из руководителей и справедливейшие из судей, не знаете и половины того, что произошло на самом деле. А ведь, вы должны понимать, что у каждого поступка есть причина, и есть следствие, но есть ещё и сам поступок. А разве можно судить о цепи, имея в наличии всего одно звено? — я обвела взглядом собравшихся, которые теперь слушали меня очень внимательно. Правда, в тот край, где сидели Рио и Тамир, старалась и вовсе не смотреть. Как, впрочем, и на Эрика. Так было проще, потому что я знала, всего одного укоризненного взгляда Тамира мне будет больше чем достаточно, чтобы от уверенности не осталось и следа.

— Мы собрались здесь именно для того, чтобы получить всю цепь, — ответил смазливый блондин из первого ряда. Интересно, а главой какого города является он?

— Если вы готовы слушать, я начну.

— Начинай, Тиана. Мы все только этого и ждём, — проговорил Эрик, и, взглянув на него, я неожиданно увидела в этих карих холодных глазах одобрение и… надежду. Это придало сил, и даже вызвало лёгкую улыбку. Да только я совершенно запуталась, с чего бы такого начать.

— Наверно, вся эта история началась с того, что один мой друг попал в беду. Он оказался первым и очень ценным экземпляром в лаборатории небезызвестной нам организации под названием «Чёрный тритон». Но проникнув на базу, нам удалось вытащить его оттуда, и всё прошло достаточно гладко, если не считать того, что спустя несколько месяцев… меня нашли.

— Стоп, — проговорил шатен в тёмно-зелёном строгом костюме. — Тиана, я не слышал о том, что факты похищений были раньше.

— Это было не совсем похищение… скорее ловушка, — ответила я, вспоминая события годовой давности. — И мой друг попался в неё только потому, что она оказалась очень точно рассчитана. Но это к делу не относится, главное здесь то, что нам удалось увезти его прямо с базы, к тому же, в данной операции не было ни одного пострадавшего. И я наивно полагала, что этим кончится, но ошиблась. Можно сказать, что с того происшествия всё только началось.

— Ясно, — согласился шатен, — Продолжайте.

Я стояла достаточно расслабленно — сесть мне никто не предложил, хотя. Думаю, они знали, что рассказ затянется. Но сейчас так было даже лучше…

— В общем… меня поймали. Но, как вы успели заметить, я гораздо больше похожа на людей, чем вы, именно это и сбило моих преследователей с толку. Тогда-то они и решили, что из меня просто необходимо извлечь информацию, — я глубоко вздохнула, погружаясь в воспоминания тех кошмарных дней. И как бы ни хотелось забыть об этом, пока никак не получалось. — Их интересовало всё, но главное, им был нужен ответ, кто такой объект Альфа (как в лабораториях называли моего друга), кто я, как смогла проникнуть на их базу, а потом выйти, не засветившись ни на одной из камер. В общем, ответов они так и не добились.

— Какие способы получения информации они использовали? — с абсолютно равнодушным видом, спросил длинноволосы блондин в изорванных джинсах. Вообще из всего этого сборища ребят в строгих костюмах выделялись всего несколько. И этот парень-неформал был одним из них. Даже Тамир в своём любимом белом пиджаке с короткими рукавами, надетом поверх изумрудно-зелёной (как его глаза) рубашки, выглядел в этой компании очень даже гармонично.

— Эм… — замялась я. — Сначала психотропные препараты в малых дозах, и грубую физическую силу. Потом… дозы и того и другого увеличились… — я говорила об этом так равнодушно, что дивилась сама себе. Но сейчас было не самое подходящее время, чтобы ударятся в эмоции. Так что, лучше продолжать в том же духе.

— И ты утверждаешь, что ничего им не сказала? — усмехнулся всё тот же блондин. Да с таким недоверием, что я невольно улыбнулась… или оскалилась.

