Рабыня аравийца

Глава 4. Валийка

Годжак вернулся к скалам. Его сородичи уже не бросились к нему, а только подняли головы, щёлкнули пастями и проводили их пытливыми взглядами. Зверь хорошо помнил обратную дорогу к каравану, где сытно поел и нёсся как ураган. Касий крепко держал левой рукой пленницу, ещё не пришедшую в себя. Ветер трепал его волосы. Он невольно поглаживал её кожу пальцами, хотя раньше никогда не испытывал такой потребности ни к одной женщине.

«Я помню, что у неё зелёные глаза. А вот какой голос не знаю. Хочу услышать. Яркая даже кричащая порочная красота и это совершенное тело. Таких — действительно нет, не в одном народе на Горибии. Мне стоит быть сдержаннее. Не хочу сразу напугать её». — Носилось в его возбуждённом мозгу. А то, что он сильно возбуждён было предельно ясно по стоящему колом члену. Глаза продолжали изучать девушку. Светлая кожа с лёгким бронзовым оттенком. Губы, казались, влажными. От ветра её золотистые волосы, свепкающие в лучах Ворганга то прикрывали завитками лицо, то отлетали, и это смотрелось так мило, что заставило сурового аравийца улыбнуться.

«Сколько же ей лет? Может шестнадцать? Или восемнадцать? А может, больше и она просто выглядит так молодо? Как очнётся, спрошу».

Ветер усилился до такой степени, что годжака начало мотать из стороны в сторону. Густая шерсть вперемешку с чёрным переливчатым оперением стояла дыбом. Такие вихри иногда бывали на Горибии и поначалу Касия это не взволновало. Думал, позавывает и утихомирится, однако спустя примерно час, он усилился и вскоре уже при взгляде вниз, пыль поднялась вверх плотным серебристым покрывалом. «Крак там укрыл караван где — то? Должен был. Он же немного умный». — Прижал девушку к груди и сам сильнее налёг на шею годжака, чтобы хоть как — то дать ему понять, что пора искать укрытие. Тот отворачивал морду от шкальных порывов и закрывал глаза, виляя так сильно, что Касий сильнее сжимал его шею. Годжак чувствовал напряжение наездника и старался по — своему ещё не сильно вилять. Ветер его нещадно мотал, угрожая сломать крылья. Зверь чувствовал, что надо снижаться и пытался это сделать всеми силами, но буря не давала особого шанса. Одно крыло вывернуло и он заревел от боли.

— Снижайся, дорогой, — поглаживал по шее. — Мы починим твоё крыло. Всё будет хорошо. Ты — нужен нам.

Годжак ещё попытался заурчать сквозь боль и отчаянье. Касий услышал.

— Давай… всё получится. Рискуй.

И он всё же снова пошёл на снижение, держа крылья из последних сил. Раненое крыло висело как — то по — другому. Тут ещё как назло девушка простонала и открыла глаза.

Касий посмотрел в них и… утонул — основной цвет зелёный, но у зрачка светлый, а к краю утемнялся и создавал тёмный ободок, от чего её глаза казались какими — то нечеловеческими — чудесными. Она попыталась зашевелиться. Он прижал ещё сильнее.

— Не двигайся, иначе я могу не удержать тебя. Мы попали в песчаную бурю.

Девушка уловила, что его голос не был грубым, даже обладал какой — то мужской мягкостью и глубиной. Твёрдая грудь сильно грела, и это очень кстати, так как вокруг было холодно. Она осознала, что они летят на годжаке и ощутила озноб во всём теле то ли от порывов ветра, то ли от страха.

— Зачем?

Касий затаил дыхание. Вот он — её голос, который он так хотел услышать: нежный, лёгкий, как цветок, что держал однажды в руке и запомнил это приятное ощущение навсегда.

— Я так решил, а мой верный годжак помог в этом.

— Ты не вернёшь меня домой?

— Нет.

