Рабыня аравийца

Глава 5. Первый звонок страсти

Караван шёл уже двое суток. К валийке относились как истинной принцессе. А своих наложниц Касий отымел по полной, чем и сбил дикое желание обладать Аландой. Она наблюдала за оргией из паланкина, так как он приказал это ей. Он не хотел её пугать. Впервые ему хотелось не просто сорвать и смять нежный цветок, а холить и лелеять. Однако желал, чтобы она лицезрела его обнажённым. Девушка увидела слишком много, и в душе ей стало страшно от мысли о будущем соитии с ним. Не так она всё себе представляла. Это же было грубо и противно, где — то даже мерзко.

Они дошли до маленького поселения: семь вместительных шатров. Вокруг никого не было.

— Пойди, проверь шатры.

Крак спрыгнул с вога.

— Тут аравийцы! Выходите.

Касий тоже спрыгнул и подошёл к нему. Из шатров вышли несколько десятков людей и как только увидели Касия, все упали на колени.

— Что с Воксаилием? — в его голосе слышалось настоящее волнение.

Люди опускали глаза и шептали:

— Он тот, кто оседлал годжака…

— Говорите. А где остальные?

Вперёд вышел воин.

— Господин Касий. Когда мы бежали, город горел и рушился. Возможно, кто — то ещё выжил, нам это неизвестно. И нас было немногим больше. Пока добрались сюда, некоторых съели годжаки, других — затоптали воги.

— Собирайтесь. Вы идёте с нами обратно. Надо восстанавливать Воксаилий.

— Конечно. — Он склонил голову. — А если вулкан не утихомирился?

— Если б он не утихомирился, разлился бы даже и сюда. Огненной лаве ничего не стоит дойти на сотни километров. Я считаю, это был гнев Ворганга за жестокость отца и смерть шамана. Как только мы вернёмся стану повелителем. По дороге ещё надо найти остальных наших выживших и возьмём пленников из разных народов.

В почти трёх десятках аравийцев оказалась большая часть воинов и их семей.

— Где вы взяли эти шатры? — решил вставить свои три копейки Крак.

— Чуть дальше есть большое поселение коринийцев. Они помогли.

— Хорошо. Нападём и возьмём рабов.

— Их значительно больше нас.

— Не смей перечить мне! Или ты не знаешь, что годжак заменяет сотню воинов? — Касий подсознательно вытащил кинжал.

— Простите будущий повелитель. Мы не знали, что вы не только оседлали его, но и управляете им. Тогда по пророчеству вы можете стать и повелителем валийцев и… всей Горибии.

— Могу и стану. Я уже захватил в плен дочь нынешнего повелителя валийцев — прекрасный ценарит — принцессу Аланду.

Люди взволнованно окинули караван взглядом, а так как это был его народ: бывшие сильные воины отца, он кивнул Краку, указав на паланкин с валийкой. Тот, поняв без слов, подошёл к нему, открыл занавеску и подал руку.

— Вам нужно выйти.

Девушка вложила свою руку в его и вылезла из паланкина. Крак взял на руки, поднёс к аравийцам и поставил как куклу. Воины напряглись. Даже её совершенная фигура в изящном одеянии рабынь, выдавала в ней красавицу. Лицо скрывала вуаль, голову и волосы яркая ткань по типу чадры.

Касий снял вуаль. Аравийцы затаили дыхание. Таких красивых женщин они тоже никогда не видели. Она взмахнула длинными ресницами и уставилась на них неординарными глазищами.

— Скажи моим воинам кто ты и откуда.

Девушка гордо подняла голову.

— Я — принцесса валийцев.

Воины присели на одного колено, опустив головы.

— А сейчас моя рабыня. — Касий демонстративно обнял её. Воины, не знали то ли им встать, то ли оставаться в таком положении. Перед рабынями не склоняются. — Вы правильно сделали, что поклонились ей. Она рабыня только для меня, а для всех вас — валийская принцесса и её статуса никто не отменял. В Воксаилии она станет главной моей наложницей, которая родит мне детей. И её сын будет моим наследником. Тут даже Крак упал на колено. За ним последовали и гораны. Аланда молча оглядела всех. «Если он так представляет меня всем, то почему же хочет чтобы я была только его рабыней? Это несправедливо. Я достойна стать его женой». Касий взял её под локоть и отвёл обратно. У вога за талию и помог подняться, по ходу шепнув на ухо:

— Догадываюсь, о чём ты думаешь.

Она метнула на него сердитый взгляд.

— Ты — моя рабыня, прекрасный ценарит.

Караван двинулся дальше. Аравийцы шли за ним. Будущий повелитель летел над ними, но так как годжак не мог лететь медленно, как идёт караван, Касий крикнул:

— Мы полетим вперед. Вы идите в Корилию и не задерживайтесь в пути. Там встретимся.

Крак помахал рукой, мол, не переживай.

Касий слегка ударил годжака по бокам, и тот понёсся как комета.

— А он знает куда лететь? — Аланда искренне удивилась.

— Я его направляю, и он чувствует. — Навалился на его шею, давая понять, что нужно свернуть вправо. Зверь понял и пошёл в том направлении, что и хотел всадник. Девушка от резкого виража вжалась спиной в грудь Касия. Он ухмыльнулся.

— Мой ценаритек боится?

