Рассвет

Глава 14 Насилия

– Ах, ну разве это не прелестный сюрприз, – промурлыкала Клэр Сю, входя в комнату. – Я пришла сюда, ожидая найти тебя с Филипом, а вместо этого тут твой… – Она посмотрела на нас и улыбнулась: – Как мы должны называть его? Братом? Дружком? – Она рассмеялась. – А может быть, и тем, и другим?

– Заткнись! – выпалил Джимми. Кровь прилила к его лицу.

– Клэр Сю, – умоляла я, – Джимми вынужден был бежать от ужасного приемного отца. У него была очень тяжелая пора, а сейчас он в пути в Джорджию, где будет жить с родственниками.

Она с ненавистью посмотрела на меня, потом снова уперла руки в бока.

– Бабушка послала меня найти тебя, – сказала она. – Дети устроили потасовку в кофейне, и нужны горничные, чтобы помочь все вычистить. – Она снова уставилась на Джимми, и коварная ухмылка вернулась на ее искривленные губы. – И как долго ты собираешься прятать его здесь? Бабушка будет наверняка разгневана, если узнает об этом, – сказала она с явной угрозой в голосе.

– Я ухожу, – сказал Джимми. – Можешь не беспокоиться.

– Я не тот человек, который должен беспокоиться, – ухмыльнулась она.

– Джимми, не уходи, – просила я.

– Ладно, все в порядке, – неожиданно сказала Клэр Сю более мягким, даже добрым тоном. – Он может остаться. Я никому не скажу. Это может быть забавно.

– Это не забавно, – сказал Джимми. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь имел неприятности из-за меня.

– Филип знает обо всем этом? – спросила Клэр Сю.

– Это он привел его сюда, – сказала я, и выражение глумления на ее лице сменилось возмущением. Она снова уткнула руки в бедра.

– Никто мне ничего не говорит, – простонала она, – ты приехала, и все забыли, что я часть семьи. Тебе лучше пойти туда, пока бабушка не пошлет кого-нибудь еще искать тебя, – предостерегла она. Ее глаза снова стали холодными и жесткими.

– Джимми, ты ведь сейчас не уйдешь, нет? – сказала я. Он посмотрел на Клэр Сю и покачал головой.

– Я подожду, поскольку она обещала никому ничего не говорить и не причинять тебе неприятности.

Я заклинающе посмотрела на Клэр Сю. Я хотела бы разорвать ее за то, что она пыталась вовлечь меня в скандал с ожерельем, но я должна была держать рот на замке. Чтобы защитить Джимми, я по-прежнему должна была оставаться у нее под пятой.

– Я сказала, что не расскажу, разве не так?

– Спасибо, Клэр Сю. – Я повернулась к Джимми. – Я скоро вернусь, – пообещала я и направилась к выходу. Клэр Сю последовала за мной, глядя на Джимми. Не обращая внимания на нее, он вернулся на кровать.

– Луиз Вильямс была бы рада узнать, что он здесь. Она бы сразу примчалась. – Она рассмеялась, но Джимми даже не взглянул в ее сторону и ничего не сказал, поэтому она повернулась и вышла следом за мной.

– Пожалуйста, помоги нам Клэр Сю, – просила я, когда мы поднимались по цементной лестнице. – Джимми перенес трудные испытания, когда жил с этим жестоким человеком. Он добирался на попутных машинах и не ел несколько дней. Он нуждается в отдыхе.

Некоторое время она ничего не отвечала, а потом улыбнулась.

– По счастью миссис Клэрмон нашла свое ожерелье, – сказала она.

– Да, по счастью.

Мы с ненавистью смотрели друг на друга.

– Ладно, я помогу тебе, если ты будешь помогать мне.

– Что я могу сделать для тебя? – удивленно спросила я. Мать и отец покупали ей все, что она хотела. Она жила наверху в теплой, уютной квартире, имела хорошую работу в отеле и могла наряжаться и быть хорошенькой и чистенькой весь день.

– Я посмотрю. А тебе лучше поспешить в кофейню, прежде чем бабушка обвинит меня в том, что я не нашла тебя, и потребует выяснить, что задержало меня.

Я послушно повернула в сторону здания, чувствуя себя марионеткой, нити от которой были в ненавистных руках Клэр Сю.

– Подожди! – крикнула она. – Я знаю кое-что, что ты можешь сделать для меня сразу.

Я повернулась к ней в страхе.

– Бабушка раздражается, как я содержу мою комнату. Она считает, что я создаю слишком много работы для миссис Бостон и что я большая неряха и не организована. Я не знаю, почему она так переживает за миссис Бостон. Она всего лишь одна из здешней прислуги, – сказала она, вскинув голову. – Как бы то ни было, когда ты закончишь в кофейне, поднимись в мою комнату и наведи там порядок. Я приду туда позднее и посмотрю, как ты все сделала. И не бери ничего! – добавила она, улыбнувшись. – Никаких ожерелий!

Она повернулась и пошла в противоположном направлении. Я почувствовала, как у меня горит лицо. Как может она думать, что сделает меня своей личной служанкой? Я хотела побежать за ней и вцепиться ей в волосы, но я посмотрела в сторону убежища и подумала о бедняге Джимми. Все, что я могла сделать, вызвало бы смятение, и его прогнали бы. Раздраженная и возбужденная, я поспешила помочь другим горничным навести порядок в кофейне.