Его резкий ответ с изменённым тембром огорчил её. «О, Ворганг! «Он тот, кто оседлал годжака». Сбылось пророчество. Скоро ему подчинится вся Горибия. Я — дочь повелителя валийцев стану его рабыней. Почему я?» — глаза валийки увлажнились и по щекам скатились слёзы. Он заметил их.

— Рано ещё лить слёзы. Вот если мы разобьёмся, тогда и начнёшь реветь.

Его фраза её усмехнула, несмотря на тяжёлое положение во всех смыслах.

— Тогда уже реветь будет некому.

Касий приподнял бровь.

— А ты умная… — улыбнулся. Она невольно обратила внимание на его белоснежные зубы и удивилась. «Такая белая кость зубов? Чем же он их чистит? Или это врождённая особенность?»

Её взгляд, похоже, задержался на его зубах, и он усмехнулся, догадавшись, о чём она думает.

— Мы чистим зубы после каждой трапезы веточками морозии. Она отбеливает их и освежает дыхание.

— Не знаю такого растения. Мы чистим вахонкой.

— Это что?

— Тоже растение с зубчиками.

Тут годжака сильно тряхнуло и он стал снижаться быстрее, почти падая. Касий вцепился в его шею уже как мог, удерживая Аланду. Зверь ещё раз проревел и опустился на поверхность. Пыль всё ещё стояла столбом, но Касий смог различить вход в пещеру. Годжак упал на согнутых ногах и опустил шею.

Он слез, помогая пленнице. Подошёл к морде зверя и погладил по носу.

— Ты — молодец. А теперь и тебе надо вползти в пещеру. — Повернулся к Аланде. — Иди внутрь. Она, не переча пошла, так как бежать куда — то бессмысленно. Только полная дура может попытаться бежать в бурю. Это верная смерть. Касий схватился за шерсть годжака с двух сторон от пасти и потянул. Конечно, тащить его у него не было сил, но это движение могло дать понять ему, что надо делать. Зверь внимательно посмотрел в глаза наезднику.

— Давай же! Ты — умный. Я знаю. Уверен. Ползи внутрь. — Ещё сильнее потянул.

Годжак всё же встал, пошатываясь, и медленно вошёл в пещеру. Касий облегчённо вздохнул и погладил его по груди, так как теперь его голова едва доходила годжаку до основания шеи.

— Умница. Хороший зверь. Ложись. Я посмотрю крыло.

Аланда внимательно наблюдала за ними, расширив глаза. «Он полностью приручил его. Это невероятно. И так по — доброму с ним разговаривает, значит он не жестокий тиран и, возможно, меня не ждёт насилие и смерть, потому что я этого не переживу и покончу жизнь самоубийством».

Годжак согнул лапы и лёг, аккуратно кладя голову рядом с человеком. Касий опять погладил его по носу.

— Всё будет хорошо. Я помогу тебе. — Влез обратно на шею, переместился к вывихнутому крылу и, прощупав, стал медленно выправлять перья. Некоторые были нещадно сломаны. Пришлось их выдернуть. Годжак слегка заревел. Со стороны это выглядело как постанывание. Касий всё время говорил с ним мягким голосом.

— Всё хорошо. Потерпи. Ты — сильный. Быстро восстановишься. На рассвете поищу тебе что поесть.

Когда всё было готово, он слез и снова погладил по носу.

— Умница.

После отвернулся и направился к стене. Бросил уставший взгляд на прекрасную пленницу и присел.

— Сядь рядом. — Буркнул и положил голову на колени. Она покорно подсела.

Касий провалился в дрёму. Девушка не могла заснуть. В пещере было сыро и темно и как — то жутковато. Ей даже захотелось прижаться к его могучему плечу, что и сделала. Он сквозь сон почувствовал её тепло и разлепил веки.

— Ты не противишься и сидишь так близко, что я слышу твоё сердцебиение?

— Здесь мне лучше быть под твоей защитой, чем самой.

Касий не смог сдержать улыбки, снова удивляясь её разуму.