Она кивнула. Его рука дотронулась до её подбородка, повернув лицо к себе, и их губы слились. Годжак, чувствуя, состояние хозяина, заурчал. Поцелуй затянулся и когда они попали в ветряную трубу, оба усмехнулись.

— Твои губы такие сладкие.

Девушка, как обычно, зарделась.

— Мне нравится, как ты смущаешься. Значит ты не просто девственница, каких сотни, а и в душе чиста как самый отшлифованный ценарит.

Он опять надавил на шею годжака и тот ещё сильнее ушёл вправо. Ветер стих, а ветряная труба осталась позади. Ворганг начал ласкать их кожу. И так как это ощущалось физически, было тяжеловато лететь прямо под покалывающими лучами.

Корилия.

Впереди показался большой город. Мрачный тёмный камень всех остроконечных крепостей указывал на его совсем не целомудренное отношение ко всем, кто в него попадает. Арочные ворота в виде моста на массивных цепях были открыты. По дорогам шли толпы людей с разных мест. Многие несли различные товары для торговли. Работорговцы везли клетки с рабами. Мужчины с обветренными лицами вели юных пленниц и толкали в спины. Уставшие девушки еле плелись. Их ждал невольничий рынок, и одних в наложницы, других — в служанки.

— Скоро начнётся паника. — Усмехнулся Касий.

— Конечно, годжак же летит. И тот, кто оседлал годжака.

— Да, мой умный ценарит. — Поцеловал её в кончик носа.

Летающую тварь ещё издалека увидели, и началась даже не то что паника, а настоящий ужас обуявший всех. Мужчины повсеместно похватали луки и стали стрелять. Годжак был ещё так высоко, что они не видели всадников, и стрелы не могли долететь до цели. Крики и вопли женщин донеслись до Касия.

— Надо как — то им показаться, пока ещё мы не сильно спустились и не стали уязвимы для стрел. — Перевёл взгляд на Аланду. — Я пока отпущу тебя. Держись крепче.

Она ухватилась за шерсть зверя и с перепуганным видом стала наблюдать, как он встаёт на нём, держась обеими руками. Годжак ощутил необычное движение хозяина и полетел плавно, немного снизившись.

Вот тут его и заметили. Удивлению людей не было предела.

— Там человек!

— На нём всадник!

Толпы вывалили за ворота.

— Он тот, кто оседлал годжака!

На миг воцарилась тишина. Казалось, даже местные животные замолкли. Воги перестали громко сопеть. Кружевные облака остановились. Лучи Ворганга — колоться. Но всё это было лишь минутной видимостью. Вскоре люди снова забубнили в благоговейном страхе.

Касий надавил на шею годжака и тот начал снижение. Они опустились неподалёку от всей толпы на пыльной главной дороге. Она мгновенно опустела, как будто по ней до этого не стекались в город сотня людей.

Он помог спуститься Аланде, и они направились к входу.

— Зачем нам туда?

— Не бойся, тебя продавать не собираюсь. — Его губ тронула лёгкая улыбка. — Подождём здесь Крака с караваном.

— Хотя, если б решил меня продать, выручил бы столько, что весь Воксаилий отстроил.

— Знаю, ценаритек, но ты — моя. И только моя. Я убью любого, кто посмеет тронуть мою самую драгоценную рабыню.

Они подошли к толпе. Всеобщая пауза повисла в воздухе.

На них уставилось сотня глаз: восхищённых, изумлённых, завидующих, агрессивных, но равнодушных точно не было. Аланда была закрыта с ног до головы, на лице непрозрачная вуаль. И только уникальные глаза с двойным оттенком зелёного — открыты. Тут все мужчины внезапно присели на одно колено. У рабов рванули верёвки и цепи так, что они попадали на колени в пыль.

Касий понимал, что именно это и должно было произойти, и расправил плечи ещё сильнее, чем всегда.

— Нам нужен ночлег и еда, пока мы ждём мой караван. А моего годжака надо накормить вогом, иначе он поживится кем — нибудь из вас.

Из ворот вышел мужчина, подошёл к ним и также опустился на одно колено.

— Приветствуем в Коринии того, кто оседлал годжака. Вы наш почётный гость и вашего зверя мы накормим. А я — повелитель Корилии. Имя моё — Морахаст.

Аланда невольно бросила на него взгляд: высокий, статный, немногим старше её аравийца, с умным, но хитрым взглядом. Их глаза на минуту встретились, и у него вырубило дыхание. Касий заметил, как тот побелел и схватился за рукоятку кинжала за поясом.

Кориниец встал, перевёл дыхание и выпалил:

— Это… Валийка?

— Не ори. Да. Как ты это понял?

— Я читал в наших рукописях об их необычных глазах с двойной радужкой. Твоя рабыня?

— Да, но об этом не нужно кому — то знать.

— Понимаю. Она очень дорогая. За неё может начаться кровопролитие.

— Поэтому, надеюсь, ты приютишь нас в своих владениях. А там приставишь охрану. Я и сам справлюсь со многими, но, разумеется, не со всеми охотниками за богатством. — После строго посмотрел на девушку. — А ты не поднимай больше ни на кого здесь глаз. Мало ли кто ещё читал о валийцах. Проблем потом не оберёмся. Я ещё не со своими воинами.

Морахаст сделал жест правой рукой — проходить.

