Расплата за любовь

21. Вылет отменяется

Между прочим, Голопанов был прав. Алина уже была готова подписать договор. Если бы не полковник со своими наручниками, она бы подписала все, что угодно, лишь бы поскорее вырваться. А вырвавшись, она связалась бы с Никитой или с Раисой, и все бы выяснила. Любую ошибку можно исправить.

Нет, не любую. Например, заковать в наручники женщину — это непоправимая ошибка.

Теперь они не смогут ее обмануть. Она не верила ни единому их слову. Она знала, что они хотят убить ее. Не здесь, не сейчас. Сначала они должны открыть счет. Почему-то без ее подписи это невозможно. Затем они организуют ее бегство за границу. А вот там ее и убьют.

А почему не здесь? Наверное, потому что Алину будут искать. Президент компании не может пропасть бесследно. Если она не появится в Москве, Котляр поставит на ноги всю службу безопасности, не говоря уже о милиции и Интерполе.

И что он найдет? Ее фамилию в списке улетевших на Кипр? Вот на что рассчитывает Голопанов.

Пусть не рассчитывает. Пусть не надеется. Алина никуда не полетит. «Если надумали убить меня, убивайте, — решила она. — Но я сорву ваши планы. Просто назло вам».

Не сдаваться, не сдаваться! Ее взгляд метался в поисках какого-нибудь предмета, каким можно было бы разбить стекло. Кресло не поднять. До тарелок не дотянуться. Интересно, а каблуки босоножек могут справиться со стеклом?

Она посмотрела в окно и с досадой обнаружила, что оно выходит во внутренний дворик. Кричи не кричи, никто, кроме охранников, не услышит.

С босоножкой в руке она снова опустилась на кресло. Вспышка ярости отняла у нее последние силы.

Обводя взглядом стены, она вдруг увидела на сейфе, возле директорского кресла, небольшую иконку в золоченом окладе. Отсюда ей трудно было разглядеть, чья это икона. Какой-то святой. Кажется, Николай, судя по крестам на ризе. «Господи, помилуй мя, грешную, — взмолилась Алина. — Святой Николай, ты же помогаешь путникам в дороге, помоги же и мне! Не знаю, как тут помочь. Сама во всем виновата. Сама же видела, что Голопанов — жулик, еще когда он с бандитами договаривался, там, на катерах. Так и знала, что такие друзья до хорошего не доведут. В общем, сама во всем виновата. Но я просто хотела справиться с работой. Мне пришлось заниматься делом, в котором я ничего не понимаю. И учиться было некогда. Я была просто марионеткой. Не надо было соглашаться на такую работу? Но другой мне не предлагали. Что теперь делать? Как мне помочь? Не знаю, Святой Николай, но ты-то ведь лучше меня знаешь, что делать! Вот и сделай что-нибудь».

Отправив это сообщение высшим силам, Алина устроилась в кресле поудобнее, обняв свободной рукой колени и положив на них голову. Хорошо бы сейчас заснуть, чтобы показать Голопанову, что она его совершенно не боится. За два часа вполне можно выспаться…

Но они не дали ей даже задремать.

— Ну, что надумали? — спросил полковник.

— Зачем это вам? — спросила Алина. — Разве нельзя было спокойно работать, не ловчить, не устраивать все эти лишние хлопоты?

— А не было бы никаких лишних хлопот, если бы ты не выделывалась, — сказал Артем. — Подписала, улетела, и пол-лимона в кармане. Чем плохо?

— Неплохо. Но ты мог бы меня заранее подготовить как-нибудь. А то так сразу…

— Я тебя готовил, — вздохнул Голопанов. — И до сих пор ты вела себя хорошо. Катер мы с тобой купили? Купили. При этом наварили по десять штук. Обналичили полтинник, заплатили тридцатку. Десять мне, десять тебе, в виде «кросс-кантри». Ты думаешь, «Вольво» с неба свалился? Если ты такая честная, могла бы и поинтересоваться, откуда тачка появилась. А ты проглотила. С лагерем то же самое. Могла бы настучать в Москву. Не настучала, даже наоборот, стала подыгрывать. Ты все делала правильно, и вдруг такая промашка.

