Пылкие слова

6

— Просыпайся, Принцесса. Пора ехать.

— Уходи, — пробормотала она, натягивая простыню на голову.

Берт включил ночник.

— Я никуда не уйду, и спрятаться тебе не удастся.

Из-под шелковой ткани послышалось сонное сопение, из которого стало ясно, что нежности с этой женщиной не сработают. Схватив простыню, Берт отбросил его прочь, наслаждаясь открывшимся видом. Боже, она была прекрасна! Люси лежала, свернувшись клубочком, шелковые трусы наподобие мужских шорт красиво облегали бедра. Он усмехнулся при виде этого парадокса Женщина, которая носит пояса с чулками и трусики-бикини под строгим платьем, в постели предпочитала шорты. А еще хлопчатобумажную майку. Да, Люси Кларк, несомненно, полна загадок.

Берт взъерошил ее волосы.

— Вставай, дорогая. Подъем!

— Выключи свет! Немедленно! — потребовала Люси, сердито глядя на него сквозь спутанные золотистые пряди. Она осмотрелась вокруг, губки обиженно надулись. — Где, черт возьми, моя простыня?

— Похоже, я угадал: ты не ранняя пташка. Верно?

— Верно. Особенно если за окном еще темно. — Люси поднялась на четвереньки и перегнулась через край кровати в поисках простыни. — Который час, кстати?

— Два.

Пораженная, она уставилась на него, перевернувшись на спину.

— Два? Ночи? Ты с ума сошел?

— Ты забыла, что у нас с тобой был уговор?

— Какой уговор? О чем ты говоришь? Берт привычно сложил руки на груди.

— Я говорю о нашем соглашении. О том, что мы заключили с тобой вчера днем. Мы ударили по рукам и все такое. Помнишь об этом?

— В такое время я не помню даже, как меня зовут, не говоря уже о соглашениях. — Заметив простыню на полу возле кровати, Люси нагнулась и водворила ее на место. — Уходи, Чансей. Я слишком устала для подобной чепухи.

Он снова отбросил простыню, на этот раз на середину комнаты.

— Ничего подобного. Я помогу тебе ответить на один пункт твоего вопросника, а ты за это исследуешь остров вместе со мной. Если ты напряжешь немного мозги, то вспомнишь: ты делаешь без рассуждений то, что я скажу и когда скажу. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Лишившись простыни, Люси опять свернулась клубочком посреди постели, зарывшись головой под подушку.

— Нет! — раздалось из-под нее. — Только не в два ночи! Зайди ко мне в шесть. А лучше — в семь. Возможно, к тому времени у меня прояснится память.

— Похоже, нужно применить иные средства убеждения. — Берт сдернул подушку и, легко подхватив девушку, поднял с постели.

У Люси перехватило дыхание, и она словно рыба стала хватать ртом воздух.

— Отпусти меня! Я не хочу никуда ехать среди ночи!

— В следующий раз убедись в том, что правильно поняла статьи договора. Там все было сказано. — Берт поставил ее на пол между собой и кроватью. — Но я буду милостив. Я позволю тебе выбрать между нормальной одеждой и шортами с майкой.

Только сейчас сообразив, во что одета, Люси с пронзительным вскриком бросилась к скомканной на полу простыне и замоталась в нее. Из шелкового кокона осталась торчать лишь голова.

— Пошел вон!

— Если ты настаиваешь. Но когда я вернусь, рассчитываю застать тебя одетой. — Берт направился в смежную спальню. — Даю тебе две минуты.

Он появился через минуту и пятьдесят секунд и явно расстроился, застав ее в белых джинсах и хлопчатобумажной кофточке, — шорты и майка испарились. Люси перед зеркалом завязывала волосы в конский хвост.

— Прекрасно. Ты готова. Люси обернулась к нему.

— Ты не напомнишь мне, в чем там дело? — спросила она в самой деловой манере.

Берт замер в дверном проеме, подавляя желание улыбнуться. Без косметики, одетая не в традиционные туфли на высоких каблуках и строгий костюм, Люси смотрелась шестнадцатилетней девчонкой.

— Мы идем обследовать остров. Как договорились.