Годжак тоже последовал за хозяином на изрядном расстоянии. Люди отхлынули от дороги в разные стороны. Тут один раб не выдержал и проорал:

— Вы что все с ума посходили? Эта зверюга сожрёт всех за ночь? И своих позовет. Город обречён.

Работорговцы его тут же забили палками. Он упал грудью в пыль. С виска потекла кровь. Годжак раздул ноздри и быстро пошёл к уже почти бездыханному рабу. Люди заголосили. Касий выскочил вперёд.

— Отрежьте его верёвку от остальных рабов! Немедленно! И отойдите. Все назад.

Работорговец, трясущийся рукой, резанул верёвку и оттащил остальных. Люди столпились примерно в десятке метров от несчастного раба. По телам всех прошёл озноб страха, понимая, что сейчас произойдёт.

Зверь осознал, что это уже его еда и, подойдя, сразу начал рвать человека на куски, поедая с довольным рычанием. Через несколько минут на том месте осталось кровавое пятно и безмолвный ужас в глазах всех окружающих. Люди боялись даже шелохнуться, не то чтобы ещё что — то произносить.

Касий посмотрел в глаза годжака.

— Иди туда. Тебе принесут вога. — Твёрдый приказ сопровождался жестом руки, указывая на близлежащий лес.

Зверь, поскуливая, не понимая в чём виноват, отвернулся и поплёлся обратно.

— Стой!

Годжак остановился и замер, навострив уши. Аравиец подошёл со стороны морды и погладил по лапе.

— Всё хорошо. Ты нужен мне. Будь пока там.

Тот, услышав ласковый тон хозяина, заурчал и, уже виляя длинным хвостом, снова пошёл к лесу. На круглой поляне у кустистых высоких кустарников с тёмными ягодами покружился, ища местечко поудобнее, лёг и положил морду на лапы. Когти слегка царапали Горибию, поднимая пыль.

Аланда стояла возле повелителя Коринии. Глаза были опущены, ресницы трепетали. Страха на удивление не было. Она хорошо знала кто такие годжаки. Они не раз нападали на валийцев и сжирали живьём, оставляя такие же кровавые пятна. Были времена, когда эти летающие твари налетали на стражей их дворца с отцом, и даже залетали во двор, где располагался фонтан, и частенько находились служанки. Там пожирали несчастных девушек не успевших спрятаться и убежать. Она привыкла к этому, хоть к такому тяжело привыкнуть, но её страна находилась в низине прямо под скалами, где селились годжаки. Царственную семью: повелителя и дочь тщательно охраняли и всегда стреляли стрелами в подлетающих хищников. Матери девушка никогда не знала, так как ту сожрали годжаки еще, когда она была маленькой. Однако вчера Аланда решила уединиться в любимой беседке в честь восемнадцатилетия, чтобы провести ритуальное омовение и помолиться Воргангу. И этот день стал для неё роковым.

Касий подошёл к ней и, взяв под локоть, повёл. Они вошли в ворота и прошли большую часть двора. Вокруг было очень оживлённо, пёстро и пахло разными запахами: пота, жареного мяса вогов, ароматными специями, сладостями из местных ягод и даже женскими благовониями. Запах рабства и страха Аланда ощутила так остро, как физический, глядя на десятки рабов из разных народов и рабынь. Их не щадили. Лодыжки и запястья кровили от цепей. Около них провели дюжину девушек со спутанными волосами и одна из них упала. Работорговец подошёл, расстегнул наручники и выволок её за волосы. Поднял лицо за подбородок и сплюнул в пыль под ноги.

— Эта уже не товар. Дохлятина. — Ударил по затылку, и она упала на колени, опустив голову. Кто хочет почесать член. Девка подыхает. А после чужак может отдать её своему годжаку.

— Я хочу. — К ней проковылял один из воинов. Наклонился, сразу разорвал и так худенькое платьице. Грубо ощупал грудь и толкнул. Девушка завалилась на спину, мало что соображая от голода и усталости. Расставил ей ноги, вытащил член и грубым движением, вонзился.

Аланда, стоя неподалёку, содрогнулась.

Морахаст усмехнулся.

— А ещё на Горибии говорят что мы — аравийцы варвары. Коринийцы, по — моему, ничем не лучше. Оттащите её потом к моему годжаку.

— А он не пожрёт тех, кто будет рядом с ней? — Продолжая ухмыляться, прищурился Морахаст.

— Не знаю. Он, сейчас не особо голоден после первой трапезы.

— Может, ты лучше сам?

— Ладно. Только когда немного отдохну, помоюсь и перекушу.

Они вошли в центральную крепость принадлежащую повелителю. По грубо сложенному камню вился кустарник цвета сумеречного неба. Аланда отметила богатое внутреннее убранство: каменную мебель, что бывало только у зажиточных горибийцев, так как весь низший класс имел её из кустарников. Высокие трёхарочные окна с волнообразными подоконниками. Занавесей не было. Наверное, хозяин не любил лишнюю пыль. Полы, натёртые до блеска кое, где даже скользкие. Идти по ним было приятно. Аромат в крепости витал какой — то лёгкий ягодный.

— Здесь приятно пахнет. — Произнесла тихим голосом.

— Это запах рукании.

Девушка вопросительно бросила взгляд на хозяина.

— Ягода, из которой мои повара варят наливки. Угощу вас. Неплохая получается.

Он провёл их на второй этаж к гостевому залу. Указал на кресла в стиле «Я — король» с высокими спинками, ровно держащими спину, что и захочешь, не сгорбишься. Хлопнул в ладоши и в зал вошли коринийки в лёгких одеяниях.

