Глава 13

Хит спустился с лестницы и, идя по коридору, внезапно увидел бабушку, прислонившуюся к стене. Казалось, ноги ее не держат.

– Бабушка? – спросил он, подбежав к ней. – Ты нездорова?

Она подняла глаза и вымученно улыбнулась:

– Я не могла уснуть и подумала, не сходить ли мне в библиотеку за книгой, чтобы как-то отвлечься от боли.

– От боли? – Он взял ее под руку и осторожно повел назад, в спальню. – Что у тебя болит? Может, вызвать врача?

– Нет-нет. – Она махнула рукой. – Просто я сегодня слишком много времени провела на коленях, копаясь в саду. Боюсь, косточки у меня уже не те, что были раньше.

Хит пристально посмотрел ей в лицо, заметив крохотные морщинки, что пролегли вокруг глаз и губ. Она выглядела усталой и… постаревшей. Хит встревожился. Как бы бабушка ни раздражала его, он не мог представить свою жизнь без нее. В его жизни было достаточно смертей. Уильям. Мать. Отец. И ни одна из этих смертей не была мирной. Бабушка постоянно присутствовала в его жизни, и он не мог себе представить, какой была бы жизнь в доме, если бы ее здесь не было.

Осторожно взяв ее под локоть, он подвел графиню Мортон к постели.

– Ложись, – приказал он.

Бабушка послушно забралась под одеяло.

– Я так хочу что-нибудь почитать. С книгой я всегда быстрее засыпаю. Ты не мог бы принести мне что-нибудь из библиотеки?

– Конечно, мог бы, – ответил он. Голос ее немного дрожал, и эта дрожь надрывала ему сердце. – Что именно тебе принести?

– Хм… – Она устало потерла лоб. Глаза ее были наполовину закрыты. – Какой-нибудь роман. – Она опустила руку. – Я с удовольствием почитала бы «Доводы рассудка» Джейн Остен.

– Сейчас принесу.

Похлопав бабушку по руке, он спустился в библиотеку. Двустворчатые двери были приоткрыты. Он нажал ладонью на одну из створок, открывая ее пошире.

И, как мотылек летит на огонь, взгляд его устремился к Порции. Она сидела с ногами на кушетке, закинув ногу на согнутое колено, помахивая босой ногой. Розовые пальчики у нее на ногах были тоненькими, как и вся она. Сердце его сжалось при виде ее.

Он смотрел на нее, не в силах отвести глаз. Взгляд его скользнул по обнаженной икре, по невысокому подъему стопы. Он почувствовал спазм в животе. Логика требовала повернуться и уйти и, возвратившись к бабушке, сказать, что он не смог найти книгу. Он тихо вздохнул. Скорее всего, она просто отправит его за другой.

Решившись, он деликатно покашлял.

Она резко села, уставившись на него широко распахнутыми глазами, и торопливо натянула рубашку на ноги.

– Вижу, вы вновь решили выбраться в библиотеку.

Она судорожно кивнула, испуганно глядя на него и прижимая книгу к груди.

– Я пришел, чтобы взять книгу для бабушки, – сказал он, словно обязан был объяснить причину своего появления.

Он прошел к полкам, где Констанция держала романы. Несколько секунд он водил взглядом по корешкам книг, потом услышал, что она подошла. Как мог он не услышать? Он был весь как натянутая струна, он был способен уловить каждое ее движение, каждый звук. Ему казалось, что он слышал даже, как шелестел ворс ковра под ее босыми ногами, как билось ее сердце у него за спиной.

– Что вы ищете? – спросила она тихо и неуверенно. Откуда этот тон? Их последняя встреча в этой библиотеке сердечностью не отличалась.

Но конечно, тогда он был убежден в том, что ее пребывание в Мортон-Холле имеет одну причину – заманить его в капкан. Теперь он не был в этом уверен. Он не знал, что творится в ее голове. Если она не охотилась за богатым мужем, то что удерживает ее здесь?

Он посмотрел на приоткрытые двери и почувствовал тревогу. Было бы глупо оказаться так опрометчиво застигнутым наедине с ней в библиотеке. Какими бы компрометирующими ни были обстоятельства, он все равно на ней не женится. По целому ряду причин.

Он оглянулся через плечо, она была очень соблазнительна в этой строгой ночной рубашке. Ее распущенные волосы блестели в свете настольной лампы – и у него зачесались ладони, так хотелось прикоснуться к ним, познать их на ощупь. Должно быть, они мягкие и шелковистые, как мех ягненка.

Разозлившись на себя за эти провоцирующие мысли, он тряхнул головой и резко произнес:

– Вам не следует быть здесь… со мной. И не в таком наряде.

Она вскинула голову, и глаза занялись синим пламенем.

