Разлука не для нас

Глава 5

Свой дачный домик в Сьерре Эрик не без юмора называл хибарой. Хибара состояла из гостиной с камином, трех крошечных спален, ванной, в которой едва помещался один человек, веранды и кухни. В двух спальнях стояли кровати и платяные шкафы, в третьей — письменный стол, за которым Эрик работал, и разнообразное лыжное оборудование. Гостиную Эрик украсил туристическими плакатами; выгоревшие от солнца виды Парижа, Лондона и Рима странно смотрелись на бревенчатых стенах.

Но сегодня солнца не было. С утра зарядил проливной дождь: он хлестал по стеклу так, что «дворники» не справлялись с работой и дорога впереди расплывалась в мутной белесой мгле. Добравшись до дома и припарковав «БМВ», Эрик вздохнул с облегчением. Он вытащил из багажника сумку и, ежась от холодных струй дождя, зашлепал по грязи в дом. Разбирать сумку пока не стал. Первое, что он всегда делал по прибытии — зажигал свет и растапливал камин, чтобы пустой холодный дом стал обжитым и уютным.

Отогревшись у камина, Эрик сделал еще один рейд к машине и принес на кухню сумку с продуктами. Чтобы скрасить себе одинокие выходные, он купил бифштекс и сразу сунул его в духовку. Затем разогрел замороженное овощное рагу, порезал салат и уже сел за стол, как вдруг где-то вдалеке раздался глухой зловещий грохот.

«Землетрясение!» — была первая мысль Эрика. Однако грохот прекратился, и толчков не чувствовалось. В окно Эрик не видел ничего, кроме сосен, смутно темнеющих сквозь туманную пелену дождя. Он вышел в большую комнату и включил радиоприемник. Покрутив ручку настройки, Эрик наткнулся на местные новости — и помрачнел. Горный оползень отрезал холм от шоссе, и Эрик оказался в ловушке.

— Все из-за тебя, Кортни, — пробормотал он, хотя сам понимал, как несправедливо его обвинение.

Разделавшись с едой, он решил выйти и взглянуть на оползень своими глазами. Дикторы новостей могли и преувеличить опасность; с другой стороны, он хорошо помнил недавний случай, когда в такую же вот погоду несколько домов неподалеку отсюда оказались отрезаны от мира на неделю. Поставив тарелку в мойку, Эрик надел плащ, сапоги, нахлобучил непромокаемую широкополую шляпу и вышел на улицу.

Дождь лил, не утихая. Со шляпы по плащу текли целые потоки; то и дело Эрик ежился от холодных капель, попадавших за воротник. «Господи, почему я в детстве считал, что очень весело гулять под дождем?» — думал он. Но в тот же миг в голову ему пришла другая мысль: это было бы очень весело — вдвоем с Кортни. Бродить под дождем, взявшись за руки, смаргивать с ресниц тяжелую влагу, целоваться мокрыми губами…

Настроение у Эрика слегка поднялось. Спустившись к подножию холма, он осветил дорогу фонариком и облегченно вздохнул, не заметив никаких следов обвала. Может быть, не так уж все страшно, думал он, направляясь к бензоколонке — она же магазин, единственное коммерческое предприятие на много миль вокруг. Бензоколонка находилась в нескольких сотнях ярдов дальше по дороге. Эрик бодро шагал вперед, насвистывая что-то себе под нос.

Бензоколонка была заперта, но это ничуть не обескуражило Эрика. Он решил, что уже слишком поздно, и она закрылась Он прошел еще немного вперед, и вдруг в лицо ему ударил свет фар — навстречу ехал автомобиль. Эрик вздохнул с облегчением — если шоссе не повреждено, он сможет вернуться, когда ему вздумается.

Автомобиль ехал прямо на него. Эрик быстро сошел на обочину — прямо в грязь, покрывшую его сапоги до самого верха Яично-желтый «Фольксваген», видавший лучшие времена, остановился в опасной близости от него, обдав брызгами грязи. Окно открылось, и из машины послышался женский голос:

— Как мне выбраться отсюда? Дорога завалена с обеих сторон. Что случилось?