— Принесите угощения для наших гостей и наливку. Тащите все, что сегодня приготовил мой повар.

Вскоре Касий и Аланда трапезничали. Она сняла чадру, чтобы поесть, и Морахаст чуть не захлебнулся слюной от её красоты.

— Может, хватит таращиться на мою рабыню? — Глаза Касия стали похожи на безумные, как обычно, у годжака. Он резко поставил бокал на стол и уставился на хозяина этих мест.

— Кто она? Неужели среди простого валийского люда бывают такие красавицы?

— Не твоё дело. Куда нам идти, чтобы отдохнуть, да и трахнуть я уже хочу свою рабыню. — На слове «свою» сделал особый акцент.

Морахаст, будто был заворожён и даже толком и не понял, что говорит ему аравиец. А Аланда напряглась. «Неужели он так рассердился, что выместит здесь в этом замке на мне злость и возьмёт меня?» Её нижняя губа подсознательно задрожала. Касий заметил это и, взяв за тонкую кисть, сжал. Встал и, наклонившись над столом, пробуравил коринийца тяжёлым взглядом.

— Ты слышал мой вопрос? Куда нам идти на отдых и занятие любовью?

Тут Морахаст перевёл на него глаза и вздохнул.

— Я сам проведу вас. И распоряжусь, чтобы принесли ванну.

— Две.

— Зачем? Разве вам одной недостаточно?

— Недостаточно. — Голос Касия выражал явный гнев.

— Ладно, не кипятись. Будет вам две ванны.

Он провёл их на подъёмнике подобном в Воксаилии на девятый этаж и распахнул двухдверные двери. Аланде понравились эти гостевые покои, чем — то отдалённо напоминающие комнаты в Валивии: такие же богатые. Пол украшал искусно сотканный ковёр с редким орнаментом. На стенах — художественные рисунки вогов и охоты на них. Посередине огромная кровать в виде капли, однако места на ней могло бы хватить даже на пятерых, не то, что для двоих.

— Оставляю вас. Скоро вам принесут две ванны и много вёдер воды. Наслаждайтесь моим гостеприимством. — Его слащавая улыбка и бегающий взгляд раздражали Касия, и как только тот вышел, набросился на девушку.

— Зачем ты сняла чадру? Теперь этот бешеный «годжак» кончает от вожделения.

Она распахнула глаза.

— А как бы я ела?

Он не знал что ответить, так как в чадре и правда, есть было бы очень неудобно. Завалился на постель спиной, раскинул руки и вытянул ноги.

— Раздень меня.

Девушка помедлила. «Что? Я — валийская принцесса должна раздевать его?» — пронеслось, как вихрь, в голове. Касий приподнял голову и свёл брови.

— Это что за неповиновение? Ты — моя рабыня!

— Я — прежде всего валийская принцесса!

Его взгляд потемнел как небо перед бурей.

— Иди сюда… — голос приобрёл сталь.

— Нет. Я буду услаждать тебя в Воксаилии, и то без души. А раздевать и одевать должны служанки.

— Здесь нет моих служанок, и этим будешь заниматься ты. А если ослушаешься, будешь наказана. Так как наказывают только непокорных красивых рабынь.

— Да? — её глаза тоже потемнели. — И как же у вас наказывают таких как я?

— Таких, как ты, ещё не было — не одной. Других же красавиц били лёгкой плёткой, а после отец их насиловал. — Он встал. Аланда напряглась. Касий пошёл к ней. Она попятилась. — Мало того, что разденешь, так ещё и поможешь мне вымыться.

— Нет.

Однако он уже был возле неё, сгреб и отнёс на постель. Девушка брыкалась.

— Что ты хочешь? Ты же не будешь меня здесь насиловать!

— Нет. Насиловать не буду и бить тоже, но наказание ты получишь: в данной ситуации, пока мы ещё не познали друг друга, оно будет для тебя унизительным.

Аланда не понимала, что он хочет сделать и закричала. В этот момент в двери постучались.

— Вносите! — крикнул Касий, понимая, что это слуги Морахаста принесли ванны и воду. Так и произошло. Они, молча всё внесли, не поднимая головы. Он сидел на девушке и крепко держал одной рукой ей руки надо головой, а второй — раздевал. Лёгкое одеяние ценных наложниц, что выдали гораны в караване, любой мужчина легко мог снять и одной рукой: лиф, украшенный золотом и юбка с набедренным поясом. Под ней ничего не было, и через минуту она предстала перед ним обнажённой. Слуги уже вышли и плотно закрыли за собой дверь.

— Отпусти! Что ты делаешь? — её крик утонул в его смехе.

— Злобный детёныш годжака. — Он развёл ногой ей ноги и уставился в розовую плоть, специально разглядывая, чтобы она почувствовала стыд.

— Ты и здесь прекрасна! Какие нежные складочки так и тянет потрогать. А заветный вход уже зовёт меня.

Аланда покрылась краской смущения с ног до головы.

