Разлука не для нас

Глава 12

Д омой они ехали поодиночке — каждый в своей машине. Эрик скучал без Кортни; в глубине души ему хотелось бы пересесть из видавшего виды «БМВ» за руль алого спортивного «Моргана», но в этом желании он не признавался даже самому себе, считая его низким и постыдным. Ему не нужны ни деньги, ни дорогие машины — ничего, кроме самой Кортни!..

Узкая лента дороги спустилась с гор и понеслась по равнине, направляясь к заливу. Обычно по дороге, когда нечем заняться, Эрик размышлял о работе: мысленно уточнял детали поездок, придирчиво разбирал уже сделанную работу, делал за метки на будущее. Но сегодня он думал только о Кортни.

Они выехали рано утром в четверг. Пути их разошлись на первой же бензоколонке, где заправщик обслуживал машины так медленно, словно спал на ходу. Кортни пронеслась мимо, помахав Эрику рукой, — только мелькнула широкополая соломенная шляпа с красной ленточкой на тулье. Эрик надеялся ее догнать, но куда его потрепанной машине тягаться с «Морганом»! Кортни он больше и не видел.

Когда Эрик въехал в город, было уже десять, но на работу он не поехал — решил сначала переодеться. Как ни любил он горы, но при виде знакомого темного здания на Лайон-стрит с черной дверью и начищенным до блеска дверным молотком на душе у него стало теплее. Эрик вернулся домой.

Уезжая, Эрик оставил миссис Макинтайр записку на двери холодильника, где сообщал, что вернется не раньше пятницы, так что оставлять в духовке ужин не нужно. Но все равно приятно было знать, что дом сияет чистотой, белье выстирано, и в шкафу аккуратной стопкой лежат чистые рубашки. Эрик собирался принять душ, переодеться и как можно быстрее отправиться в офис.

Войдя в прихожую, он сразу почувствовал, что что-то не так. Миссис Макинтайр не приходила по четвергам; кроме того, она — по крайней мере, на его памяти — не была любительницей рок-н-ролла. Однако, едва Эрик открыл входную дверь, в уши ему ударил ритмичный грохот. Стерео? Нет, радио, сообразил Эрик, вспомнив, что альбомов с такой музыкой дома не держит. Что ж, едва ли грабитель станет слушать радио за работой. Эрик скорчил зверскую рожу и на цыпочках поднялся по лестнице. Ему было очень любопытно, кто хозяйничает в его доме.

В холле под вешалкой Эрик заметил несколько картонных коробок. Одна из них, открытая, была набита всевозможной кухонной утварью — кастрюлями, сковородками, крышками, разделочными досками… Сверху лежала кофемолка. Эрик нахмурился, соображая, что бы это значило. Может быть, он собрался куда-то ехать и совсем об этом забыл? Но посуда была явно чужой: кроме того, миссис Макинтайр никогда не стала бы упаковывать его вещи, не получив предварительно точных инструкций. Эрик открыл другую коробку: она была под завязку набита обувью. Женской.

Черт побери, миссис Макинтайр совершенно точно не ходит в кроссовках… — Привет, Коллинз!

Эрик резко выпрямился — и охнул от внезапной резкой боли в спине. Уже лет пять он страдал от радикулита. Дважды приступы на несколько дней укладывали его в постель: ощущение было препоганое, и Эрик поклялся в будущем не забывать об осторожности. И теперь он схватился за перила, мысленно проклиная свою неосторожность, а еще больше — Сьюзан.

— Что вы, черт вас возьми, здесь делаете? — прорычал он. Боль не уходила, и Эрика охватило страшное предчувствие, что она не уймется и через несколько часов. Он отчаянно вцепился в перила, пытаясь стоять прямо.

— Вы представляете, — как ни в чем не бывало начала Сьюзан — на этот раз она была в голубой поплиновой юбочке и блузке с эмблемой Оксфорда и в таком наряде напоминала первокурсницу, — эти скоты-хозяева вышвырнули меня из квартиры! Я же говорила, что заплачу, как только папа пришлет деньги! А вчера возвращаюсь и вижу, что все мои вещи — на улице.

— Домовладельцы не выгоняют квартирантов без предупреждения, — с сомнением заметил Эрик.