Клэр Сю ничего не преувеличила. Тут все было перевернуто и перемешано: кетчуп, французские печенья, молоко и горчица, мороженое и содовая – все было расплеснуто по столам и стенам. Я видела однажды потасовку едой в кафетерии одной из школ, в которую ходили мы с Джимми, но там все же не было такого безобразия. Конечно, я не должна была чистить школьный кафетерий, но теперь я могла только посочувствовать школьному персоналу, которому пришлось тогда этим заняться.

– Это все избалованные дети, – пробормотала Сисси, как только я появилась и начала мыть один из столов. Повсюду валялись куски пищи, и я должна была переступать через лужи молока и кетчупа, выплеснутых на пол. – Они думают, что это очень смешно, даже после того, как все кончилось, и тут осталось это безобразие. Они бегали по отелю и хохотали. Миссис Катлер вынуждена была смириться. Она говорит, что новые семьи это не то, к чему привыкли старые. Старые более сдержанны и не воспитывали детей такими плохими. Вот что она сказала нам.

Вскоре после этого появилась бабушка и стала наблюдать за нашей работой. Когда мы закончили, она и мистер Стэнли проверили всю кофейню, чтобы быть уверенными, что все приведено в порядок. Я подумала, что должна пойти в комнату Клэр Сю прямо сейчас, но мистер Стэнли велел Сисси и мне идти прямо в прачечную и помочь там выстирать и просушить белье. Это заняло более двух часов. Я работала так напряженно и быстро, как только могла, все время думая, что Джимми в одиночестве, закрыт в убежище и ждет моего возвращения. Я боялась, что он может уехать раньше, чем я приду.

Как только мы закончили в прачечной, я пошла навестить его, но Клэр Сю поймала меня в коридоре.

– Иди сразу в мою комнату, – настоятельно потребовала она, – бабушка придет сразу после полудня, чтобы посмотреть, как я там прибралась.

– А почему ты сама не можешь сделать этого?

– Я должна принять детей важных гостей. Кроме того, ты убираешь лучше. Так что займись этим. Если только хочешь, чтобы я помогла тебе и Джимми, – добавила она с улыбкой.

– Джимми нужно что-то поесть, – воскликнула я. – Я не хочу оставить его на весь день без еды.

– Не беспокойся, я прослежу, чтобы он получил ее.

– Ты должна быть очень осторожной, чтобы никто не заметил, что ты несешь ему еду, – предупредила я.

– Думаю, что я смогу быть осторожней, чем ты, Евгения, – сказала она и ушла, смеясь.

В одном бабушка Катлер была права – Клэр Сю была неряхой. Ее одежда была всюду разбросана – штанишки и бюстгалтеры раскиданы на стульях, туфли валялись под кроватью и перед шкафом, юбки и блузки валялись на полу, блузки висели и на изголовье кровати, и на туалетном столике. Косметика и кремы стояли с незавинченными крышечками. На столике была рассыпана пудра и растеклись кремы. Замазано было даже зеркало.

Кровать ее была не застелена и завалена журналами мод и развлечений. Я нашла под простыней одну сережку и безуспешно пыталась отыскать ее пару. Ювелирные украшения тоже валялись где попало: на столе, на туалетном столике, на комоде.

Все ящики комода были выдвинуты, из некоторых торчали штанишки и чулки. Я стала укладывать их на место. Все было перемешано – штанишки с чулками, майки с чулками. Я покачала головой. Тут было так много работы. Неудивительно, что бабушка Катлер так гневалась.

А когда я открыла стенной шкаф! Одежда не была развешана, как следует, то же самое с юбками и брюками, блузки и жакеты висели на плечиках лишь наполовину, некоторые платья свалились кучей на пол. «Клэр Сю без уважения относилась к своей одежде, – подумала я. – Ей все давалось слишком легко».

Мне пришлось провести в ее комнате два с лишним часа, но когда я закончила, все было чисто и приведено в безукоризненный порядок. Я была в изнеможении, но быстро вышла и побежала вокруг отеля, чтобы повидать Джимми.

Однако, когда я вошла в убежище, его там не было. Дверь в ванную была открыта, и там тоже его не было. «Видимо, ему надоело ждать меня, – в отчаянье подумала я, – и он снова сбежал». Я бессильно опустилась на кровать. Джимми исчез, возможно, я никогда больше не увижу его и ничего не услышу о нем. Я не могла сдержать слезы – все мои невзгоды, рок, несчастья разом обрушились на меня. Я рыдала в истерике, мои плечи содрогались, в груди болело. Темная, сырая комната словно сомкнулась надо мной. Всю нашу жизнь мы ютились в маленьких, убогих жилищах. Я не винила Джимми за то, что он сбежал. Я решила про себя, что никогда больше не буду снова приходить сюда.

Наконец, измучившись от плача, я встала и вытерла мокрые от слез щеки. Понурив голову, я двинулась к двери, но только я дошла до нее, как вошел Джимми.

– Джимми! Откуда ты? Я думала, что ты сбежал в Джорджию, даже не попрощавшись! – закричала я.

– Дон, ты должна бы знать, что я никогда бы так не поступил с тобой.

– Ладно, но где же ты был? Тебя могли заметить и… – В его глазах было какое-то странное выражение. – Что случилось?

– Я действительно убежал, – он уронил голову с выражением растерянности на лице. – Я убежал от Клэр Сю.

– Что? – Я прошла с ним к кровати. – Что она сделала такого? Что произошло?

