Расчет или страсть?

Глава 25

– Ее светлость была абсолютно права. – Влажное дыхание Саймона Оливера противно щекотало ей ухо. – Вы прекрасно танцуете.

Порция пыталась не показывать неприятия, какое вызывала его потная ладонь, плотно прижатая к ее талии. Интересно, что еще рассказывала ему Астрид? Проинформировала ли она его о том, что его ухаживания будут приняты благосклонно? Что ему стоит лишь попросить, и она ответит ему согласием? Они с Астрид успели обсудить эту тему. Пусть от одного его вида по телу Порции ползли мурашки отвращения и страха, Саймон Оливер был идеальным кандидатом в мужья. Особенно для такой, как она. В силу сложившихся обстоятельств не стоило ждать, что джентльмены из высшего общества выстроятся в очередь у ее дверей, предлагая ей руку и сердце. Как бы там ни было, мужа ей надо найти как можно скорее. У Порции не было иного выхода.

– Благодарю вас, мистер Оливер, – пробормотала она, и волоски на затылке снова встали дыбом. Она повернула голову и обвела взглядом танцующих. Ей снова показалось, что за ней кто-то наблюдает. Наблюдает уже давно.

– Пожалуйста, зовите меня Саймон.

– Саймон, – пробормотал она, возвращая ему взгляд.

Астрид сочла бы, что в их отношениях наметился явный прогресс. Живот ее сжал спазм при мысли о том, что они с Саймоном теперь вроде как друзья.

– Я должен сказать, что наряд на вас сегодня что надо.

Порция поморщилась от столь неуклюжего комплимента и проследила за взглядом мистера Оливера. Он уставился в ее декольте, довольно глубокое. На ней было платье Астрид, которое перед балом пришлось немного переделать, чтобы подогнать ей по фигуре.

– Спасибо еще раз.

Партнер Порции довольно ухмыльнулся. Вальс закончился. Порция облегченно вздохнула.

– Могу я принести что-нибудь, дорогая? Какой-нибудь выпивки?

– Да, с удовольствием.

Саймон Оливер увивался возле нее весь вечер. Душа просила передышки. И наконец, шанс представился. Как только он отвернулся, Порция поспешила затеряться в толпе гостей. Сегодня в салоне леди Гамильтон народу было не протолкнуться. Хозяйка дома могла бы гордиться таким успехом, если, конечно, успех измерялся количеством присутствующих. Музыка, еда и напитки текли рекой. Едва ли бабушка Порции позволила бы ей явиться на такого рода сборище, особенно в столь откровенном наряде. Порция целиком отдала себя на волю невестки, и Астрид с уверенностью заявила, что этот бал – прекрасная возможность осуществить задуманное Порцией.

Пробившись сквозь толпу, Порция вышла на балкон и оттуда по каменным ступеням сошла в сад. Прогулявшись по аллее, она присела на кованую скамью под дубом и подставила разгоряченное лицо свежему ветерку.

Шорох гравия под чьими-то тяжелыми шагами привлек ее внимание. Она смотрела, как из темноты возникла широкоплечая фигура. Мужчина направлялся к ней раскованной твердой походкой. Все ближе и ближе, пока, наконец, образ его не материализовался.

Темная копна волос. Резкие черты. Орлиный нос. Глаза цвета штормового неба.

– Что вы тут делаете? – прошептала она. Сердце распирало грудь, таким оно стало огромным.

– Пришел за вами.

Она поежилась.

– Как вы узнали, что я здесь? – с некоторой запальчивостью спросила она.

Он пожал плечами:

– Это совсем нетрудно. Надо лишь знать, кому и сколько дать, и всегда получишь нужную информацию.

– Вы подкупили моих слуг? – с раздражением и досадой уточнила она.

– Всего одну служанку.

– Разве вас сюда приглашали?

– Нет. – Хит усмехнулся. – Одним гостем больше, одним меньше – кто заметит?

Порция раздраженно мотнула головой и скрестила на груди руки. Наглости ему не занимать, это точно.

Он молча окинул ее взглядом, задержавшись глазами на слишком откровенном декольте. Она едва поборола желание прикрыться от его взгляда рукой. Никогда раньше она не надевала ничего столь вызывающего, столь яркого. Астрид клялась и божилась, что малиновый цвет Порции к лицу, что он подчеркивает красоту и блеск ее темных волос, делает ярче взгляд, а коже придает сливочный оттенок. И судя по взглядам, которые она ловила на себе сегодня, наряд вполне отвечал поставленной цели.