— Ну, они пару раз присылали мне напоминания, — беззаботно ответила Сьюзан, — но я на них и внимания не обращала. Я всегда запаздываю с платежом. Если они раньше ждали, почему не могли подождать и в этот раз?

— Может быть, у них лопнуло терпение? — мрачно предположил Эрик.

— Ну и глупо. Я же в конце концов всегда плачу.

У Эрика не было настроения продолжать светскую беседу.

— Сьюзан, объясните мне, зачем вы пришли и как сюда попали. А после этого я попрошу вас уйти.

— Куда же я пойду? Не можете же вы выгнать меня на улицу!

— Ваши домовладельцы так и сделали. Кроме того, у вас есть студия.

Сьюзан сделала гримасу.

— Не могу же я жить в студии! Кухни там вообще нет, а ванная такая, что о ней и говорить стыдно!

— И вы собираетесь поселиться у меня?! Как вы сюда попали?

— Тогда, в горах, вы сказали, что я могу, если хочу, жить у вас в хибаре. Но сейчас меня туда как-то не тянет. Ну вот, я позвонила вам на работу, и там сказали, что вас не будет до сегодняшнего утра. Но, вы знаете, мне кажется, эта ваша секретарша что-то против меня имеет. Мне показалось, что она соврала. Я позвонила сюда, и трубку сняла женщина. Знаете, сначала я подумала, что это та ваша миллионерша! Но она сама объяснила, что она — домоправительница. А я сказала, что я — ваша кузина, приехала из Денвера и очень некрасиво с вашей стороны было уехать и даже не предупредить ее обо мне. Она дала мне ключ, и я привезла сюда все вещи.

— О Боже! — простонал Эрик. Стон относился не столько к истории Сьюзан — Эрик не сомневался, что без труда ее отсюда вышвырнет, — сколько к нарастающей боли в спине. — Значит, так, Сьюзан. Собирайте-ка вещички и поезжайте в студию. Я бы с удовольствием вам помог, но не могу — видите, я еле стою. Радикулит разыгрался. И живите там, пока отец не пришлет вам денег. Если хотите, я могу вам их одолжить. Отдадите, когда сможете.

Одной рукой держась за перила, другой Эрик полез в задний карман за бумажником — и в этот миг его пронзила невыносимая боль. У Эрика подогнулись колени: забыв о Сьюзан, он опустился на пол и скорчился в позе зародыша, тщетно пытаясь найти облегчение. Такого с ним еще не бывало.

Несколько секунд Сьюзан недоуменно смотрела на него, затем нерешительно окликнула:

— Эй, что это с вами?

Эрик заскрипел зубами. Чего бы он сейчас не отдал за то, чтобы настырная девица куда-нибудь провалилась!

— Спина! Шевельнуться не могу! — Эрик со стоном закрыл глаза.

Тело, еще недавно гибкое и послушное, в одночасье стало его злейшим врагом. По прошлым приступам он знал, что ему предстоит по крайней мере два дня провести в кровати, вздрагивая и морщась от каждого движения. А этот приступ был сильнее двух предыдущих, вместе взятых.

— Сьюзан, пожалуйста… возьмите аптечку, она в ванной. Там… во флакончике… таблетки…

— Сейчас, — спокойно кивнула Сьюзан, как будто ей каждый день приходилось видеть мужчин, корчащихся на полу от боли.

Она исчезла и через секунду вернулась со стаканом воды в одной руке и таблеткой болеутоляющего в другой.

— Сесть сможете?

— Наверно. Подождите секунду. — Эрик с трудом приподнялся на локте, попытался взять у нее таблетку — и, сморщившись от резкой боли, снова упал на пол. — Сьюзан, боюсь, вам придется мне помочь. — Господи, как ненавидел он просить у чужих людей помощи! И сочувственно-деловитое выражение на мордочке Сьюзан его вовсе не успокаивало.

Сьюзан сунула ему в рот лекарство и поднесла к губам стакан. Каждое движение было для Эрика пыткой: запив таблетку, он без сил откинулся на спину.

— Хотите, я вызову доктора? — спросила Сьюзан.

— А что он может сделать? — «Господи, пожалуйста, убери ее куда-нибудь!» — молился он про себя. — Вы мне помогли, спасибо. Теперь все будет в порядке.

— Ну не упрямьтесь! — настаивала Сьюзан.