— Мне повезло. Ты не только красива, но и умна.

— Ты уже это говорил. Зачем я тебе?

Он взял её за подбородок и сразу впился в губы. Вот тут она и проявила непокорность, пытаясь бороться. Его это так рассмешило, что когда перестал терзать эти пухлые губы, рассмеялся. Смех отразился эхом от стен. Годжак поднял голову и зарычал.

— Всё хорошо. Успокойся. Просто забавляюсь со своей рабыней.

— Я… твоя рабыня? — голос девушки тихо прошуршал.

— Ты же только что получила ответ. — Приблизил лицо. В уголках глаз образовались смешинки. Однако взгляд казался серьёзным. — Да, моя прекрасная валийка. Ты — моя рабыня.

Она заметила ещё в полёте, что глаза у него глубокого серого цвета, а здесь в пещере они как будто потемнели.

«Красивый мужчина, даже очень. Но… рабыня… это унизительно» — Пронеслось у неё в голове, а с языка сорвалось:

— Я — дочь повелителя валийцев!

— Знаю. А я сын покойного повелителя аравийцев! Скоро и сам стану повелителем.

Вот тут девушка отпрянула как от пощёчины.

— Аравийцы! Ты… аравиец? — Её до этого мягкий тембр голоса стал жёстче.

Рёв годжака дал ей понять, что надо стать потише.

Касий нахмурился.

— Что тебя так напугало? — в его голосе слышалась насмешка. Он прекрасно знал, как вся Горибия боится и ненавидит его народ, считая аравийцев свирепыми и безжалостными сволочами. — Да! Я — аравиец и горжусь этим. Мой народ самый сильный на Горибии. Особенно моя правая рука — главнокомандующий Крак — настоящий молот.

— Вы… же звери, а не люди.

Касий ухмыльнулся.

— Откуда такие познания у народа, ни разу, не сталкивающегося с аравийцами?

— О вашем народе ходят кровавые легенды и передаются из уст в уста.

— Что ж, значит, мы известны по всей Горибии, даже за скалами. Тем лучше. Теперь ты знаешь кто пленил тебя и, думаю, будешь умной девочкой и когда мы прибудем домой, тебя подготовят и приведут ко мне. А дальше твоя судьба уже зависит только от тебя самой. Либо стать завтраком моего годжака, либо принцессой моего ложа и жить в неге и богатстве.

— Я не хочу быть наложницей! — Её золотистые брови нахмурились, а на лице залегла тень, хотя в полумраке это видно не было, но Касий и так почувствовал.

— У тебя нет выбора. И, главное, будь благодарна, что я не возьму тебя в грязи и пыли, а дождусь прихода в мою крепость и твоей полной подготовки, также как и меня подготовят служанки к незабываемой ночи с тобой, — прекрасная валийка. — Его голос сейчас имел строгий тембр, совершенно не требующий возражений.

— Я — принцесса валийцев и брать меня в грязи и пыли — страшный грех перед Воргангом!

— И это тоже. А я также верю и поклоняюсь Воргангу. Однако, наложниц, которых заполучил недавно от кочевого каравана, не спрашивал какого они происхождения и взял одну из них в грязи и пыли. После она ещё несколько раз вылизывала мой член от спермы. А ты — не повышай на меня голос, иначе будешь наказана.

Аланда снова отпрянула. В глазах бушевал огонь.

Касий рассмеялся.

— Даже в пещерной темноте твои глаза полыхают гневом, маленький ценарит.

Аланде понравился, что он сравнил её с самым большим сокровищем Горибии, о котором они только слышали.

Годжак, будто понимая, что его всадник в хорошем расположении духа, громко заурчал.

— Как ты оседлал его? — неожиданно изменила тему мягким голосом.

— Так сложилось. Он спас меня сам, когда Воксаилий горел из — за извержения вулкана в шахте, где мы добывали ценарит. А я спас уже с ним верного главнокомандующего Крака. Он свирепый аравиец. Я называю его Молот. Будь хорошей девочкой, иначе попадёшь в наказание к нему в руки под кнут. А Крак не имеет жалости к женщинам, особенно к провинившимся.

