Пять невест и одна демоница

Глава 16 Где повествуется о теплой встрече родственной, тайнах и заговорах коварных

«Молва глаголит, что стать чернокнижником способен каждый, ежели лишь отринет он благословение светлых богов и душу свою отдаст тьме. Истина же в том, что постижение любых наук магических, будь то светлых или темных, требует дара. А потому человеку, его лишенному, не способны повредить ни погосты, ни черные коты, ни иные, самые верные, тьмы приметы. И путь к ней вовсе не так прост, но, к сожалению, не так и сложен, ибо решение, ступить ли на него, лежит на самом человеке»

«Размышления о сути силы и её применении» за авторством Тадеуша Липника, философа и мага, писанные в год 1734 от великого исхода.

Братец определенно стал старше. Прибавил в росте и плечах, но вот взгляд остался прежним – лихим, слегка придурковатым. Мудрославу он встретил, сгреб, сдавил в объятьях и за щеку ущипнул, отчего появилось стойкое желание отвесить братцу пинка.

Потом.

Позже.

Сейчас-то все смотрят, стоит боярство, шубами друг перед другом хвастается, у кого мех гуще, у кого шелк глаже, у кого каменьев больше. Рядятся, кивают важно, мол, так оно и должно быть.

Прав государь.

– А ты отощала, – сказал братец громко, и свита его ближняя, что стала в углу палат парадных подхватило сказанное слово, склоняя его на все лады.

Пустобрехи.

– Ничего, откормим. Хотя… может, этот самый, он девок тощих любит, на западную манеру, – государь сделал вид, что задумался. Но думать ему, как всегда, надоело и он махнул рукой. – Иди, отдыхай, сестрица. После поговорим.

Поговорим.

Всенепременно. Мудрослава ощутила, как закипает внутри ярость. Да как он, пусть и законный наследник, государь даже, смеет обращаться с нею, будто с одной из своих подружек?!

– Спокойно, государыня, – произнес Древояр мягко. – Улыбайтесь. Помните?

Помнила. Еще бы забыть.

Улыбаться.

Отвернуться.

И с видом, будто бы ничего-то не слышала, не видела, вовсе не заметила, удалиться в собственные покои. И там-то, в знакомых до боли стенах, нельзя дать выход ни слезам, ни гневу. Девки суетятся, помогают разоблачиться, скинуть надоевшее дорожное платье. И свербит мыслишка, свербит, что ныне же пойдут гулять по двору слухи, что совсем она бедна, что у иных половых девок наряды краше, нежели у царевой сестры.

Плевать.

Братец объявился к вечеру. Весел. Нетрезв. Слишком уж весел и до того нетрезв, что с трудом на ногах удерживался. От него пахло вином и дымным зельем.

– Славка! – возопил он, сгребши в объятья. – Как я радый, что ты вернулась!

Икнул.

– Сядь, – велела Мудрослава и подтолкнула легко. – На от, выпей.

Перечить, к счастью, не стал. А она взмахом руки отослала девок, что целый день вились, надоедливые, и сказала:

– Как же ты дошел-то до жизни такой, Ярушка?

– Сам не знаю, – братец вдруг сник как-то и разом, икнул, а после его совершенно не по-царски вывернуло, благо, Мудрослава была и вправду женщиной разумной и бадейку поднесла, поставила.

– Что ты мне… налила, – Яр икнул и вытер рот ладонью.

– Ничего особенного. Просто травы.

– Отравить решила? – сказал будто в шутку, а взгляд вот серьезный, настороженный.

– А надо?

– Это ты мне скажи, надо ли. Вона, бояре спят и видят, как бы меня с отцова места скинуть да тебя посадить. Мол, и умна, и рассудительна, не то, что я.

– Больше слушай.

– А другие говорят, что опасно. Что надобно тебя… в монастырь сослать, к жрицам. Или еще куда.

– В замуж?

Братец кивнул.

– Поэтому ты… выбрал? Такого, которого тут в жизни не приняли бы, да?

Яр развел руками.

– Лучше уж замуж, чем в монастырь.

С этим Мудрослава спорить не стала, вздохнула лишь и чашу наполнила.

– На от, полегчает. Когда ты столько пить начал-то?

– Не знаю. Как-то вроде и не собираешься, а начнешь и…

– Идет гульба.

– Точно, – он икнул и поспешно зажал рукой рот. – Отец бы выпорол, да?

– Да, – согласилась Мудрослава.

– И Древояр смотрит так, что… но бояре шепчутся, а… гнать их всех надо было. Теперь уже… поздно.

– Начать думать никогда не поздно.

– Вот. Я себе это тоже повторяю постоянно. Как проснусь. Только все равно думать не получается… говорят, что жениться надо. А на ком?

– У меня спрашиваешь? – вот теперь Мудрослава искренне удивилась.

