Разделенные

Глава 10

— Точно ничего лишнего не взяли? — Нииша грозно смотрела на растерянно переглядывающихся рабов. Груда вещей рядом с маленьким, почти декоративным багажником смотрелась как нога солдата рядом с туфелькой аристократки. Но что они могли выкинуть? Сменную одежду? Технику? Тент, который мог защитить их от дождя? Скатки, без которых придется спать на земле?

— Давайте грузиться, — вздохнула Таари. — Все тяжелое и твердое в багажник, остальное в салон. Попробуем собрать эту головоломку покомпактней. Сейчас еще один заказ привезут, добавится несколько досок и тряпок, но сначала разберемся с имеющимся.

Багажник заполнился даже быстрее, чем они ожидали. В салоне груды по центру явно не выходило, рюкзаки легли вровень с сидениями, превратив их в подобие огромной, но не слишком удобной кровати. Таари, заглянув внутрь, только прикрыла ладонью глаза.

— Главное потом все это на спинах унесите, — беспокоилась Нииша. Акайо молча сожалел, что женщина с рюкзаком в империи выглядит немногим лучше женщины в мужской одежде, а следовательно они будут нести меньше вещей, чем могли бы. В этих условиях замечание Нииши звучало весьма своевременно, но Таари не обратила на него внимания. Она следила за дорогой, то и дело поглядывая на телефон и явно злясь с каждой секундой все больше. Однако до того, как раздражение перелилось через край, к воротам подъехал кар. Немолодая пара сбивчиво поздоровались, извиняясь за задержку: “Там такая развязка, мы четверть часа плутали, не меньше!” Начали выгружать из фургона удивительно чужеродно выглядящие здесь тростниковые плетенки, травленые алым палки и доски. Акайо смотрел на них со сдержанным недоверием. В принципе, их можно было уложить в салон, но потом ехать на них?..

Таари, похоже, думала то же самое, особенно когда следом за огненно-красными подушками из фургона достали длинную толстую палку. Велела:

— Разгребите салон. Нужно уложить все это под низ, так и носилкам будет безопасней, и вам.

Акайо наконец понял, что это — паланкин невесты, легкий бамбуковый домик, подвешенный на центральной балке. Правда, этот выглядел сложнее, чем обычно, больше напоминая носилки аристократов, по крайней мере по количеству и массивности деталей.

Наконец сборы завершились. Они без комфорта, но вполне терпимо расположились на рюкзаках, Нииша крепко обняла Таари. Смахнула навернувшиеся слезы, потребовала:

— Куда это вы так шустро забрались? А ну вылезайте!

И едва сидевший ближе всех к выходу Юки последовал ее просьбе, сгребла его в охапку. Заметив заминку, рассмеялась:

— Все давайте сюда, все. Какие же вы у нас хорошие, хоть и глупые до сих пор.

Действительно обняла всех по очереди, даже Джиро. Тот, к удивлению Акайо, не отстранился, положил подбородок на мягкое плечо, дохнул в ухо Нииши, как боевой конь.

— Ну вот. Теперь можете ехать.

Она махала им вслед, а они смотрели в заднее стекло. Невольно тянулись назад, якобы расслабленно ложились на вещи, прилипнув тоскливыми взглядами к женщине и дому за ее спиной.

Акайо уверен был — многие в этот момент обещали вернуться. Потому что здесь их ждали, а в Империи… Думать о скором путешествии в страну, которую столько лет называл домом, не хотелось.

В тишине ехали недолго. Стоило дому исчезнуть за горизонтом, как кто-то спросил, взяли ли котелок, Юки взялся шепотом читать стихи, Кеншин достал из-за пазухи обрезки ткани, из которых шил лоскутное одеяло. Зазвучала музыка, Акайо растерянно оглянулся, ища ее источник. Нашел на потолке почти незаметные сетчатые круги. В ритм незнакомых инструментов влился голос, вызвавший почти забытое ощущение невозможности происходящего. Акайо поймал растерянный взгляд Тетсуи, нахмурился, вслушиваясь.

Он не мог узнать ни одного слова.

Таари оглянулась на притихший гарем, недоуменно подняла брови.

— Что это за язык? — тихо спросил Иола.

— Английский.

Они переглянулись. Акайо приготовился услышать, что есть еще какая-то страна, о которой они не имеют ни малейшего понятия, но вдруг заметил спокойное лицо Рюу. Спросил:

— Ты что-то знаешь о нем?

Тот расплылся в улыбке.

— Ага. А вам разве не рассказывали?

Акайо мысленно оглянулся в библиотеке своей памяти. Рассказывать могли только здесь, но он это забыл. Значит, рассказывали давно. В больнице? Нужный свиток сам скользнул в руки, развернулся. Полустертые, обрывочные записи складывались в название "Исчезнувшие страны".

Теперь было очевидно, что не просто исчезнувшие, а существовавшие на другой планете.

— Это песня с Праземли? Там были разные языки...

Таари кивнула. Ответила не сразу, занятая обгоном огромного кара. Наконец успешно вернулась на дорогу перед железным чудовищем, уточнила:

— Были, но за двести лет до отправления их вытеснил общий язык, близкий современному эндаалорскому. Его специально разработали в эпоху Всепланетной империи, и с помощью имплантации переводчиков всех ему научили. Когда началось дробление, все пытались вернуть собственные языки, но после катастрофы стало не до таких развлечений. Ковчеги к тому моменту уже почти построили — первая проблема была в истощении ресурсов, а не в войне; но доделывали их уже в условиях постапокалипсиса. Потому и считают, что на Праземле должна быть цивилизация — в тех условиях никто не летал по зараженной территории и не проверял все бункеры, а времени прошло достаточно, чтобы планета восстановилась. Музыка у нас сохранилась по чистой случайности. Везунчики, ставшие первыми колонистами, старались взять с собой максимум, особенно что касалось науки и культуры. По пути большую часть потеряли, но песенкам повезло, — Таари усмехнулась. — Тем смешнее, что словари мертвых языков восстанавливали для истории по этим самым песенкам.

Замолчала, скользнула по панели, прибавляя громкость — еще не до оглушительной, как делал Лааши, но достаточной, чтобы стало возможно разобрать слова и отдельные инструментальные партии.

Гарем вернулся к прерванным музыкой занятиям, Акайо мысленно перебирал полузабытые свитки. Хотя он замечательно сдал экзамены в больнице, сейчас оказалось, что многое было забыто. Тогда, еще веря, что он в плену у врагов, он старался отгораживаться от усвоенных знаний, а потом просто не вспоминал о них. Некоторые уроки легко было восстановить, другие сложнее. Математика, сквозь которую он продирался со всем отмеренным ему отчаянием, лежала в голове ровными рядами цифр, обманчиво легко давшаяся география выветрилась без следа.

Это было очень странно — сколько себя помнил, карты Акайо запоминал хорошо, без этого выше рядового он не поднялся бы, но разбираться в причинах такой забывчивости не стал. Куда интересней оказалось вспоминать историю Праземли, явно обрывочную, но все равно увлекательную. Появившаяся за время помощи с диссертацией привычка сравнивать все с тем, что известно в Империи, мешала, норовила подсунуть вместо воспоминания об уроках в больнице похожую легенду. Отделять их друг от друга оказалось так утомительно, что в конце концов Акайо сдался. Открыл глаза, возвращаясь из мысленной библиотеки. С удивлением обнаружил, что почти все остальные спят, за окном темно, а Таари ругается себе под нос.

— Дыра, да где там уже эта заправка?!

Заметив, что Акайо смотрит на нее, съехала на обочину. Велела:

— Пересядь вперед. Иначе я засну, никуда не доехав, а нам очень нужно на ночь поставить аккумулятор заряжаться.