— Оползень, — коротко ответил Эрик.

— Что же мне теперь делать? Как отсюда выбраться?

Судя по голосу, девушка была очень молода и изрядно напугана.

— По эту сторону от Херитеджа мотелей чет. В каком месте завалена дорога?

— Примерно пара миль в ту сторону и столько же в другую. Через Херитедж я проехала раньше, еще до обвала.

Она высунулась из окна, стараясь разглядеть его в темноте, и вдруг включила в машине свет и распахнула дверцу.

— Вы здесь живете?

— У меня тут дачный домик, — ответил Эрик, приглядываясь к девушке. На его взгляд, ей едва ли больше двадцати. Короткие золотистые кудряшки, кукольно-голубые глаза и вздернутый носик. Даже в крошечном «Фольксвагене» она казалась маленькой. На заднем сиденье Эрик заметил несколько чемоданов, небольшой плоский портфель и еще, кажется, какую-то фотоаппаратуру.

— Эрик Коллинз, — представился он.

— Сьюзан Филдинг, — ответила девушка, протягивая маленькую ручку.

Эрик пожал ей руку, испытав неприятное ощущение: рука была холодной как лед. И неудивительно: девушка была в одном легком свитерке, а в машине Эрик не заметил ни пальто, ни плаща.

— У вас случайно нет телефона? — поинтересовалась Сьюзан.

— Есть. Вы хотите позвонить?

— Ага. Загружайтесь.

Эрик с сомнением покосился на свой плащ, с которого ручьями текла вода, но Сьюзан беспечно махнула рукой.

— А, ерунда. Моему «Фольксвагену» уже ничего не страшно.

Она переложила сумочку с соседнего сиденья к себе на колени, и Эрик «загрузился» — при его росте в шесть футов, да еще в плаще и сапогах, это оказалось нелегкой задачей. Наконец он кое-как устроился, смахнул с лица капли дождя и взглянул на дорогу.

— Первый поворот направо.

Когда они свернули, Эрик предупредил Сьюзан:

— Сбавьте скорость, дорогу здесь совсем размыло.

Но Сьюзан не последовала его совету — то ли не расслышала, то ли не поняла, то ли побоялась завязнуть в грязи. Во всяком случае, она с мрачной решимостью на лице нажала на газ. «Фольксваген» рванулся вперед — и попал в самую стремнину мутного грязевого потока. Колеса его оторвались от земли: волны швыряли миниатюрную машину взад и вперед и наконец бросили на кучу камней. Раздался страшный скрежет, и наступила зловещая тишина.

В темноте раздался капризный голосок девушки:

— Я всегда говорила, что эти горы — не для моего «Фольксвагена»! Тем более в такую погоду!

Эрик попытался открыть дверцу, но ее заклинило.

— Не беда, — пробормотал он. — Попробуйте дверь с вашей стороны!

Но Сьюзан не шевелилась.

— Я еще ни разу не попадала в аварии, — жалобно проговорила она. — Как же мы снимем машину с камней?

— Мы и не станем ее снимать. По крайней мере, не сегодня. Сейчас слишком темно и мокро. Перенесем ваши вещи ко мне в дом, а утром посмотрим, что можно сделать.

Сьюзан подозрительно покосилась на него:

— А у вас еще кто-нибудь живет?

— Никого, я один. Вы предпочитаете провести ночь в машине? — вежливо осведомился Эрик.

— Разумеется, нет, — фыркнула она и, открыв дверь, выпрыгнула под дождь. — Ой, до чего же тут грязно!

Эрик перелез через сиденье, но выйти не смог — Сьюзан стояла перед дверью, загораживая ему проход.

— Бедные мои кроссовочки! — причитала она. — Ой, а льет-то как!

— Возьмите мою шляпу, — предложил Эрик и вытянул руку с шляпой как можно дальше, чтобы Сьюзан пришлось освободить ему дорогу.

— Не слишком-то она защищает от дождя, — капризно заметила Сьюзан. — А зонтика у вас нет?