– Она спустилась сюда, принесла еду на ланч для меня и оставалась, пока я ел, болтала мне всякую ерунду про Луизу и других девочек и задавала мне кучу дурацких вопросов о тебе и обо мне, о том, как мы жили вместе. Я начинал все больше злиться, и злиться, но сдерживал свою злость, потому что не хотел, чтобы она причиняла тебе неприятности. А потом… – он отвел глаза от меня и опустился на кровать.

– Что потом? – спросила я, садясь рядом с ним.

– Она стала завлекать.

– Что ты имеешь в виду, Джимми? – Мое сердце учащенно забилось.

– Она захотела, чтобы я… поцеловал ее и все такое. Я, в конце концов, сказал ей, что должен выйти ненадолго, и выбежал. Я прятался возле бейсбольного поля, пока не убедился, что она ушла, и тогда прошмыгнул обратно. Не беспокойся. Никто не видел меня.

– О, Джимми.

– Все в порядке, – сказал он. – Но я думаю, что мне лучше уйти, пока она не сделает какую-нибудь гадость.

Я потупила взор, у меня снова потекли слезы.

– Эй, – Джимми взял меня за подбородок, – я никогда не видел тебя такой несчастной.

– Я ничего не могу с этим поделать, Джимми. После того, как ты уйдешь, я буду чувствовать себя еще ужаснее. Как только я вошла сюда и подумала, что ты ушел…

– Я понимаю, – он засмеялся, встал и прошел в ванную. Он пустил воду в кране и вернулся, чтобы вымыть мне лицо. Я улыбнулась ему, он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. – Все в порядке. Я останусь еще на одну ночь и уеду завтра.

– Я так рада, Джимми. Я сбегаю назад, и мы поужинаем вместе, – возбужденно сказала я, – а потом, позднее, я вернусь вниз и… останусь с тобой всю ночь, – добавила я в ответ на его беспокойный взгляд.

Он кивнул.

– Будь осторожна. Я чувствую, что принес тебе много волнений, а на твою долю и так выпало много всего из-за нас, Лонгчэмпов.

– Никогда больше не говори так, Джимми. Я должна бы здесь быть счастливее, потому что я Катлер и моя семья такая видная, но это не так, и я никогда не перестану любить тебя и Ферн. Никогда. Я уверена в том, что никогда не перестану, – настаивала я.

Джимми даже засмеялся.

– Ладно. Не переставай.

– Я должна пойти умыться и переодеться и показаться в отеле, чтобы никто ничего не заподозрил, – сказала я. – Я поем с персоналом, но не очень много, чтобы сохранить аппетит для ужина с тобой. – Я встала и посмотрела на него. – С тобой все будет в порядке?

– Со мной? Конечно. Здесь стало душно, но я оставлю дверь немного открытой. А позднее, когда станет темно, я проберусь к тому большому бассейну и искупаюсь.

– Я искупаюсь вместе с тобой. – В дверях я обернулась к нему: – Я рада, что ты пришел, Джимми, так рада.

Он засветился радостной улыбкой, которая унесла прочь все огорчения, которые я перенесла, чтобы удержать его здесь. Потом я поспешила прочь, счастливая от предвкушения еще раз провести ночь с Джимми. Но как только я вступила в старую часть отеля, я услышала разговор между моей бабушкой и миссис Бостон в коридоре. Они только что спустились сверху, где осмотрели комнату Клэр Сю. Я стояла в стороне от двери и выжидала, пока увидела проходящую бабушку. Ее профиль был таким твердым, словно точеным. «Как прямо она держится, – подумала я, – ее походка была такой совершенной. Она излучала столько уверенности и властности, что, наверное, даже муха не осмелилась бы пересечь ей дорогу».

Как только она прошла, я снова направилась по коридору, но, как только вступила в гостиную, миссис Бостон заглянула туда и окликнула меня.

– Ну, а теперь скажите мне правду, – сказала она, когда я подошла к ней. Она подняла глаза и взглядом указала наверх, где были комнаты семьи. – Это вы убрали и привели в порядок комнату мисс Клэр Сю, верно? – Я колебалась. Не вовлечет ли она меня снова в какие-нибудь неприятности? – Она никогда не делала это так хорошо, – миссис Бостон скрестила руки на животе и с подозрением посмотрела на меня. – А теперь скажите, что она дала вам за это или что обещала, а?

– Ничего. Я просто оказала ей любезность. – Я отвела глаза в сторону слишком быстро. Я никогда не была умелой лгуньей и ненавидела это.

– Что бы она вам ни обещала, вы не должны были делать этого. Она всегда заставляет кого-нибудь все делать за себя. Миссис Катлер пытается сделать ее более ответственной. Вот почему она приказала ей привести в порядок комнату до ужина.

– Она сказала мне, что бабушка Катлер сердится, потому что она оставляет вам слишком много работы.

– Ну, Бог видит, что это тоже правда. Эта девочка создаст достаточно беспорядка даже для двоих таких, как я. Всегда так делала, с того самого дня, как родилась, – сказала она.

Это заставило меня задуматься.

– Миссис Бостон, вы были здесь, когда меня украли, верно? – спросила я.

Ее глаза сделались маленькими, и губы немного дрогнули.

– Да.

– Вы знали ту женщину, которая была моей сиделкой короткое время? Сестру Дальтон?

– Я знала ее до того и знала после. Она еще жива и сама нуждается сейчас в сиделке.

– Почему?

– Она инвалид, страдает диабетом. Она живет со своей дочерью на окраине Катлер Коув. – Она умолкла и вопросительно посмотрела на меня. – А почему вы спрашиваете об этом? Нет никакого смысла копаться в прошлом.