Он аккуратно перебрался через лежащих на рюкзаках людей. Заметил, что Джиро настороженно следит за ним из-под полуопущенных век, но отвел взгляд. Решил, что если тот считает нужным притворяться, то незачем ему мешать: неприятно быть разоблаченным в таком мелком обмане. Добрался до ручки двери, закопанной под тюк будущего паланкина, выбрался наружу. Поежился — ночь была холодная, в лицо плеснули капли дождя. Когда он забрался на переднее сидение, смахивая с волос воду, Таари протянула ему тряпку.

— Вытрись, — тронулась с места, как обычно пугающе резко. Кивнула на сияющий зеленым экран телефона между ними. — Это программа-навигатор. Как карта, только сама определяет, где мы. Значок розетки ты знаешь, разберись, где ближайший и как к нему добраться.

Он кивнул, наклонился к телефону, скользнул пальцем вдоль серой линии дороги. Розеток видно не было. Подумал — они могут быть на каком-то ответвлении, я могу что-то упустить. Посмотрел на мигающую красным лампочку на панели, вспомнил — в начале поездки была зеленая. Значит, скорее всего, у него мало времени на поиски.

Закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, не начать торопливо метаться по карте, как кадет, не подготовившийся должным образом к своему первому бою. Ему нужен был более удобный, логичный способ поиска. Вспомнился значок, которым пользовались учителя в больнице, ища что-то в учебниках. В углу карты был такой же. Акайо коснулся его, изучил появившийся свиток. Таари, краем глаза следившая за его действиями, хмыкнула:

— Точно спать пора, если я до такой банальной вещи не додумалась. Пиши электрозаправка.

Он написал, касаясь нужных букв на нарисованных кнопках. Кажется, в последний раз он делал это в больнице, сдавая экзамены.

Маршрут к ближайшему знаку розетки подсветился желтой полосой, Таари бросила на него взгляд, кивнула:

— Молодец, — и больше не отвлекалась от дороги.

Акайо сидел, глядя в темноту за окном, едва освещенную фарами машины. Было тихо, даже не играла музыка, чернота стояла сплошной стеной на обочине, такая густая, что начинало казаться, что они едут в пустоте, как корабли, несшие эндаалорцев с их Праземли к Терре-34.

— Почему именно тридцать четыре? — спросил он, нарушая тишину. Уточнения не потребовались.

— Потому что в истории полета значится именно столько потенциально пригодных для жизни планет. Как оказалось, только потенциально. Мы могли оценить их состав, размер и плотность, да и те не слишком точно. Слишком много факторов остается неучтенными. Где-то вообще не оказалось суши, где-то вода была едкая, как соляная кислота. Про большую часть планет мы даже не знаем, почему их признали непригодными для колонизации — эти данные хранились на флагмане и погибли вместе с ним.

Акао подумал вдруг, что корабли эндаалорцев по структуре напоминали империю. Все самое важное было завязано на флагмане, когда он погиб, они потеряли слишком много. Он был важнее всех остальных кораблей… Но в то же время именно оставшись без него они смогли найти планету, на которой живут теперь.

Таари свернула с широкой дороги, притормозила. Впереди светился ряд невысоких столбиков, словно кто-то собирался построить ограду, но забросил дело на середине. Таари остановилась возле одного из них. Акайо смотрел, как она, выйдя из машины, разматывает скрытый в столбе длинный шнур. Забравшись обратно, посоветовала:

— Разложи кресло, удобней будет.

Акайо проследил, как она опустила руку под свое сиденье и спинка тут же плавно пошла вниз. Нащупал со своей стороны маленький, с ладонь рычаг. Потянул, потом нажал. Дернулся, когда опора исчезла, спинка, начавшая было опускаться, больно ударила по лопаткам. Таари тихо фыркнула, подсказала:

— Откинься, а потом опускай.

В этот раз все получилось, кресло превратилось в не самую удобную, но вполне терпимую лежанку. Акайо поерзал, поджал ноги, перевернулся на бок. Замер, глядя в глаза Таари, хищно блестящие в темноте. Она протянула руку, коснулась его щеки, погладила.

— Хороший. Жаль...

Не закончила вполне очевидную фразу, отвернулась с глубоким вздохом. Акайо сглотнул. Закрыл глаза, но не смог расслабиться, прислушиваясь, невольно ожидая нового прикосновения. В голове складывались сами собой сцены: как она могла бы притянуть его к себе, приникнуть губами, чуть надавить на горло...

Он сам не заметил, когда мысли превратились в такие же сумбурные, жаркие сны.

***

Проснулся от голода. Сел, запустил пальцы в спутанные волосы, одернул помятую рубашку. Сзади шуршали остальные, рядом потягивалась Таари. Скривилась, с явным усилием прогибаясь, что-то тихо щелкнуло. Выбралась из машины, рывком вернув на место спинку кресла. Акайо опустил глаза. Кажется, сегодня их хозяйка была не в духе. Он не хотел раздражать ее сильнее, но не знал даже, стоит ли для этого вернуться к остальным, или лучше остаться.

Долго думать не пришлось — Таари распахнула дверь с его стороны, нависла, опираясь локтем о крышу. С влажных волос капало, на губах вместо мрачной гримасы невыспавшегося человека была если не улыбка, то хотя бы намек на нее.

— Выходите, завтракать будем.

Сначала, впрочем, отправила умываться — часть столбиков отвечали за подачу воды. За их ровными рядами стоял небольшой магазинчик, ночью совершенно темный. Из открытой двери вкусно пахло горячим маслом и хлебом, сонная девушка с темными кругами под глазами уже раскладывала на бумажные тарелки булочки, из которых торчали тонко нарезанные овощи. Стульев не было, только маленькие высокие столы, возле одного из которых Акайо остановился со своей порцией. Откусил немного, сдерживаясь, чтобы не запихнуть в рот сразу половину. Под овощами обнаружилась тонкая котлета, не слишком напоминающая мясо. Вкусно это было только пока не прошел первый голод, вторую половину Акайо дожевывал через силу, вспоминая давний завтрак у Лааши. К счастью, пить здесь можно было обычную воду, а не черную сладкую газировку.

Когда все доели, Таари, на ходу вытирая руки салфеткой, велела возвращаться в машину. Снова заиграла песня на забытом языке, ее мотив увязал в мыслях, изгоняя из головы все тревоги. Акайо смотрел в окно, мимо проносились поля, ступеньками соскальзывали вниз, в затянутую дымкой долину. Деревья цеплялись корнями за крутые склоны, узкие полосы леса тянулись, как линии клеток тетрадей. Редкие дома мелькали так быстро, что невозможно было толком разглядеть их, дважды Таари чуть сбавляла скорость, выискивая яркие и удивительно чистые будочки придорожных туалетов. Юки предложил игру, в салоне по кругу звучали слова на обоих языках сразу, где последний звук прошлого слова становился первым звуком нового. Тихо гудел мотор, Таари опустила стекло в окне, так что в узкую щель рвался ветер, трепал ее длинные волосы. Это было похоже на сон или на медитацию, разве что время от времени затекали ноги и приходилось то выпрямлять их, то поджимать под себя. Перевалило за полдень, когда Таари притормозила у одного из домов, вышла, постучала. Акайо замешкался, неуверенный, что у них есть время, но Рюу распахнул дверь, едва не вывалился наружу. Народ последовал за ним, тихонько ахая, с наслаждением выпрямляясь.

Таари уже говорила с хозяином дома, тот, по-крестьянски загорелый, указывал на отходящую в сторону узкую дорогу.

— Продать мне, в общем, нечего, чем вам сырая кукуруза поможет? До магазина два часа, из машин только трактор, так что мы сами продукты заказываем. Как раз скоро приедут, могу поделиться чем-нибудь по чеку, чтобы вам время не терять.

Таари кивнула, отошла было к машине, но фермер махнул рукой, зазывая в дом:

— Проходите! Расскажете новости, а то я в город редко выбираюсь.

— Простите, не интересуюсь новостями, — прохладно отозвалась Таари. Фермер только улыбнулся:

— Я же не про сеть, ее-то у нас, слава звездам, никто не отрезал. Я просто… Вы же из какого-то НИИ? Не из биологов случаем?