– Ну… а у кого? Бояре начнут дочек своих пихать, кричать, что надобно смотрины и все такое, по старому обычаю. Друзья… в общем, то же самое. И у них имеются сестры и сородичи. Если подумать, то разница между ними и боярством невелика. Да и друзья ли? Хрен их разберет. Древояр говорит, что стоит подумать и породниться с кем-то из этих, заграничных… а наши будут против. И что делать?

– Думать, – Мудрослава не удержалась и отвесила брату затрещину, легкую, пусть бестолковый, а все одно родной. И обида, что грызла её изнутри, куда-то да подевалась.

– Я думаю, – протянул он обиженно.

– Думай интенсивней, – хмыкнула Мудрослава. – На самом деле Древояр прав. Кого бы ты ни взял жены из наших, то с женой получишь и всю её родню.

– Это да…

Яр тяжко вздохнул.

– Умыться дашь?

– Дам. Сама и полью.

Мылся он шумно, отфыркиваясь, отряхиваясь.

– Прости, – сказал после.

– За что?

– За то, что дурак, наверное. Был и… остался. И останусь. Когда… мне и вправду показалось, что идея-то неплохая. Он же ж не урод был, твой супружник, даже напротив. Ничего такой. И веселый, нравом легкий. И я подумал, что все у вас сложится. А оно вон как получилось.

– Получилось, – отозвалась Мудрослава эхом.

– А потом уже… то одно, то другое. И… ты ведь не жаловалась.

– Надо было?

– Пойми, я не мог тебя вернуть! Просто не мог и все! Сейчас… дай отойти. Все расскажу. Сразу, наверное, надо было. Только я тогда соображал не особо. Тут шептаться стали, обо мне, о том, что если тебе мужа отыскать толкового, то и я не больно-то надобен. О том, что можно даже тебя вернуть, а там… я бы сидел на троне, а ты бы правила.

Воду он пил жадно, крупными глотками.

– Тебя чем-то опаивают, – осторожно заметила Мудрослава.

– Знаю.

– Знаешь?

– Я ведь не совсем дурак, хотя и стараюсь… тут еще когда началось… пока не пойму что, сперва выглядело просто возней, обыкновенною, но потом стало ясно, что дело серьезное. И… ты им не нужна, понимаешь?

– Не совсем, – вот теперь, пожалуй, Мудрослава удивилась.

– Я думал. Долго… много… не смейся только!

– Не смеюсь.

– Кто-то из своих, из ближников, может, еще отцовых. Дурман-траву подсыпать стали еще до твоей свадьбы, сперва крохами совсем… – он вытер лицо и попросил. – Поори.

И сам куда громче сказал:

– Как велел, так и будет!

– Да как ты можешь! – завопила Мудрослава во всю мощь. – Как ты смеешь предлагать мне…

Яр щелкнул пальцами, устанавливая полог.

– Молодец, – он отряхнулся, окончательно скидывая маску. И Мудрослава с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Вот, стало быть, как. Всех обманул.

Всех ли?

– Древояр…

– Нет, – брат покачал головой. – Боюсь, что он в этом деле свой интерес блюдет. Насколько глубоко влез, сказать не возьмусь, но влез точно.

Плохо. Настолько, что в горле ком становится. И тут же тает. Ошибся Яр. Не может такого быть, чтобы Древояр предал. А вот Яр ошибиться – вполне.

Он ведь частенько ошибался.

– Началось именно с его желания выдать тебя за этого… как его там…

– Старомысла?

– Да. Сперва я думал согласиться.

– Чего не согласился? – обида всколыхнулась.

– С того, что уж больно уверенно стал вести себя этот вот… Мысл. Не со мною, нет. С прочими. Так, будто бы это он тут за хозяина. А у меня сразу друзья появились. Верные. Да. Вот не было, не было, а они взяли и появились. С вином и девками веселыми, с играми да забавами. Древояр хмурился, конечно, бровями шевелил, но делать ничего не делал. Мол, не может он против меня идти.

На светлых волосах брата блестели капельки.

– Главное, прежде-то он с легкостью убирал тех, кого лишними полагал. Тех, кто не спешил гулять да пить. Потом… потом одного дня я напился так, что… в общем, очнулся в лесу, в избушке одной. Сам сперва не понял, где… там женщина одна.

– Женщина?

– Женщина, – повторил Яр. – Хорошая. Теперь я понимаю. Тогда дураком был, рвался, а куда… все, будто в тумане. Она и сказала, что травят меня. Дурман-зельем. И медленно так, потихоньку, чтоб со стороны незаметно было.

Спина похолодела.

– Ты ей веришь?

– Ей только и верю. Боги меня к ней привели.

– Женись тогда.

– Славка!

– Если боги привели.

– Вообще-то ей семьдесят три, она, конечно, куда моложе глядится, но… дело не в том. Она меня отпоила. И дала кое-что с собой. Только велела осторожнее быть. Я вернулся. И самое интересное знаешь, что? Что никто-то вовсе не заметил, что меня не было! Три дня. А никто и не заметил.

– Как такое может быть? – Мудрослава села.

– А вот так, Славушка. И ты не заметила.