– Я пришла сюда раньше вас.

– Это мой дом, – бросил он в ответ. – Я оказался здесь задолго до вас.

Нижняя губа у нее едва заметно дрогнула.

– Я гостья.

– Не моя.

– Мы снова за старое, да? – раздраженно спросила она, перекинув волосы через плечо. Покачав головой, словно устала от него, она продолжила: – Я здесь по приглашению вашей бабушки. Предлагаю вам принять этот факт и постараться вести себя как воспитанный человек.

Он окинул ее холодным взглядом. Как же злила его эта ее надменно поднятая бровь! И тогда она улыбнулась, и две ямочки заиграли на сливочно-розовых щеках. И словно солнце осветило комнату. Эта улыбка была как удар в солнечное сплетение. О, она была опасна. Несомненно, она знала, каким оружием владеет, – знала о силе своей улыбки. Слова Констанции эхом прокатились в его голове: «Она здесь по одной единственной причине – найти себе пару». Ну конечно. Он не должен позволять ей его дурачить, теша себя иллюзиями.

Она указала на книжную полку у него за спиной и тоном гувернантки спросила:

– Итак, вы хотите, чтобы я помогла вам найти книгу. Я теперь уже неплохо знакома с вашей библиотекой.

– Если это поможет мне поскорее убраться отсюда, то да, конечно. – Он отошел, освобождая ей место для поисков.

– Будьте любезны сообщить название, – с подчеркнутой сухостью сказала она.

– «Доводы рассудка» Джейн Остен.

Склонив голову, она изучала корешки книг. Поджав губы, пробормотала:

– Думаю, именно этой книги я тут не видела.

– Вы плохо смотрели. Книга здесь. Бабушка ее уже читала.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Как я сказала, с вашей библиотекой я уже неплохо знакома, и я бы заметила. Смотрите, здесь есть «Чувство и чувствительность», «Эмма», «Гордость и предубеждение», «Мэнсфилд-Парк». Но «Доводов рассудка» здесь нет. Ваша бабушка, должно быть, ошиблась.

В сердце его закралась тревога, а в голову нехорошее подозрение.

– Очевидно, вы проводите здесь много времени?

– Да.

Теперь уже тревога дала о себе знать спазмами в животе.

– И моя бабушка вас к этому поощряет, несомненно.

Порция сдвинула брови.

– Конечно. Ваша бабушка видела меня здесь незадолго до вашего появления. Должна признаться, мне было немного стыдно, что она застала меня в ночной рубашке, но леди Мортон меня успокоила и настояла на том, чтобы я тут оставалась.

Раздраженно пробурчав что-то себе под нос, Хит пропел рукой по волосам.

– Что такое? Что-то не так?

– Хитрая старая сова, – пробормотал он, оглянувшись на дверь, словно ожидая, что она уже стоит там и, подсматривая, ждет своего часа. – Я мог бы догадаться.

– Вы хотите сказать, что…

– Что моя бабушка намеренно отправила меня в библиотеку, чтобы я принес ей оттуда книгу, которой там нет. Да, именно это я и хочу сказать.

Порция с изумлением смотрела на него.

– Она намеренно отправила меня сюда, потому что знала, что вы тут.

– Намеренно, – эхом откликнулась Порция, внезапно покраснев. – О, вы же не хотите сказать… – Она замолчала.

Хит мрачно кивнул.

– Она помешалась на идее свести нас.

– Но… но я сказала ей, что мы не подойдем друг другу…

– Это не имеет значения. Кое-чего она добилась – устроила так, что вы оказались здесь. И теперь она не хочет сдаваться. – Хит поморщился. Этим фокусам не будет конца. – Но, безусловно, вы могли бы уехать. И это положило бы конец всем хитросплетениям, имеющим отношение к вам и ко мне.

Порция окинула полки тоскливым взглядом.

– Да бросьте, – сказала она. – Мне ни к чему сбегать в Лондон лишь потому, что время от времени мы можем оказаться вдвоем в одном и том же месте. Мы же не испытываем друг к другу нежных чувств. И кому какое дело, если случайно мы окажемся наедине?

Он пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, издевается ли она над ним, знает ли она как сильно его искушает.

– Мне есть до этого дело, – выдавил он.

– Вы ведь не продолжаете думать, что я лелею коварные планы женить вас на себе?

В глазах ее плясали озорные огоньки смеха, и это его несказанно раздражало.

Он желал ее с того момента, как они встретились, еще до того, как он узнал ее имя. Как смеет она притворяться перед ним безразличной? Он видел огонь в ее глазах там, в таверне, и знал, что он все еще волнует ее.