— Нет, — покачала головой она, останавливаясь на полпути к машине. — ГИСПТ.

— Ого! — присвистнул фермер. — А я думал, вы из своих лабораторий никогда не вылезаете. Или вы к ней и едете, ну к той, что на Синем гребне? Но там вроде до сих пор половина корпусов закрыта…

Вдруг запнулся, посмотрел внимательней на рабов. Акайо выдержал направленный на него настороженный взгляд, не понимая, что происходит. Таари улыбнулась уголком губ, поднялась все-таки на крыльцо к фермеру.

— Идемте, правда, в дом. Там спросите все, что хотите.

Он смутился, вытер ладонь о штаны, протянул для рукопожатия.

— Риим О’Дааши. Очень рад!

— Таари Н’Дит, — ладонь у нее была маленькая, но выглядела не слабей, чем у фермера. — С гаремом.

Он растерянно моргнул, но Таари уже прошла мимо него в услужливо распахнутую дверь. Акайо столкнулся с Риимом взглядом, вежливо склонил голову в знак приветствия. Тот кивнул в ответ, придержал дверь:

— Заходите, что ли…

Таари уже сидела в ярком оранжевом кресле, аккуратно сложив руки на коленях, гарем устроился на полу. Риим засуетился между ними. Юки тихо спросил, могут ли они помочь, но хозяин замотал головой:

— Вы же гости! Сейчас, секунду, я только компот налью — сам делал!

Компот оказался сладковатой розовой жидкостью, намного вкусней известной Акайо газировки. Риим наконец сел на диван напротив Таари, обхватил собственную кружку двумя руками. Похоже, ему было неуютно.

— Впервые видите рабов? — поинтересовалась Таари.

— Нет, что вы! В фермерской работе без них никак. А вот кайнов — впервые. Тут-то обычно местные себя продают, да и то только пока свой урожай убирать не надо. Я и сам как-то на год сторговался с соседом, когда только собирался свое поле купить и хотелось побыстрей денег накопить…

Акайо слушал, внимательно следя за остальными. Большинство удивленными не выглядели — вероятно, давно догадались об особенностях эндаалорского отношения к рабству, как когда-то сам Акайо. Только Рюу под конец монолога встряхнул головой, словно пес, и Джиро сидел с каменным лицом, только глаза открывались все шире и шире. Акайо придвинулся к нему, коснулся ладони. Тот вздрогнул, покосился на него с нечитаемым выражением. Отвернулся, преувеличенно заинтересованно глядя на фермера.

Тот как раз замолчал, отхлебнул из кружки. Спросил:

— А у вас все кайны, да?

— Как видите, — пожала плечами Таари. — Вас это смущает?

— Немного, — вымученно засмеялся Риим. Объяснил, отводя взгляд: — Тут как-то привыкаешь, что кайны либо далеко, либо доставай парализатор и молись звездам. Пушек у них, конечно, нет, но мечом получить тоже очень больно. До нас, правда, армия не добирается, так, одиночки только иногда. У меня даже шрама после того раза не осталось, а все равно неуютно как-то…

— Мы можем подождать в машине, — спокойно предложил Иола.

— Нет-нет, зачем, — Риим даже руками замахал в подтверждение своих слов. — Считайте, я с вашей помощью от фобии избавляюсь. Так вы в лабораторию едете, да?

— Нет, — ответила Таари. — В Кайн.

В тишине слышно было, как бьется в стекло залетевшая в дом муха. Шумно сглотнул Риим, подавился. Таари с вежливой улыбкой ждала, пока он откашляется.

— Вы серьезно? — наконец хрипло выдавил он.

— Абсолютно.

Снова долгая пауза. Акайо поймал растерянный взгляд Тетсуи, чуть заметно улыбнулся — все в порядке. Укусил себя за внутреннюю сторону губы, повторяя — все нормально. Просто вы тут — пугало. Прямо как Эндаалор у вас. Все честно.

Опустил голову Джиро, отвернулся Юки. Только Иола спокойно допил компот, поставил на стол пустую чашку. Посмотрел в окно, спросил:

— Это к вам кар приехал?

Риим подскочил, извиняясь, заторопился к двери. Неловкость не исчезла, просто перестала сковывать движения болотной жижей, затаилась в глазах и мыслях.

“Все честно”, — отрешенно повторил про себя Акайо, через окно глядя, как фермер рассчитывается с водителем. Вздрогнул, когда в бок впился острый локоть, обернулся.

Наткнулся на злой взгляд Таари, как на стену — или на ледяной душ.

— А ну прекрати, — потребовала она. — И он дурак, и вы все тоже. Его когда-то почти убили, да. Но это сделал один конкретный человек! Если бы это был свихнувшийся эндаалорец, он что, стал бы всех соседей бояться?

— Нет, — Акайо покачал головой. — Но для эндаалорцев это было бы ненормальное поведение. А для нас…

— Для тех вас, которые живут в Кайне, мы — враги, — сердито напомнила Таари. — Большие и страшные. Это глупо, но это так. И не надо винить себя за чужие поступки, ты к ним никакого отношения не имеешь.

Он сдержанно кивнул, отводя взгляд. Ее слова были одновременно логичны и неправильны, но он не мог сформулировать, в чем. Таари раздраженно тряхнула головой, вышла, хлопнув дверью. Акайо смотрел, как она вклинивается в разговор, берет длинный, как свиток, лист бумаги, указывает на что-то в нем. Глубоко вдохнул. Вышел, чтобы помочь перенести купленную еду.

Уже таская ящики вместе с Текэрой, понял — она сказала “не надо винить”, и это было правильно, но кроме вины есть другие чувства. Сожаление. Ответственность. Желание что-то изменить.

Ему нужно было это сказать, но после покупки еды они сразу тронулись в путь. Акайо сидел в салоне с остальными, не всегда способный сконцентрироваться даже на обращенных к нему словах. В голове крутились фразы будущего разговора, липли к языку, норовили сорваться сейчас, совершенно не вовремя.

Он закрыл глаза, вслушиваясь в музыку, вплетая себя в нее. Медленно вдохнул и выдохнул, очищая голову. Не торопясь представил себе меч, как сжимаются пальцы на рукояти, как возносятся над головой руки. Широкий взмах, тканевая оплетка не позволяет ладоням скользить, тело сливается со сталью в единое целое. Стойка. Не бой с воображаемым противником, просто удобная позиция, меч параллельно земле, учитель всегда хлопал по слишком высоко поднятому острию. Взмах, он позволяет тяжести клинка увлечь руки за собой. Стойка. Еще раз. Теперь быстрее, позволяя музыке из машины просачиваться сквозь бумажные стены мысленного додзе так же, как сочится сквозь них свет. Теперь — противник. Сильный, с хорошим боевым стилем, когда риск проиграть действительно велик.

Акайо крепче сжал ладони на рукояти катаны, увидел предполагаемого соперника и распахнул глаза.

Сглотнул судорожно, как недавно фермер, решивший, что может встретиться лицом к лицу со своим страхом. Зажмурился до цветных точек перед глазами, встряхнулся, возвращаясь в реальность, жалея, что не может забыть то, что увидел. С преувеличенным энтузиазмом включился в очередную игру, которой занимали себя Юки, Кеншин и Тетсуи.

К прерванной тренировке он так и не вернулся. Впрочем, мысли о предстоящем разговоре с Таари тоже больше не беспокоили — до вечера, пока остальные не легли спать, а он сам, дождавшись остановки, не пересел вперед. Сказал:

— Винить себя не нужно. Но нужно искать способ остановить то, что считаешь злом.

— Нужно, — устало отозвалась Таари. Она ни о чем не спросила, должно быть, сама думала об их разговоре весь день. — Но мы можем не так уж много. Эндаалор должен был еще лет пятьдесят назад организовать нормальный шпионаж, постепенно склонить мнение жителей империи в свою пользу, а императора, если он правда такой старый упрямый осел, свергнуть.