У Эрика не было сил с ней спорить.

— По крайней мере выключите этот грохот!

Сьюзан удивленно моргнула, затем исчезла в комнате — и через мгновение в доме воцарилась благословенная тишина. Послышались шаги, и Эрик закрыл глаза. Он не хотел ее видеть.

— Я помогу вам подняться в спальню, — предложила Сьюзан.

— Лучше я полежу здесь, пока не подействует таблетка.

— И часто с вами такое бывает?

— Раз в несколько лет.

— А разве вы не занимаетесь спортом?

— От этого никакой спорт не помогает, — прорычал Эрик.

— Хм! Не знаю, не знаю. Наверно, мало занимаетесь. Или неправильно питаетесь. — В ее голосе явно сквозило осуждение.

— Сьюзан, уходите!

— Ну не могу же я бросить вас в таком состоянии! Вы спасли меня в горах, и я у вас в долгу. — Последние слова она произнесла неуверенно, словно сомневалась, вправду ли он оказал ей благодеяние, не тая в глубине души дурные намерения. Эрик вздохнул.

— Сьюзан, вы ничего мне не должны. Достаньте у меня из кармана бумажник и возьмите, сколько вам нужно.

— Ну что вы, я не могу!

— Прекрасно можете! — проворчал Эрик. Он не вполне понял, чего именно она не может — брать у него деньги или лезть к нему в брючный карман.

— Послушайте, я ведь уже здесь. Давайте я останусь и буду ухаживать за вами, пока вам не станет лучше.

— Вам надо работать.

— Да у меня не так уж много работы, — с легкой грустью призналась Сьюзан. — Я уйду, когда вы заснете.

Лекарство начало действовать. Голова у Эрика слегка закружилась и перед глазами поплыли цветные пятна, но боль стихла. Он попробовал вытянуть ноги — и обнаружил, что может сделать это, не теряя сознания от боли. Осторожно он пошевелил руками и головой. Сьюзан по-прежнему маячила рядом, не спуская с него глаз.

— Вам помочь? — услужливо поинтересовалась она.

— В шкафу в прихожей стоит трость. Может быть, вы принесете…

Опираясь на трость, он с трудом поднялся. Боль не ушла совсем, но стала терпимой. Эрик заковылял в спальню, надеясь, что у Сьюзан хватит такта не входить туда за ним. Но, кажется, надежды его были тщетны. Сьюзан следовала по пятам и болтала без умолку.

— Я заметила, у вас кровать с водяным матрацем. Может быть, у вас поэтому и спина болит? Оттого, что слишком мягко, понимаете?

Эрик не отвечал. Каждый шаг давался ему с трудом: добравшись наконец до кровати, он упал без сил, чувствуя себя дряхлым стариком. Сьюзан еще что-то говорила о его спальне — но Эрик ее почти не слышал. Все, чего он хотел, — вытянуться на кровати и спать, спать, а наутро проснуться здоровым. Но спать нельзя. По крайней мере, сначала надо позвонить на работу. Эрик попробовал сесть, но тут же скрючился от боли. Упав на кровать, он поднял глаза на

Сьюзан.

— Не могли бы вы принести мне телефон? — попросил он.

— Я сама позвоню. Какой номер?

— Спасибо, не надо. Набрать номер я смогу и сам.

Сьюзан обиженно пожала плечами и подала ему телефон с ночного столика, а сама уселась на кушетке напротив. Эрик угрюмо набирал номер: он был противен сам себе за то, что не может обойтись без ее помощи.

Трубку сняла Дженнифер: Эрик коротко объяснил ситуацию, выслушал слова сочувствия, пообещал позвонить, если ему понадобится помощь, и, закончив разговор, отдал телефон Сьюзан. Ему страшно хотелось скинуть ботинки, но он понимал, что сам этого сделать не сможет, и будь он проклят, если попросит об этом одолжении Сьюзан.

— Что я еще могу сделать? Эрик покачал головой.

— Ничего. Я хочу спать.

Сьюзан поправила на нем одеяло, сунула под голову подушку, задернула занавески и на цыпочках вышла из спальни. У двери она обернулась и прошептала:

— Если что-нибудь понадобится, позовите меня.

Эрик промычал что-то нечленораздельное, мечтая, чтобы она поскорее оставила его одного. Через несколько минут он спал тяжелым сном без сновидений.