— Не надо…

Его сильные ноги держали её бёдра раскрытыми, правая рука легла на лобок и слегка сдавила. А дальше для неё началось что — то невероятное: похотливое безумие. Проворные пальцы мужчины что — то там быстро тёрли, ускоряясь и прижимая нежную плоть. Глаза горели каким — то хищным огнём. Она растворилась в этом взгляде, пожирающем её душу. Горячие и нежные пальцы не прекращали дьявольского темпа. Ей внезапно захотелось подтянуться к ним ближе. Они прошлись несколько раз по трепещущим лепесткам с нажимом на вход и вернулись обратно, продолжив трение. Вскоре девушка, уже глубоко дыша, закрыла глаза и невольно стала подмахивать бёдрами. Стыд куда — то испарился. Сознание отделилось от тела. Она вскрикнула, и ощутила как что — то горячее, выплеснулось из неё. Это было так приятно, что с губ сорвалось:

— Да…

— Что да? Мой драгоценный ценаритек. Ты уже готова к большему? — Его голос на удивление не сел и не охрип от возбуждения. Аланда открыла глаза. Во взгляде аравийца читалась насмешка.

— Нет! Но… что это было?

— Ты взорвалась любовным соком и увлажнила мои пальцы. — Поднёс их к ноздрям. — И… невероятно пахнешь. Мой член скоро разорвёт штаны. Тебе придётся, когда будешь мыть меня, поласкать его. Вот тут она снова покрылась краской смущения. Он рассмеялся. — Ты лежишь вся раскрытая передо мной, влажная и желанная, и всё ещё краснеешь?

— Отпусти… — Взмолилась.

— Теперь ты понимаешь, что своим неповиновением сделала? Я не хотел до Воксаилия так к тебе прикасаться. Так что сейчас мне очень тяжело. И если ты не приласкаешь меня, мне станет ещё хуже. — Встал, разделся и, переступив ванну, до краёв набранную горячей водой, улёгся. — Иди, сюда. Возьми мочалку и намыль мне грудь, руки, ноги.

— А одеться я могу?

— Нет.

Она подошла и стала мыть его. Руки дрожали. Он ухмылялся. Девушка вымыла ему голову и когда думала, что уже завершила, хотела отойти, но не смогла. Касий схватил её за руку, встал и приложил к стоящему члену.

— Ласкай…

Аланда опустила взгляд на его мужское естество и закусила губу. Рука помимо воли начала поглаживать бархатную плоть, пальцы выписывать какие — то узоры.

— Возьми полностью в руку и делай быстрые движения вверх — вниз.

Она сделала то, что он приказал.

— Быстрее… прошла минута, две, три. — Ещё быстрее. Вспоминай, как я быстро тёр твой клитор.

Её снова залило горячей краской.

— Хватит краснеть. Доставь мне удовольствие, такое же, как я тебе. Быстрее!

Девушка чувствовала, как уже устала её рука, но ускорилась, и ещё через несколько минут, добилась успеха. Его жидкость выстрелила и потекла ей по руке. Мужчина облегчённо вздохнул.

— Хорошо… как хорошо. А теперь, иди в свою ванну. Вода остывает.

Она бегом оказалась в ней и легла, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

— Мой чистый ценаритек. Ты — само совершенство во всём. Никогда ещё не одна женщина, также лаская меня, не добилась такого быстрого результата. В твоей горячей ладошке мой член был не более пяти минут. Надеюсь, и в ротике будет также, и ты попробуешь на вкус меня.

Аланда зажмурилась. Он стоял над ней во всей красе и нагло рассматривал. Подсел и прикоснулся к соску, сжимая двумя пальцами.

— Ты так темперамента. Твои соски до сих пор стоят как маленькие зубки годжака.

— Не надо… — простонала, но даже от этих его ласк, снова почувствовала, как из неё что — то течёт, будучи ещё в воде.

— От моих прикосновений они ещё больше заостряются. Ты — невероятна.

Эти проклятые пальцы не отпускали её сосок. Она опять часто задышала, и, как назло, тело не поддавалось разуму, ноги помимо воли раздвинулись. Другая его рука тут же оказалась там под водой и продолжила ласку. Аланда уже извивалась в ванне под его нежными и в тоже время требовательными руками. И когда снова взорвалась, простонала:

— Что ты делаешь со мной? Я не могу это переносить.

— Отчего же? — Его белозубая улыбка уже сводила её с ума, хотя она хотела упорствовать, но разум и тело предавали. — Теперь ты будешь ждать нашего полного сближения с приятной истомой. А от воспоминаний того что с тобой творили мои руки, приятно содрогаться.

— Откуда ты знаешь, как я буду вести себя? — её голос выдавал возбуждающее волнение некой хрипотцой.

— Потому что вижу, как ты уже хочешь меня. Твоя маленькая щелка сама раскрывается и ждёт мой большой член. Ты его получишь. Очень скоро.

Аланду, и правда, уже слегка трясло. Глаза приковались к его огромному агрегату стоящему почти у глаз. Промежность пульсировала и, казалось, раскрывалась. Она закрыла глаза, пытаясь ощутить всей кожей воду и избавиться от мыслей о его натренированном годами совершенном теле и таких глубоких серых глаз, затягивающих в омут страстей. Однако разум снова выдал очередную порцию глупости:

— Ты очень красив… — ляпнула и опять смутилась, отворачиваясь.

Он рассмеялся.

— Знаю, так все говорили. Но из твоих соблазнительных губ такое слышать приятнее всего. — Отошёл, всё — таки давая ей возможность спокойно домыться самой. Хотя Аланде это уже давалось совсем неспокойно, чувствуя затылком, как он обнажённый лежит на постели и наблюдает за ней.