– Нет.

– Вспомни. Это незадолго до свадьбы твоей было. Помнишь? Охота, потом посольство.

Посольство она помнила, но как-то… мутно, смутно, будто сквозь стекло старое глядела. Люди какие-то. Речи. Даже свадьба собственная, словно в тумане.

– И тебя поили. Я как вернулся, так и понял. Потому-то и поспешил со свадьбой, думал, что тебя отправлю, куда подальше, а сам разберусь. А они вон…

– Они?

– Древояр один не справился бы. Не рискнул. Нет, что-то более сложное… может, и он сам замороченный. Не знаю. Я думал сперва, что быстро пойму, да только чем дальше, тем меньше. Приходится вот… играть. Фролушка поит. Мой самый наилучший дружок. Правда, к Древояру захаживает частенько, но о том никто ведать не ведает, знать не знает. А в последнее время все стал заговаривать, какая у него сестрица красивая и добрая, вся собою распрекрасная.

– Это который…

– Вышняковский, – подсказал Яр. – С ним еще Лукин и Переславич, но тот в стороне, что подозрительно. Пить почти не пьет, а вот дурость всякую придумывать горазд.

– Сдай в Царский приказ, пусть разбираются.

– Если разберутся. Приказом, коль помнишь, ведает Квятин, который на родной сестрице Вышняковского женат.

Плохо.

Очень плохо. Мудрослава попыталась вспомнить, что еще знает и к огромному ужасу своему осознала: пусто в голове. Настолько пусто, что… что это вовсе невозможно.

Первый страх унялся, вернув способность думать.

– Морочник, – выдохнула она, стиснув кулачки. – Кто-то темным ведьмовством пробивается. Вот и… Древояр был нам предан. Иначе невозможно. Его ведь не только слово, но и клятва держит. Ко всему он силен и… случись с нами что…

– Спокойно на трон сядет, иные слова поперек не скажут. А ты знала, что этот твой Старомысл, – имя братец едва не выплюнул. – На самом деле Древояру внуком доводится?

– Нет.

– И ведь славно… тебя вернуть. Замуж выдать. Там, глядишь, детки пошли бы… а я вот шею свернул бы на охоте или еще как. И ты бы на свете этом не задержалась. Горе великое. Но есть дитятко царское крови. А стало быть, и надежда для всех. Надо лишь дитятко вырастить да воспитать. Ты не представляешь, как он мне за этот год надоел. Мол, тяжко тебе там, грустно, нечестно это. Пусть ты и не девка, а вдова, все одно счастия заслуживаешь. И надобно тебя замуж выдать, а там уж спровадить куда подальше…

…чтобы не видела, как родной брат с ума сходит.

– Так что завтра не обижайся, пожалуйста, – Яр поднялся. – Дурковать стану. И в остальные дни… я не хочу, чтобы он заподозрил что-то. Мы с тобой поругаемся.

– По причине? Древояр уже знает, что я не против этого замужества. Что поеду.

– Знает, – согласился брат. – Это он ныне не против. Ты бы слышала, как он перед думой распинался, что, мол, негоже виросской царевне, будто какой-то там девке на смотрины ехать. Да еще к… этому вон.

Его передернуло.

И Мудрослава ласково погладила брата по плечу.

– Не нравится мне все это, – признался он. – Но уж больно случай удобный.

– Удобный?

– Человек, которому… я верю, действительно верю, Слава, он говорит, что тебя собирались выкрасть. Ну, скорее даже побег устроить. В храм. Он устал ждать.

– Древояр?

– Да. Или тот, кто за ним. Не знаю. Я… не уверен. Я думал, что смогу, справлюсь, но выходит, что нет… и помощь нужна.

– Моя?

– И твоя тоже. Прости. Совсем запутался.

Она погладила брата по волосам.

– Что еще ты знаешь?

– Это точно чернокнижник. Сила темная. Одного дурмана мало, а вот если с силой, то заморочить сумеет. Всех. И он таится. Стало быть, не так уж всесилен, если прямо не действует, а исподволь. А еще он приносит жертвы, Слава.

– Что?

– Три девицы за последний месяц сгинули. Из дворни. Еще пара мальчишек.

– Совпадение?

– Если бы. Я сам… ходил. Кровью пахнет, только так, слабо очень. Он хитрый. И сильный. И… тебя не упустит. Или меня. Но если вдвоем отправимся, то и он вынужден будет за нами пойти, понимаешь?

– Вдвоем?

На губах Яра расплылась предовольная улыбка.

– Вдвоем, Славушка. И никак иначе… мне бы сразу с тобой поделиться, да испугался. Не знал, сколь сильно ты замороченная. А может и вовсе… – он махнул рукой.

– Я клянусь своей силой и душой, что не умышляла против тебя!

И сила полыхнула, отозвавшись. Закололо пальцы. Закружилась голова.

– Глупая. И я дурак, что сомневался. Но… послушай, что я придумал!

Мудрослава поняла, что это ей уже не нравится.