После полудня Кортни поняла, что не сможет, как обещала, поужинать с Эриком. Из-за пропущенного рабочего дня ей пришлось перенести встречу с клиентом на сегодняшний вечер. Что ж, Эрик поймет. Может, оно и к лучшему: им обоим нужно время, чтобы отдохнуть друг от друга и поразмыслить о том, куда их могут завести их отношения.

Кортни набрала рабочий номер Эрика — и услышала от Дженнифер, что он лежит дома с приступом радикулита. Кортни озабоченно нахмурилась. Эрик никогда не жаловался на здоровье, и еще сегодня утром с ним все было в порядке… Если он и вправду заболел, почему же позвонил Дженнифер, а не ей? Впрочем, это его работа: даже лежа на смертном одре, он обязан позвонить в офис и предупредить, что не придет.

Кортни набрала номер дома на Лайон-стрит. Трубку сняли после второго звонка.

— Алло!

Кортни уже слышала этот голос. Один раз по автоответчику, второй — вживую. Господи, что делает в квартире у Эрика Сьюзан Филдинг?! Этому должно быть какое-то объяснение… но сейчас Кортни никакого разумного объяснения не находила.

— Эрик дома?

— Да, но он сейчас заснул. Простите, кто говорит?

— Кортни Стюарт. Пожалуйста, попросите его мне перезвонить.

— Да, конечно. Только я не знаю, когда он проснется. Он принял еще одну таблетку, а эти болеутоляющие, по-моему, действуют как снотворное. Я сварила ему суп, а он так плохо себя чувствовал, что есть не стал, представляете, какая жалость? Как вы думаете, он захочет есть, когда проснется?

Кортни казалось, что она спит и видит сон. Нелепый сон, напоминающий кошмар.

— Понятия не имею, — сказала она, с трудом сдерживая раздражение.

— Знаете, я сейчас, пожалуй, схожу куплю ему чего-нибудь вкусненького, — с энтузиазмом продолжала щебетать Сьюзан. — Да, но, если он не захочет ужинать, получится, что я выбросила деньги на ветер… Ну что ж, тогда придется мне есть за двоих. Приготовлю что-нибудь такое, что можно держать на огне, пока он не проснется.

— Хорошо придумано.

— Вы правда так думаете? Знаете, некоторые мужчины не любят подогретой еды.

— Н-не знаю. Я таких не встречала.

— Ну их и нельзя за это осуждать, правда? Подогретая еда — это уже совсем не то. Мужчины любят, чтобы все было вкусное, свежее и красиво сервированное. В женских журналах все время об этом пишут. По-моему, самое меньшее, что может сделать женщина для своего мужчины — накормить его как следует.

— Самое меньшее, — тупо повторила Кортни.

Что значит «свой мужчина»? Неужели Эрик поселил Сьюзан у себя? Когда? Нет, он не может быть таким мерзавцем. Два дня назад, когда Эрик и Кортни уезжали в горы, никакой Сьюзан у него в квартире не было. Хорошо, тогда откуда она взялась сейчас? Если Эрику нужна помощь, почему он не позвонил Кортни?

— Знаете, мужчины, когда болеют, становятся как дети, — оживленно продолжала Сьюзан. — Такие же капризные и ворчливые. Нет, конечно, Эрик говорит мне «спасибо», но таким тоном, как будто я виновата, что он заболел. Все они такие — просто не могут перенести, что с ними что-то неладно.

— М-м-м…

— Вы со мной согласны? Эрик даже не хочет показаться доктору. Такой глупый! Он с места сдвинуться не мог, пока я не дала ему таблетку, а сам говорит, что никого не хочет видеть. Мне, наверно, придется вызвать врача самой.

— Может быть, не надо, если он не хочет…

— Ну может быть, — вздохнула Сьюзан. — Я передам ему, что вы звонили.

— Спасибо. Скажите ему, что я позвоню попозже, вечером.

— Хорошо, но он, может быть, будет спать.

— Я попробую.

Кортни повесила трубку и несколько минут невидящим взглядом смотрела в окно. Затем снова пододвинула к себе телефон и набрала номер внутренней связи.

— Нора, Кэтлин сейчас свободна? Я хотела бы с ней поговорить.

