Пять мгновений любви

Глава 6.2

На этот раз, придя домой, она сразу стала набирать номер Стаса. Пространство разрезали длинные гудки, которые так и оставляли Яру наедине с собой, пряча за собой парня на той стороне.

Она задремала, закутавшись в плед, с телефоном в руке. По комнате разносился запах черной смородины — ароматизатора для дома, который она любила больше всего. На книжном шкафу, который заполнял всю стену напротив, висела гирлянда красивого теплого цвета. Яра всегда на ночь оставляла ее включенной вместо ночника, чтобы страх темноты отступал обратно под кровать.

Однако посреди ночи раздался громкий звонок. Она вскочила, теряясь в пространстве и времени, как обычно бывает после крепкого сна. С трудом сообразив, в какую сторону надо провести для приёма звонка, Яра услышала голос Стаса. Он её напряг. Что-то было не так, и после того, как он спросил, как её дела, поняла, что отличается.

— Стас, ты пьяный?

— По мне так заметно?

— Заметно, потому что ты раньше никогда так не пил. Ночь на дворе! Ты где? Что случилось?

— А ты за меня переживаешь?

— Конечно, переживаю, ты ведь мой друг.

На том конце хмыкнули, что тоже ей не понравилось.

— Дела отвратительно. Мои родители развелись, а мне об этом не сказали. Узнал я вообще случайно: документы у мамы в сумке увидел.

— Стас… Мне так жаль… — Ярослава замолчала, не зная, что ещё сказать, чтобы и поддержать, и не выдать себя.

Но он, кажется, ничего не заподозрил и начал рассказывать дальше: как оправдывалась мама, как они продали дом, что он, по её словам, сейчас надолго переехал в Испанию. Под конец он упомянул про Кристину, с которой мама его пытается свести, но у неё есть парень, и она просит не выдавать её секрет родителям.

— Яра, как папа мог так поступить? Неужели ему было мало нас, раз он ушёл к другой женщине?

— Может быть, он решил, что ты уже взрослый и тому ребёнку он нужнее?

Повисло молчание. Она больно прикусила губу, осознавая, что он ничего не говорил про ребёнка. Яра возвела глаза к потолку, мысленно молясь, чтобы Стас не заметил. Может быть, он выпил даже больше, чем ей казалось, и на утро этого даже не вспомнит?

— Яра?

— М?

— Какому ребёнку?

Косить под дурочку ещё никто не запрещал, поэтому…

— Я предположила и…

— Я тебя знаю, Ярослава, — резко одернул он. В его голосе впервые на ее памяти сквозила злость и холодность. Сердце болезненно сжалось, из прикушенной губы стала просачиваться кровь. — Ты не умеешь врать. Как давно ты знаешь?

— Я не зн…

— Если ты мне сейчас соврешь, то я положу телефон и конец нашей дружбе.

Она и не заметила, в какой момент по её щекам потекли слезы. Яра пыталась лихорадочно сообразить, как сделать менее болезненно, но это был Стас. Стас, который всегда был рядом, носил её сёстрам сладости и водил их всех в кино, который каждый летний вечер заезжал за ней, чтобы прокатиться по ночному городу, красиво ухаживал и закидывал комплиментами. Который каждый раз ждал её после занятий танцами и говорил, что когда-нибудь она подарит ему поцелуй. И она ему его пообещала: когда он вернётся из Испании, они с ним попробуют начать отношения, если к этому времени ничего не изменится.

— С июля, — голос дрожал, пока сердечко трепетало от волнения, переживая, что она все испортила.

— И что именно ты знала? — его голос казался чужим.

— Про… про развод знала, про то, ч-т-т-о мама запретила твоему отцу тебе рассказывать до того момента, как вы переедете в Испанию и продадите дом. Он б-б-был против, — зубы больно стучали друг о друга, но Ярослава не могла сдержать дрожь.

— То есть ты знала, что она меня навсегда увозит в Испанию? — теперь он звучал спокойно, что пугало ещё больше. — Раз дом продают.