Люси уперлась руками в бедра.

— Интересно, что здесь такого я могу увидеть только в два часа ночи? Не просветишь сейчас?

— Нет. Я пытался попробовать раньше, но луна к этому времени еще не всходит. — Берт помигал ей фонариком и повернулся, чтобы выйти. — Пошли.

К ее чести, спорить больше Люси не стала. Она надела кроссовки и пошла за ним следом. Берт провел ее через холл и небольшой кафетерий для обслуживающего персонала в кухню.

Здесь все сверкало, стол для готовки был вычищен до блеска, равно как и сковородки, висящие вдоль одной стены. Это означало, что шеф-повар Блу-Пайнтриз знал свое дело. Идеальная чистота, разнообразие и оригинальность блюд были его девизом.

Миновав кухню, Берт открыл дверь в небольшую кладовку. Одну из стен которой занимал большой встроенный стеллаж.

— Вот оно! — объявил Берт.

— Это все, что ты можешь мне показать в два часа ночи?

— Сарказм не идет тебе, Принцесса. И, кстати, мы могли предусмотреть это раньше. — Берт нашел небольшой выступ и, слегка нажав, отодвинул полки, открывая вход в тоннель.

— Не то впечатление. Потайные ходы хорошо смотрятся в полночь или на рассвете. Ты когда-нибудь такой видела? — спросил он, доставая второй фонарик из кармана и направляя луч в темноту.

Люси с раскрытым ртом смотрела в черную дыру, ее бархатистые глаза блестели от возбуждения. Если минуту назад она еще толком не проснулась, то сейчас все это прошло.

— Ух ты, — зачарованно прошептала Люси. — А куда он ведет?

— Идем, и я тебе покажу. — Он снова был хозяином положения. — Включи фонарик и смотри под ноги, когда будешь спускаться по лестнице.

В тоннеле пахло сыростью, малейший звук отражался от кирпичных стен и отдавался эхом. Берт показал фонариком.

— Этот ход ведет к океану и заканчивается под водой.

Люси подошла к нему и схватила за руку.

— Им пользовались контрабандисты? Берт усмехнулся:

— Уверен, что Доусоны никогда не были замешаны ни в чем предосудительном. Хотя ты сама можешь спросить об этом у Карен… Мы уже почти пришли, так что говори тише. Видишь ответвление. Этот ход оканчивается в сарае, примыкающем к конюшням.

Тоннель уперся в узкую массивную дверь, к которой вели каменные ступени. Берт дал знак молчать и открыл дверь. Через минуту они были в сарае. Через деревянную перегородку было слышно, как всхрапывают во сне лошади.

— Осторожнее, змеи, — шепотом предупредил он, когда они вышли наружу.

— Что? Ты шутишь, Берт?

Он не ответил, просто схватил ее за руку и обогнул бассейн, ведя через лужайку в направлении поля для гольфа.

— Не так быстро! — взмолилась Люси, едва поспевая за ним.

Берт удивленно приподнял бровь.

— Только не говори мне, что ты не в форме.

— Да. Именно так. Ты рад? — Она испуганно осеклась, заметив человека, появившегося из темноты.

— Добрый вечер, мэм. Это ты, Берт?

— Я же предупреждал тебя, что сегодня ночью собираюсь прогуляться, — ответил Берт, прижимая к себе Люси и успокаивающим движением проводя по ее волосам. — Дорогая, это — Лукас Мендоса, начальник службы безопасности. Он следит за тем, чтобы все в отеле чувствовали себя спокойно. Лукас, это — моя невеста, Люси Тальбот.

— Рад с вами познакомиться, мисс Тальбот, — сказал Лукас, касаясь полей своей шляпы. Он посмотрел на Берта: — Я приготовил снаряжение, которое ты просил, возле Старины Джо. Оставьте его там, когда закончите, а я позабочусь, чтобы его убрали на место.

— Спасибо, я очень тебе признателен.

— Всегда рад помочь.

Берт кивнул и, снова поймав Люси за руку, повел ее дальше.

— Кто такой Старина Джо?

— Не кто, а что. Старина Джо — это двухсотлетний дуб.

— И у него есть имя?