Они спали на разных сторонах, стараясь, не прикасаться друг к другу, так как это уже было выше их сил. Касий безумно хотел её, но обладал несгибаемой силой воли и выдержкой. Он был железно настроен, взять девушку полностью только в Воксаилии, в своей крепости и постели. Ночь прошла беспокойно. То она просыпалась от странного чувства, то Касий вставал, открывал окна и дышал свежим воздухом. Врывался ночной ветер и тоже, будто ласкал её кожу и ей в этот момент снились его руки, возбуждение нарастало, в матке ёкало, промежность с лихвою увлажнялась. Она просыпалась, переводила дыхание и снова пыталась уснуть. Он видел, как валийка мечется и понимал, что с ней происходит то же самое, что и с ним.

— Мой прекрасный ценарит, спи. Мы будем вместе вечно. Ты никогда не надоешь мне. — Шептал, когда она засыпала и не могла слышать его слабости. — Я убью любого, кто посмеет посягнуть на тебя.

Утром они проснулись от нечеловеческих воплей, топота и грохота.

— Что происходит? — Аланда разлепила всё ещё сонные веки.

Касий вскочил и подошёл к окну. Распахнул, выглянул и ужаснулся.

— Годжаки!

— Что? Они…? Напали?

— Да. Пожирают людей. Не выходи. Сиди тут. — Быстро оделся и направился к дверям.

— Касий!

Он оглянулся. Его лица с тонкими чертами тронула лёгкая улыбка.

— Ты впервые назвала меня по имени.

— Куда ты?

— За своим годжаком. Надо остановить этих тварей, иначе они сожрут весь город.

— Будь осторожен.

Его душа уже даже больше улыбалась, чем губы. «Она волнуется за меня. Мой прекрасный ценарит. Я — дорог ей». Вышел и сразу же помчался на двор.

По дороге из крепости столкнулся с Морахастом.

— Аравиец. Куда ты?

— К своему годжаку.

— Может, не стоит выходить наружу? Эти хищные твари жрут всех, кто попадается им снаружи. Уже сожрали десятки коринийцев и кучу рабов. Убытки колоссальные. Весь двор в крови.

— Я могу их остановить! — Глаза Касия полыхали гневом, из — за того что повелитель Коринии оказался таким трусом.

— А что твоя валийка?

— Если с неё упадёт хоть один волос, твоей смерти не позавидуешь.

Тот опасливо отпрянул. Спина врезалась в стену и так как отступать уже некуда, решил разрядить накалившуюся обстановку.

— С ней всё будет в порядке. Не волнуйся.

Касий полоснул по нему гневным взглядом и выскочил во двор, бахнув дверями. Да, там действительно уже было кровавое месиво. Даже на стенах кое где брызнула людская кровь. Ему пришлось перепрыгивать через горы изуродованных трупов. Годжаки напали стаей. Многих людей не сожрали полностью, а только частично погрызли: кому голову откусили, кому — полтуловища, кому — ноги. Они летали большими и малыми кругами над городом, издавая страшный рёв, и закрывая огромными крыльями Ворганг. Зловещие тени легли на центральную площадь Коринии. Людей на улицах уже почти не было. Многие попрятались в лавках и домах. Некоторые не успевшие убежать, сидели под столами, лавками, телегами, в пустых бочках и тряслись. Конечности похолодели, несмотря на жару, зуб на зуб не попадал. Кого звери могли вытащить прямо на лету из — под лавок или из бочек, рвали когтистыми лапами на части и сжирали ту, что больше приглянулась. Касий нёсся на выход, а так как ворота были закрыты, и дозорных уже не было в живых, пришлось лезть через стену. И даже несмотря на его уникальные способности это давалось очень тяжело. Скользкий камень не давал легко взобраться, и он несколько раз соскальзывал обратно. В некоторых местах по нему также стекала кровь дозорных. Годжаки были умными тварями. Трое отделились от дюжины и, стремглав бросились к нему. Подлетели, принюхались и, покружив вокруг, не напали.

— Что твари узнали меня? Мой годжак вам задницы надерёт! — проорал и, наконец — то, взобрался на стену. Вот тут один из годжаков пролетел совсем рядом, толкнув крылом. Касий пошатнулся. Высота была немаленькой, и если б он упал, мало бы не показалось, если б вообще уже что — то осталось от него живым. Второй хищник тоже кинулся к нему и налету ударил мордой в грудь. От такого мощного удара аравиец всё же не смог удержаться и, зажмурившись, упал…

На что — то мягкое и до боли знакомое. Открыл глаза и…

— Мой годжак! Ты? — быстро перевернулся и, сжав сапогами его бока, уцепился за шерсть шеи. — Останови их! Хватит!

Зверь на миг заурчал и уже через несколько минут опустился на крышу главной башни. Поднял морду, расправил могучие крылья и заревел так, что могло показаться, как Горибия содрогнулась. Все годжаки подлетели друг к другу и зависли в небе, глядя на него. Тот тряхнул мордой и вновь зарычал, ещё и, будто притоптывая лапами, оставляя царапины на крыше от острых когтей. Звери прорычали в ответ, но не так громко.