– Вы пришли, чтобы снова оскорблять меня? – Она безвольно махнула рукой, и собственная апатия удивила даже ее саму. – Я думаю, это не доставит вам удовлетворения. То, что произошло в Йоркшире, меня не сломило. Я все еще способна высоко держать голову. Так что можете возвращаться домой с чистой совестью.

Он не торопился с ответом, и под его испытующим взглядом дышать отчего-то становилось все труднее. Как всегда. В этом смысле ничего не изменилось. Его присутствие, как и прежде, завораживало, подавляло разум и волю. Время, расстояние, новая цель в жизни ничего не изменили. Печально. Нет, досадно. Она решила расстаться с мечтами и детскими глупыми желаниями, прекратить ребячество и делать то, что велит долг. Она более не была тем слабым созданием, что отдается на волю страстей. Сейчас она руководствовалась чувством ответственности. Она стала взрослее, мудрее. Ей следовало быть выше желания быть с Хитом.

Небрежно пожав плечами, при этом продолжая смотреть ей в глаза с особой, лишь ему присущей пристальностью, он протянул:

– Это не меняет того, что произошло между нами. – Его хрипловатый голос обволакивал, терзал, скользил по ее коже, как шелк.

Горло ее сжал спазм.

– Все в прошлом. Я все забыла.

– Лгунья, – прошептал он так тихо, что она едва смогла его расслышать. Глаза его блеснули яростью, словно ее слова, пусть лживые, как он сам заявил, вызвали в нем безотчетный яростный отклик, побудили его опровергнуть их, доказать обратное.

– Я все забыла, – настойчиво повторила она и встала. И, желая убедить его в том, что она действительно переступила через все, что было между ними, и продолжила жить как ни в чем не бывало, Порция, вскинув голову, добавила: – Мистер Оливер весьма успешно помог мне стереть вас из памяти.

Хит схватил ее за плечи и встряхнул.

– Хватит, Порция, – прошипел он. – Я знаю, что ты на меня злишься, и по праву. Но не притворяйся, что ты ничего ко мне не чувствуешь.

– О, кое-что я все же чувствую. – Наконец и в ней пробудился гнев. Все случилось очень быстро, словно в ней вдруг вспыхнул пожар. Она, как пойманная в силки птица, забилась в его руках. Грудь ее вздымалась, выдавая ее смятение. – Нечто сродни ненависти. – Она крупно вздрогнула всем телом. Один вид его приводил ее в бешенство, как и тот предательский огонь в крови, что в его присутствии разгорелся так, что грозил сжечь ее дотла.

Хит улыбнулся. Этот изгиб его чувственных губ заставил ее замереть в его руках.

– Ненависть. Любовь. Их почти невозможно различить. – Он опустил руки и хотел уже отступить, как снова схватил ее. Одной рукой он обхватил ее за талию, прижимая к себе грудь в грудь. – Слишком тонка граница.

– Нет, – простонала Порция, прогибая спину.

– Моя маленькая милая лгунья, – шепнул он ей на ухо. – Ты хочешь заставить меня поверить в то, что ты меня забыла? Забыла, как нам было хорошо?

Она молча кивнула, уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь его оттолкнуть.

– Я не забыл. Не забывал ни на мгновение. Ты могла уехать из Йоркшира, но воспоминание о тебе осталось. Ты мучаешь меня, Порция, ты не даешь мне покоя.

Порция боролась с собой, боролась с тем возбужденно-радостным откликом, что вызвало в ней его признание. Она оттолкнула его сильнее.

– Я не забыл, – повторил он. – Я не забыл твой вкус. – Языком он коснулся мочки ее уха.

Она всхлипнула и прикусила губу, чтобы не выдать себя. Она перестала отталкивать его, и пальцы ее сжались, ухватились за его фрак, словно ища избавления. Он продолжал говорить, и голос его гипнотизировал, обдавал ее жаром.

– Я не забыл, как ты впивалась ногтями мне в спину. Не забыл твои губы на моих губах.

Вскрикнув, она высвободилась из его объятий. Она качнулась как пьяная. И возможно, она действительно опьянела. Слова его вращались у нее в голове, вызывая головокружение, вызывая покалывание по всему телу… он опьянял ее так, как не могло напоить никакое вино.

– Ты помнишь, – произнес он глубоким, густым голосом, в котором звучал триумф победителя. Глаза его лучились желанием. – И ты хочешь повторения.

Не раздумывая она занесла руку и залепила ему звонкую пощечину, почувствовав при этом и глубочайшее удовлетворение, и испуг.