— Да, благодаря Карен. Когда она возвратилась на остров после урагана, часть поместья была разрушена, а деревья местами повалены. Но это дерево уцелело. Когда она увидела дуб, то воскликнула: «Ты такой же стойкий, как мой дед, Старина Джо!» С тех пор дерево так и прозвали.

— Просто дух захватывает, — прошептала Люси.

Берт указал рукой.

— Вот он.

Люси замерла в восхищении. Она никогда не видела такого огромного дуба. Дерево непоколебимо вырисовывалось на фоне ночного неба, с изогнутых ветвей свисал испанский мох. Сколько же видел Старина Джо! Его корни были так же глубоки и мощны, как семейные узы отцов-пилигримов, приплывших в Америку на «Мей-флауэр». Вот о таком замечательном наследстве она всегда мечтала.

Люси выжидательно посмотрела на Берта.

— Итак, зачем мы сюда пришли?

Он молча подошел к подножию дерева и поднял сумку со снаряжением для гольфа.

— Ты притащил меня сюда в два часа ночи, чтобы поиграть в гольф? — спросила Люси недоверчиво.

На его губах заиграла улыбка.

— А днем у тебя получится лучше? Конечно нет. И он, несомненно, знал это.

— Нет, — призналась она. — Не получится.

— Потому что ты боишься. Потому что это поле для мастеров, а ты ни разу в жизни не держала клюшку. Верно?

У Люси перехватило горло. Неужели она настолько понятна для него? Это огорчало. Ей не хотелось, чтобы Берт так легко читал ее мысли. И еще ей не хотелось, чтобы он нянчился с ней. Как можно сохранять нужную дистанцию, если он будет вести себя с ней подобным образом?

Что ж, покорно вздохнула Люси, два часа ночи годятся для урока игры в гольф, как и любое другое время.

— Это очень любезно с твоей стороны, Берт.

— Мистер Чансей.

— Что-о?!

— Когда ты говоришь таким тоном, то, пожалуйста, называй меня «мистер Чансей».

Он опустил сумку на землю и подошел ближе. Свет луны освещал только часть его лица, превращая глаза в бездонные поблескивающие омуты. Это заставило Люси занервничать, и она без всякой видимой причины отступила на шаг.

— Хорошо, — сказала она. — Это очень любезно с вашей стороны, мистер Чансей, но боюсь, что вынуждена отказаться. Если вы не возражаете, то я предпочла бы вернуться в свою комнату.

Берт взял ее за руку.

— А я возражаю. Мы договорились, и я собираюсь проверить, как ты выполняешь соглашение.

— Зачем? — спросила Люси, зная, что у нее нет ни малейшего шанса освободиться, но все равно пытаясь это сделать. — Каким образом игра в гольф в два ночи может повлиять на мой доклад? Каким образом это поможет мне лучше понять остров?

Он прижал ее к себе.

— К черту остров! И к черту твой доклад! Ты хочешь играть в гольф. Я знаю, что хочешь.

— Неправда, — возразила Люси, подавляя поднимающееся в жилах тепло и желание обнять его и слиться с ним губами. — Я не хочу играть в гольф в такое время. А теперь проводи меня обратно в мою комнату.

— Значит, все дело во времени? Ты считаешь слишком рискованным находиться в такой час наедине с мужчиной?

Вне всяких сомнений! Особенно если мужчина, о котором идет речь, сжимает тебя в объятиях, а его губы находятся так близко, что ты ощущает жар дыхания.

— Вовсе нет.

— Тогда почему же ты нервничаешь? В чем дело?

— Я же сказала тебе: ни в чем!

— Может, играть со мной в гольф для тебя слишком волнующе? — не отставал Берт. — Может быть, я слишком близко подошел к твоему женскому началу под маской «синего чулка»?

Люси обеспокоенно посмотрела на него.

— Никакого женского начала не существует. Есть только твой работодатель. Я здесь не для того, чтобы тебя развлекать. И не для того, чтобы играть в дурацкие игры посреди ночи. Я здесь, чтобы… чтобы… — О Боже, да зачем же она здесь? По какой-то непонятной причине эта жизненно важная часть информации стерлась из памяти.