— Выгони их. Тут моя рабыня. Сюда идёт мой караван. Мне нужна Кориния. — Поглаживал годжака по шее с двух сторон. Он опять зарычал. На этот раз уже взлетел. Подлетел к стае и ударился мордой в первого встречного зверя. Тот тряхнул головой в разные стороны и также ударил в ответ, только попал в грудь. Касий удержался, выхватив кинжал. Хищник, увидев его, раскрыл пасть и только собрался клацнуть по очередной жертве, как годжак аравийца вгрызся ему в глаза. Рёв раздался неимоверный. Под зубами зверя Касия хрустели глаза и частично голова взбунтовавшегося сородича. В конечном счете, раненый ходжак сложил крылья и камнем упал на двор, подняв слой пыли. Остальные уже не столько рыча, сколько поскуливая вперемешку со слабым рычанием, развернулись на сто восемьдесят градусов и полетели обратно к скалам, соединяющим Валивию со всем остальным миром.

Годжак Касия опустился к умирающему собрату и на удивление всех наблюдающих из укрытий, добил, а после разорвал когтями грудину, достал поочерёдно все внутренности и сожрал.

— Ого. Вы едите даже друг друга? — Спросил Касий больше даже сам для себя, так как годжак вряд ли понимал человеческую речь. — Молодец. — Погладил его по шее. Зверь заурчал. Люди постепенно стали выходить и выползать из различных укрытий. Глаза расширялись от кровавого погрома, причинённого хищниками, но больше всего от того, что «Тот, кто оседлал годжака» выгнал остальных и тем самым спас город. Одни — кланялись. Другие — снимали с себя различные украшения и подносили ему, кладя у лап годжака аравийца, который никого не трогал.

Касию нужны были деньги для восстановления Воксаилия, и он всё взял, повесив на левую руку. Зверь понимал, что хозяин доволен и что — то берёт от людей нужное. Его громкое урчание дало понять, что он тоже доволен.

— Благодарим за спасение большинства коринийцев. — Вперёд вышел один из воинов, судя по виду, главнокомандующий.

Касий кивнул и, ударив сапогами по бокам годжака, взлетел. Перелетел ворота, подлетел обратно к лесу и надавил ему на шею, давая понять, что нужно опуститься. Тот рыкнул и пригорибился. Хозяин слез и похлопал его по лапе.

— Иди, отдыхай, а я к моей прекрасной валийке.

Годжак направился к кустарникам, сорвал тёмно — синие ягоды и начал жевать.

— Ты ешь и такое?

Однако зверь не ответил и Касий предположил:

— Скорее всего, закусываешь десертом. Интересно, какие они на вкус? У нас таких нет. — Сорвал гроздь и тоже зажевал, но через секунду выплюнул. — Ты с ума сошёл! Это же гадость — горечь.

Зверь заурчал.

— Ладно, до встречи. — Махнул рукой, как доброму другу и пошёл к крепости.

Ворота уже открылись. Некоторые люди бежали из города. Он вошёл и осмотрелся. В дозоре стояли новые воины. Коринийские доспехи отличались от аравийских, прежде всего цветом. На аравийцах всегда были чёрно — серые, а на этом народе жёлтые. Волосы и мужчин, и женщин тоже имели шоколадный оттенок, а у аравийцев серый. Он тут же вспомнил свою рабыню с длинными густыми золотистыми волосами. «Неужели у всех валийцев такой цвет волос? Он очень красив». — Прошёл в главную башню, вошёл на подъёмник и поднялся на девятый этаж, туда, где в одной из комнат должна ждать любимая. С сердечной радостью распахнул двери и… не увидел её. Обошёл покои, сорвал покрывало с постели. Никого.

— Аланда! — проорал. На лице заходили желваки. Волнение пробежало от копчика до затылка. Ответа не последовало. Тогда он выскочил в коридор и, как загнанный зверь, оббежал ещё дюжину комнат, располагающихся на этом этаже. Все оказались пусты. Касий пулей вылетел к подъемнику и спустился на этаж гостевого зала, где их принимал вчера Морахаст. Там тоже никого не оказалось, кроме нескольких испуганных слуг. Он подскочил к одному и, схватив за грудки, пригвоздил спиной к стене с орнаментом.

— Где ваш хозяин?

— Н — н–не знаю…

— Не знаешь, значит, сейчас твоя голова будет на этом подносе! — достал кинжал и приставил к шее. На коже образовалась капля крови. — Говори… — глаза Касия выразили такой гнев, что слуга обмочился, зная по рассказам, как кровожадны и жестоки аравийцы, тем более этот: «Тот, кто оседлал годжака». Он и убивать может медленно и очень жестоко.

— Хозяин ускакал на своём любимом воге.

— Один? — Взгляд аравийца не обещал ничего хорошего.

— Вы не убьёте меня, если скажу?

— Говори.

— Дайте слово. Слову того, кто оседлал годжака можно верить.

— Даю, говори!

— С вашей рабыней.

— Куда? — Вот тут он уже сорвался на крик.

— Этого клянусь, не знаю.

Касий отшвырнул коринийца и понёсся на выход. Во дворе запрыгнул на первого попавшегося вога и, ударив сапогами по выпуклым облезлым бокам, поскакал к воротам. Проскочил их, даже не удосужив никого вниманием, помчался к лесу. Годжак заметил хозяина ещё в километре от него и, зарычав, встал на лапы. Аравиец, как только добрался до него, спрыгнул с вога и, посмотрев в глаза уже верного «товарища» дотронулся до лапы.

— Мне нужна твоя помощь.