Он притронулся к щеке, и Порция напряглась, ожидая ответных действий с его стороны.

– Ударив меня, ты ничего не опровергла, – с леденящим спокойствием сказал он.

– Держитесь от меня подальше, – предупредила она, дрожа от гнева, от целого сонма эмоций, что разом нахлынули на нее. – Я не знаю, зачем вы здесь, но мы сказали друг другу все, что могли, еще там, в Мортон-Холле. Все кончено.

– Все только начинается.

Она отчаянно замотала головой. Бессильная ярость заполнила сердце.

– Возвращайтесь домой, Хит. – Не сказав более ни слова, она повернулась, почти рассчитывая на то, что он вернет ее в свои объятия, и, как это ни абсурдно, испытала разочарование, когда он этого не сделал.

И на этот раз тело снова предало ее. А сердце осталось непокорным. И тело ее, и сердце хотели того, что разум считал недопустимым.

Порция вернулась в зал, обвела взглядом толпу. Заметив Саймона, она пошла к нему, пошла уверенно. Сегодня, сейчас, как никогда, она была полна решимости получить от него предложение. Это, как говорил ей разум, будет правильным решением.

И она не хотела соглашаться с тем, что говорило ей сердце.

Хит остановился на пороге бального зла. Щеку его все еще жгло. Он не планировал заранее, что скажет ей, когда они увидятся, но грядущий разговор определенно представлялся ему в более радужном свете. Он никак не думал, что получит пощечину.

Проклятие, он никак не рассчитывал увидеть ее в объятиях другого мужчины. Никак не думал застать ее в малиновом платье с глубоким вырезом, которое обтягивало ее как вторая кожа. Он смотрел, как она вернулась к своему бегемоту. Мужчина схватил ее под руку и привлек к себе с фамильярностью, от которой Хиту стало не по себе. Он сжал кулаки, призывая себя к спокойствию.

Вопреки своим заявлениям он все же последовал совету Деллы и потащился за Порцией в Лондон. И вовсе не потому, что он любил эту девчонку, как заявляла Делла. Он просто должен был исполнить свой долг. Он скомпрометировал порядочную леди. И теперь, когда проклятие больше не довлело над ним, ничто не мешало ему жениться, продолжить род Мортонов, зачать с Порцией ребенка. При одной мысли об этом, о возможности того, о чем он и помыслить раньше не мог, сердце его билось быстрее. Из-за этого, говорил он себе, а не из-за того, что он ее любит.

Он не сводил с Порции глаз. Она откинула голову и рассмеялась над тем, что сказал ей тот увалень. Свет сотен свечей в канделябрах отражался на ее черных волосах. Что-то теснило ему грудь, ладони чесались от желания вытащить из этих волос все шпильки и запустить пальцы в эту тяжелую шелковистую массу.

Ничто не мешало ему жениться.

Ничто, кроме ее отношения к этому.

Хит разжал кулаки. На него снизошло спокойствие. Спокойствие от уверенности. Леди Порция Дерринг станет его женой. И с этой мыслью он пошел через зал.

Она побледнела, когда увидела, что он приближается.

Хит мрачно усмехнулся.

– Порция, – поздоровался он, намеренно назвав ее по имени, дабы тот, кто стоял рядом с ней, понял, кто есть кто.

– Лорд Мортон, – задыхаясь от волнения, ответила Порция. – Вы все еще здесь? Я думала, вы уехали. – Она с тревогой посмотрела на стоявшего рядом с ней мужчину, вымучив для него улыбку.

– Я проделал неблизкий путь ради встречи с вами, – объявил он. – И я никуда не уеду.

Глаза ее широко распахнулись, и улыбка исчезла.

– Порция, представь меня, – потребовал от нее тот, кто стоял рядом.

Хит холодно улыбнулся. Ему было наплевать на приказной тон, каким спутник Порции обратился к ней. Ему вообще не было дела до этого неуклюжего шута. Хит опустил взгляд на руку, что сжимала предплечье Порции, на мясистые, похожие на сардельки пальцы и почувствовал омерзение. Ничто не доставило бы ему большего удовольствия, чем разбить кулак о рожу этого ублюдка.

– Мистер Оливер… – начала представление Порция. Глаза ее бегали. Очевидно, она пыталась оценить, насколько сильно они трое привлекли внимание прочих гостей. – Позвольте представить вас лорду Мортону.