— Знаете, возможно, это прозвучит странно, но я не могла себе позволить сказать им хоть что-то. Ведь знала, что из-за моей слабости могут пострадать те, кого я люблю. В то время я знала о расположении только одного города — Дома Солнца. И то, что во время осад до него так никто и не добрался, уже подтверждает, что разговорить меня так и не удалось. К тому же, тот тип, который выбивал из меня информацию, Маркус… — я повернулась к Литу, чётко определив, что мои слова попали по назначению. Видимо мой братик не знал, что именно этот американец чуть не отправил меня на тот свет. Литсери мигом побледнел, а в глазах появился такой дикий холод, что даже мне стало страшно. Поэтому и пришлось прервать рассказ. — Лит, не смей этого делать! — приговорила я. Довольно грубо. — Маркус, конечно, сволочь, но обещание своё исполнил.

— Какое ещё обещание? — злобно спросил он.

— Мы с ним поспорили…И этот тип сказал, что если я отвечу на его вопросы, то он убьёт меня быстро и почти безболезненно, но если не расколюсь… пообещал, что подарит мне жизнь. Да только добавил, что это мне вряд ли понравится. Странный спор, не находите? — грустно усмехнулась я. — В общем, когда стало понятно, что сквозь пелену беспамятства под действием всякой дряни я могу проболтаться, решила закрыть собственную память, установив на неё мощнейший блок. Да такой, который потом ещё долго не могла снять.

— А это уже знакомая история, — проговорил шатен. Значит это ты, та полукровка, о которой рассказывал Эверио.

— Она самая, — я картинно поклонилась, и легонько улыбнувшись, продолжила. — В общем, дальше вы знаете всё, вплоть до тех событий, которые произошли уже совсем не давно, и благодаря которым, я оказалась сегодня здесь. Поэтому, продолжу с того момента, как решила лететь в Штаты.

Я снова повернулась к Литсери, как бы спрашивая, можно ли говорить о его роли в той авантюре, в ответ на что он лишь безразлично кивнул.

Отлично, значит, будем говорить сегодня только правду. Надеюсь…

— В середине апреля я узнала, что от рук «Чёрного тритона» погиб тот, кого любила больше жизни, — продолжила я, но после этой фразы смотреть в сторону Эверио хотелось всё меньше, дабы не разочаровываться лишний раз. — Чуть позже на свет появился мой племянник, Арио. Тогда я и поняла, что не хочу, чтобы он, и все мои близкие, были вынуждены жить скрываясь. И решила, что смогу изменить всё… или хотя бы попытаться. Спешу вас уверить, что я знала, на что иду. И цену своего поступка понимала прекрасно. Именно поэтому я сейчас здесь, и именно поэтому готова принять любое ваше решение.

— И как ты собиралась всё изменить? — снова блондин и снова насмешка, его злобная весёлость уже начинает раздражать.

— Ну… первым делом нужно было сделать так, чтобы от моей выходки пострадала только я, и никто кроме. В тот же вечер, в присутствии свидетелей я отреклась от своего учителя… Тамира. Так что, господа, моя ошибка была только моей, и ни чьей больше.

Естественно все взгляды мигом переметнулись на него, и только он сам сейчас смотрел куда-то вверх и выглядел при этом как никогда растерянным. А там, почти под самым куполом, в сопровождении Тарши и Нии, сидела Илария.

Так вот из-за чего они поругались! Из-за меня…

А ведь, скорее всего, так и было. Лари пыталась доказать ему, что я поступила так чтобы не ставить его под удар, а Тамир, напротив, считал, что я просто тронулась умом и обвинив его во всех смертных грехах, отправилась пакостить всем и вся. А теперь, до него неожиданно дошло, что впервые, наш великий и могучий ошибся… Да так, что теперь и не разгрести.

Когда взгляды снова вернулись ко мне, я продолжила.