У Яры словно язык к небу прирос, она не могла сказать ни слова.

— И поэтому ты с такой лёгкостью согласилась на отношения после моего возвращения? — Стас горько рассмеялся. — Ты просто знала, что этого никогда не будет, и вселила в меня надежду.

— Нет! Стас, прошу тебя, не говори так. Я верила, что ты не согласишься на это и обязательно вернёшься!

— Почему? Из-за тебя?

Этот вопрос больно полоснул по ней, немного охлаждая истерику. Так полагать было глубоко эгоистично, но именно так она и думала. Но то, с каким тоном, он ей это сказал, заставило её засомневаться.

— Кто ещё знает?

Миша! Как же она забыла про него. Надо во что бы то ни стало отвести от него подозрения.

— Никто, только я. Я никому не сказала.

— Это слишком большая тайна, чтобы ты смогла её сохранить. Ни на грамм не поверю, что ты не захотела рассказать о ней Саше или Мише.

— Они не знают!

— Прощай, Яра. Я избавляю тебя от твоего обещания, можешь не ждать.

Послышались короткие прерывистые гудки.

— Нет, нет, нет!

Она лихорадочно набирала номер Стаса, но он был занят, тогда стала звонить Мише, но к её ужасу, он тоже был занят.

На мгновение ей заложило уши, и Ярослава зажала их руками.

С самого начала зарождения их дружбы она боялась, что все испортит. Саша над ней смеялась и говорила, что она — подруга, которая послана ей с небес, потому что с её появлением вся жизнь наладилась. Миша тоже поддерживал свою девушку. Стас к ней никогда не относился, как просто к подруге, и ей это льстило.

И вот она и, правда, все сломала. Весь их идеальный замок с облачными башенками и общими мечтами, делами, планами на жизнь, смехом и шутками. Теперь Яра сидела, глядя на скомканное одеяло и видела лишь руины от того, что осталось.

Глотая рыдания и размазывая слезы по щекам, она уткнулась в подушку и укуталась в плед, но так и не могла согреться и остановить дрожь. Огоньки гирлянд расплывались огромными желтыми пятнами, заполняя вокруг нее пространство и будто кружа голову.

Если Стас сейчас скажет Мише то же, что и сказал ей, то Макаров имеет полное право обвинить её за неосмотрительность, и ей нечего будет возразить. Сейчас вопрос: почему они вообще решили оставить Стаса самостоятельно разбираться с семьей, не приходил в голову. В висках стучало, словно молотом по наковальне.

Она не заметила, в какой момент задремала, а потом послышался звонок.

Яра вскочила, пытаясь нащупать в одеяле телефон. Во рту было ужасно сухо, а кожа на щеках стянулась от солёных слез.

Она приняла звонок от Миши и замерла в нерешительности.

— Я хотела тебя предупредить… Миш, я сказала, что никому ничего не рассказала.

— Да, я сам это сделал, — он говорил шепотом, но она чувствовала его расстройство.

Ярослава со стоном опустила голову на руки.

— Зачем?

— Лучше быть правдивым до конца, и ты не хуже меня это знаешь. Всё равно мне не стало бы лучше от того, что он тебе все высказал, а я остался ни при чем.

— Спасибо, Миша, — на душе разлилось тепло, и маленькая надежда зажглась над ней. Может быть, ещё и не все потеряно.

— Давай обо всем завтра. Саша спит, а у меня важный зачёт утром.

Попрощавшись, Яра легла обратно, но сна не было ни в одном глазу. Настроение на уровне плинтуса, глаза горели от слез, которых уже не осталось, и, глядя в потолок, она стала снова прокручивать моменты со Стасом, ещё больше бередя свежую рану. Открыла галерею, пролистывая их общие фотографии: с отдыха на реке, с проката катамаранов, с похода в кинотеатр, с летней вечеринки в честь его дня рождения.

Надежда продолжала теплиться в ней. Завтра, когда он придёт в себя, она ему позвонит, и он обязательно её простит.