Кэтлин работала у Кортни уже пять лет. Эта привлекательная женщина с кудрями цвета воронова крыла и изумрудными глазами была на редкость талантливым и добросовестным работником; особенно же ценила Кортни ее обаяние и дар непринужденного общения. Порой, измученная каким-нибудь строптивым клиентом, Кортни сваливала его на Кэтлин — и та устраивала дело как нельзя лучше, так, что ворчун оставался не только доволен, но и совершенно очарован. Конечно, Кортни по заслугам оценивала достоинства Кэтлин и платила ей самую высокую в фирме зарплату.

— Ты хотела со мной поговорить? — Кэтлин, как обычно, с улыбкой на лице, появилась в дверях. — Опять неприятности?

— Да, пожалуй. — Кортни указала на одно из современных кресел напротив стола. — Ты разговаривала со Сьюзан Филдинг насчет тех двух заказов?

— Позвонила ей в тот же день, как ты меня попросила. Кажется, это был вторник. Мы договорились встретиться завтра. А что, ты передумала?

— Нет, — медленно ответила Кортни. — Я действительно хочу дать ей работу. И не два заказа, а дюжину, чтобы она была занята целыми днями. Послушай, может быть, свести ее с Питером Меррилом?

Кэтлин удивленно уставилась на своего босса. Нет, она знала, кто такой Меррил, — об этом знали все, кто несколько лет проработал в фирме Кортни. Но при чем здесь он и как — и, главное, зачем? — сводить его со Сьюзан Филдинг… это было свыше ее понимания.

— Помедленней, Кортни, — пробормотала она наконец.

Кортни не слушала Кэтлин. Она лихорадочно перебирала и отбрасывала решения — одно за другим.

— У Питера сейчас очередной приступ бурной деятельности. Он звонил мне несколько дней назад, сказал, что хочет организовать турбюро для богачей. Черт! Боюсь, что я его переубедила! Если бы нам предложить ему услуги по созданию рекламных брошюр и приставить к этому делу Сьюзан… Снимать Питера в спортивной машине, на рыбной ловле, в ресторане «У Эрни» и в прочих местах отдыха миллионеров — да Сьюзан будет занята как минимум несколько месяцев!

— Я могла бы найти для нее и другие заказы. Зачем втягивать в это дело Питера? — осторожно осведомилась Кэтлин, не понимая, что задумала ее начальница.

В глазах Кортни заплясали лукавые огоньки.

— Потому что я хочу посмотреть, что у них получится. Они просто созданы друг для друга. Разумеется, никто из них не должен знать, что происходит. Только представь, что подумает Питер, если узнает, что я специально свожу его с девушкой!

— Но, Кортни, — попыталась возразить Кэтлин, — по твоим словам у меня создалось впечатление, что эта Сьюзан очень молода и совсем… не искушена в жизни. Я не сказала бы, что она подходит Питеру.

— Она не похожа на него, однако ему подходит. Помнится, когда мы жили вместе, он учил меня всему на свете — как правильно развешивать полотенца в ванной, как ухаживать за комнатными цветами, как беседовать с его друзьями, чтобы они поражались моей эрудиции… Мужчина как раз во вкусе Сьюзан! Да, он ведь еще и не любит подогретой еды!

У Кэтлин просто глаза на лоб полезли. Она была совершенно обескуражена.

— А это… так важно? — пробормотала она.

— Может быть. — Глаза Кортни заискрились смехом. — Единственная проблема — ей двадцать три года и она еще девственница.

— Это она тебе сказала? Когда ты нанимала ее на работу?

Улыбка Кортни на мгновение померкла.

— Нет, мне она об этом не говорила. Не стоило бы об этом вспоминать, если бы… Понятия не имею, как Питер отнесется к девственнице.

— Я думаю, с восторгом, — заверила ее Кэтлин. — Он из тех мужчин, что обожают романтику. В нем есть что-то от принца Чарльза: за внешней небрежной галантностью скрывается неистребимая старомодная чувствительность. Он готов возвести женщину на пьедестал — конечно, при условии, что она не откажется от мытья полов.