— Литсери помог мне добраться до Штатов, хоть и не верил, что из моего идиотского плана что-то выйдет. Ирион и Оксария организовали встречу с мистером Винсентом, и уже на следующий день я смогла осуществить ту жуткую авантюру, ради которой всё это было задумано. Адам Винсент узнал, с кем именно решил вести войну. Я поставила ему ультиматум, пригрозив крайними мерами. Но нет, никто бы из людей при этом не пострадал… такого я даже в мыслях позволить не могла. Он всего лишь узнал, что такое эмпатическое вмешательство в память, и что при правильном подходе некоторые из его врагов могут прибегать к помощи стихий… а многие из его городов довольно просто смыть всего парой-тройкой больших волн. Я пообещала ему, что если он не прекратит операцию и не отпустит всех, кого держали в то время в плену, я вернусь и начну исполнять обещания. И знаете, он мне не верил до последнего, пока всё ни пошло не так, — я странно рассмеялась, жаль моего веселья никто из присутствующих не разделял. — В общем, из-за неожиданного прорыва охраны прямо сквозь стену, нам пришлось спешно перемещаться на крышу, где, кстати, наш разговор и продолжился.

— Дальше мы видели, — проговорил кучерявый брюнет, который до этого момента упорно делал вид, что ему всё происходящее совершенно не интересно.

— Но не слышали, — поправила его я. — А ведь именно там и решилась судьба ваших городов. Вообще я не успела сказать ему и половины того, что хотела. Вместо этого, мне взбрело в голову сделать часы Винсента постоянным напоминанием о моём визите, и как оказалось, это сработало куда эффективнее любых угроз, — я снова усмехнулась. — Всё бы этим закончилось, и я бы спокойненько убежала, да только два снайпера по бокам и толпа охраны за дверью, совсем не располагали к желанию встречаться с ними. Тогда-то я и решила прыгнуть вниз… А крылья… есть у них такой побочный эффект. Они забирают слишком много энергии, а в тот момент я была на взводе, поэтому и не смогла проконтролировать резкий энергетический скачёк, который вывел из строя станции передачи электричества в нескольких районах. Если бы не это, то на мой полет никто бы не обратил внимания. А так получилось, что я с этими крыльями была как бельмо на глазу, — я вздохнула. — А дальше, мне пришлось несколько месяцев скрываться и от своих, и от агентов «Чёрного тритона», и до недавнего времени, вполне успешно.

— Как я, понял, Тиана, ты не считаешь, что заслуживаешь наказания, — проговорил странный тип с бритой головой и кучей татуировок на шее и руках. Он показался мне смутно знакомым, но скорее всего, запомнился ещё с прошлого моего посещение Большого Совета.

— Это решать не мне, — было ему ответом.

— Именно, Марк, это решать не ей, — впервые за всё время, проведённое здесь, я услышала голос Рио.

— Знаешь, Эверио, что-то мне подсказывает, что твоя роль во всей этой истории далеко не последняя, — ответил парень, поворачиваясь к нему, и давая мне возможность рассмотреть дракона на его затылке. Помнится мне, эти двое в прошлый раз тоже пререкались.

— Простите, Марк, но сейчас, здесь мы рассматриваем только мою роль. И я рассказала вам обо всём, что имеет отношение к делу. Но, если у вас остались вопросы, пожалуйста, задавайте.

— Есть вопрос, — проговорил Эрик. — Литсери сказал, что ты ждёшь ребёнка, это правда?

Я опустила глаза. И пусть для всех присутствующих этот жест мог означать то ли смирение, то ли смущение. Но мне вдруг стало дико смешно. И кто бы знал, как я ненавидела лож во всех нё проявлениях, но сейчас, мне показалось, что лучше соврать.

— Правда, — ответила я, поворачиваясь к Эрику. Но, либо он слишком хорошо меня изучил, либо заметил странный блеск в глазах, но…

— Руслана, — позвал он, и когда рядом с ним появилась Рус, я тут же поняла, что пропала. Эрикнар внимательно посмотрел ей в глаза, и коротко кивнув, она развернулась и подошла ко мне.

Честно говоря, я была очень рада видеть её, но сейчас, Руслана была здесь не как моя подруга, и ни как та, кто когда-то помогал мне вернуть память. Сейчас передо мной стоял сильнейший эмпат Северного Дома, и соврать ей было невозможно.

Рус подошла ближе и, протянув руку, коснулась моей ладони.

«Он, что настолько мне не доверяет, что настоял на установке связи?» — пронеслась в голове шальная мысль.

«Нет, у него другие цели, — ответ Русланы прозвучал в моём сознании, и я очень явно почувствовала, что она мне не враг.