— Почему не сделали? — тихо спросил Акайо. Он не мог представить себе мир, о котором говорила Таари. Каким бы было его детство? Какими были бы обе страны, если бы Эндаалор и Кайн вместо многолетней бессмысленной вражды начали сотрудничать?

— Испугались, — передернула плечами Таари. — Мы все учим историю Праземли, в ней ничего хорошего из взаимодействия с аборигенами никогда не получалось. Культура постепенно умирала, много жертв... Для нас это было неприемлемо. Человеческая жизнь слишком ценна, чтобы так рисковать.

— Но вы спасаете даже солдат, совершивших самоубийство, — растерянно посмотрел на нее Акайо. — Какой риск?

— Мы спасаем не всех. И это самое дурацкое! Не решившись однажды довести дело до конца, мы тянем и тянем эту лямку, расплачиваясь куда большим риском каждый день. Моя работа, — она запнулась, замолчала. Договорила тише, будто боясь спугнуть живущую в словах надежду: — Может быть, моя работа что-то изменит.

Акайо кивнул, коснулся ее ладони, лежащей на рычаге между ними. Почувствовал, как на миг Таари стиснула его пальцы.

Ему очень хотелось верить, что у нее получится.

***

Вскоре на горизонте замаячили огни, надвинулись, разрослись, ушли вверх и в стороны, очерчивая почему-то показавшийся знакомым контур. Таари сбросила скорость, подъезжая к огромному зданию, огляделась. Свернула к спуску, похожему на скат для бочек, съехала вниз. Здесь оказалось множество машин, стоящих плотными рядами, как прилавки на ночном рынке, такие же темные и тихие. Таари нашла место с краю, ловко пристроившись между стеной и поддерживающей свод колонной. Вышла, махнула Акайо:

— Пошли. Может быть, договоримся и поспим этой ночью в нормальных кроватях.

Он неуверенно оглянулся, увидел, как оглядывается проснувшийся Наоки. Попросил:

— Если еще кто-то проснется, скажи, что все в порядке.

Тот кивнул. Он был самым незаметным из всех, невысокий, но широкоплечий, похожий скорее на кузнеца, чем на воина. Акайо надеялся, что на него можно будет положиться.

Таари ждала в открытом лифте, нетерпеливо нажимая на кнопку с расходящимися стрелками. Кабина была совсем маленькой, намного меньше, чем та, в которую они поместились всем гаремом в НИИ. Едва Акайо шагнул внутрь, как дверь за ним закрылась, едва не прищемив рубашку. Лифт дернулся, начиная подниматься, Акайо покачнулся, уперся спиной в сомкнутые створки.

Тесно. Он хотел закрыть глаза, чтобы успокоиться, но быстро понял, что это плохая идея. В боксе на рынке было темно, не стоит увеличивать схожесть.

— Что с тобой? — Таари смотрела на него с беспокойством.

Акайо вспомнил, как называла этот липкий ужас девушка на рынке, повторил непонятное, но оставшееся в памяти слово:

— Клаустрофобия. Что это?

— Боязнь замкнутых пространств, — Таари прикусила губу, хмурясь. Не стала продолжать, да и что еще можно было сказать? Со страхом может справится только тот, кто боится.

Акайо старался глубоко и медленно дышать. Повторял себе — все в порядке. Вовсе не так страшно, как в прошлый раз. Вполне можно сдерживать панику, помнить о том, что он не один — ни в этой кабине, ни вообще.

Таари вдруг взяла его за руку, притянула к себе. Медленно провела по лбу прохладной ладонью, глядя в глаза, словно держа утопающего. Скользнула по щеке, чуть толкнула в грудь, плотнее прижимая спиной к дверям.

Акайо вдруг понял, что дрожит уже не от холодного ужаса, а от того сладкого, отдающегося тяжестью в ногах страха, который часто сопровождает ее движения. Потянулся за ладонью...

Покачнулся, потеряв опору. Таари улыбалась сочувственно и насмешливо, двери за спиной были открыты. Комната терялась в темноте, только горела лампа над одиноким белым столом.

— Доброй ночи, — сидевшая за ним девушка широко улыбалась, явно пытаясь скрыть растерянность. — Вы, наверное, проездом? К нам вроде бы никто не собирался…

— Доброй, — Таари подошла к ней, не выпуская руки Акайо. — Я Таари Н'Дит, я предупреждала о визите.

— А, это вы! — неизвестно чему обрадовалась девушка, начала что-то искать в ящике стола, одновременно объясняя. — Простите, мне сказали найти фотографии в сети, но вас там совсем нет, вот я и не узнала. Для вас и вашего гарема приготовили комнату. На четвертом этаже в жилом блоке, первая слева от лифта. Там будет пустая табличка, вы не перепутаете.

Таари кивнула, взяла маленькую карточку — Акайо уже привык, что так выглядят все эндаалорские ключи. Спросила, где лестница, велела ему спуститься и привести остальных:

— Ты же запомнил, куда идти?

Он кивнул. Четвертый этаж, налево. Лестница завивалась вокруг лифта, так что заблудиться было невозможно.

Однако едва шагнув на первую ступеньку, понял, что его поджидает иная проблема.

Он вспомнил это здание. Мерцали по углам белые светильники, окна были темны в отличии от того дня, но эта лестница навсегда отпечаталась в памяти, норовившей теперь обмануть. Чудились звуки боя в тишине, чудились собственные приказы и вспышки света от чужого оружия. Ему было страшно тогда, им всем было, но они гордо держались, не подавали виду, что впервые видят странные предметы вокруг и представления не имеют, чего ждать от врага. Предки, как же глупо это было...

Он шагнул в подвал с машинами, огляделся, щурясь, вспоминая — тогда здесь было пусто. Они решили, что это потайной ход, и были в восторге, обнаружив его. Разведчик хоть и не улыбался, согласно уставу, но все равно разве что не светился от гордости. Акайо сдержанно поблагодарил его и юноша поклонился так рьяно, что лишь по счастливой случайности не получился поклон, допустимый только для приветствия императора. Но он даже тогда не испугался, а Акайо, слишком молодой генерал слишком маленькой армии, не сделал замечания. Среди солдат Ясной империи пылкость на поле боя считалась достоинством, а не недостатком, незачем было заливать ее водой нотаций.

Акайо даже не знал, выжил ли тот разведчик.

— Это та крепость.

Иола уже выбрался из машины и неторопливо разминался, пока не заметил Акайо. Тот кивнул, сказал:

— Нам разрешили здесь переночевать. Хозяйка велела подниматься к ней, наша комната на четвертом этаже, слева от лестницы.

Иола кивнул. Из машины выбрались остальные, последний осторожно закрыл дверь и отдернул руку, когда она мигнула огнями.

Акайо развернулся к лестнице, его догнал Джиро, пошел рядом. Пришлось просить:

— Не надо. Мы не идем на прорыв, я не генерал, меня не надо прикрывать!

Вышло резче, чем хотелось, пришлось на миг закрыть глаза, успокаивая слишком быстро колотящееся сердце. Джиро молча отстал. Акайо уже сожалел о своей вспышке — это их общие воспоминания, а не его личные, нужно проживать их вместе. Оглянулся, извинился тихо. Джиро только дернул плечом, как в бою. Акайо, оказывается, успел забыть, каким он был в армии. Какими они все были.

Дверь на четвертом этаже выделялась более светлым оттенком, Акайо коснулся ручки, слишком сильно похожей на ту, которая когда-то открыла путь к окончанию его прошлой жизни. Потянул на себя.

Огляделся, невольно начиная улыбаться.

— Что это? — озвучил общие мысли вошедший следом Тетсуи.

— Спальня, чтоб их всех дыра взяла, — ответила Таари, сидевшая на огромной, словно целая комната, кровати. — На всех сразу. Не знаю даже, кто больший идиот — местные, Авани, ее секретарша, посылавшая запрос, или я.