Мистер Оливер уставился на Хита. Хит ответил холодным взглядом. И завязалась битва. Без слов, без движений. Черта уже была проведена. Вставал вопрос: кто первым ее пересечет? Хит сжал кулаки так, что заныли суставы. Он сделал первый шаг за черту.

– Хит, – прошептала Порция, и он перевел взгляд на нее. – Пожалуйста, – одними губами произнесла она, и синие глаза ее ярко блеснули, в них ясно читалась мольба.

Что-то в нем оборвалось. Он понял, что не может ей отказать. Не может, когда она так на него смотрит.

Коротко кивнув, он повернулся и пошел прочь из зала, из этого дома. В голове его уже зрел план их следующей встречи.

Порция тихо выдохнула, смотря вслед Хиту до тех пор, пока он не исчез из виду, смешавшись с толпой. Невыразимая тоска сдавила ей грудь. Дышать было трудно. Это безрассудно, но в глубине души она пожалела о том, что он ушел. Неужели он проделал весь этот путь, чтобы так легко сдаться? Она тряхнула головой. Он и так нанес ей немало обид. Больше она не даст ему ранить себя. Будет лучше для него самого, если он о ней забудет. Она сделает то, что задумала, что пообещала Астрид и бабушке. Она выйдет замуж, и выйдет удачно. Так, чтобы обеспечить двою семью. Исполнить свой долг.

И сердце свое она больше не даст в обиду.

– Пойдем, Порция, пройдемся. – Саймон взял Порцию под локоть и через балкон вывел в сад. – Не хотите завтра прокатиться? – спросил он, помолчав.

– С удовольствием, – ответила Порция. Ложь эта чуть не задушила ее, встав комом в горле. Как будто ей нечем было себя занять, кроме как кататься с ним по парку.

Он вел ее под руку, плотно прижимая к себе, словно невзначай поглаживая большим пальцем обнаженную кожу предплечья.

Не в силах этого вынести, Порция остановилась посреди дорожки и высвободила руку.

– Лучше нам вернуться.

Саймон остановился и, встав поперек тропинки, загородил ей путь к отступлению.

– Что-то подсказывает мне, что вы не стали бы возражать против прогулки с тем парнем Мортоном, – сказал он с интонациями капризного ребенка.

Ее так и подмывало сказать ему, что она любит того парня или, вернее, раньше любила его. Раньше. Теперь – нет. «Опомнись, – приказала себе Порция. – Нельзя любить того, кто приносит только горе и боль, кто согласился жениться на тебе, но никогда с тобой не спать».

– Лорд Мортон для меня никто, мистер Оливер. – Порция поежилась от звука собственного голоса. – Саймон, – поправила она себя, вспомнив, что они договорились называть друг друга по имени. Порция наклонила голову. – Саймон, – с запинкой повторила она.

– Хорошо, что вы это сказали, леди Порция. У меня сразу на душе полегчало. Я понимаю, что за Леди вашего ранга, возможно, придется побороться. – Грудь его раздувалась, как воздушный шар он схватил ее ладони. – Но я сделаю все, чтобы вы стали моей.

Порция преодолела желание вырвать у него руки и стойко терпела липкое пожатие его пальцев. Как бы там ни было, ей приходилось поощрять ухаживания Саймона. Она должна была делать все, чтобы поскорее получить от него предложение. Она дала слово Астрид. И бабушке.

Мыслями она унеслась к Хиту. Она помнила, какое у него было лицо, когда он увидел ее с Саймоном. Словно она дала ему еще одну пощечину. Абсурд. Ей не в чем было себя винить. Она ничего ему не должна. Не она подняла вопрос о браке между ними. И как она могла выйти за него, зная, что он верит в то, что она вынудила его сделать ей предложение? Как могла согласиться стать его женой, зная, что он думает о ней самое худшее?

Вымучив улыбку, Порция посмотрела Саймону в глаза:

– Вы уже меня завоевали.

Он в недоумении заморгал:

– Что вы говорите?

Не обращая внимания на тянущую боль в груди, Порция, судорожно вздохнув, сказала:

– Я принимаю ваши ухаживания, Саймон.

Он довольно долго смотрел на нее, прежде чем уточнить:

– Вы хотите сказать, что станете моей женой?

«Женой». Парфенон прямо у нее на глазах рассыпался, превращаясь в прах. В прах обратились все ее мечты. И мечты о Хите тоже.

– Да, – произнес ее собственный голос словно в отдалении, – я выйду за вас. – Голос ее сорвался, удавка на шее затянулась так туго, что Порция перестала дышать.