— Да?

— Я здесь, чтобы… — она схватилась за подвернувшийся ответ, как утопающий за соломинку, — чтобы исследовать курорт и написать подробный доклад.

— И о чем ты напишешь в этом докладе? Про меня ты упомянешь?

— Нет! — Ни за что, если она хочет стать вице-президентом.

— Почему же?

— Потому что это не имеет значения. — Люси старалась говорить спокойно, без эмоций. — Все, что я узнаю и напишу об этом острове, будет связано с бизнесом.

— Все? — Его губы слились с ее губами, и Люси едва расслышала, что сказал Берт.

Но она тут же отвернула лицо в сторону и прикрыла глаза. Сдаваться было нельзя. Особенно сейчас. Потому что иначе она проиграет. Окончательно и бесповоротно!

— Да, — прошептала Люси, подавляя желание подставить ему свои губы в знак полной капитуляции. — Все должно соответствовать только моим деловым интересам.

— Так то, чем ты занималась со мной в постели в день приезда, — ехидно поинтересовался он, — это преследовала свои деловые интересы? Скажи мне, Принцесса, как ты отразишь это в докладе?

Потребовалось некоторое время, чтобы его слова дошли до сознания Люси. Но едва это случилось, страсть была сметена волной ярости. Люси вырвалась из объятий Берта и встала перед ним, тяжело дыша. Как он посмел? Как он посмел обвинить ее? Это не она спровоцировала тот поцелуй. Просто Берт обладал необъяснимой способностью лишать ее дара рационально мыслить… Она не отвечала за свое поведение, находясь с ним наедине. Во всем были виноваты гормоны… или временное помешательство.

Но только не она сама!

Люси посмотрела на сумку с принадлежностями для гольфа, лежащую у ее ног.

— Ты хочешь, чтобы я играла в гольф? Чудесно! Я буду играть!

Подхватив сумку за кожаную лямку, она перевернула ее. На траву вывалились клюшки, мячи и метки. Подняв мяч, она взяла первую попавшуюся клюшку и сделала несколько шагов. Затем, бросив белый шарик на землю, Люси со злостью посмотрела на Берта и со всей силы замахнулась.

К ее крайнему удивлению, клюшка и мяч встретились с оглушительным треском. Мяч взлетел по длинной красивой дуге. Люси стояла с открытым ртом, пока темнота не поглотила крохотный шарик.

— У меня п-получилось… — Она обернулась к Берту, глаза ее были широко раскрыты от изумления. — Ты видел?

Берт улыбнулся при виде ее восторга.

— Конечно, Принцесса. Хочешь попробовать еще?

— Да, да и еще раз да! — Она наклонилась и набрала полные ладони мячей. — Он залетел в лес. Как называется этот удар? Крученый? Скользящий?

— Если ты не левша, то это крученый.

— Как мне повторить его? — спросила Люси.

— Я тебе покажу.

В течение следующего часа Берт возился с ней, подбадривая, поддразнивая, пока они не прошли часть поля. Наконец они сделали остановку на небольшом пригорке.

— Для одной ночи хватит.

Люси собралась было протестовать. Ей хотелось играть до тех пор, пока хватит сил. Вздохнув, она выпрямилась, глядя на лунную дорожку на волнах.

— Наверное, здесь очень красиво на рассвете.

Берт подошел к ней сзади и обнял за плечи.

— На закате. Ты смотришь на запад, — пояснил он. — Там находится Тампа. Прямо за горизонтом.

Люси улыбнулась:

— Я всегда плохо разбиралась в сторонах света.

— Восход можно наблюдать с другой стороны острова. И конечно же он стоит того, чтобы на него посмотреть. — Берт взглянул на нее сверху вниз. — Ты никогда не видела раньше восход солнца над океаном?

Люси покачала головой.

— Никогда. Наверное, у меня просто не хватало времени.

Он убрал с ее лица прядь выбившихся волос.

— Твое образование имеет обидные изъяны. Ты никогда не играла в гольф при луне. Никогда не ездила верхом. Никогда не пользовалась потайным ходом под покровом ночи. Держу пари, ты даже не строила замков из песка.