— Вы…

— Что? Варвары? — в его голосе уже слышалась насмешка.

Она кивнула.

— Согласен. Кровь предков бурлит в каждом из нас, и аравийцы всегда захватывали народы и земли. А сейчас, давай поспим. На рассвете надо искать дорогу к каравану, иначе Крак начнёт волноваться и искать меня. В итоге мы все вообще потеряемся надолго. Клади голову на плечо.

Девушка не стала противиться, тем более что здесь прилечь больше и некуда. Она медленно положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Вскоре он уже дышал ровно и дремал, а Аланда ещё долго не могла уснуть. Гуляющие рассказы в Валивии об аравийцах были еще и о том, что они не только кровожадные варвары, но и грязные с длинными засаленными волосами. А на деле, столкнувшись с этим аравийцем, всё оказалось совсем не так. От него пахло приятно: даже некой травянистой свежестью. Волосы были чистыми и опрятно уложены. С двух сторон в распущенных волосах спускались тоненькие косички с вплетённым чёрным кожаным шнурком. Также чистая льняная рубашка открывала верх груди и Аланда специально наклонилась чуть ниже, глубоко вдыхая его запах. Никакой вони. «Интересно. Значит не все рассказы о них правда? Или этот аравиец любит чистоту и часто моется? О, Ворганг, благодарю тебя хотя бы за это. Я бы не смогла находиться рядом с грязным и вонючим мужланом. Но он тот, кто оседлал годжака и все мы знали ещё с детства, что когда придёт этот всадник, выберет любых женщин и никто не сможет ему противостоять. Он выбрал меня. Я не хотела этого, но… такова моя судьба, как бы не противилась этому, мне всё же придётся сдаться. Надеюсь, он сдержит своё обещание и не возьмёт меня в грязи и пыли». — Мозг хоть и закипал от разных мыслей, но моральная усталость всё — таки сказалась, и её веки сморил сон.

Касию снился эротический сон:

«Юное совершенное тело валийки. Её призывно стоящие соски. Он аккуратно дотрагивается до них и поглаживает большими пальцами, от чего они заостряются ещё сильнее. Она изгибается навстречу его пальцам. Дыхание прерывается. Чувственный рот с этими пухлыми губами приоткрывается, и член хочет взорваться, а мозг не знает, куда ему хочется в первую очередь попасть в сладкую девственную щель или в этот зовущий рот. Руки уже ласкают её спину, и срывается стон».

Его глаза распахнулись. В пещере уже было светло. Годжак мирно спал. Пленница тоже, но он осознал, что это простонала она, потому что его левая рука на самом деле теребила её сосок, и он стоял как кончики морозии. Голова Касия поплыла, глядя на неё обнажённую в распахнутом халате и его губы опустились к соску, мягко засасывая его. Через минуту стон повторился, девушка проснулась, сразу поняв, что происходит и вздрогнула. Касий почувствовал её напряжение, усилием воли оторвался от прелестного соска и посмотрел ей в лицо. Оно казалось испуганным.

— Ты…

Он прислонил палец к губам валийки и отрицательно покачал головой.

— Не бойся. Я держу своё слово. Тебя приведут ко мне как желанную принцессу, в золоте и ценарите. Чистую, как слеза, и я буду для тебя таковым. Наши тела натрут ароматными маслами. А из ртов будет пахнуть свежестью морозии.

— Спасибо. — Прошептала и попыталась прикрыться. Касий помог ей встать и не дал сразу запахнуть халат, с вожделением продолжая, разглядывая её.

— Вы всегда бреете лобок?

Она покраснела.

— Нас приучили к этому с детства, и этим занимается самая приближённая служанка.

— Это так необычно. Никогда не видел гладкого — выбритого лобка у женщин, но мне нравится.

— Это… соблюдение чистоты.

