Рай милостью Божией. Изгнание

20

— Ну, ребята, значит, договорились. — Дэниэл обращался к набившимся в блокгауз мужчинам, которые пришли послушать его об обеспечении форта солью. — Сейчас самое время выступить. Индейцы наверняка устраиваются на зиму в своих деревнях, но даже если и нет — капитан Гаткинс со своими ребятами быстро задаст им перцу. А мы пока давайте-ка начнем собираться и выступим через три дня — в первый день нового года.

Запертые за частоколом поселенцы смогли бы пережить зиму и на лишенном соли рационе, но без нее не могло быть засолено мясо, да и шкуры нужно было вялить… Соль нужна была позарез, и ее было много на Голубых ручьях, в сорока милях к северу от Бунсборо…

К счастью, им на подмогу две недели назад из Виргинии прибыл небольшой отряд колониальной полиции, и их командир вместе со своими людьми согласился принять участие в операции по доставке соли. Первая группа добровольцев из трех фортов в составе тридцати человек под командованием Дэниэла займется выпариванием соли из обогащенной ею воды в том месте реки Ликинг, где находились соляные копи и куда дикие звери приходили лизать соль.

Ровно через месяц им на смену придут люди капитана Гаткинса, и так они будут сменять друг друга до тех пор, пока годовой запас соли не будет заготовлен и отправлен по всем факториям.

— А ты поедешь? — спросила Китти Каллена.

— Нет, сейчас туда едет Роман. И я очень рад этому, девочка моя: это значит, что я буду почаще приезжать сюда, чтобы видеть, как полнеет моя женушка. — Он приподнял пальцем ее подбородок — Мне кажется, ты еще слишком худа для беременной женщины.

— Я в норме, Каллен! — заверила его Китти, но стоило ей заглянуть в старое мамино зеркальце на стене, как она убедилась в его правоте.

Обычная при беременности тошнота только усиливалась от повседневных турнепса и мяса. Даже драгоценные теперь маисовые лепешки казались ей безвкусными без соли.

— Ты очень мало ешь, — упрекал он ее.

— Я буду есть больше, когда пройдут эти приступы по утрам. Кроме того, я пью много свежего молока — кажется, оно идет мне на пользу. Да поможет мне Господь, а тебе не стоит, Каллен, так волноваться из-за меня! — Китти улыбнулась ему, и Каллен, успокоившись, нежно привлек ее к себе.

Соледобытчики выезжали из форта в холодный и ветреный день. Все население вышло их провожать. Впереди ехал Дэниэл, остальные по двое в ряд следовали за ним. Половина всадников ехала впереди, а половина — позади тягловых лошадей, которые были нагружены топорами, лопатами, большими железными котлами и черпаками с длинными ручками. Для собственного пропитания они везли только немного жареного маиса и драгоценное вяленое мясо, в остальном же полагались на свои ружья.

«Работа спорится», — подумал Роман, разглядывая соляной источник. Несмотря на раннее утро, люди уже рубили лес и таскали дрова к кострам; другие наполняли водой с дюжину котлов. Следы их перекрещивались на выпавшем ночью искристом снегу, и все они вели к громадным закопченным железным котлам, из которых подымались в небо клубы горячего пара.

Тем не менее месяц работы подходил к концу, и они уже отправили на трех лошадях груз соли, да еще сотни три бушелей[1] ожидали отправки — значительно больше того, на что они рассчитывали, когда приехали сюда.

Роман, прищурившись, покосился на бледное солнце, обводя взглядом сначала оловянно-голубое небо, затем плотную стену леса немного впереди. Вокруг почти не было деревьев — все гладко вытоптано бесчисленными стадами буйволов, приходивших сюда полизать соль.

— Наверное, я сегодня уеду, — сказал Роман.

Дэниэл одобрительно кивнул.

— Я вот что тебе скажу. Я хотел сегодня отправиться на запад, посмотреть там… Может, оленя с собой привезу… или буйвола, если повезет. Почему бы тебе, Роман, не поехать на восток? Отъезжай подальше, чтобы лишний раз убедиться, что вокруг тихо. Можешь даже взять с собой Фландерса. — Он улыбнулся. — Пусть посидит пару дней в седле — нога быстрее заживет. Нечего ему шастать здесь с ожогом.

Мужчины были готовы через несколько минут. Сев на лошадей, они повернули на восток.

В середине следующего дня, когда солнце сияло прямо у них над головой, оба остановились возле небольшого ручейка напоить лошадей. На всем пути они ничего не увидели, кроме следов кроликов, других мелких животных и свежих следов оленя. На камнях в воде поблескивала ледяная корочка, и лошади били ее копытами, выпуская из ноздрей струи пара.

— Ну, — сказал Роман, покосившись на бледное солнце, — через два часа мы доскачем до лагеря. Двинули!

Вскоре они выехали из-за густых деревьев на широкую вытоптанную буйволами тропинку. На ней на всем протяжении лежал никем еще не примятый пушистый снег. Резко натянув поводья, Роман вдруг остановил лошадь и вгляделся в горизонт.