— Скажи, Тиана, было ли тобой сегодня сказано хоть слово лжи? — спросила она вслух.

«Ты же знаешь, что было! — прошипела я в мыслях. — Всего раз, про беременность. Всё остальное — правда»

— Нет, — тихо ответила я, глядя в глаза Руслане.

«Врушка ты, Тиана» — ответила она мысленно, но это не звучало как упрёк.

— Она говорит правду, — подтвердила эмпат Совету и, отпустив меня, снова направилась к Эрику и остановилась позади его кресла.

А я ликовала! Мысленно пела, танцевала самбу под куполом и крутила дули всем великим мужам Большого Совета. Всё ж не каждый день из-за тебя врёт эмпат. А со стороны Русланы это было гораздо больше чем просто лож… Ведь она пошла не только против Совета, против Эрика… но и против собственных принципов. Как, впрочем, и я.

— Думаю, нам больше не стоит задерживать будущую мать и забрасывать её вопросами, — проговорил блондин, тот, что с самого начала заседания закидывал меня вопросами. Да только после того, как весть о моей беременности подтвердилась, он стал смотреть на меня уж слишком умилённо… Что в моём положении было уже огромной победой.

— Я рассказала вам всё, но если возникнут вопросы, готова ответить на них в любое время… пока могу говорить, — сказала я, снова обводя взглядом, теперь уже всех сидящих в первом ряду. — Я признаю, что нарушила один из самых главных законов, засветившись перед таким количеством камер, но… это произошло не специально. И, я считаю, что освобождение всех пленников и окончание операции «Чёрного Тритона» могут стать весомым аргументом в решении моего вопроса. Конечно, я могу сказать, что приму любой исход, но… если есть такая возможность… я бы хотела ещё пожить.

Сказав это, я развернулась, и направилась к двери, где меня уже ждал Лит. И фраза Эрика догнала меня уже на пороге.

— Отдохни, Тиана. Мы позовём тебя, когда примем решение.

Я обернулась, коротко кивнула и покинула зал.

— Молодец, сестрёнка! — подхватив меня на руки, проговорил Литсери, и тут же закружил по коридору. — Я ведь говорил, что ты сильная, и обязательно со всем справишься!

— Подожди радоваться, — ответила я, когда он всё-таки вернул меня в вертикальное положение, а под ногами снова оказался пол, а не воздух.

— Да, ты права, но… — начал он, но тут за нами открылась дверь, и, судя по резко изменившемуся выражению лица Литсери, он был не особо рад видеть того, кто вышел сейчас из зала.

Наверно именно поэтому я и не стала оборачиваться, справедливо решив, что не стоит лишний раз искушать судьбу.

— Иди, Лит, они хотят задать тебе несколько вопросов. Я сам провожу Тиану до куба.

Этот голос я смогла бы узнать и через тысячу лет, и через две… и через десять. Да только оборачиваться всё равно не стала, с глупой надеждой глядя на Литсери, как утопающий на спасательный круг. Но, он уже не мог ответить отказом, и, одарив меня странным предостерегающим взглядом, лишь смиренно кивнул и скрылся за дверью. Я же, напротив, так и осталась стоять на месте, ожидая, что Рио скажет мне хоть что-то… но нет. Аккуратно взяв меня под локоть, он направился к лестнице… и за всю дорогу не проронил ни слова.

А мне стало жутко обидно… Да как он вообще может себя так вести, после того, как я фактически, спасла его жизнь, причём не один раз. И пофиг, что мы поругались при прошлой встрече. По мне так она была целую тысячу лет назад. Ведь с того момента линия моей жизни выдала столько кульбитов и крутых поворотов, что и не сосчитать. А ведь, по сути… прошло-то всего полгода. А мы уже чужие?

Он молчал, а во мне постепенно закипал настоящий вулкан эмоций, ведь ко всему прочему, его присутствие рядом, только подливало масла в огонь. И если он сейчас ничего не скажет… хоть что-нибудь, хотя бы о погоде… я просто взорвусь. И тогда последствия будут по-настоящему плачевными.