— Согласен. — Его рука легла на него и слегка сжала. Аланда затаила дыхание. Тело напряглось до боли в икрах. — У тебя здесь такая мягкая кожа. — Горячие пальцы поглаживали, не позволяя большего. Он внимательно наблюдал за реакцией пленницы, в надежде увидеть не только страх, но и врождённый темперамент, так как соитие с ней для него имело сейчас в жизни первостепенное значение. Спустя пару минут такого изучения её гладкого лобка Аланда прикрыла глаза, и дыхание стало чаще.

— Тебе не противны мои руки — губы?

Она молчала.

— Отвечай. Это важно для меня… в случае с тобой.

— Нет.

— Тебе сейчас приятно?

Тихое «да» так обрадовало его, что он едва сдержался, чтобы не показать этого ей.

— Хорошо, значит, ты от природы темперамента и нас ожидают яркие ночи плотской любви. Я хочу с тобой всего того что никогда не делал ни с одной женщиной.

Девушка распахнула глаза. В них читалось удивление.

Касий улыбнулся и, убрав руку с лобка, дотронулся указательным пальцем до соска, который недавно с удовольствием посасывал.

— Например, я никогда не целовал ни одну женщину, ни так, не этак, совсем никак. Их тела были для меня всего лишь горячими дырками для удовлетворения мужских потребностей.

Зрачки валийки расширились.

— Да, мой дорогой ценаритек. Женщина может принимать тремя отверстиями.

Она попятилась и упала бы назад, если б он не подставил левую руку.

— Не переживай. У тебя я буду только в двух. Ты станешь главной наложницей, от которой повелители хотят иметь детей. К таким наложницам мы относимся по — другому. И ваше анальное отверстие остаётся девственным навсегда, а вот в твоём ротике, хочу быть часто. — Его пальцы прошлись в воздухе по кругу напротив её рта. — Не хочу дотрагиваться до твоих сладостных губ грязными руками. Идём, нам пора. Запахнись. — Вытащил кожаный шнурок с одной из тонких косичек и протянул. — Завяжи на талии, а то твой халат никак не застегнуть. Не хочу, чтобы мои люди видели твою наготу. В случае главной наложницы это недопустимо.

— Почему ты думаешь обо мне только как о наложнице? — обвязалась шнурком и завязала узлом на талии.

Одна из его бровей изогнулась.

— А как же ещё ты хочешь, чтобы я к тебе относился?

Валийка не опустила взгляд, как он ожидал, а гордо подняла голову.

— Я — дочь повелителя валийцев и имею право стать твоей законной женой.

Он опешил от её наглости и рассмеялся.

— Ты точно ценарит. Зачем мне жениться на той, что мне и так уже принадлежит? Детей я в любом случае от тебя получу. У тебя будет самый высокий статус в моём доме. К тебе будут относиться с почтением.

— Ты получишь моё тело и детей, но тогда моё сердце и душу — нет. Плотская любовь с безразличным «ценаритом».

— Ты не будешь безразлична. Ты будешь также ждать каждой ночи со мной, как и я с тобой.

— Нет!

— Посмотрим, маленький ценарит. Хватит пререкаться, иначе ощутишь тяжесть моей ладони на своей розовой попке.

Аланда открыла рот, чтобы ещё что — то сказать, но он закрыл его своим и быстро просунул язык внутрь. Она изумлённо захлопала пушистыми ресницами, не понимая, что делать с его наглым языком. Касий пошевелил им и засосал её губы. Девушка чувствовала, что он очень ей нравится, сопротивляться не хотелось, но девичья гордость взяла вверх и она подсознательно начала давить ему в грудь обеими руками, чтобы оттолкнуть. Конечно, сделать это было невозможно. Касий отстранился сам. Взял её на руки. Подошёл к проснувшемуся годжаку и усадил ему на шею.

— Береги её. Она дорога мне. — Погладил его по шершавому носу. — Я скоро буду. Ждите меня здесь.