— Может быть, мы в машине поспим? — предложил Юки. Акайо мысленно согласился — он и сам предпочел бы лечь там, а не на этой кровати, словно подчеркивающей, что такое гарем и зачем он нужен.

Таари, однако, только отмахнулась:

— Не говори глупости. Мы будем почти так же спать в лесу, а кровать, по крайней мере, удобная. Никто не заставляет вас раздеваться. — Тетсуи от этого уточнения вспыхнул ярче факела, а Джиро дернулся, как от удара. Таари фыркнула, однако комментировать не стала. Указала на штору в дальней стене. — Там ванная. Тоже соответствующих размеров, но, думаю, нам всем будет удобнее воспользоваться ей по очереди.

И ушла первой, не дожидаясь, пока они опомнятся. Акайо присел на край постели, разуваясь. Расстегнул манжеты, неуверенно оглянулся. Спать на чистой кровати в одежде казалось странно, однако спать всем вместе, как котята в корзинке… Лучше в самом деле не снимать ничего, кроме обуви.

Вышедшая из ванной Таари, очевидно, считала так же. Скользнула под одеяло с планшетом, сообщила насмешливо:

— Через полчаса я выключу свет, и оставшиеся будут укладываться на ощупь.

Это сильно ускорило все еще мнущихся на пороге. Акайо, подсчитав время, предложил:

— Мы можем купаться вместе, как в империи. Все равно же скоро приедем.

Вздохнула Тэкэра, тут же улыбнулась:

— Кажется, мне всю экспедицию мыться не придется. А раз так — воспользуюсь последней возможностью!

Ушла, оставив остальных ждать. Иола сел медитировать, задремал в кресле Наоки, тихо переговаривались Тетсуи, Юки и Кеншин. Плюхнулся на кровать Рюу, вытянулся со счастливым стоном. Джиро, как и сам Акайо, просто ждал, однако даже шага в комнату не сделал. Так и стоял, словно нес караул у двери, смотрел в пустоту. Акайо догадывался, что тот видит, тихо окликнул, пытаясь помочь вернуться в настоящее. Джиро посмотрел на него отсутствующе, но в ответ на приглашение отрывисто кивнул, словно проснувшись. Сел на край кровати, затем вдруг выдохнул, опустив плечи, откинулся на спину. Спросил что-то у растянувшегося рядом Рюу, тот захихикал, как мальчишка.

Акайо отвел взгляд. Таари что-то делала на планшете, так что оставалось только брать пример с Иолы.

Он чуть не задремал, когда Тэкэра наконец вышла. Вместе со всеми нырнул за голубую ширму, заменяющую дверь. Кто-то присвистнул, и Акайо вполне разделял эти чувства. Комната была похожа на пустой бассейн в саду у Таари, в центре из огромной лейки обрушивался на пол целый водопад воды. На крючках у двери висел ряд одинаковых белых халатов.

Казалось бы, замечательные условия для людей, с детства привыкших мыться в озерах или в бане вместе со всеми. Однако все равно раздеваться было неловко. Акайо поймал себя на том, что старается ни на кого не смотреть, отметил с ноткой печального удовлетворения — к возможности купаться поодиночке, без невольного сравнения своего тела с чужими, они тоже привыкли. Оказалось очень легко и приятно привыкнуть к этой странной внешней скрытности, индивидуальности. К тому, что у каждого отличается одежда, к тому, что можно есть не точно то же и не столько же, сколько сосед. При этом Акайо слышал, насколько больше разговаривали между собой Юки и Тетсуи, и почему-то был уверен, что вещи, которые они обсуждали, в империи не решились бы поднять даже в храме. Даже мысленно.

Сейчас нужно было отвыкать. Даже в большой ванной восемь человек невольно сталкивались локтями, останавливались, ожидая, пока другой освободит место под душем. Однако неловкость постепенно исчезала, словно смывалась вместе с пылью. Передал мыло кому-то за потоки воды Рюу, Иола поймал поскользнувшегося Наоки. Тот улыбнулся, как улыбаются только недавно проснувшиеся люди, легко и чуть удивленно, нырнул под воду. Где-то недовольно отфыркивался Джиро.

Это было странное объединение людей, привыкших жить по отдельности.

Уже вымывая из волос густую пену, Акайо с удивлением понял, что ему этого не хватало.

***

Он закончил одним из первых, вернулся в комнату, кутаясь в халат поверх одежды. Было холодно, с потолка дул легкий ветер. В жару это было бы приятно, но сейчас только мерзли мокрые уши. Хотелось поскорее нырнуть под одеяло, но вместо этого Акайо остановился посреди комнаты, тщательно вытирая волосы и исподволь изучая обстановку. Таари еще не спала, хотя уже выключила свет, экран планшета освещал ее лицо мертвенно синим. На самом краю, вытянув руки поверх одеяла, лежал Джиро, тихо сопела мгновенно заснувшая Тэкэра, привалившись к его боку.

— Иди ко мне, — велела Таари, не поднимая головы. — Так всем будет удобней.

Он подчинился, скользнул под огромное общее одеяло, не снимая даже халата. Таари со вздохом захлопнула крышку планшета, сунула под подушку. Перевернувшись на бок, ухватила Акайо за загривок, подтащила к себе, обняла, заставив уткнуться себе в плечо, как они иногда засыпали после сессий и близости. Фыркнула сонно, почувствовав, как закаменела его спина:

— Расслабься, все в порядке. Просто так мы занимаем меньше места,

Акайо чуть кивнул, зная, что она чувствует все его движения. Закрыл глаза, уговаривая собственное тело последовать этому вроде бы простому приказу. Рядом ложились остальные, матрас промялся под их весом. Кто-то тихо пожаловался из темноты:

— Холодно...

Судя по голосу — Тетсуи. Не открывая глаз посоветовала Таари:

— Обнимайтесь. Или хотя бы просто ложитесь плотней.

Кто-то заворочался, что-то пробормотав. Огрызнулся Джиро:

— Мне нормально!

Захихикала Тэкэра. Наконец, затихли. Акайо послушал еще немного ровное дыхание, чей-то храп за спиной. Подумал: "В империи будем выставлять дозорного". Заснул.

***

Тихий стук и оказавшийся перед глазами низкий, расчерченный на квадраты, потолок разбудили его быстрей набата. Акайо вскочил прежде, чем проснулся, наткнулся на такой же ошалевший взгляд Джиро. Почти поверил, что все прошедшие месяцы почудились...

— Дыра, договоры! Мы же границу пересекаем, нужно было заранее бумаги заполнить! Нельзя было хоть что-нибудь не забыть, — Таари стукнула кулаком по двери, мигом возвращая их к реальности. Вцепилась зубами в костяшку пальца, глядя с таким отчаянием, что Акайо словно окатили ледяной водой, заставляя собраться.

Договоры. Она говорила, что они должны были подписать их на рынке, но Сааль слишком спешил сбыть проблемный товар, а Таари торопилась на защиту и забыла про них.

— Мы можем подписать их сейчас?

— Нечего подписывать! Я не брала с собой бумаги. Разве что... — бросилась к кровати. Раскидывая подушки, выудила планшет, сунула в руки Акайо. — Оставьте отпечатки пальцев, все! Акайо, договор на Джиро откроешь из меню, слава звездам, Нииша его составила! А я пока пообщаюсь с СКЧ.

Вылетела за дверь, захлопнув ее так быстро, что они даже не успели понять, стоял ли за ней кто-нибудь.

Акайо переглянулся с Иолой.

— Будем подписывать, не читая? — уточнил тот.

— Времени нет. Я читал свой, могу быстро пролистать, проверить, что отличается.

Иола кивнул, Акайо скользнул пальцем по теплому экрану. Приложений тут было намного меньше, да и вообще договор больше касался бытовой стороны жизни, чем какой-либо иной.