— Нет. Я не рассчитывал на компанию. — Он перегнулся через спинку сиденья. — Какой чемодан вы хотите взять?

— Все, — ответила девушка.

— Послушайте, Сьюзан, будьте благоразумны. Нам предстоит тащиться под дождем полмили вверх по холму. По этой грязи. Честное слово, на ночь вам хватит одного чемодана.

— Хорошо, тогда вон тот, зеленый, — легко согласилась она. — И еще фотокамеры и портфель. Не хочу оставлять их в машине — мало ли кто тут ходит!

— Может быть, положить их в багажник?

— А багажник не запирается.

Эрик со вздохом перегнулся через спинку и достал с заднего сиденья зеленый чемодан, две камеры и миниатюрный портфель, в каких фотографы носят образцы своих работ.

— Больше нам не унести. Остальные вещи я сложу на пол. Не бойтесь, их никто не тронет. Едва ли в такую погоду сюда явится шайка грабителей.

Сьюзан недовольно сморщила носик — но что, черт побери, Эрик еще мог сделать? Камеры он протянул ей, полагая, что Сьюзан согласится нести сама такой легкий и, по-видимому, ценный груз. Но она покачала головой:

— У меня они промокнут. Спрячьте их под плащ.

Эрик покорно повесил камеры на шею и прикрыл непромокаемым плащом. Затем передал Сьюзан портфель, который она тут же сунула под мокрый свитер и прижала обеими руками, и подхватил чемодан.

— Не хотите запереть машину? — поинтересовался он.

— Да, конечно, здесь же столько вещей! — спохватилась Сьюзан.

Восхождение заняло, должно быть, не меньше часа. Ботинки Эрика скользили по грязи, дождь хлестал в лицо, чемодан бил по ноге, а камеры врезались в грудь всеми своими острыми углами. В довершение всего Сьюзан уцепилась за его свободную руку и повисла на ней. Хрупкая девушка показалась ему зверски тяжелой.

— Вот и мое жилище! — радостно объявил наконец Эрик, сделав широкий жест рукой.

Сьюзан вдруг отпрянула.

— Как вы смеете?! — прошипела она, сверкнув глазами.

— Простите?

— Вы знаете, о чем я, — отрезала она. Эрик не знал, но догадывался. Должно

быть, он, протягивая руку, случайно коснулся ее груди. Господи, она что, считает его сексуальным маньяком? Тогда какого черта она пошла с ним в хибару?

Не потрудившись ответить, Эрик ввел Сьюзан на веранду, сбросил плащ и повесил его на крюк, вбитый в дверь.

— Я разожгу огонь, — предложил он.

Сьюзан отправилась за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам. Интересно, подумал Эрик, что она ожидала увидеть? Но, чего бы ни ожидала Сьюзан, глазам ее предстала лишь уютная комнатка с половиком у порога, удобным диваном, парой кресел-качалок и столом, заваленным бумагами. Эрик направился прямо к камину.

— А где телефон? — спросила Сьюзан — судя по голосу, она начинала нервничать.

— В той комнате, — ответил Эрик, махнув рукой в нужном направлении. — Телефонная книга там же. Но, боюсь, сейчас вы не найдете ни одного открытого гаража.

— Да если и найду, сюда механик не поедет, — грустно отозвалась Сьюзан. — А где я буду спать?

Эрик кивнул в сторону смежной комнаты.

— Вон в той спальне. Может быть, вам надо переодеться?

— А спальня запирается?

— Что? — переспросил Эрик, изумленно уставившись на нее. — Нет, Сьюзан, спальня не запирается. Это дачный домик, а не гостиница. Если вы опасаетесь за свою честь, загородите дверь комодом.

— Ладно, — с величественным кивком согласилась она и, подхватив чемодан, скрылась в спальне.

Через несколько секунд оттуда раздался душераздирающий скрип — Сьюзан приняла к сведению совет насчет комода. Эрик усмехнулся, пожал плечами и занялся камином. Вскоре в очаге весело затрещал огонь.

Послышался скрип отодвигаемого комода, и из спальни выплыла Сьюзан — в блузке, джинсах и тапочках, с аккуратно уложенными золотистыми кудряшками.