— Что случилось?

— Посмотри вон туда…

Фландерс повернулся и уставился вдаль, но там ничего не было кроме ясного полуденного неба и покрытой снегом тропинки. Он посмотрел на Романа, вопросительно подняв брови.

Роман опять вперился в какую-то далекую точку.

— До лагеря уже близко, а где же дым от костров? Сейчас мы уже должны были бы видеть даже пар от котлов! — Впившись пятками в бока лошади, он проскочил мимо юноши. — Вперед! — крикнул он ему через плечо.

Переведя лошадей в галоп, они быстро покрывали оставшееся расстояние, то и дело бросаясь по прямой через кусты и подлесок, вырываясь на открытую местность, пока резко не осадили лошадей при виде покинутого лагеря.

— Боже мой! — воскликнул Фландерс, задыхаясь. — Что, черт подери…

Они одновременно соскочили с седел. Фландерс ходил между черными выжженными кругами, где когда-то пылали костры, а теперь лежали кучи холодной золы. Порожние котлы валялись на земле. Добытую с таким трудом соль, которую сложили во временный сарай, кто-то разбросал вокруг, и из-за нее снег кое-где подтаял, став грязно-серым. Роман медленно продвигался вперед, стараясь прочитать любой попадавшийся знак.

— Что случилось? — глухо спросил Фландерс.

— Индейцы… — Роман все еще не отрывал глаз от земли. — Их здесь было очень много. Не меньше сотни.

— Но…

— Погоди… — Роман ходил взад-вперед, ища признаки схватки, но ничего не обнаружил. Ничего: ни трупов, ни пятен крови, ни стреляной гильзы… Ни даже щепотки пороха, которую кто-нибудь мог в спешке, перезаряжая ружье, просыпать с руки…

— Здесь, похоже, не раздалось ни единого выстрела, — сквозь зубы процедил Роман. Он сказал это и для себя, и для Фландерса, в полном замешательстве пожевывая нижнюю губу.

— Этого не может быть! — горячо возразил Фландерс. — Дэниэл никогда бы не сдался без боя!

— Дэниэл вчера уехал на охоту — ты помнишь, что он говорил? Может, его здесь и не было, когда все случилось.

— Где же он в таком случае?

Роман промолчал, продолжая шагать по площадке. Но ведь должно же здесь что-то остаться… Какая-то подсказка… Ведь не могли же они просто бросить свою работу и ждать, когда индейцы перевернут котлы, разбросают соль, а потом тихо-мирно сесть на лошадей и уехать вместе с дикарями. В этом же нет никакого здравого смысла!

Вдруг взгляд его упал на кончик порохового рожка, выглядывавший из-под слоя соли. Он разгреб соль и с тяжелым сердцем поднял рожок. На одной стороне его он увидел две выгравированные буквы — «Д» и «Б» — и услышал стон Фландерса: оба видели эту пороховницу много раз.

— Они схватили Дэниэла, — мрачно сказал Фландерс.

Роман кивнул. Усилием воли он заставил себя не поддаваться охватившим его чувствам и подумать, что предпринять. Он лихорадочно начал соображать.

Следы вели на север. Ясно, они торопились поскорее достичь берегов Огайо, перебраться через реку и затеряться в своих лагерях, которые кишмя кишели в районе Шиото и Майами. А дальше к северу находится Детройт с заместителем губернатора Гамильтоном — этим скупщиком скальпов… Он платит валютой за доставку ему скальпов американцев… Боже мой! Роману чуть не изменило самообладание: вполне возможно, что владелец скальпа Дэниэла Буна получит еще вдобавок и премию!

Весь содрогнувшись от этой мысли, он вернулся к своим подсчетам. В Хэрродтауне находится отряд Гаткинса, но они совсем недавно прибыли с востока и еще не привыкли к границе. Разве что их поведет Джордж Кларк… Кларк обладал не только авторитетом, но и мужеством командира, способного возглавить подобную экспедицию. Но Джордж поздней осенью вернулся в Виргинию, чтобы повидать губернатора Генри, — вероятно, по какому-то важному делу. И потом, если воспользоваться этим отрядом полиции — значит, оставить форт абсолютно незащищенным перед шоуни, горящим желанием отомстить за смерть Маисового Стебля.

Сдернув с плеча ремень с пороховницей, Роман резко повернулся к Фландерсу.

— Садись в седло! — приказал он. — Нам нужно как можно скорее добраться до Бунсборо.

Небольшая группа защитников Бунсборо собралась в блокгаузе, чтобы услышать трагическое известие. На их лицах было написано такое отчаяние, какого никогда еще не бывало. Каллен, который возвратился в форт всего за сутки до Романа с Фландерсом, насупив брови, мрачно глядел на огонь в камине; Китти стояла рядом с ним. Израил Бун, которому с трудом удавалось сохранять спокойствие, не отходил от матери.