Иола, услышав это, кивнул. Приложил свою ладонь к переливающемуся прямоугольнику внизу договора, отошел. Больше задержек не было, хотя Акайо ожидал, что Джиро захочет прочитать свой договор подробней — Акайо по первому листу заметил разницу и предупредил об этом, но тот только повторил его же слова:

— Времени нет, — прижал ладонь к экрану, позволяя ему считать рисунок линий на коже. Закрепляя свое положение добровольным согласием.

Акайо поклонился в знак благодарности, когда дверь снова открылась. Таари бросила на него быстрый взгляд, Акайо чуть заметно кивнул в ответ. Она сдержала вздох, вернула каменную маску на расслабившееся на миг лицо. Шагнула в комнату с приглашающим жестом, позволяя войти паре одетых в черное, словно ниндзя, людей. Высокая женщина обежала взглядом гарем, мужчина чуть пониже нее сразу уставился на планшет.

Миг все стояли неподвижно, ожидая действий друг друга. Первой очнулась Таари, поинтересовалась раздраженно:

— Вы собираетесь опрашивать моих рабов или нет? Мы, вообще-то, торопимся.

Женщина холодно извинилась, кивнула. Не то попросила, не то потребовала:

— Мы будем опрашивать их по одному. Пока не закончим, вам не стоит говорить друг с другом.

Таари передернула плечами:

— Как хотите. Акайо, передай планшет господину Маалу. Вы ведь об этом собирались попросить?

Тот поблагодарил неожиданно высоким голосом. Женщина поймала взгляд Иолы, предложила ему выйти.

Акайо сел на кровать. Хотелось стоять рядом с Таари, хотелось найти ее руку, переплести пальцы. Но это бы слишком выдало их. Честным людям не о чем беспокоиться.

Невольно вспомнились прохожие в столице, торопившиеся убраться с пути патруля. Акайо мысленно поправился — честные люди беспокоятся на всякий случай, припоминая, есть ли за ними какие-то проступки. Виновные просто точно знают ответ.

Маал листал что-то на планшете, то и дело поднимал взгляд от экрана, находил лицо одного из рабов и продолжал работу. Вероятно, сверял договоры. Выражение у него было скептическое, брови с каждым переводом взгляда поднимались все выше. Наконец Маал кашлянул:

— Прошу прощения, но вы что, не в тот отдел на рынке зашли?

— Нет, — голосом Таари можно было заморозить океан. — Почему вы так решили?

— У вас договоры составлены на кухонных мальчиков. А личная документация на всех как на гаремных.

— Раз вы уже прочитали личную документацию, — отрезала Таари, — то должны знать, что никого из них не учили как гаремных рабов.

— Да, но...

— Так что не считайте мои деньги, пожалуйста, — она наконец села на край кровати рядом с Акайо, поощряюще улыбнулась Маалу. — Вы ведь собирались проверить все записи?

Он кивнул, снова занялся планшетом. Вернулся Иола, сел на пол у двери, прикрыв глаза. Заглянувшая в дверь женщина попросила Тетсуи пойти с ней. Ожидание длилось и длилось, напряжение стягивало мышцы, не позволяя погрузится в медитацию. В мысленное додзе Акайо возвращаться не хотел. Пока нет.

— А это, выходит, любимчик?

Маал смотрел не на него, но Акайо все равно почувствовал, как приливает кровь к щекам. Таари улыбнулась, словно змея перед укусом, разве что не облизнулась.

— Вы не имеете права обсуждать подобное в присутствии рабов. Это крайне некомпетентно.

Тот быстро кивнул, бормоча извинения. Перелистнул договор, бросил взгляд на Джиро, сверяя портрет. Вчитался и даже головой затряс от изумления.

— Подождите, то есть...

— Да, он раб моего раба, а не мой. Я его подарила.

Акайо увидел, как складываются губы Маала в беззвучное "Точно любимчик", стиснул зубы. Да, это можно было трактовать и так. Но это была искаженная, злая правда, имеющая с истинным положением дел не больше общего, чем травинка с бамбуковым стеблем.

— Акаайо, — потребовала заглянувшая в дверь женщина. Он встал, склонил голову. Прошел за ней по коридору в пустую комнату, сел на предложенный стул. Выдержал долгий взгляд в глаза, пока женщина сама не отвернулась. Задумчиво выбила сложный ритм на отозвавшемся дребезжанием столе. Акайо чуть склонил голову к плечу, не понимая: она специально показывает, что ей неловко или это тоже некомпетентно?

— Меня зовут Ваарта К’Тар, старший агент СКЧ, — наконец представилась женщина. — Так как вы покидаете границы Эндаалора, я должна задать вам несколько вопросов.

Акайо кивнул. Назвал свое имя и возраст, когда и почему оказался в Эндаалоре, когда был продан Таари, для чего возвращается в Кайн, подтвердил, что осознает риски. Говорил об этом спокойно, словно на ежегодной переписи, когда армия чиновников смешивается с армией солдат и расспрашивает, расспрашивает, расспрашивает...

"Верным слугам Императора нечего боятся", говорил командир, а потом повторял сам Акайо. Но многие все равно боялись.

Женщина отложила планшет, вздохнула, глядя на него, словно ждала чего-то. Сказала:

— Мы подозреваем, что ваша хозяйка злоупотребляет своим положением.

Помолчала, давая ему время. Акайо смотрел на нее, даже не пытаясь изобразить удивление — должны они, дыра их возьми, разбираться в том, что для кайнов бесстрастное выражение лица является нормой?

Не дождавшись ответа, Ваарта продолжила раздраженно:

— Она когда-либо принуждала вас к чему-то против вашей воли?

Акайо моргнул, судорожным усилием удерживая маску, не позволяя глазам изумленно округлиться. Свиток, когда-то и без того разнесший в клочки его мироустройство, разворачивался в голове, записи смешивались, распадались на буквы, как бывает, когда что-то перестает работать в планшете.

Что вообще значило рабство, если их даже принуждать нельзя было ни к чему?..

От него ждали ответ. Определенно не этот.

— Нет, — он сглотнул, пересохшее горло больно царапнуло. В груди поднималась детская, неразумная обида — почему он этого не знал? Почему повседневная жизнь в Кайне такая, что до сих пор один-единственный вопрос может перевернуть все в нем с ног на голову?

Ему протянули стакан воды, Акайо отпил несколько глотков. Ваарта смотрела на него недовольно.

— Вы влюблены в свою хозяйку?

Он помедлил. Поднял на нее взгляд:

— Это имеет отношение к цели допроса?

— Если вы правда испытываете к госпоже Н'Дит сильные чувства, она могла злоупотребить вашей привязанностью, — удивительно казенным, словно императорские чиновники, языком, сообщила Ваарта.

— Она этого не делала, — Акайо снова опустил голову. Сложил руки на коленях, незаметно успокаиваясь.

— Она подарила вам одного из своих рабов, верно?

— Да.

— Как это случилось?

Акайо помедлил. Судя по всему, рассказывать правду не стоило, она могла навредить и Таари, и, даже в большей степени, Джиро. Однако лгать, не подготовившись, было опасно — их версии наверняка разойдутся.

— Я могу не отвечать?

Ваарта недовольно кивнула, порывисто села на корточки рядом, взяла за руки, заглядывая в глаза снизу вверх.

— Пойми, Акаайо, служба контроля человечности создана для вашего блага. Мы заботимся о том, чтобы права каждой личности, вне зависимости от ее статуса, соблюдались в должной мере, чтобы хозяева не превышали прописанных в договоре полномочий. У нас уже были сомнения насчет вашей хозяйки, когда ошейники, в том числе твой, подавали двойственные сигналы. Однако нас убедили, что все в порядке, просто ты и ныне принадлежащий тебе раб немного увлеклись.

Сохранить спокойное лицо было сложно. Поэтому он просто сказал:

— Акайо, — посмотрел в недоумевающее лицо, пояснил: — Меня зовут Акайо. Удвоенная гласная — ошибка в документах. И отпустите мои руки, пожалуйста.