Она рассмеялась:

— Увы, нет. Зато первый бухгалтерский баланс я свела в восемь лет, заработала первый доллар в десять и заполнила первую налоговую декларацию в двенадцать. Немногие дети могут похвастаться подобным.

— Да, это так, — согласился Берт. Однако, судя по голосу, ее признания произвели на него мало впечатления.

— Саймону было нелегко после того, как мама умерла, — начала объяснять Люси. — Он старался изо всех сил, но не так-то просто понять маленькую девочку.

— У меня есть опыт по этой части… Правда, я имею в виду женщин, а не маленьких девочек. — Берт наклонил голову, его губы почти касались ее уха, вызывая легкую дрожь в позвоночнике. — Интересно, смогу ли я устранить пробелы в твоем образовании?

Люси развернулась навстречу его объятиям и посмотрела ему в глаза.

— Какие пробелы? — прошептала она, ожидая ответа.

— Почему бы нам не начать с поцелуя? — Его губы коснулись ее губ легким коротким движением. — Уверен, что в жизни тебе этого не хватало.

— Нет, — призналась Люси, роняя на траву клюшку. Все ее благие намерения, ее решимость держать с ним дистанцию испарились под его обжигающим взглядом. — Наверное, нет.

— Я думаю, что будет правильно, если мы исправим это положение, верно?

— Абсолютно правильно.

Второго приглашения не потребовалось. Его губы овладели ее ртом в порыве страсти, и Люси сразу же ответила на нее. Она не могла насытиться им. Подобно воде на иссушенной зноем коже, он проникал в ее поры, оживляя, наполняя энергией тело и душу. Никогда в жизни она не ощущала себя такой совершенной, такой жаждущей. Люси обвила руки вокруг его шеи, изо всех сил прижимаясь к нему.

— Берт…

— Я хотел бы доставить тебе удовольствие, — сказал он хрипло. — Я хотел бы уложить тебя на траву и сорвать с тебя одежду. — Берт разглядывал ее лицо, озаренное лунным светом, затем провел большим пальцем по щеке. — Держу пари, ты никогда не занималась любовью на седьмой лунке.

Люси улыбнулась ему.

— Ни на седьмой, ни на восьмой, ни на девятой.

На самом деле она вообще никогда не занималась любовью — нигде и ни с кем. Но не могла заставить себя сделать такое откровенное признание. Ему и так были известны слишком многие из ее секретов.

Берт усмехнулся:

— Полагаю, что седьмая лунка обождет.

— Нет, не подождет! — Эти слова сорвались с ее уст невольно. Нет, неверно! Они пришли из глубины ее естества, от инстинктивной уверенности, что все, что она ощущает, — хорошо и правильно.

Лицо Берта приняло серьезное выражение.

— Ты уверена?

Ответить Люси не успела. С неожиданным шипением из поливальных установок, скрытых в траве, брызнули струи воды. Пару секунд они не могли пошевелиться, потом оба бросились к сумке с принадлежностями для гольфа.

— Что нам теперь делать? — воскликнула Люси, прикрывая лицо ладонью. — Куда бежать?

— Той же дорогой, что и пришли. Это самый короткий путь.

— Но мы же вымокнем!

— Ничего страшного. Тем более что мы уже вымокли, — улыбнулся Берт, струи воды стекали по его щекам. — Ты сейчас славно смотришься.

Она опустила ладонь и окинула его внимательным взглядом. Мокрая рубашка облегала его мускулистый торс, став почти прозрачной.

— Ты тоже. — У нее не хватило мужества взглянуть на свою одежду, чтобы не покраснеть от стыда.

Перебросив сумку через плечо, Берт протянул ей руку, и они побежали через поле, перепрыгивая через поливальные установки и песчаные ловушки для мячей, стараясь не поскользнуться на мокрой траве. К тому моменту, когда они достигли Старины Джо, оба вымокли до нитки и от души хохотали. Лукас ждал их там на мототележке, на заднем сиденье которой лежали полотенца.

— Залезайте, — сказал он, весело поблескивая глазами. — Похоже, я забыл напомнить, что поливалка включается в половине четвертого.