– Но как мог мой папа – я имею в виду Ормана Лонгчэмпа – похитить меня под самым носом сиделки? Вы не помните подробности?

– Я не помню никаких подробностей. И мне не нравится копаться в том тяжелом времени. Это произошло и закончилось. А теперь я должна идти и доделать свою работу.

Она удалилась.

Озадаченная тем, как она реагировала на мои вопросы, я стояла и смотрела ей вслед.

Как могла она забыть подробности моего похищения? Если она когда-то знала сестру Дальтон и продолжает ее знать, ей, конечно, известно, как это произошло. Почему она так нервничала, когда я задавала ей вопросы? – размышляла я.

Как бы то ни было, я захотела найти на них ответы еще сильнее.

Я поспешила освободиться от своей формы и очиститься. Я хотела принять душ и вымыть свои волосы, чтобы они пахли свежестью и чистотой для Джимми. «Я выберу самое красивое из того, что отдала мне Клэр Сю, и расчешу свои волосы так, чтобы они сияли как раньше, до того, как все произошло. Это, возможно, будет последняя ночь, которую мы проведем вместе», – подумала я. Как я хотела вернуть обратно счастливые времена, помочь ему вспомнить, как мы все были веселы и полны надежд. Было важно вернуть эти воспоминания не столько для себя, как для него.

Я вошла в свою комнату, сняла форму и бросила ее в угол. Я сняла нижнее белье, туфли и носки. Потом я обернулась полотенцем и пошла в маленькую ванную. Нужно было несколько минут, чтобы вода нагрелась, поэтому я пустила ее и стала ждать, когда дверь ванной неожиданно распахнулась.

Я охнула и быстро запахнула вокруг себя полотенце. Филип, озорно улыбаясь, с расширенными и блестящими глазами вошел внутрь и закрыл дверь.

– Филип, что ты делаешь? Я принимаю душ! – закричала я.

– Да? Так продолжай, я не возражаю. – Он скрестил руки на груди и вызывающе прислонился спиной к двери.

– Убирайся отсюда, Филип, пока кто-нибудь не станет проходить мимо и не услышит, что ты здесь.

– Никто тут не ходит, – спокойно сказал Филип. – Бабушка занята с гостями, Клэр Сю со своими подругами, отец находится в своем кабинете, а мать обсуждает, достаточно ли она в порядке, чтобы спуститься вечером в столовую. Мы в безопасности.

– Мы не в безопасности. Я не хочу, чтобы ты был здесь. Пожалуйста, уйди, – просила я.

Он продолжал пристально смотреть на меня, его глаза перебегали с моих ног на голову, с наслаждением впитывая меня. Я крепче прижала полотенце к телу, но оно было слишком мало, чтобы все прикрыть. Когда я прижимала его к груди, оно слишком высоко поднималось к бедрам, а когда я опускала его, то обнажалась грудь.

Филип облизал языком губы, словно только что перестал есть что-то вкусное. Потом он ухмыльнулся и шагнул ко мне. Я отступила назад, пока не прижалась к стене.

– Чем ты занимаешься, чистишься и принаряжаешься для Джимми?

– Я… я готовлюсь к ужину. У меня днем была масса работы, и я вся перепачкалась. Уходи, прошу тебя.

– Ты достаточно чистая для меня, – сказал он. Я вся сжалась, когда он подошел ближе. В какой-то момент он захватил меня в кольцо, упершись ладонями в стену, так, что я не могла выскользнуть. Его губы прижались к моей щеке.

– Филип, ты забыл, кто мы теперь и что произошло?

– Я ничего не забываю, – он поцеловал меня в лоб и приблизил свои губы к моим, – особенно нашу ночь под звездами, когда нам помешали мои друзья-идиоты. Я уже был близок к тому, чтобы научить тебя некоторым вещам, которые тебе уже следовало знать в твоем возрасте. Я очень хороший учитель, ты знаешь. Ты будешь мне благодарна, ты ведь не хочешь научиться этим вещам у кого попало, верно? – Он опустил свою правую руку на мое плечо. – Ты должна испробовать, что это такое, – тихо говорил он, не сводя с меня глаз. – Как ты можешь этого не хотеть больше?

– Филип, ты не можешь… Мы не можем. Пожалуйста…

– Мы можем до тех пор, когда надо остановиться, а я обещаю, что знаю – когда. Я тоже выполняю свои обещания. Я держу свое обещание помочь Джимми, разве нет? – сказал он, подняв брови.

«Нет, – подумала я, – и Филип тоже. Они оба, и он, и Клэр Сю использовали неприятности Джимми, чтобы заставить меня делать то, что им надо».

– Филип, пожалуйста, – умоляла я, – это не правильно. Я ничего не могу с этим поделать. Я так же сожалею, как и ты, что все обернулось таким образом, поверь мне, но мы ничего не можем поделать с этим, кроме как принять все как есть.

– Я принимаю это как другой вызов, – он придвинул свою руку так, чтобы захватить пальцами край полотенца. Я в отчаянье вцепилась в него. – Но это нечестно, – сказал он, лицо его неожиданно потемнело и стало злым. – Ты знала, как сильно я хотел потрогать и поласкать тебя, и ты заставила меня поверить, что это произойдет.

– Но в этом нет моей вины.

– В этом нет ничьей вины… а может быть, это вина твоего другого отца, но кому теперь до этого дело? Как я сказал, – продолжал он, цепляя пальцами верхний край полотенца, – мы не пойдем также далеко, как обычно делают мужчины и женщины. Это не будет иметь никакого значения, но я обещал тебе, что покажу тебе…

– Я не нуждаюсь, чтобы мне показывали…

– Но я нуждаюсь, – он с силой вырывал у меня полотенце.