— Всех забрали? — голос старого полковника дрожал. — И Дэниэла? Джеймса? Кая? — Так в семье называли Микайю Кэллоувэя.

Роман кивал после каждого имени, а Фландерс, повернувшись к тихо плакавшей Джемине, стал ее утешать. Ребекка, не проронив ни звука, стояла молча, слегка опершись на руку сына, бледная как полотно. Бен и Тодд Тайлеры были просто потрясены.

— Да спасет их Господь, — молился Бен, в том числе и за брата Лэтама. — Да спасет всех их Господь… — повторял он надтреснутым голосом.

Люди смотрели друг на друга — худые, измученные зимними морозами и отвратительной пищей, постоянной борьбой за выживание.

— Что, черт возьми, мы будем теперь делать без Дэниэла? — спросил Генри Портер, вслух выразив то, о чем все предпочитали молчать. Ответа не последовало.

Разбившись на группки, поселенцы тихо переговаривались. Каллен с полковником Кэллоувэем отвели Романа в столовую.

— Трудно поверить, что они не оказали сопротивления, — покачал головой Каллен. — Ты уверен в этом, Роман?

Роман кивнул.

— Как им удалось захватить врасплох так много людей? — недоумевал Ричард Кэллоувэй. — Мы наверняка можем во всем обвинить этих трусливых негодяев из форта Рэндолф, не сомневаюсь! Черт меня подери, но я был убежден, что шоуни затихли до весны и не станут сейчас мстить за убийство Маисового Стебля…

— Я отвезу сообщение Хэрроду и Логану и подниму по тревоге полицию, — предложил Каллен. — А потом вернусь сюда.

Роман предупредительно поднял руку.

— Если встретишь Саймона, передай ему, что теперь он может пригодиться здесь.

— Батлер ведет разведку в Сент-Асафе, — ответил Каллен. — Не думаю, что Бен Логан уступит его нам.

Роман угрюмо согласился с ним. Теперь он глазами выискивал Ребекку. Он ее не видел, но поблизости стояли Сара с Китти и другие женщины.

— Где Ребекка? — спросил он Сару.

— Пошла к себе в хижину. Говорит, что ей нужно сейчас побыть одной.

— Я скоро вернусь домой, — сказал ей Роман и вышел, нашаривая в сумке пороховницу, найденную в лагере у Голубых ручьев.

Когда он постучал в дверь хижины Бунов, ему никто не ответил.

— Ребекка… — Прислонившись щекой к грубой филенке двери, он ждал, потом подергал щеколду и почувствовал, что дверь приоткрылась. — Ребекка, это я, Роман. Я вхожу… предупреждаю.

После яркого солнца и слепящего белого снега ему пришлось с минуту привыкать к тускло освещенной хижине. Огонь в камине почти погас, и весь дом был пропитан сыростью. Ребекка на стуле с сиденьем, сплетенным ее мальчишками из камыша, что-то сосредоточенно вязала.

— Я так увлеклась вязанием, — спокойно сказала она, ловко перебирая пальцами. — Мальчишкам нужны носки… да и Дэниэлу тоже.

Роман, наклонившись, подбросил в огонь полено, помешал угли, пока снова не взвились красные языки пламени.

— По-моему, вам здесь не хватает света, — сказал он.

Ребекка все работала, отказываясь даже взглянуть на него, пока он мягким жестом не отнял у нее вязание и не бросил в стоявшую рядом корзинку. Тогда только она подняла на него свои серые глаза, и хотя у нее было такое же худое, изможденное лицо, как и у многих в форте, он вдруг заметил на нем волевое выражение, которое его обнадежило.

— Дэниэл вернется! — упрямо сказала она. — Вот увидишь! Через несколько дней он вернется со своей обычной улыбкой до ушей и кучей историй о том, что произошло. Не впервые он попадает в плен! Ты ведь знаешь, Роман, индейцы льнут к Дэниэлу, — продолжала Ребекка, и от этих слов голос ее, казалось, теплел. — И они ему нравятся. Я даю ему сроку неделю… И он вернется. Я только надеюсь… — Голос ее задрожал, немного утратив обычную уверенность. — Я только молюсь, чтобы с ним вернулись и все остальные. Вернулись живыми и здоровыми.

— Я кое-что привез для вас. — Роман снял с плеча пороховницу Дэниэла и протянул ей. Ребекка быстро встала со стула и, вскрикнув, схватила ее.

— Я нашел ее там, в лагере, — продолжал он. — Скорее всего, он оставил ее нарочно… чтобы дать мне знать, что он в ту минуту был со всеми.

Ребекка гладила пальцами вырезанные на рожке инициалы, глаза ее покраснели, но в них не поблескивали слезы.

— Это ему понадобится, когда он вернется, — твердо продолжила она.

Роман колебался, не зная, как ее утешить. Легко коснувшись ее плеча, он тихо сказал:

— Думаю, он обязательно вернется!