Зверь попытался встать. Но Касий строго посмотрел ему в глаза.

— Нет! Я сказал ждать меня здесь.

Годжак, нехотя улёгся обратно и положил морду на камень.

— Я скоро.

Вышел наружу и осмотрелся. Вокруг лес из местных кустарников, местами непроходимых, ветвистых и прямых: цвета вечернего неба и даже ночного. Листьев на них почти не бывает: раз в год и то не всегда и не на всех видах.

«Тут где — то должны быть воги и их норы с детёнышами» — Подумал и пошёл в сторону зарослей. На рассвете звуков почти не было, и он прислушался. Острый слух давал понять в какой стороне обитает живое существо. Прошёл немного, внимательно посматривая под самыми густыми кустарниками, излюбленное место вогов для выводка. Где — то пошарил руками, а где — то даже поломал ветки, разбрасывая ногами. Спустя некоторое время всё же наткнулся на нору. Присел на корточки и пошарил в ней, тут повезло: вытащил детёныша вога, тот сразу жалобно заревел, раскрывая уже большой, но беззубый рот. (Воги — беззубые огромные животные, могущие убить весом). После нашёл ещё двоих и довольный пошёл обратно. И всё бы хорошо, если б не подоспела их мамаша. Касий запросто мог убить её, если б не держал троих достаточной нелёгких малышей, которых не хотел отпускать. Иначе они бы убежали пока он разбирается с двухметровым вогом женского пола. А мясо детёнышей вогов сочное и нежное, гораздо нежнее взрослых особей. Ему хотелось накормить прекрасную валийку именно таким. Вог наступал. Касий приготовился. Животное ударило головой. Аравиец отбил его морду локтём. Вог заорал в виде рёва и бросился широкой грудью на обидчика и вора малышей. Однако внезапно раздался хруст кустов и в одно мгновение вылезший годжак откусил вогу голову.

— Ух. Ты вовремя. — Выдохнул. Кушай, а я пойду, пожарю валийке завтрак.

Зверь заурчал от ласкового голоса хозяина, принимая его уже точно за него. Касий поднял к пещере и вошёл, в надежде, что девушка ещё там. И когда не увидел её, проорал:

— Где она?

Годжак прилетел через пару минут. Аравиец в сердцах ударил детёнышей головами о стену и убил их, сбросив на пол, выскочил наружу. Зверь, чувствуя, что с хозяином происходит, пригнулся и принюхался. Касий пошёл за ним.

— Ищи её. Она нужна мне.

Годжак пошёл через кусты, обнюхивая всё вокруг. И вскоре они вышли к озеру. Мужчина расширил глаза, увидев, как девушка стоит в обнажённом виде на краю и расчесывает рукой длинные, влажные, густые волосы.

— Молодец. — Дотронулся до лапы зверя. Он не смог сдержаться от страха, что она убежала и, почти подбежав, схватил на руки.

Она испуганно вскрикнула.

— Почему ты ушла сама, когда годжак поспешил мне на помощь? — в его голосе слышались гневные нотки.

— Я всего лишь хотела помыться.

— А убежать ты не собиралась?

— Куда? Я — валийка и везде кроме Валивии меня ждёт рабство или смерть от вогов и годжаков. С тобой гораздо спокойнее.

— Ха. Ты очень умна. — Его взгляд опустился на её грудь. — Тебе надо одеться. — Голос слегка сел.

Она кивнула. Он поставил её на Горибию и отвернулся. Аланда взяла халат, набросила и подвязалась шнурком.

— Ты же уже всё во мне видел. Зачем отвернулся?

— Для себя. — Пробурчал.

— Я уже одета.

Касий повернулся обратно.

— Неужели ты не понимаешь? Я — мужчина, а ты — самая красивая женщина из всех, что я видел в жизни. Я не могу спокойно смотреть на твою наготу.

Она покраснела. Он рассмеялся.

— Прекрасный ценарит. Идём. Приготовлю завтрак.