— Мне такое не приходило в голову, — признала Кортни, — но, пожалуй, ты права. У матери Питера в семейном альбоме множество его юношеских фотографий. На всех снимках он с девушками — то поддерживает под локоток, то подает пальто. И вид у него при этом до умопомрачения серьезный. Я… — Кортни замолкла на полуслове, невидящим взглядом уставившись в стену. Поразившая ее мысль была проста, как все гениальное. Питер любит мать, а та просто души в нем не чает. День рождения у миссис Меррил в июне, и, если Кортни не изменяет память, в этом году ей исполняется шестьдесят… Да, совпадение как по заказу.

Кэтлин, насмешливо подняв брови, молча ждала, пока Кортни заговорит. Она знала, что ее начальница имеет привычку впадать в транс, когда ее осенит какая-нибудь блестящая идея. Наконец Кортни повернулась к ней, пробормотав какое-то извинение. Кэтлин пожала плечами.

— Ничего страшного. Так что же мне прикажешь делать?

— Я все сделаю сама. Но не выпускай из виду Сьюзан! Позвони ей и напомни, что вы завтра встречаетесь. Скажи, что она должна быть готова завтра же начать работу. Кстати, ведь эти два заказа не займут много времени?

— Да нет, и потом, они совсем не срочные.

— Неважно, главное, чтобы она пришла. В какое время вы встречаетесь?

— В десять.

— Отлично. Если мне удастся что-то сделать до этого, ты просто скажешь ей, что у нас есть для нее еще одна работа. Я тебя извещу.

Кэтлин поднялась, но не торопилась покинуть кабинет. По лицу было видно, что она умирает от любопытства.

— Кортни, это… личное дело?

— Очень личное и очень важное. Поговорим об этом в другой раз, ладно?

— Хорошо. — Кэтлин рассмеялась. — Похоже, на моих глазах развертывается захватывающая история.

— Надеюсь, что с хорошим концом, — серьезно ответила Кортни.

Она позвонила Питеру, но не застала его дома. Кортни нахмурилась. Досадная случайность может сорвать ее хитроумный план. Что, если Питер уехал на весь день? А ей нужно срочно с ним поговорить. Кортни раскрыла блокнот и начала записывать детали своего проекта, точно так же, как поступала с любым новым делом. Этот проект будет трудоемким и дорогим — как раз во вкусе Питера. Чем труднее и дороже, тем больше времени Сьюзан проведет с Питером… если только он согласится. Кортни решила сыграть на его сыновних чувствах. Ведь у миссис Меррил в самом деле почти нет фотографий взрослого Питера! Он любит фотографироваться, но к матери ездит только по большим праздникам. Миссис Меррил не раз горько жаловалась Кортни на невнимательность сына.

Закончив писать и просмотрев свои записи, Кортни попыталась сосредоточиться на текущей работе. Но мысли ее неизбежно возвращались к Сьюзан, готовящей что-нибудь вкусненькое на кухне у Эрика. Усилием воли Кортни заставила себя не думать о том, как трогательно-беспомощен больной мужчина… и о том, что Сьюзан — очаровательная девушка и прирожденная домашняя хозяйка… и о том, любит или не любит Эрик подогретую еду… Но, с трудом изгнав из головы эти несвоевременные мысли, она неожиданно для себя задумалась о том, как важен стал для нее Эрик и как глупо и недостойно подозревать его в обмане.

Он ни разу и словом не обмолвился о своей болезни. Ради всего святого, почему он такой молчун? Сьюзан говорила, что он не мог пошевелиться от боли, но Сьюзан склонна к преувеличениям, и Кортни нестерпимо хотелось самой выяснить, как обстоит дело. Как он? Чем ему помочь? Неужели она хуже Сьюзан справится с ролью сиделки? «Суп у нее наверняка из пакетика», — мстительно проворчала Кортни. Сама она не умела варить суп.

Кортни уже собиралась уходить, когда Нора сообщила ей о телефонном звонке из города. Сперва Кортни подумала, что это Эрик, но с радостью услышала и голос Питера.

— В чем дело? — спросил он. — Ты все-таки решилась со мной поужинать?

— Нет, но у меня есть предложение, которое, я думаю, тебя заинтересует. К сожалению, не относящееся к твоему делу. — Она выдержала паузу. — У твоей мамы в июне день рождения, верно?

— Да, ну и что? — с любопытством спросил Питер.

— И ей исполняется шестьдесят?

— Боже мой! Предположим, да. Ты предлагаешь мне бегать по городу, высунув язык, в поисках королевского подарка?