Я попыталась вывернуться, но это только помогло ему, и полотенце слетело с моей груди. Его глаза расширились в предвкушении.

– Филип, остановись! – вскрикнула я. Но он схватил меня за локти и зажал руки сзади.

– Если кто-нибудь услышит тебя, мы все попадем в неприятность, – предостерег он, – ты, я, и особенно Джимми.

Он поднес свои губы к моим соскам, быстро перенося их от одного к другому.

Я закрыла глаза, пытаясь отстраниться от того, что происходило. Когда-то я мечтала, чтобы он прижимал и любил меня, но все это теперь грубо перевернулось. Мое бедное растерянное возбуждаемое тело откликалось на его ласки, но мой разум кричал: «Нет!» Я чувствовала себя так, словно кто-то погружал меня в теплый, мягкий зыбучий песок. Несколько секунд удовольствия сулили только беду.

Я продолжала извиваться под его пальцами-щипцами. Кончик его языка описывал линию от одной груди к другой, потом он присел, целуя внизу живота, пока не добрался до края полотенца, который едва прикрывал меня до поясницы. Я едва держала его кончиками пальцев. Он захватил полотенце, словно взбесившаяся собака.

– Филип, пожалуйста, остановись! – умоляла я. Он сорвал полотенце с моего тела и швырнул его к моим ногам. Потом он взглянул на меня бешеными от вожделения глазами. От их блеска сердце мое забилось еще быстрее и застучало еще сильнее.

Не в состоянии вырваться от него, потому что он прижал меня к стене, я закрыла ладонями лицо, как только он освободил мои руки, чтобы обнять бедра и прижаться к ним лицом. По-прежнему закрывая лицо, я почувствовала, как мои ноги стали подкашиваться и скользить по стене на пол.

– Дон, – сказал он, дыша тяжело и прерывисто, – это так приятно прижимать тебя. Мы не должны думать ни о чем другом.

Все, что я могла сделать, это заплакать. Его руки блуждали по моему телу, обследуя и лаская его.

– Разве неприятно это чувствовать? Разве ты не счастлива? – прошептал он. Я отняла руки от лица, когда он начал расстегивать брюки. Словно электрический разряд страха прошел по моей спине. Со всей силой я попыталась оттолкнуть его от себя, чтобы дотянуться до двери и убежать. Но он схватил мои кисти, вывернул их и повалил меня на деревянный пол.

– Филип, – закричала я, – остановись, пока не слишком поздно!

Но он уже очутился между моих ног.

– Дон… не будь такой пугливой. Я не могу не хотеть быть с тобой. Я думал, что смогу, но ты такая красивая. Это не будет иметь никакого значения, – выдыхал он слова.

Я сжала руки в кулачки и пыталась колотить его по голове, но это было все равно, как если бы маленькая птичка била своими крыльями по пасти лисы. Он даже не заметил этого, он устроился удобнее против меня, его губы захватили мягкую плоть моей груди, а рука пробиралась к моему животу.

Неожиданно я почувствовала его тяжесть, когда он вдавил в меня свой разбухший, твердый половой орган, который требовал удовлетворения. Он ворвался в мою тугую и сопротивляющуюся плоть, разорвав ее и вызвав кровь.

Я закричала, уже не думая, что нас могут обнаружить и найти Джимми. Потрясение от ощущения его внутри меня отбросило прочь все страхи. Мой пронзительный крик оказался достаточным, чтобы он отпрянул.

– Ладно, ладно, – уговаривал он, – перестань, я тоже перестану. Он вскочил и стал быстро натягивать трусы и брюки. Я перевернулась на живот, все мое тело содрогалось.

– Разве тебе не было хорошо? – тихо спросил он, присев возле меня. Я почувствовала его руку на своих ягодицах. – Во всяком случае, у тебя теперь есть представление о том, на что это похоже.

– Уйди. Оставь меня, Филип. Пожалуйста! – кричала я сквозь слезы.

– Это всего лишь потрясение. У всех девушек на это одинаковая реакция. – Он встал. – Все в порядке, – повторил он, больше, чтобы убедить себя, чем меня. – Дон, – прошептал он. – Только не возненавидь меня за то, что я хочу тебя.

– Оставь меня одну, Филип, – потребовала я. Последовало долгое молчание, потом я услышала, как он открыл дверь ванной и вышел.

Я повернулась, чтобы убедиться, что он ушел. На этот раз я проверила, чтобы дверь была заперта. Потом я взглянула на себя. На груди и животе были красные пятна в тех местах, где он сжимал и сосал меня. Я вся дрожала. Его насилие надо мной, хоть и короткое, оставило во мне ощущение грязи. Я встала под душ и пустила горячую воду, почти обжигающую мое тело. Я предавалась этому жару, ощущая, как он очищает меня и смывает память о руках и поцелуях Филипа. Я терла себя с такой силой, что на теле появились новые красные пятна. Мои слезы смешивались с водой. То, что когда-то обещало романтический экстаз и восторг, сейчас обернулось грязью и порчей. Я терла и терла.

Наконец, измученная попыткой смыть то, что произошло, я вышла из-под душа и вытерлась. Я вернулась в спальню и, чувствуя себя усталой и разбитой, легла. Я больше не могла плакать. Я закрыла глаза и заснула. Проснулась я, заслышав легкий стук в дверь.