Как ни безрассудно это было, но он испытал вдруг жгучую потребность доказать, что она не настолько невосприимчива к нему, как пытается это показать. Возможно, им двигало уязвленное самолюбие, но Хит придвинулся к ней вплотную, так, что ощутил ее запах – бергамота и лимона.

Порция округлила глаза – невозможно огромные и синие на ее бледном лице. Она отступила и уперлась в стену из книг.

Спасения не было. Хит знал это. И она тоже.

– Не имеете планов? – спросил он. – Признайтесь. Вы здесь только ради этого.

– Нет, – хрипло сказала Порция с большой поспешностью.

– У вас нет желания за меня выйти? – спросил Хит, с вызовом глядя на нее. Он видел, как расширились ее зрачки, когда он наклонился над ней. Глаза ее порхали по его лицу, напоминая ему дикую птицу в полете, боящуюся приземлиться.

Хит провел подушечкой большого пальца по нежной коже ее скулы.

– Я думаю, вы хотите… чего-то. – Порция отчаянно замотала головой:

– Я… я умею себя контролировать.

– Так ли? – спросил он. Слова ее означали то, что она не была невосприимчива. – Когда я рядом, вам необходимо себя контролировать?

– Да. Нет-нет, – заикаясь произнесла Порция и отвернулась. – Я не знаю.

– Хотите, чтобы я вам сказал? – спросил Хит шелковым голосом, глядя на ярко розовую губу, прикушенную белоснежными зубками.

Порция подняла на него измученные глаза и кивнула.

– Хорошо, – пробормотал он, продолжая смотреть на ее рот. Внутри у него все сжалось, когда она обвела нижнюю губу влажным язычком. Хит судорожно вздохнул. И, пустив по ветру все соображения здравого смысла и годы самоконтроля, он прорычал: – Нет, я лучше вам покажу.

Наклонив голову, он прижался губами к ее губам и поцеловал ее. И познал, что такое настоящее безумство, истинное, головокружительное. Зажав губами ее испуганный возглас, он проник в ее рот языком. Руки сами ее обняли. Он приподнял ее, оторвав от пола, и прижал к себе. Не в силах отказать себе в наслаждении, он пил сладость ее рта. Со стоном он отпустил поводья самоконтроля, отдался на волю побуждения, какое испытал еще при первой встрече с ней, на волю желания, терзавшего его с того момента, как он увидел ее впервые, вымокшую под дождем, покрытую грязью, хлеставшую его злыми словами.

Не отрываясь от ее губ, он скользнул ладонями вверх по ее спине, двинулся к груди и накрыл ладонями ее грудь, укрытую лишь тонкой ночной рубашкой. Он мял эти маленькие упругие холмы, словно созданные для его рук. Соски ее восстали, отвердели под его ладонями, и она, всхлипнув, вернула ему поцелуй. Вначале неуверенно, боязливо, потом все более напористо она ласкала языком его язык, а он в это время ласкал ее соски, мечтая сорвать с нее эту рубашку и прикоснуться к живой трепещущей плоти. Ощутить ее сладость на вкус, ощутить на вкус эти твердые маленькие почки.

Он просунул колено между ее ногами, и она прижалась к нему, не ведая, как разжигает его эта неискушенная страстность. Он чувствовал, какая горячая была она там, этот жар прожигал его насквозь, проникая в плоть. Он взял в ладони ее лицо и погрузил пальцы в ее волосы, наслаждаясь осязанием ее шелковистых черных прядей.

Он не мог остановиться. Ему все было мало. Руки его горячечно блуждали по ее телу. Они вновь скользнули вниз по стройной линии ее спины, накрыли приятно округлые ягодицы. Он застонал, обнимая ее, вжимаясь в нее горящим членом.

Безумство, что охватило обоих, требовало избавиться от одежды, но годы самодисциплины прошли не зря, и он заставил себя отступить. Вначале он убрал ногу. Потом руки. И лишь потом оторвался от ее губ.

Она смотрела на него невидящими голубыми глазами. Она подняла руку к губам – влажным и чуть припухшим.

– Довольно, – выдавил он, и дрожь в голосе его выдала, показав, какое разрушительное влияние оказывает она на его волю. Он намеревался доказать, что она лжет, притворяясь невосприимчивой к нему, а преуспел лишь в том, что измучил себя. И его болезненно твердая эрекция была тому свидетельством.

Она кивнула, и ее темные волосы рассыпались по плечам. Он отступил – слишком искушал его ее вид. На губах был еще свеж ее вкус.

– Спокойной ночи, – пробормотал он. – Я оставляю вас с вашими книгами.

И даже когда он ушел, разочарованный, больной от желания, его согревало сознание того, что он доказал ей то, что намеревался: она хотела его. Так же сильно, как он хотел ее. И все же, будь он проклят, если даст ей глубже запустить в него свои коготки.

Загрузка...