— Ты чего, Тема? — спросил Федулов, приподнимая тарелку над салатницей и шумно принюхиваясь. — Где это «кросс-кантри» за десять штук продаются?

— Места знать надо. Давай, Мишаня, перекусим, что ли. Тебе водки или вискаря?

— Сначала — водки.

Они расположились за столом, спиной к ней, и принялись за водку. После первой стопки Артем повернулся к Алине и спросил с набитым ртом:

— Выпьешь? Винишка французского, а? Стаканчик бордо?

— Выпьет, выпьет, — сказал полковник, открывая бутылку.

«Нельзя пить, — подумала Алина. — Нельзя расслабляться. Нет, надо выпить с ними. Надо усыпить их бдительность. Пусть напьются, с пьяными легче справиться».

Алина старалась не думать о том, как именно может справиться с двумя здоровенными мужиками женщина, прикованная к батарее. Но она точно знала, что справится с ними.

Она отпила немного из бокала и оставила его в руке. Бокал был из тонкого розоватого стекла, на длинной ножке. «Отличное оружие», — подумала Алина, представив, как она располосует разбитым бокалом физиономию полковника. Нет, сначала выколоть глаз Голопанову. Ладно, начнем с того, кто первым подвернется под руку.

Не догадываясь о кровожадных планах своей пленницы, даже совершенно не обращая на нее внимания, Артем и Федулов пропустили по третьей, закурили, и, как водится, завели разговор.

— Знаешь, в чем твоя тактическая ошибка? — корил генерального директора полковник милиции. — Плотнее надо работать с людями, плотнее. Сексуальный контакт — основа оперативно-агентурной работы. Тебе надо было оттрахать ее в особо извращенной форме, чтобы повязать по рукам и ногам, чтоб она бегала за тобой, как кошка. Вот как я с паспортной службой. Загляну вечерком — утром у меня на столе любая справка, любая информация. Плотнее надо, Тема.

— Сам понимаю, Мишаня. Ты не поверишь, два раза пытался. Не встал и всё. Хоть что с ним делай, не стоит. С другими — как штык. А на москвичку — облом.

— Может, ты таблетки какие принимал, от давления? — заботливо спросил полковник. — Это бывает. Побочное явление.

— Какие, на хрен, таблетки? Я после нее вызвал девку, так кувыркался до утра!

— Э, брат, то-то и оно-то! Девка за сто баксов будет работать хоть со стоячим, хоть с лежачим, хоть с каким. А вот чтобы самому поработать? А? Это уже промблема. Я, Тема, далеко ходить не буду. Я по себе сужу. Если баба сама не подработает, я — пас. Не царское это дело. И найду другую. Половчее. Да ну их всех. Давай лучше выпьем.

«Они забыли обо мне, — думала Алина. — Они думают, что я ничего не слышу? Или им уже все равно? Да, им все равно. Я для них — уже труп. Посмотрим, кто из нас труп, посмотрим».

Она храбрилась, и отпивала по глоточку, пока бокал не опустел.

А пьяная беседа все не кончалась.

— Даже не верится, Мишаня, что завтра утром мы встанем, а вокруг тишина. Никакого головняка. Будем чисто по-человечески отдыхать. Пойдем в «Метрополь» и нажремся до полусмерти.

— Забыл спросить, твой Скотт остался доволен?

— Скотт никогда не будет доволен. «О’кей» да «о’кей», а морда кислая.

— Может, массажистка не понравилась?

— Должна была понравиться. Скотт у нас любитель пионерок. Педофил.

— Сколько ты ей дал, если не секрет?

— Пятьсот. Клянусь, пятьсот.