Когда мы добрались до входа в куб, как они ласково называли мой аквариум, я думала, что он просто захлопнет дверь и уйдёт. Но нет. Видимо Эверио решил вспомнить свою старую привычку, и снова довести меня до грани. Да только теперь ему это вряд ли удастся… Нет у меня больше сердца, дружок… Ты сам его раскрошил в пыль.

От последней мысли стало как-то пофиг. И очутившись в своей камере, где у зеркала валялись исписанные за ночь листы, а на стене красовался набросок «Рассвета в горах», я вдруг осмелела.

— Так и будешь молчать? — спросила, поворачиваясь к Эверио, и всеми силами стараясь удержать на лице маску «холодной стервы».

— Хм… Хотел сказать, что по сравнению с тем, какой я увидел тебя вчера, — с леденящей душу ухмылкой начал он. — Сегодня ты просто звезда.

— Не твоего небосклона, — ещё более равнодушно ответила я.

— Конечно, не моего, ведь у твоего чада… Хм… другой папаша, — выпалил Рио, на долю секунды уронив прикрывающий его грим полного безразличия.

— У песни твоей души тоже другая героиня, Рио. Так что, не стоит кидать камни в мой огород, — судя по дрогнувшему голосу, моя оборона начала медленно таять. — Ты даже не представляешь, что было со мной, когда Лит сказал, что ты погиб. И я ни за что, и никогда не хочу пережить подобное снова. А ты, мало того, что жив, так ещё и почти женат.

— Литсери сказал? — прошипел он, совсем забыв, что ему как бы всё равно.

— Он самый. Кстати, прими мои поздравления. И невесте своей передай. Совет, вам да любовь! — никогда не думала, что смогу так просто источать яд направо и налево.

Но Рио и не собирался сдаваться.

— Кто у тебя будет? Сын? — крайней степени лживо поинтересовался он. — Как назовёшь? В честь отца? Габриелем?

— Тебя это не касается! — воскликнула я, ткнув пальцем в его грудь. Он тут же поймал мою руку, и сжав её в своей, внимательно посмотрел в глаза. А потом и вовсе впился в губы странным грубым поцелуем. Но для меня это стало игрой против правил. И даже такая близость Рио была сродни солнечному свету… для того, кто всю жизнь провёл в подземелье. Я таяла в его руках подобно сладкой вате в летнюю жару, и мне впервые, за долгое время стало плевать на собственную гордость.

Он отпустил меня так же неожиданно, как начал целовать, да только теперь в этих серебристых глазах появилось нечто похожее на странную смесь радости, растерянности и отчаянья. Я же до сих пор пребывала на волнах мгновения счастья, подаренного всего одни поцелуем…

— Ты любишь меня, Тиана… — проговорил Эверио, отпуская мою руку и, отойдя в сторону, остановился у разкорябоного кусочка стекла, на фоне огромного зеркала. Поднял с пола листы моей писанины, и свернув их, засунул в карман. И я бы обязательно накинулась на него с требованиями вернуть мою собственность, если бы не находилась сейчас в таком странном состоянии лёгкого ступора. Нет, Рио всегда умел сбивать меня с толка одной лишь фразой, но сегодня он явно превзошел сам себя.

— А я никогда этого не отрицала, — прозвучал мой тихий ответ, да только в один момент все силы куда-то делись, оставляя на своём месте сплошную пустоту. — Но, у моей любви нет будущего… и ты это знаешь, — пройдя по комнате, села прямо на пол и, подняв голову, поймала его взгляд. Уж если завели эту тему, то лучше высказать всё до конца. — Помнишь, Рио, как в самом начале, я просила тебя, оставить меня в покое… Наверно, ещё тогда знала, что тебе нельзя верить. Но… столько раз меня спасала только гордость, столько раз сами обстоятельства уводили подальше от тебя, и что в итоге? Ты всё равно получил, что хотел. И я заставила себя поверить тебе… да только напрасно. Тебе хватило всего три дня… Слышишь, Рио! Три дня, чтобы я перестала видеть смысл в собственной жизни… без тебя.

Я уронила голову на колени, накрыв её руками.