Ваарта только разочарованно покачала головой, встала. Переспросила безнадежно:

— И в Кайн ты едешь добровольно?

Он кивнул. Помедлил. Спросил, не дождавшись следующего вопроса:

— Я могу идти?

Она разрешила.

Коридор встретил его белыми стенами, мигнула лампа под потолком. Наверное, она застала их поражение в бою.

Но теперь она видела и его победу.

В дверях он разминулся с Джиро, скользнул развернутой ладонью по руке. Тот прошел мимо, подняв голову даже выше, чем обычно. Акайо сел рядом с Таари, вспоминая глупый детский жест — скрестить пальцы, чтобы все прошло хорошо. Он не сомневался, что Джиро не станет специально вредить им, но он мог ошибиться, особенно если Ваарта спросит про тот раз.

"Переборщили". Такой оригинальной формы почти правды никто из них не смог бы придумать.

Однако вопреки всем опасениям, Джиро вернулся со спокойным лицом, а следом за ним зримым подтверждением успеха вошла недовольная Ваарта. Вопросительно уставилась на Маала, тот ответил вслух:

— Все законно. Договоры подписаны, а до сегодняшнего дня их действия укладывались в права посредника и добровольное сотрудничество.

— Ясно, — отрывисто сказала Ваарта. Очень официально обратились к Таари: — Приносим свои извинения за задержку, однако таков порядок.

Та зубасто улыбнулась:

— СКЧ всегда на посту, я даже не сомневалась.

Встала стремительно, будто сорвавшийся с нити воздушный змей, велела:

— Идемте. Разгружаем машину и выходим к границе.

***

Уже в лифте Таари вдруг изменилась в лице, зажмурилась. Казалось, она стремительно решает какую-то неизвестную проблему. Они проехали пару этажей, прежде чем она кивнула самой себе, велела:

— Начнете разгрузку сами. Я выясню, где здесь парикмахерская.

В самом деле, они же должны были подстричься. Хорошо, что лаборатория в самом деле была похожа на крепость, обеспечивая работников самым необходимым.

Они решили начать с паланкина, но процесс сборки быстро застопорился. Разложенные на темном полу части выглядели так, словно к одной балке почему-то предполагалось крепить сразу две корзины. Первым осенило Рюу:

— Да он двойной! Давайте сначала соберем маленький, вокруг него большой, а потом балку приделаем.

Стоило начать, и тут же нашлись кажущиеся до того случайными завязки, позволявшие крепить стены друг к другу, сошлись идеально подогнанные опоры. Теперь Акайо понял, где Таари собиралась спрятать всю технику, которую должна была взять с собой — в простенках.

Они как раз заканчивали, когда Таари вернулась.

— У них затянувшийся отпуск, внутренние аллеи еще ремонтируют. Так что, — она помахала чем-то похожим на короткую красную палку, — стричь я вас буду самостоятельно.

Акайо наконец понял, что было у нее в руках — такая же машинка, какими пользовались в парикмахерской, куда они заезжали перед защитой. Тогда он отстоял свое право на длинные волосы. Сейчас…

Таари бросила взгляд на Иолу, чья недавно лысая макушка уже покрылась коротким пухом, что-то подкрутила на машинке. Позвала:

— Акайо, ты первый.

Он подошел. Сел на пол. Над головой зажужжало это издевательство над искусством цирюльников, холодная полоса прижалась к затылку. Скользнула вверх. Акайо почувствовал, как сыплются за шиворот остриженные пряди, потянулся коснуться головы. Волосы, такие короткие, что больше напоминали шерсть зверя, щекотали ладонь.

Когда-то это ощущение пугало, говорило о том, что все кончено, что его жизнь должна была прерваться, но вместо этого продолжилась иным, совершенно невероятным образом.

Теперь он знал — они отрастут. Это было так же очевидно, как то, что солнце встает на востоке. Сколько бы раз их не срезали, волосы отрастут. А жизнь лучше смерти. А поражение не значит бесчестия и иногда даже не значит проигрыш. Иногда поражение это и есть победа.

Таари закончила его стрижку, принялась за Наоки. Акайо встал, вернулся к рюкзакам. Поймал недоверчивый взгляд Джиро, улыбнулся ему, но не нашел слов. Это было не то понимание, которым можно поделиться с другими.

***

Вскоре длинноволосыми осталась только сама Таари и Тэкэра. Вещи разобрали, они перепаковывали рюкзаки так, чтобы ничего твердого не кололо спины, когда Таари, настраивавшая спрятанные между стенами паланкина батареи, выпрямилась.

— Подойдите ко мне все.

Едва заметно улыбаясь, дождалась, пока они отвлекутся и окружат ее полукругом. Шагнула к Тетсуи, протягивая руки к его горлу. Тот инстинктивно отшатнулся, вжимая голову в плечи, но тут же замер. Позволил осторожно обхватить себя за шею. Видно было, как прокатился под длинными пальцами кадык, Таари чуть прищурилась, блеснули глаза... Но тут же прикрылись веками. Она отступила к машине, бросила на заднее сидение тонкий ремешок.

— Следующий.

Тетсуи растерянно потирал кожу, где на месте ошейника едва заметно белела незагоревшая полоса. Рюу поспешно бросился к Таари, она улыбнулась, нарочито медленно положила руки ему на горло. Он, кажется, вовсе не дышал, пока ее пальцы скользили по ошейнику, расстегивая замок.

Кольцо медленно стянулось в очередь, замешкавшийся Акайо оказался последним. Смотрел, как замирают под дарующими свободу руками Кеншин, Иола, Наоки. Как Таари смеется и тянет за ухо Джиро, требуя наклониться к ней, как он подчиняется, вынужденный перестать гордо держать спину, и вдруг начинает мелко дрожать, когда ее пальцы смыкаются на его шее.

Наконец, шагнул к ней сам. Порывом опустился на колени, скорее почувствовал, чем услышал ее вздох. Прохладные ладони скользнули по коже, плотно сомкнулись на горле. Чуть сжали на миг, не перекрывая дыхания, но давая почувствовать беспомощность. Отпустили. Ошейник, ставший привычным настолько, что ощущался частью собственного тела, висел теперь меж ее пальцев, похожий на погибшее живое существо.

Акайо невольно коснулся освобожденной шеи, поднял взгляд. Встал, не отводя глаз от безмятежно спокойного лица Таари, низко поклонился.

Отсутствие ошейника ничего не меняло. Это было даже странно — словно они уже оказались по ту сторону границы, в Кайне, где данное слово надежней любых кандалов.

— Вот и все. Осталось переодеться, и мы станем идеальными кайнами.

Таари нырнула в салон, захлопнув за собой дверь. Акайо усилием воли отогнал видение того, как она сейчас расстегивает блузку, снимает тонкие колготки, смотрит недовольно на разложенное на сидениях кимоно...

Отогнал еще раз. Обернулся к своей одежде, взялся переодеваться. К собственному удивлению не запутался в ставших неудобными широких штанинах, запахнул короткую верхнюю рубашку, привычно затянул пояс. Тут же, тихо помянув предков, взялся распутывать сложный узел — генеральский, указывающий на высокое положение в армии едва ли не верней нашивки.

Щелкнул замок двери, Акайо обернулся и замер, забыв, как дышать.

У женщины, раздраженно одергивающей простое серое кимоно, была прозрачная кожа гейши, длинные ладони ученого и ступни воина. Он привык думать, что она совсем непохожа на имперских женщин, он знал, что таких в империи просто не бывает, а сейчас видел, насколько ошибался. Как много решало даже не поведение — всего лишь одежда. Широкий воротник и высоко поднятые волосы вдруг подчеркнули округлость лица, форму глаз и губ. Во всем этом сквозило нечто чуждое, беспокоящее, словно дрожь листвы на краю зрения, но в то же время очевидно было — никто не заподозрит в ней жительницу вражеской страны.