— Странно, что ты упустил из виду эту маленькую деталь, — с лукавым прищуром заметил Берт.

Лукас завел мотор.

— Я открою для вас черный ход. Советую прежде вытереться. Карен даст вам жизни, если вы наследите на полу в отеле.

Лицо Берта приняло загадочное выражение.

— Думаю, что Карен может тебя удивить. — Он посмотрел на Люси. — Возможно, в данном случае она нисколько не будет против луж на полу.

Люси проснулась от телефонного звонка, звук был резким и настойчивым. Недовольно простонав, она потянулась за трубкой.

— Алло? — сказала она, зевая.

— Люси? У тебя такой голос, словно я тебя разбудил. Ты что, все еще в постели?

— Папа? — Ее глаза широко раскрылись. — Нет! Я не спала.

Резко сев, Люси убрала с лица всклокоченные волосы. Она не позаботилась высушить их перед тем, как завалиться в постель, и теперь пожинала плоды. Тут ее внимание привлек какой-то звук, и она повернула голову в сторону его источника. Дверь ванной была настежь распахнута, и оттуда вылетали клубы пара. Похоже, Берт уже поднялся.

— Что случилось, папа?

— Ничего не случилось. Я звоню, чтобы услышать твой отчет.

Казалось, прошла вечность, пока до Люси дошел смысл последней фразы отца, настолько ее мысли были поглощены тем, что происходило сейчас в ванной.

— Отчет? — произнесла она машинально.

— Правильно, — резко подтвердил Саймон. — На случай, если ты забыла, — это доклад о твоих успехах.

На пороге появился Берт в одном махровом полотенце, и Люси едва не выронила трубку. Прикрыв глаза, чтобы не отвлекаться от разговора с отцом, она с трудом произнесла:

— Я обследовала поле для гольфа. Оно… производит сильное впечатление. Ты… ты хочешь, чтобы я регулярно перед тобой отчитывалась?

— Это было бы замечательно. Меня не будет в городе на следующей неделе, но я дал указание секретарю связаться со мной, если случится что-то неординарное. Запомни, Люси, для меня твоя информация имеет жизненно важное значение.

— Да, знаю, можешь на меня положиться. — Ее рука крепче сжала трубку, и она повторила урок, который твердила самой себе множество раз, но которым пренебрегла прошедшей ночью: — Это делается только ради бизнеса. Если я хочу стать вице-президентом, ничто не должно отвлекать меня от поставленной задачи.

— Прекрасно. Похоже, ты все помнишь. Я позвоню тебе, когда вернусь.

— До свидания, папа. Удачной поездки, — пробормотала Люси и открыла глаза, с удивлением увидев Берта, стоящего перед ней. Он успел одеться, но облегчение, испытанное ею по этому поводу, мгновенно улетучилось, едва она заметила выражение его лица. — Доброе утро, — сказала Люси, неуверенно улыбнувшись.

Берт не ответил на приветствие, просто стоял, глядя на нее. Голубые глаза отливали стальным блеском, весь его вид был подчеркнуто отчужденным.

— Теперь, поговорив с отцом, ты раскаиваешься? — наконец спросил он.

Люси не стала притворяться, будто не понимает, о чем идет речь.

— Ты о прошедшей ночи? — Она вздернула подбородок. — С какой стати? Мы не сделали ничего, в чем нужно было бы раскаиваться.

— Пока. Но мы это сделаем. Можешь быть в этом уверена. — Берт наклонился и схватил ее за плечи, прижимая снова к подушкам. — Мы завершим то, что начали на поле для гольфа. И это не будет иметь никакого отношения к бизнесу и твоему вице-президентству, Принцесса. На самом деле, бизнес будет заботить тебя меньше всего. — Сказав это, Берт развернулся и вышел из комнаты.

Люси смотрела ему вслед широко раскрытыми испуганными глазами, прекрасно понимая, что он сказал правду. Кого я пытаюсь обмануть, подумала она со страхом. Когда они займутся любовью, бизнес действительно будет для нее на последнем месте.

Но не окажется ли и она на том же месте для Берта Чансея? Займется ли он с ней любовью потому, что желает ее так же страстно, как она его, — или же ради интересов острова?