Они поднялись к пещере. Касий развёл костёр, разделал детёнышей и начал жарить. Аланда никогда не ела ничего не подобного. Запах и нежное мясо ей понравилось. Годжак тоже хорошо насытился их мамашей.

— Нам пора. — Подсадил её на его шею и запрыгнул сам. Зверь расправил крылья. Раненое крыло уже было в норме, и взлетел. (Годжаки быстро восстанавливались)

— Я так хочу тебя, что скоро ты уже будешь казаться мне везде. — Его губы приятно щекотали ушную раковину. Ты будешь покорна?

— Я уже отвечала тебе: буду, но всего лишь как рабыня, без сердца и души.

— Душа тоже откликнется. — Он накрыл левой рукой одну её грудь и начал сжимать, а спустя минуту, уже поглаживал сосок под воротом халата.

— Не надо… — простонала, но Касий собирался всю дорогу ласкать желанную грудь и не убрал руки, когда она попыталась сбросить его горячую ладонь. А тут ещё и почувствовала такое же горячее дыхание затылком. Внутри что — то ёкнуло, тело как — то болезненно отреагировало, внизу образовалась какая — то зовущая тяжесть.

— Хорошо… моя темпераментная девочка. Ты уже увлажнилась?

— Что?

— Ты стала мокрой в твоей девственной щели?

Её шею и лицо залила алая краска.

— Не хочу трогать тебя там пока. А могу так получить ответ. Решай, как мне его получить?

— Да… я — стала влажной там. Не понимаю что это и почему, но всё мокро.

— Это ты хочешь меня также как и я тебя. Головка моего члена тоже уже влажная. Я как долетим до каравана, возьму там своих наложниц. Мне нужна разрядка, чтобы дотерпеть до нашей прекрасной ночи. А ты посмотришь. Хочу, чтобы ты увидела меня обнажённым, мой член который ты будешь принимать каждую ночь, пока не надоешь мне. И какой я в соитии.

Она содрогнулась.

— Не бойся. С ними я жёсткий. С тобой всё будет по — другому. Всё зависит только от тебя.

Годжак летел плавно, точно чувствуя куда нужно. Ночная буря много поломала кустарников. Внизу виднелись стихийные разрушения.

Скоро показался караван. Зверь снизился.

— Касий! — послышалось снизу. Это был радостный крик Крака.

Ванары тоже подняли головы. Годжак сделал несколько кругов над ними и опустился на Горибию. Касий слез и спустил Аланду. Подбегающий Крак выкатил глаза.

— Ты… где ты был? — Его глаза уставились на девушку. — Это… она… ва…

Касий обнял его и похлопал по спине.

— Да, друг, это именно она. Мой ценарит. Прекрасная валийка.

— Но как? — Во взгляде главнокомандующего читалась разноцветная буря: изумление, восхищение и даже вожделение. — Она поистине как ценарит, такая же драгоценность.

— Так решил годжак и подарил её мне. Она теперь моя рабыня и станет главной наложницей, когда я взойду на трон в Воксаилии.

Крак от переполнявших чувств опустился на одно колено.

— Повелитель…

Он помог ему встать.

— Перестань. Рано ещё.

Все гораны тоже не сводили взгляда с самой красивой женщины на Горибии.

— Оденьте её в чадру и выделите паланкин. Отвечаете головой. Она для меня ценнее горы ценарита. Выдвигаемся. — Отдал приказ и повернулся к другу. — Что было ночью? Как вы спасли караван и нашу добычу от горанов?

— Я, как только увидел, что надвигается буря, приказал всё снять с вогов и выкопать ямы. После мы всё закопали. А женщин усадили между вогами, накрыв покрывалами. Сами же держали их всю ночь. Как нас не снесло одному Воргангу известно, но всё осталось в целостности.

— Я всегда знал, что на тебя можно положиться. — он влез на первого вога. Крак на второго и караван сдвинулся с места.

— Ты расскажешь мне, как всё было?

— Расскажу.