«Он вернулся», – подумала я, мое сердце снова учащенно забилось. Я решила не отзываться. Стук стал громче, а потом я услышала: «Дон!»

Это был мой отец. Может быть, Филип, напуганный моим отпором, пошел к нему и рассказал о Джимми? Я медленно поднялась, руки и ноги были такими тяжелыми, словно я целый день проработала в поле на ферме. Я надела халат и открыла дверь.

– Привет, – сказал он. Его улыбка быстро угасла. – С тобой все в порядке?

– Я… – Я хотела рассказать ему обо всем, хотела выкрикнуть все, чтобы выбросить это из памяти. Я хотела кричать ему обо всех насилиях надо мной. Я хотела потребовать возмездия, потребовать любви и заботы, потребовать, чтобы со мной обращались как с человеком, по крайней мере, если уж не как с членом семьи. Но я только потупилась и покачала головой. – Я очень устала, – сказала я.

– А, я прослежу, чтобы тебе дали выходной.

– Спасибо.

– У меня есть кое-что для тебя, – отец полез в нагрудный карман и достал оттуда конверт.

– Что это?

– Квитанция о получении из тюрьмы. Орман Лонгчэмп получил твое письмо. Я сделал, что обещал.

Я взяла квитанцию и взглянула на официальную подпись. Папа получил мое письмо и, похоже, уже пробежал взглядом по моим словам. По крайней мере, теперь я могу с надеждой смотреть вперед в ожидании его ответа.

– Но ты не должна волноваться, если он не ответит, – посоветовал мне отец. – Я уверен, что сейчас он испытывает стыд, и ему было бы трудно встретиться с тобой лицом к лицу. Скорее всего, он не знает, что сказать.

Я кивнула, глядя на квитанцию.

– Мне еще трудно все понять, – сказала я, сдерживая слезы. Я взглянула на него. – Как мог он выкрасть меня прямо под носом моей сиделки?

– О! В этом он был очень сообразителен. Он дождался, когда она оставила детскую, чтобы навестить миссис Бостон в ее комнате (та крепко спала, и она решила взять перерыв). Это не означало, что она невнимательна. Она и миссис Бостон были добрыми приятельницами. Он, должно быть, прятался в коридорах, наблюдая и выжидая. Когда этот момент настал, он вошел, взял тебя и скрылся через задний вход.

Я пристально смотрела на него.

– Сестра Дальтон ушла в комнату миссис Бостон?

Он кивнул.

«Но почему же миссис Бостон не сказала мне об этом, когда я спросила ее, как папа мог взять меня прямо на глазах сестры Дальтон? – размышляла я. – Ведь это такая важная подробность: как могла она забыть об этом?»

– Мы не знали, что тебя забрали до тех пор, пока миссис Дальтон не вернулась и не обнаружила, что ты пропала, – продолжал отец. – Сначала она подумала, что мы взяли тебя в нашу комнату. Взволнованная, она прибежала к нам.

«Что вы имеете в виду? – сказал я. – У нас ее нет». Мы не думали, что бабушка Катлер могла взять тебя в свои комнаты, но миссис Дальтон и я побежали проверить, и тогда меня пронзила страшная догадка, я побежал по отелю. Но уже было слишком поздно.

Один человек из персонала видел Ормана Лонгчэмпа в семейной части отеля. Мы сопоставили все и пришли к выводу, это его рук дело. К тому времени, когда мы связались с полицией, он и его жена исчезли из Катлер'з Коув, и, конечно, мы не имели представления, куда они направились.

Я прыгнул в свой автомобиль и помчался по всей округе в надежде, что мне повезет и удастся настигнуть их, но все было напрасно, – он покачал головой. – Если он тебе напишет, чтобы он не рассказал тебе в письме, – сказал мой отец, при этом его лицо было таким гневным, каким я его и представить не могла, – это не может оправдать ту ужасную вещь, что он совершил. Ничто не может. Я сожалею, что его жена умерла и что у него была такая тяжелая жизнь, но, возможно, это было наказанием за ужасающее преступление, которое они совершили.

Я отвернулась в сторону, потому что слезы снова стали стекать по щекам.

– Я знаю, что это особенно тяжело для тебя, дорогая, – он мягко опустил руку мне на плечо, – но ты Катлер, ты вынесешь и станешь тем, кем тебе и следует быть. А теперь я должен вернуться к работе. Ты должна пойти и съесть чего-нибудь, – сказал он, и я вспомнила о Джимми. Я должна достать еду для него. – Вот что я тебе скажу, – сказал мой отец, – я буду проходить мимо кухни и попрошу Кого-нибудь собрать тебе всего на тарелку и принести сюда. О'кей?

Я сразу подумала, что смогу отнести эту еду Джимми.

– Хорошо, спасибо.

– Если ты и дальше будешь чувствовать себя не очень хорошо, дай мне знать, я пришлю доктора нашего отеля взглянуть на тебя, – сказал он и ушел.

Я взглянула в зеркало, чтобы посмотреть, насколько плохо я выгляжу. Я не могла допустить, чтобы Джимми узнал, что произошло между Филипом и мной. Если он узнает это, он придет в ярость и погонится за ним, и этим только доставит себе еще большие неприятности. Я должна выглядеть хорошо для него, чтобы он не почувствовал, что со мной произошло что-то ужасное. Несколько красных пятен все еще сохранялись на моей шее и ключице.

Я выбрала красивую синюю юбку и белую блузку с большим воротником, который мог скрыть большинство пятен. Потом расчесала волосы и обвязала их лентой. Я наложила немного помады на губы. Я хотела бы иметь немного румян, чтобы мои бледные щеки выглядели более здоровыми.