— А обычно сколько она берет?

— Она не такая. Что ты ржешь? Она вообще первый раз за бабки дала. Точно тебе говорю. Она тут тренером работала. А массаж типа халтуры. Баба толковая, буду при себе держать. Теперь не вырвется.

— Но расценки, Тема, расценки…

— Расценки снизим. Сегодня просто случай особый. Такой гость. Ладно, все путем. Я Скотта знаю. Кислая морда — это для нас. Со своими-то он щеки раздует. Теперь на неделю разговоров хватит.

— В лес не поедут? Точно? Скотт удержит их?

— Удержит. Да они и сами не рвутся. Я им как напел про клещей, про комаров. А тут еще пожары. Нет, не поедут.

— А вдруг? — полковник суеверно убрал со стола пустую бутылку на пол. — Давай вискаря хряпнем. Артем Кириллович, а вдруг они пошлют твоего Скотта, да и поедут в лес?

— Далеко не уедут, — Голопанов хихикнул, а потом добавил уже серьезно: — Ты бы видел, какая там баррикада на дороге. Маннергейм отдыхает. Честно, на танке не пройдешь.

— Баррикада? Технично, блин. А если они на вертолете?

— А пожар? Там все горит, — Голопанов махнул рукой. — Горит конкретно, не сомневайся. Нет, не поедут. Я им здесь все красиво развернул, по полной программе. Они довольны. Особенно, что никакой аренды, а сплошная частная собственность. Для них главное слово «собственность». И еврейчик наш, Ян Борухович, тоже в масть попал. Они евреям доверяют больше, чем нам.

— Технично с директором получилось.

— Стараемся. Будь здоров.

«Баррикада?» Алина живо припомнила кучу строительного мусора на лесной дороге. Так вот кто за этим стоит! Значит, и те мужики с ружьями, которые пытались остановить ее — это тоже люди Голопанова? Да он бандит! Самый обыкновенный бандит!

— Блин, так все классно срасталось, и вдруг такой облом, — полковник ударил кулаком по столу. — Недоработал ты с бабой, Тема, недоработал. Баба — вещь тонкая, чувствительная. Надо было все ее промблемы решать с чуткостью и нежностью. Тогда она тебе все сделает. А ты, блин, недоработал.

— Еще не вечер. — Голопанов встал, шумно отодвинув кресло, и повернулся к Алине. — Алина Ивановна, ваше время истекло, знаете ли. Давайте определяться. Будем подписывать или как?

Она смотрела на него — и не узнавала. Куда делся весь его петербургский шарм? Одутловатые щеки раскраснелись, нижняя губа отвисла, и в уголке рта прилипла белая крошка. Он был сейчас не просто противен ей, он был омерзителен.

— Давайте ваши бумаги, — вздохнула Алина.

— Что? Не слышу, — Артем наклонился, приставив ладонь к уху. — Что вы сказали?

— Давайте ваши бумаги.

— Это не наши, а ваши бумаги, — поправил Голопанов. — Я так думаю, что вам они нужнее, чем нам. Можете не подписывать, пожалуйста. Ну, мы еще что-нибудь придумаем, все равно свое возьмем. А ваше обезображенное тело найдут месяца через три в болоте. Вам это надо?

— Я же сказала, — чуть не плача, Алина повторила: — Давайте бумаги, я всё подпишу!

— А сразу нельзя было? — продолжал куражиться Артем. — Зачем столько времени и нервов потеряли?

— Ладно, Тема, не тяни резину, хватит ее ломать, — сжалился полковник. — Дай ручку, бумаги, но браслеты снимать пока не будем. На всякий случай.

Алина поставила свою подпись везде, куда тыкал пальцем Голопанов. «Они все равно убьют меня, все равно убьют. Зачем я соглашаюсь, зачем? — думала она. — Да и черт с ними, пусть убивают, лишь бы скорее все это кончилось!»