Он молчал. Может, хотел что-то ответить, но так и не решился. А спустя пару минут я услышала его шаги… а звук провернувшегося замка в двери, очень красноречиво поставил точку в наших отношениях. Теперь уже точно последнюю.

Хотелось плакать, но как назло все слёзы закончились ещё во время вчерашней истерики.

Хотелось орать, да боюсь мои конвоиры могут решить, что я окончательно сошла с ума, и прибить ненароком, чтоб не мучилась.

Хотелось бежать отсюда куда подальше, да замок и железные двери не так- то легко преодолимы.

А больше всего мне хотелось, чтобы Рио вернулся и сказал, что мы с ним одно целое, и что он больше никуда меня не отпустит. Но это уже вообще нечто на грани фантастики. Скорее сбудутся первые три желания, причём одновременно и без последствий, а Земля вдруг остановится, и тут же закрутится в другую сторону…

А если быть честной, именно сейчас возникло дикое желание бороться за свою любовь, но… Как сказал кто-то мудрый, бороться за неё должны двое — борьба одного всё равно будет бессмысленной.

Но Рио… он не станет этого делать. Ему плевать на всех и вся. И на меня в том числе.

И, что-то я совсем забыла, что как раз сейчас, в эти самые минуты, в зале Совета решается моя судьба. А Эверио — один из тех, что имеет в этом действии не только право голоса, но и право слова. Так что, рано тут нюни разводить, мол за любовь надо бороться. Тут вопрос стоит о том: буду я жить или нет. Это сейчас на первом месте. И если господа «присяжные заседатели» решат, что, несмотря на все заслуги перед «Родиной» меня всё-таки нужно отправить на плаху, тут уже ничего не поделаешь, да и там будет уже не до размусоливания нюнь по поводу чувств Эверио.

Зато если случиться чудо и меня помилуют… что, в принципе, маловероятно… тогда и буду думать, как жить дальше. А пока…

Дотянувшись до ближайшего листа и схватив ручку, решила скоротать время за переносом мыслей на бумагу. А их в голове скопилось целое множество, да только мотив у них был один и тот же:

«Увы, мне больше не взлететь…

Ведь вместо тихих взмахов крыльев,

Сквозь тьму и пелену бессилья

Я слышу лишь, как свищет плеть.

Тяжелый взмах и снова свист…

Шипящий звук… удар… отчаянье…

И тишина, как оправданье,

Как приговора чистый лист.

Но в чем моя вина, ответь!

В желанье жить? В других спасенье?

Так разве это преступленье?

За это мне награда — плеть?

Но он молчит, и я молчу…

Его удары как поклоны.

И гордость глушит боли стоны…

И злая правда в мыслях тонет:

Увы… я больше не взлечу»

— Тиана, — позвал Литсери, отвлекая меня от созерцания собственных каракуль. — Пошли, пора…

Честно говоря, выглядел парень не важно. А в его чувства я вообще предпочла не заглядывать: всё ж не стоит расстраиваться раньше времени. Хотя, чего вообще я ожидала от этого суда? Жалости? Сочувствия? Может, амнистии? Уже нет смысла, что-то загадывать или предполагать, осталось сделать всего несколько шагов и я получу ответ на тот вопрос, что так долго остается ключевым: жить или не жить…

Порог зала Совета во второй раз я переступала куда уверенней, но стоило мне войти, как вся тяжесть и важность момента обрушилась голову, подобно многотонной лавине.

— Тиана, — проговорил Эрик, поднимаясь со своего места. Он был серьёзен как никогда, и, судя по его озадаченному взгляду, ничего хорошего мне не светит. — Мы приняли решение…

Он что, специально медлит?

Ждёт, пока я тут от ожидания сама состарюсь?

Ясно теперь откуда у Эверио дурная привычка выводить людей из себя — папаша его такой же!

Повисла тишина. Только барабанной дроби не хватало для полного финиша. Хотя, похоже, моё сердце сейчас выбивало именно её…

— И? — не выдержала я.