Прежде похожесть отступала на второй план за манерами, одеждой, ростом и коричнево-рыжим цветом волос, но Акайо вдруг понял, что всегда видел ее. Просто не верил, не знал, куда смотрел. Раньше в глаза бросалась инакость, теперь напротив, но при этом Таари всегда была и тем и другим. Женщиной, которая могла бы стать матерью обеих стран.

— Чем меньше техники мы с собой возьмем, тем лучше, — она тем временем решительно положила телефон на сидение рядом с планшетом. — Все равно у нашей карты отвратительная детализация, даже деревни отмечены только те, что не в лесу стоят.

Акайо нахмурился. Он с трудом представлял, как можно путешествовать без карты, тем более, не зная местность. А этот край империи он, к стыду своему, забыл.

— Я могу запомнить карту, — предложил Иола. — У меня хорошая память.

Уткнулся в протянутый ему планшет. Акайо на всякий случай подошел ближе, тоже заглянул в экран. Иола провел пальцем по стеклу, еще и еще раз. Нажал на знак минуса, меняя масштаб. Растерянно моргнул. Протянул технику Акайо.

— Посмотри ты. Я не могу понять, что вижу.

Ему потребовалось чуть больше времени, чтобы осознать, что имелось в виду. Сначала он нашел эндаалорский город, проследил их путь до границы, стал просматривать территорию империи... Быстро потерялся. Уменьшил масштаб, чтобы понять, куда его занесло, и обомлел.

Он всегда знал, что империя огромна. Он помнил, что на картах дальняя граница вражеской страны никогда не изображалась. Теперь он думал — о ней просто не знали? Или не хотели, чтобы жители империи задавались вопросом, почему победоносная армия не может справиться со страной, которую можно потерять под зернышком риса, случайно упавшим на карту?

— В чем дело? — поинтересовалась Таари.

Акайо только покачал головой, Иола все же спросил:

— Эндаалор правда такой маленький?

— Да. А вы не заметили, сколько мы ехали от столицы до границы? И это мы по серпантину петляли!

Они переглянулись растерянно. Конечно, заметили, но не могли даже представить, что Эндаалор в самом деле таков. Думали, город просто стоит близко к границе, думали, машина едет очень быстро. Но никак не что вся страна немногим больше столицы Ясной империи.

Таари только фыркнула:

— И как вы экзамен сдавали, интересно мне знать. Ладно, вот вам краткий курс географии и истории заодно: на кораблях прилетело чуть больше тридцати тысяч человек. Это примерно столько, сколько живет в вашей столице, причем только за стенами и официально. С тех пор мы, конечно, плодились и размножались, в том числе за счет вашей армии, спасенных воинов которой обратно в лес не выгонишь. Но даже сейчас нас едва миллион наберется. Это уже побольше, чем в вашей столице с пригородами, но ненамного. В городах Праземли жило и в два, и три, и в десять раз больше, а у нас это включая фермеров. Если бы не они и не биологи, мы не смогли бы прокормиться.

Иола медленно кивнул. Акайо чувствовал себя свитком, в который писец пытается уместить слишком много ценного текста, мельчит, строчки сливаются одна с другой, заворачиваются вниз у края. Вдруг понял, что не знает дат, попытался посчитать — их стало в пятьдесят раз больше, за сколько времени это могло случится? Запутался, потому что не мог даже примерно оценить, какая часть из нынешнего населения Эндаалора на самом деле — кайны. Война ведь шла всегда, по крайней мере, он не слышал о времени, когда бы ее не было. Хотя сейчас получалось, что от Высадки прошло не больше пяти сотен лет...

Он вернулся из своих мыслей, услышав вопрос Таари:

— Вы придумали легенду?

Юки уже отвечал, рассказывал про сбежавшую невесту и ее замену. Таари морщилась, но слушала. Под конец лицо у нее было такое, словно ей предложили участвовать в краже. Акайо ждал спора, но она только глубоко вдохнула, выдохнула, подвела итог:

— То есть я — хорошая девочка, которая не стала спорить с волей рода и выходит замуж дыра знает за кого?

— Предки знают, — засмеялся Рюу. — И вообще давайте на кайнском теперь говорить?

Все посмотрели на Таари. Она пожала плечами, переходя на их язык:

— Давайте. Нашивки семьи вы не сделали?

Кеншин покачал головой:

— Нет. Не смогли решить, какая будет фамилия. Можно взять одну из наших, у кого они есть.

— Моя, например, Танака. Нас очень много, никто не знает всех членов семьи, — предложил Юки, но тут же добавил: — Правда, это может быть и проблемой тоже — если встретится "родич", придется придумывать всякие сложные связи, название деревни. И не дай предки окажется, что он знает живущих там Танака!

— Ясно, — оборвала путанные объяснения Таари. Она говорила на кайнском с небольшими запинками, иногда подбирая не слишком удачные слова, но достаточно хорошо, чтобы ни у кого не возникло вопросов. — У кого-нибудь есть более редкие фамилии? Чтобы точно не встретить родственников?

Они переглянулись, покачала головой Тэкэра:

— Нас мало, но если я правильно понимаю, наша деревня будет по пути.

— А с нами я просто не советовал бы пытаться породниться, — неожиданно тихо сказал Иола. — Род на мне завершился, об этом могли говорить путники. Воскресать я бы не хотел.

Повисла тишина. Акайо мысленно примерился к карте, понял, что не может точно вспомнить, где находится родная деревня. Но точно возле столицы, а значит — далеко.

— Сугаваро, — предложил он. — Это имя моего рода. Насколько я знаю, остались только мои родители, и герба у нас не было, слишком маленькие и незнатные.

— Как "разделение"? — неуверенно спросил Тетсуи.

— Нет. Как "осока" и "поле".

Закашлялась, будто подавившись, Таари. Отмахнулась от попытки помочь, привычно перейдя на эндаалорский:

— Не надо! А, дыра, — исправившись, повторила на кайнском с непередаваемой насмешкой: — Вернее "а, предки". Давайте лучше придумаем фамилию, которой вообще нет. Незнатную, без гербов. И вторую, из которой происходит мой выдуманный жених. Не знаю уж, почему не-аристократы занимаются такими глупостями с путешествиями невест через всю страну...

— Могли договориться отцы, — предложил Юки с таким вдохновленным лицом, что Акайо заподозрил, что тот цитирует одно из своих любимых стихотворений. — Например, встретились на войне и решили породниться. А потом оказалось, что живут далеко, вот и вышло...

— Хорошо, — остановила его Таари. Подумала. Выговорила, аккуратно составляя фамилии, — Пусть будут семьи Сима и Уэниси. Как "остров" и "высокий запад".

— Тогда мы на самом деле должны быть с острова, — резонно возразила Тэкэра, поправляя широкий пояс своего кимоно так ловко, словно делала это всю жизнь. — Давай лучше Оока, "большой холм".

Остальные согласно закивали. Акайо мысленно повторил несколько раз "Оока Акайо", привыкая к звучанию. Вышло довольно странно, всего три звука, которые повторялись в разных сочетаниях, под конец вдруг взрываясь четвертым. Его собственная фамилия нравилась ему больше, хотя раньше он не думал о ней в этом ключе.

Рюкзаки закинули на плечи, Таари решительно отказалась от паланкина, заявив, что сядет в него только когда они окажутся возле какой-нибудь деревни и придется играть роль невесты. Акайо задумчиво посмотрел на видневшиеся из-под края кимоно белые носочки и сандалии, но промолчал. Таари была умной и упрямой одновременно, поэтому не стоило провоцировать ее упрямство затмевать ее разум.

Они поднялись из темноты подвала, Иола тут же уверенно направился вниз с холма, к виднеющейся у его подножия роще. По узкой реке, рассекающей ее надвое, проходила граница между Эндаалором и Кайном.

"Надо забыть слово “Кайн”, — напомнил себе Акайо. — И “Эндаалор” тоже. Ясная Империя. А о врагах не говорят вовсе".