— Красота, — сказал Федулов, перебирая документы. — Блин, такую подпись хрен подделаешь.

— И не такие подделывали, — пренебрежительно сказал Артем. — Но сейчас не тот случай. Слишком много подписей. Один договор, смотри, пять страниц, на каждой — подпись, да еще два экземпляра. Нет, Алина Ивановна, спасибо вам огромное, вы нам реально облегчили работу.

— Вы довольны? Я могу идти? Отстегните меня в конце концов, — потребовала Алина.

— Сейчас, сейчас, — полковник позвенел ключами перед ее лицом. — Сейчас всё расстегнем.

— Всё не надо, — сказал Артем.

— Это почему? На то и фотомодель, чтоб ее расстегивать. Да ладно, ну, чего окрысилась? Шучу я. Шучу, — Федулов присел перед ней на корточки и заглянул в глаза. — Всё, отошла? Теперь слушай сюда, подруга. Ты сына своего любишь?

У Алины замерло дыхание. Все закружилось перед глазами, и она вцепилась в подлокотник.

— Сейчас ты нам скажешь, где твой сынок отдыхает. Мы за ним съездим. За границу полетишь вместе с ним. Так нам всем будет спокойнее.

— Мишаня, что ты лепишь? — Артем рассмеялся. — До инфаркта доведешь. Алина, успокойся, никто твоего сына не тронет. Пускай пока поживет у родственников, ну, вы там придумаете что-нибудь…

— Тихо! — рявкнул полковник. — Вопросы здесь задаю я.

Он сидел на корточках, глядя в глаза Алины и держась за ее колено своими ледяными пальцами. «Он не контуженый, он сумасшедший! — испугалась она. — От такого всего можно ожидать. Его нельзя провоцировать. Не спорить с ним. Лишь бы вырваться отсюда поскорее, лишь бы разжались эти страшные железные пальцы!»

Она видела, что Федулов сильно пьян. Серые водянистые глаза смотрели в разные стороны. По узким губам перебегал кончик языка. На носу проступила багровая сетка. Но голос полковника был четким и звучным, и язык не заплетался.

— Она поедет с сыном. Мать не может бросить сына. Всем ясно? — Федулов встал и ударил кулаком по подоконнику. — Сын должен быть с матерью. Точка. Мы его привезем. Потом отправим обоих. Только так.

— Черт с тобой, — сказал Артем. — Алина, где эта ваша деревня? Позвони мальчику, предупреди, что за ним приедут твои работники.

— Там… там нет телефона, — быстро ответила Алина.

— Что, вообще никакого телефона? — недоверчиво спросил Голопанов.

— Ну, только в санчасти. Но медсестра не каждый день приходит…

— Короче, — сказал полковник. — Кириллыч, мудрить не будем. Принимаем простейшее, блин, решение. Ты посылаешь бойцов. Они берут пацана. Идут в эту сраную санчасть, и мы проводим сеанс связи. Нормально?

Голопанов кивнул, и Федулов повернулся к Алине:

— Нормально?

— Да-да, хорошо, пожалуйста, так даже лучше.

— Говори, куда ехать.

— Волгоградская область, Михайловский район, село Заречное, — выпалила Алина. — Улица Свердлова, дом тринадцать.

Поразительно, как быстро всплыл в ее памяти адрес школьной подружки! Та когда-то работала в клубе в этом Заречном. Там и жила, в библиотеке.

Пусть бандиты потратят сутки, чтобы добраться до деревни и поцеловать замок на двери давно закрытого клуба. Пусть они попробуют оттуда дозвониться до Голопанова. За это время Алина сто раз успеет от них ускользнуть. Или Котляр успеет заняться ее поисками. Или случится еще какое-то чудо. Главное — выиграть время.

— …Свердлова, тринадцать, — повторил Артем, записывая адрес. — Жалко, Пашка занят в лесу. Придется послать кого-то из молодых.