Годжак, будто всё понял и, присев, склонил шею. Он запрыгнул и тот сразу взлетел. Сделал несколько кругов над долиной и полетел прямо. Касий не знал, куда им лететь и решил пока осмотреть местность, внимательно всматриваясь вниз. Так они пролетели примерно с десяток километров.

— Куда же он делся? Проклятый кориниец. Как сквозь Горибию провалился. Я убью его! Тварь ничтожная. Годжак поганый. Вырву сердце. Отдам тебе!

Зверь под ним зарычал. Он похлопал его по шее.

— Прости, это не про тебя. Не буду больше обзывать твой «народ». Ищи её. Прошу, ищи.

Внизу показался караван. Касий налёг на шею и тот снизился. На подлёте к ним увидел, что это его караван, с некоторых пор, во главе с Краком. Опустился перед первым вогом. Караван остановился. Люди напряглись. Главнокомандующий спрыгнул с вога и, упав на одно колено в пыль, склонил голову.

— Повелитель…

— Перестань, я ещё не повелитель. Эта тварь Морахаст — кориниец украл мою рабыню, пока я разбирался с годжаками напавшими на его город. Я лечу их искать. Могу не успеть вернуться к вашему приходу в Коринию. Ты отвечаешь за товар. Продай всё и всех рабов. Погонщиков отпусти. Пусть идут домой. А мой народ веди обратно в Воксаилий.

— Всё сделаю. Не беспокойся. А твоих рабынь? Что с ними делать? — его взгляд пробежался по ярким паланкинам на вогах в середине каравана.

— Продай. Они мне больше не интересны. — Он безразлично отвернулся.

— А я могу оставить себе одну? — Глаза Крака выразили мольбу.

Касий снова посмотрел на верного аравийца и, увидев этот скулящий взгляд, улыбнулся.

— Да, но только одну, нам нужно золото для отстройки Воксаилия.

Крак кивнул и раскраснелся от явного удовольствия и предвкушения незабываемого секса с юной красавицей. Касий снова ударил сапогами бока зверя и тот мгновенно пошёл на взлёт.

— Проклятый кориниец вырыл себе могилу и умрёт страшной смертью. Он ещё не знает, какими бывают аравийцы в гневе. Повелитель, спаси свою красавицу рабыню. Она должна достаться только тебе. Или никому. — Преданные глаза Крака провожали любимого будущего повелителя. А то, что он им станет, в этом никто не сомневался, и даже не по праву рождения, а по силе и уму. И главное: «Он тот, кто оседлал годжака и скоро ему покорится вся Горибия».

Годжак уже как обычно чувствовал состояние хозяина и нёсся, как вихрь, периодически сопровождая полёт рёвом. Ветер рвал его шерсть и трепал длинные волосы Касия. Он ждал. «Когда же мы нагоним его? Где он?»

Однако коринийца нигде не было. Под ними разворачивались долины, озёра, кустистые леса, горы и даже скалы, но не такие огромные и остроконечные, которые отделяли все миры от Валивии.

Ворганг припекал, и его лучи начали колоться, как это было всегда в полдень, когда люди долго под ним находились.

Впереди показался город линиров.

Касий дал знак годжаку спускаться, прижимаясь к шее. Он сейчас руководил им так, чтобы опуститься подальше от города у подножия гор. Зверь понял, что хочет хозяин и пригорибился. Тут они услышали похожий рёв и оглянулись. На них шёл другой годжак. Аравиец достал кинжал и вышел вперёд. Но зверь Касия мягким движением лапы сбил его и выпрыгнул прямо к чужаку. Началась схватка. Звери рычали и рвали друг друга, катались по пыли, будучи уже полностью в ней. Шерсть серебрилась. Чужак оказался сильнее годжака аравийца и он, понимая, что «друг» в беде, не стал отлёживаться под кустом, а разбежался и запрыгнул на шею чужака. Звери вновь проревели и встали на дыбы, угрожая острыми, как лезвия, когтями. Чужак завертелся, пытаясь сбросить человека. Его массивные лапы оставляли глубокие следы в пыли. Касий достал кинжал. Лезвие сверкнуло в лучах Ворганга, а через миг вошло в горло зверя, выпуская струи крови. Тот всё ещё прыгал и хрипел, мотая мордой. Аравиец не бросал попыток добить его, и лезвие глубже резануло плоть чужака. Кровь уже не струилась, а била фонтаном. Чужак упал на колени. Годжак Касия открыл пасть и, укусив кровавую рану, вырвал кусок. Аравиец еле успел в последний момент перед укусом «друга» вытащить кинжал и убрать руку от греха подальше. Победа! Их общая победа. Касий спрыгнул на Горибию. Его годжак бросился рвать чужака на части и сжирать внутренности. Когда зверь доел, он подошёл и как — то по — детски обнял одну из его лап.

— Я люблю тебя, мой огромный зверёныш. — Приложил голову к лапе. Годжак, будто понимая, что говорит хозяин, опустил морду и потёрся о его голову, сразу начав урчать. Касий рассмеялся.

— Знаю, знаю, ты тоже любишь меня. Я сейчас пойду туда. — Указал правой рукой на город, утопающий в горах серебристой пыли. А ты — останешься здесь и будешь меня ждать. — Задумался на миг. Лицо посерело. Годжак проскулил. — Нас ждать. Я вернусь с ней. Она… также мне дорога, как и ты.