Я услышала стук в дверь и открыла ее, чтобы принять поднос с едой от одного из служащих. Я поблагодарила его и закрыла дверь, выждав, пока затихнут его шаги. Потом я снова отворила дверь и осторожно вышла с подносом. Когда я убедилась, что все спокойно, я поспешила дальше по коридору к выходу.

– Я наелся, – объявил Джимми и взглянул на меня. – Одно здесь хорошо – это прекрасная еда, верно? – Он вздохнул. – Но я чувствую себя здесь словно курица в корзинке, Дон. Я не могу больше здесь оставаться.

– Я понимаю, – печально сказала я и потупилась. – Джимми, почему я не могу отправиться с тобой?

– Что?

– Ах, Джимми. Мне не нужна ни прекрасная еда, ни это парк. Мне нет дела до того, какое важное место занимает моя семья в здешнем обществе, что люди считают этот отель замечательным. Я лучше пойду с тобой и буду бедной, но стану жить с людьми, которых люблю. Родственники папы и мамы не узнают ни о чем, если мы им не расскажем. Мы скажем им о смерти мамы и придумаем другую причину, почему папа оказался в тюрьме.

– Ох, не знаю, Дон…

– Пожалуйста, Джимми. Я не могу оставаться здесь.

– О, я думаю, что все складывается для тебя лучше, много лучше, чем будет в Джорджии. Кроме того, я говорил тебе, если ты убежишь со мной, они определенно пошлют кого-то за нами, и нас наверняка поймают.

Я кивнула и посмотрела в его нежные, сочувствующие глаза.

– Разве все это не кажется иногда одним длинным, ужасным кошмаром, Джимми? Разве ты не надеешься, что проснешься и все это окажется лишь ужасным сном? Может быть, если мы сильнее будем желать этого… – Я закрыла глаза. – Я бы желала забыть все плохое, что произошло с нами, и перенестись в волшебное место, где могли бы исполниться наши самые тайные мечты, в место, где ничто уродливое или грязное не могло бы коснуться нас.

– И я тоже, Дон, – прошептал он. Он наклонился ко мне, и я почувствовала его дыхание на моих губах раньше, чем его губы. Мы целовались, тело мое расслабилось. Я подумала, что было бы справедливо, если бы именно Джимми был тем, кто привел бы меня из девичьей невинности в женский мир. Я всегда чувствовала себя с ним в безопасности, где бы мы ни были, чтобы ни делали. Он заботился обо мне, мое спокойствие и счастье были всегда важны для него. Трагедия и горести связали нас вместе как брата и сестру, и теперь было бы справедливо, если бы судьба связала нас и романтической любовью.

Но Филип украл то очарование, которое приходит, когда девушка добровольно снимает вуаль своей невинности и вступает в зрелость рука об руку с тем, кого она любит и кто любит ее. Я чувствовала себя опозоренной, оскверненной, испорченной.

Джимми почувствовал мое напряжение.

– Извини, – он подумал, что это из-за его поцелуя.

– Все в порядке, Джимми, – сказала я.

– Нет, не все в порядке. Я уверен, что ты не можешь перестать видеть меня рядом с тобой на одной из наших раскладных кроватей. А я не могу перестать видеть в тебе мою сестру. Я хочу любить тебя, я и люблю тебя, но это потребует времени – иначе мы не будем чувствовать себя чистыми и правыми.

Он попытался отвести взгляд, но тут же снова повернулся ко мне, в глазах его стояла мука. Это заставило мое сердце сильно забиться, я увидела, как сильно он любит и хочет меня и какое глубокое чувство морали останавливает его. Мои эмоции, проснувшаяся сексуальность захлестывали меня, требуя удовлетворения. Я была благодарна Джимми и любила его еще сильнее за это проявление мудрости. Он был прав – если мы кинемся в этот омут, мы будем горько сожалеть. Потом в смятении мы отдалимся друг от друга, никогда больше не будем чистыми и достойными.

– Конечно, ты прав, Джимми, – сказала я. – Но я всегда любила тебя так сильно, как только сестра может любить брата. А теперь я обещаю тебе, научиться любить тебя так, как женщина должна любить мужчину, и не имеет значения, сколько времени это займет и сколько времени мне придется ждать.

– Ты это осознаешь, Дон?

– Осознаю, Джимми.

Он улыбнулся и снова нежно поцеловал меня, но даже этот короткий, нежный поцелуй в щеку послал электрический разряд по всему моему телу.

– Пожалуйста, не надо, Джимми. Я останусь с тобой на всю ночь, и мы сможем разговаривать, пока ты не уснешь.

Он засмеялся.

– Ладно, но я должен уйти рано утром. Водители грузовиков отправляются в путь рано, а они – мой единственный шанс добраться до места.

– Я принесу тебе завтрак, когда пойду есть вместе с персоналом. Это бывает рано. И у нас будет еще немного времени побыть вместе. Но ты обещаешь, что когда доберешься до Джорджии, сообщишь, где ты? – спросила я. От одной только мысли, что он уезжает так далеко, у меня теперь все начинало болеть внутри.

– Конечно. И как только я заработаю достаточно денег, я вернусь повидать тебя.

– Обещаешь?

– Да.

Мы лежали вместе на кровати и мечтали, я пристроилась на его руке. Джимми никогда раньше не задумывался о том, кем бы хотел стать, но сейчас он говорил о своем желании поступить в воздушные силы и стать пилотом.