— Смотри, чтобы приличные пацаны были, — предупредил Федулов. — Чтобы не напугали мальчишку.

Он снова присел у ног Алины, заглядывая в ее глаза. Неожиданно полковник нахмурился и сжал ее запястье.

— Пульс ровный, — многозначительно произнес он.

«Какой там ровный пульс! — готова была закричать Алина. — У меня сейчас сердце выскочит».

Не выпуская ее запястья, Федулов повернулся к Артему:

— Кириллыч, нас развели, как лохов.

— Михаил Николаевич, хватит уже, — страдальчески протянул Голопанов. — Садись за стол, допьем, да начнем собираться. Нам еще в банк ехать, еще америкосов опохмелять, еще провожать, еще вагон дел, а ты со своим пульсом!

— Нас развели, как лохов, — торжествующе повторил Федулов, брезгливо отбрасывая руку Алины. — Эта сучка сдала нам своего драгоценного ребенка, и глазом не моргнула! Блин, да в Волгоградской области и деревни такой нет! Сукой буду, она нас разводит!

— Да брось. Ей это надо? Кто из нас полковник милиции, ты или я? — Голопанов разлил виски по стопкам. — Давай по последней. А потом ты по своим каналам пробиваешь эту сраную деревню. Запрос в райотдел и всё!

Алина крепко сжимала бокал. Она поняла, что ее хитрость не удалась. Значит, терять больше нечего. Если они хотят ее убить, то пусть делают свое дело побыстрее. Но она успеет пустить им кровь…

— Райотдел, говоришь? — полковник снова вытряхнул на стол сумочку Алины. — Запрос, говоришь? Блин, современная женщина, ни блокнота, ни хрена. Что ж она, в памяти держит все телефоны?

Он замер на секунду, а потом в ярости бросил сумочку на пол.

— В памяти! Где ее мобильник? Тема, где ее мобильник? Там в памяти все номера! И сыну она звонила, блин, каждый день!

— Алина Ивановна, скажите, пожалуйста, где ваш мобильник? — осведомился Голопанов.

— Дома, — едва шевеля непослушными губами, ответила она.

— Бойцов на хату, живо! — распорядился полковник, потирая руки.

— Секундочку, — поднял руку Голопанов. — Вчера она отдала свою трубу этому Яну Боруховичу. И я так думаю, что труба осталась у него.

Он поднес к уху свой мобильник и подмигнул Алине:

— Алина Ивановна, как ваш пульс? Ага, абонент доступен… Ян Борисович? Хорошо, что я вас нашел, Яша. Это Артем Кириллович беспокоит. Вы не могли бы подъехать к бассейну? Прямо сейчас. Не можете? Ну, когда сможете, тогда и подтягивайтесь. Как говорят наши союзники-американцы: «шоу маст гоу он». Будет весело, не пожалеете. Ах, вы заняты? Тогда будьте так любезны, завезите в бассейн телефончик Алины Ивановны. Я так думаю, что вы нечаянно его с собой увезли. Оставите у охраны, договорились? Вот и отлично.

Алина рванулась с кресла и закричала, раздирая губы:

— Не приезжай! Ян! Не приезжай!

— Поздно кричать, — с издевательским сочувствием развел руками Голопанов.

Мобильник в его руке снова запел.

— Да? Твою мать! Летим! — Артем замахал рукой полковнику, показывая на бумаги. — Да, у нас все готово! Летим!

— Что еще там? — недовольно спросил полковник.

— В банке ждут! Пока с москвичкой мудохались, банкиры чуть не разъехались! Летим, Мишаня, летим!

Они сгребли все бумаги в портфель. Федулов внимательно оглядел кабинет. Неожиданно шагнул к Алине и вырвал бокал из ее дрожащих пальцев.

— Без глупостей. Ясно? Мы скоро вернемся.

— Не скучай тут, — бросил Голопанов через плечо, и стеклянная дверь со звоном захлопнулась за ними.