— В связи с тем, что удалось выяснить, и что нашло подтверждение в рассказах других, — проговорил бритоголовый тип, ловко уведя у Эрикнара право слова. — Учитывая всю тяжесть твоего промаха и все его возможные последствия как для людей, так и для нас… А так же принимая во внимание то, что ты действительно пошла на это из лучших побуждений, и добилась, именно того результата, на который рассчитывала…

Он замолчал.

Нет, они определённо решили довести меня до инфаркта. А может это у них такой способ наказания? Может, именно так они приводят приговор в исполнение?

— Принимая во внимание твою беременность, Совет решил, — снова взял слово Эрик, — не использовать в твоём случае высшую меру наказания…

Ааааааа!!!! — пронеслось в моей голове.

Да! Да! Да! Тысячу раз, да!

Есть в мире справедливость, я это знала! Может не всегда верила, но знала точно!

Мне хотелось взлететь прямо здесь, и, пробив стеклянный купол вырваться на свободу!

Хотелось петь и кричать!

— Мы решили заменить этот приговор другим, — проговорил Эрик, а тот оркестр, что сейчас играл нечто праздничное в моей душе, мигом затих.

Рано, значит, обрадовалась… Раскатала губу? Дура, нефиг обольщаться раньше времени. Сейчас как озвучит что-то типа пожизненного заключения, и плакали мои крылышки…

И тут всё снова изменилось. Эрик вышел в центр, и, остановившись напротив меня, заговорил таким официальным тоном, которому бы позавидовали и президенты. Вот теперь мне стало действительно страшно.

— За нарушения закона о конспирации, за использование полученных в стенах Домов знаний во вред людям, за нанесение вреда здоровью мистера Адама Винсента… — начал перечислять Эрик.

А я мысленно добавляла ещё несколько строк, типа: «За употребление нецензурных выражений…», «За нанесение вреда самолюбию Тамира», «За то, что наговорила много всякого разного Эверио», «За то, что обманула Совет, соврав про беременность», «За то, что использовала поддельные документы». Да там такой список получается, что если бы сейчас я была на человеческом суде, меня б давно отправили на костёр инквизиции, или ещё, куда-нибудь…

Тем временем, Эрикнар продолжал перечислять мой послужной список, да только я уже половину точно прослушала. Надеюсь, там не было ничего важного?

— За провоцирование энергетического всплеска, и как следствие, выведение из строя энергосистемы города… За самовольное вмешательство в политику отношений с людьми… За несанкционированные угрозы разрушения человеческих городов… — ох, и когда я успела столько законов нарушить? И, если судить по списку, и брать по одному смягчающему обстоятельству на каждую строку обвинения, то я всё равно должна быть признана виновной по полной программе. — Ты, Тиана, приговариваешься к десяти годам… — у меня всё внутри перевернулось и замерло. Если он сейчас скажет, что все эти пресловутые десять лет, я должна буду просидеть в кубе, то чую, я сама попрошу высшую меру наказания. Уж лучше это, чем медленно сходить с ума, играя роль рыбки в аквариуме.

Заметив моё странное замешательство, Эрикнар замолчал, и, поймав мой взгляд, постарался понять, что случилось. Но я лишь легонько покачала головой, как бы говоря, что всё в порядке, и он может продолжать, и только тогда Эрик заговорил вновь.

— К десяти годам обучения и жизни под надзором Тамира Солнечного.

Я чуть не рухнула на пол от облегчения. Это даже не приговор… Честно говоря, для меня это подарок. Теперь мой учитель будет вынужден меня выслушать и… надеюсь… сможет простить.

— За нарушение границ Дома Солнца без ведома наставника, этот приговор будет изменён на высшую меру наказания, — продолжил Эрикнар. — Контроль по исполнению нашего решения мы возлагаем на Тамира, как наставника, и на Эверио, как отвечающего за безопасность. С этого момента, Тиана, твоя жизнь в их руках.

Он ещё раз взглянул в мои глаза, пытаясь понять, счастлива я или, наоборот, в ужасе. Но так ничего в них и не разглядел, потому что в душе моей сейчас творилось нечто невообразимое.