Еще когда они жили вместе, Питер посмеивался над ее страстью делать подарки. Сам он дарил близким безделушки, купленные в первом встречном магазине в самый последний момент.

— В такую знаменательную дату и подарок должен быть соответствующий, — твердо ответила Кортни. — Я объясню тебе, почему я об этом вспомнила. Несколько дней назад я познакомилась с работами одной девушки-фотографа, — по-моему, ей замечательно удаются портреты в домашней обстановке. Я собираюсь дать ей заказ на рекламную брошюру частной школы. Знаешь, снимки детей в классах, на дворе, в библиотеке… Что-то вроде семейного альбома. А потом я вспомнила, что каждый раз, как мы приезжали к твоей маме, она доставала из шкафа огромный альбом с твоими детскими фотографиями…

— Без этого она не может… — проворчал Питер.

— Но у нее почти нет твоих фотографий за последние годы, за исключением групповых снимков, сделанных на семейных праздниках. А это ведь совсем не то. — Кортни долго раздумывала, под каким соусом подать Питеру свою идею, и наконец решила сервировать ее как интересный деловой проект. — Знаешь, я думаю, немало родителей хотели бы увидеть снимки повседневной жизни своих детей. Такой альбом, красиво переплетенный, с дарственной надписью — великолепный подарок ко дню рождения или годовщине свадьбы. Взять хотя бы тебя. Есть ли у твоей мамы фотографии, на которых ты участвуешь в гонках, или играешь в поло, или удишь рыбу где-нибудь в глуши? Сомневаюсь. И я подумала, что это дело можно развернуть и превратить в доходный бизнес. О тебе я подумала прежде всего, потому что ты… ну, во-первых, ты очень фотогеничен, а во-вторых, любишь фотографироваться. Ты не будешь скованно вести себя перед камерой.

— Не нравится мне эта идея, Кортни, — с сомнением произнес Питер. — По-моему, чересчур слащаво.

— Старушки-матери всегда слащавы. Ну, не то чтобы слащавы — сентиментальны. Вспомни, она показывает альбом всем своим знакомым. Ты хочешь, чтобы они видели тебя младенцем на медвежьей шкуре — или таким, какой ты сейчас?

— А ты, пожалуй, права, — начал сдаваться Питер.

— Я готова даже сделать скидку. — Кортни уже не выбирала средств: только бы рыбка попалась на крючок! — А позже, если ты решишь открывать это свое агентство, многие снимки пригодятся тебе для рекламы. Конечно, создание альбома требует времени, так что начать надо как можно скорее. Разве тебе не хочется стать первым?

— Ну, не знаю. Значит, за мной повсюду будет таскаться эта твоя девица?

— Только ради твоей мамы, — настаивала Кортни. — К тому же, Сьюзан — чудесная девушка. Ручаюсь, вы с ней поладите. Может быть, ты узнаешь много интересного о работе фотографа.

— Я не хочу ничего узнавать о работе фотографа, — отрезал Питер. — Ладно, Кортни, я подумаю.

— Конечно. Только помни, что на создание альбома уйдет несколько месяцев, а день рождения у твоей мамы в июне.

— Значит, говоришь, сделаешь скидку?

— Совершенно верно. Хочу посмотреть, что из этого выйдет. Подумай, иначе ты можешь потратить гораздо больше, и никакой гарантии, что подарок маме понравится.

Питер немного помолчал, затем вздохнул:

— Ладно, уговорила. Действительно, мысль недурная. Когда начнем?

— Приезжай в офис завтра в половине одиннадцатого. Поговоришь с фотографом и моей помощницей.

— А тебя не будет?

— К сожалению, у меня это время занято. Но Кэтлин в курсе дела. Ты должен помнить Кэтлин.

— Такая черненькая, кудрявая, с зелеными глазами?

— Правильно.

— Хорошо, подъеду к половине одиннадцатого.

— Спасибо, Питер.

Кортни повесила трубку и лукаво улыбнулась. На какие хитрости приходится ей пускаться, чтобы убрать с дороги Сьюзан Филдинг! Но Кортни не стыдилась: она готова была бороться за свою любовь. Разве не так поступает соперница в любовных романах? «Жаль только, — грустно подумала Кортни, — что в книгах «другая женщина» всегда остается ни с чем».