– Но если начнется война, Джимми? Я буду ужасно волноваться все время. Почему бы тебе не стать кем-нибудь другим, например, адвокатом или доктором, или…

– Ну-ну, Дон. А где я возьму денег, чтобы поступить в колледж?

– Может быть, у меня будет достаточно денег, чтобы послать тебя в колледж.

Он помолчал, а когда повернулся ко мне, его темные глаза были печальными и тяжелыми.

– Ты не хочешь, чтобы я был твоим женихом, если я не стану кем-нибудь большим и важным, да, Дон?

– О, нет, Джимми. Вовсе нет!

– Ты не будешь помогать мне.

– Это не так, Джимми! – запротестовала я.

– Может быть, это неправда сейчас, но когда ты поживешь здесь некоторое время, ты начнешь все чувствовать иначе. Такое бывает. Эти богатые, старые южные семьи планируют жизнь своих дочерей – кем они должны быть, за кого выходить замуж…

– Со мной этого не произойдет, – настаивала я.

– Посмотрим, – сказал он, убежденный, что прав. Временами он мог быть таким упрямым.

– Джеймс Гэри Лонгчэмп, не говори мне, на кого я буду похожей. Я самостоятельная личность, и никто – ни бабушка-тиран, ни кто-либо другой – не превратит меня в кого-то другого. Она может называть меня Евгенией, пока не побагровеет.

– Все в порядке, – усмехнулся он и поцеловал меня в щеку. – Что бы ты не сказала, я не думаю, что она хочет стать спичкой для твоего темперамента. Я удивляюсь, от кого ты его получила? У твоей матери такой же темперамент?

– Едва ли. Она хнычет вместо того, чтобы вопить. И в любом случае получает то, что хочет. Ей не надо беситься или орать на кого-либо.

– А как насчет твоего отца?

– Не думаю, что он способен впасть в гнев. Ничто, кажется, не волнует его. Он мягкий, как свежее масло.

– Значит, ты унаследовала свой темперамент от бабушки. Может быть, ты больше похожа на нее, чем думаешь.

– Я не хочу быть такой. Она не такая, какой в моем представлении должна была быть моя бабушка. Она…

Мы услышали шаги по цементной лестнице раньше, чем дверь с треском отворилась. Через мгновение убежище было освещено, и мы увидели двух полисменов. Я схватила Джимми за руку.

– Вот видите, – услышала я голос Клэр Сю за их спиной, я говорила вам, что не лгу.

– Пошли, парень, – один из полисменов обратился к Джимми. Он медленно встал.

– Я не вернусь туда, – дерзко сказал он. Полисмен двинулся к нему. Когда он приблизился, чтобы схватить его, Джимми нырнул и отскочил в сторону.

– Джимми! – закричала я.

Другой полисмен сделал быстрое движение и обхватил его за талию, оторвав от пола. Джимми попытался вырваться, но вдвоем полисмены быстро усмирили его.

– Отпустите его! – кричала я.

– Ты должен вести спокойно, иначе я надену на тебя наручники, парень, – пригрозил полисмен, удерживая его сзади. – Так как?

– Ладно, ладно, – согласился Джимми, его лицо было красным от растерянности и ярости. – Поехали.

Полисмен ослабил хватку и поставил Джимми на ноги. Он склонил голову в знак поражения.

– Пошли, – приказал другой полисмен.

Я повернулась к Клэр Сю, стоявшей в дверях.

– Как могла ты это сделать? – закричала я. – Ты, эгоистичная… – Она отступила назад, чтобы полисмены и Джимми могли пройти. Когда Джимми достиг двери, он обернулся ко мне.

– Я вернусь, Дон, обещаю. Наступит день, и я вернусь.

– Шевелись, – скомандовал полисмен, подталкивая его. Джимми едва не вылетел за дверь.

Я побежала за ними.

– Джимми! – кричала я. Я побежала по ступеням и остановилась.

Мой отец стоял рядом с бабушкой и Клэр Сю.

– Отправляйся в свою комнату, Евгения, – приказала бабушка. – Это ужасно неприлично.

– Иди, – сказал отец немного мягче, но лицо его потемнело от неодобрения. – Иди в свою комнату.

Я смотрела вслед Джимми и полисменам. Они уже были почти возле фронтона здания.

– Пожалуйста, – просила я, – не позволяйте им вернуть его обратно. У него была ужасная жизнь в другой семьей. Пожалуйста…

– Это не наша проблема, – сказала бабушка.

– Мы ничего не можем сделать, – подтвердил отец, – и это против закона – укрывать беглеца.

– Он не беглец, нет. – Я покачала головой. – Пожалуйста… – Я повернулась в сторону Джимми, но он уже скрылся из вида. – Джимми! – звала я и пошла за ним.

– Евгения! – вскричал мой отец. – Вернись сюда. Я побежала, но в тот момент, когда я достигла фронтона отеля, полисмен усаживал Джимми в кузов патрульной машины и захлопывал дверцу. Я остановилась, глядя на них. Джимми выглянул в окошко.

– Я вернусь! – выкрикнул он.

На крыше патрульной машины вспыхнула мигалка и они тронулись с места.

– Джимми!

Я почувствовала, как рука моего отца опустилась на мое плечо, удерживая меня.

– Очень неприятно, – откуда-то из-за спины произнесла бабушка, – что мои гости могут видеть это.

– Тебе лучше пойти к себе, – посоветовал мне отец.

Мое тело сотрясалось от слез, когда полицейский автомобиль уносил Джимми в ночь.