Честно говоря, даже будучи конченой оптимисткой, я и представить не могла, что возможен такой исход этой истории. Ведь, по сути, для меня не то что исключение сделали, нет… Просто за то преступление, совершение которого у них обычно карается казнью, я получила домашний арест… пусть и сроком на десять лет. А за полнейшее игнорирование мнения Совета и за самый настоящий саботаж — мне всего лишь погрозили пальчиком.

Нет… Я до сих пор не могла поверить, что мне так повезло! Ведь по-другому это не назвать…

— Ну что, подопечная, готова идти со мной? — голос Тамира прервал мои мысленные кульбиты, и, подняв глаза, я встретилась с его напряжённым задумчивым взглядом. Он стоял рядом, напротив меня, и всем своим видом выражал, что его приговор совсем не устраивает. Но это было уже не важно…

Разделяющее нас расстояние я преодолела в мгновение и спустя секунду бесцеремонно повисла на шее Тамира, уткнувшись лицом в его плечо.

— Прости меня… — затараторила тихо. — То, что мне пришлось тебе наговорить… там не было ни слова правды. Но так было нужно, иначе ты мог бы пострадать… куда сильнее, чем я. Прости Тамир. Прости… Я бы никогда так не поступила, если бы не обстоятельства…

Он стоял как вкопанный, никак не реагируя ни на мои объятия, ни на мои слова. Просто всем своим видом показывал и мне и окружающим, что ему всё это безразлично. Но я не собиралась отступать.

— Надеюсь, что когда-нибудь, ты перестанешь на меня злиться, и сможешь снова пустить в свою жизнь… — отстранившись, я сделала шаг назад, и продолжила, глядя в его равнодушные зелёные глаза. — Я люблю тебя, Тамир. Как брата, отца, друга, и учителя в одном лице. И поверь, больше ни за что тебя не разочарую.

Говорить эти слова, натыкаясь на глухую пустоту взгляда, было очень трудно, но я сказала всё, и теперь, решение оставалось за ним.

А тем временем, заседание Совета закончилось, и народ начал медленно расходится. К моему удивлению, зал довольно быстро опустел, и теперь во всём этом огромном круглом помещении оставались только двое: я и Тамир.

Больше не было зрителей… не было судей… Лишь зажженные огни, пустые кресла… он и я.

Теперь, ощутив себя свободной от десятков взглядов, я вдруг села на пол, прямо посередине центрального полукруга, и снова посмотрела на Тамира, застывшего в паре метрах от меня.

— Знаешь, из всего, что натворила, я действительно жалею только об одном. Что наговорила тебе очень много всего неприятного… Поверь, я совершенно так не думаю…

— Я злюсь не на тебя, Тиа, — наконец, проговорил он. — Ты, на самом деле, действовала только из лучших побуждений. Но… в тех словах было куда больше правды, чем ты думаешь. Я действительно виноват во всём, что произошло с тобой. И мне бы очень хотелось, чтобы после всего этого, ты получила свободу… свою… настоящую. Но, Судьба решила распорядиться иначе, и теперь тебе придётся провести ещё десять лет рядом со мной…

— Чему я искренне рада! — перебила я, закончив его фразу. — Ведь после всех этих скитаний я поняла главное — настоящая свобода не в том, чтобы делать всё что вздумается, не в авантюрах и бесконечном метании по миру… Нет. Свобода в тех, с кем тебе хорошо, в тех, с кем можно думать вслух и не бояться критики… Она рядом с теми, кого любишь… Настоящая свобода в возможности быть собой… Развиваться, учиться, становиться лучше… Но только самой… по собственной воле. И знай, Тамир, сейчас я хочу именно этого.

Глыба льда, отделяющая его от меня, треснула и рассыпалась в щепки. Подойдя ближе, он уселся рядом, и молча, притянул меня к себе.

— Знаешь, Тиа, делай что хочешь… Ругайся, экспериментируй, летай сколько везет, можешь даже полностью перестроить мой дом, но прошу… никогда… никогда больше не заставляй меня чувствовать себя последней сволочью.

— Обещаю… — проговорила я с улыбкой, понимая, что теперь уж точно никогда не смогу его обидеть.