— Как, вы сказали, вас зовут? — уточнила она, чинно садясь на краешек стула.

— Эрик Коллинз.

— А где вы живете?

— В Сан-Франциско.

— А чем занимаетесь?

— У меня бюро путешествий.

Только сейчас Сьюзан обратила внимание на рекламные плакаты, украшающие стены. Она вскочила и начала рассматривать их, словно в музее, замирая на секунду перед каждым плакатом, а затем переходя к следующему.

— Я снимаю ничуть не хуже, — заметила она. — Я фотограф. Не хотите сделать мне заказ?

Такое сочетание наивности и простодушного нахальства Эрика словно громом поразило. На несколько мгновений он лишился дара речи.

— Нет, правда! — продолжала Сьюзан. — У меня настоящий талант! Понимаете, я знаю, что и как снимать. И умею выполнять любую работу. Пошлите меня, например, в Стамбул — и я привезу вам такие рекламные плакаты, каких вы никогда не видели.

— Бюро путешествий не занимается изготовлением рекламных плакатов. Обычно это дело авиакомпаний.

Сьюзан плюхнулась обратно на диван. Сухой ответ Эрика, кажется, ничуть ее не смутил.

— А у вас там есть знакомые? Может быть, вы меня кому-нибудь порекомендуете? У меня правда здорово получается. Сейчас покажу. — Не дожидаясь поощрения, она открыла портфель и начала раскладывать его содержимое на диване. Эрик вздохнул — он как раз собирался присесть.

— Лучше всего мне удаются картины дикой природы, — начала Сьюзан, пододвигая к нему первый лист.

На фотографии Эрик увидел горы, ущелья, луну высоко в небесах; а на земле, прямо перед камерой — пушистую белку, уставившуюся на него круглым глазом.

— Понимаете, — объясняла Сьюзан, — современным пейзажам не хватает человечности. Великолепные безликие ландшафты — и не за что зацепиться, не на чем отдохнуть. А я всегда стараюсь помещать на передний план что-нибудь живое, пушистое, трогательное. Чтобы человек не чувствовал себя одиноко, понимаете?

Эрик понимал. Действительно, в каждой фотоработе Сьюзан — а Эрик увидел не одну дюжину — на переднем плане маячило что-то трогательное: чаще всего белки, но иногда олени, еноты, а один раз — даже целующаяся парочка в размытом фокусе.

— Очень мило, — сказал он наконец, возвращая ей фотографии.

— Городских пейзажей здесь нет, но, поверьте, их я снимаю ничуть не хуже. Главное — дать зрителю ощутить дух города. Знаете, играющие дети, старушки на скамейке в парке — что-нибудь такое.

«Уолтер Кин от фотографии», — с удивлением подумал Эрик. Действительно, чем трогательная старушка хуже трогательной белочки?

— Извините, Сьюзан, — сказал он, — но я, право, не знаю людей, которые могли бы заинтересоваться вашими работами.

Сьюзан запустила руку в сумочку.

— Подумайте об этом, — посоветовала она, протягивая ему визитку. — Не пожалеете.

Не взглянув на визитку, Эрик сунул ее в карман.

— Есть хотите?

Сьюзан подняла брови, и личико ее капризно сморщилось.

— Конечно, я ведь не ужинала.

Эрик предложил ей сосиски и кекс, который приберегал себе на завтрак. Сьюзан не предложила своей помощи: вместо этого она облазила весь дом и минут через десять появилась на кухне с камерой. Вскоре Эрик услышал щелканье фотоаппарата, а перед глазами у него замерцали вспышки.

— Что вы нашли во мне интересного? — усмехнулся он. — По-моему, я не похож ни на старушку, ни на белочку.

— Понимаете, я не могу этого сказать, пока не сфотографирую, — объяснила Сьюзан, не прекращая работы. — Вы, Коллинз, на редкость фотогеничны. Поверните-ка голову чуть-чуть ко мне: я хочу, чтобы глаза оказались в кадре. Знаете, темные волосы и голубые глаза — это очень красиво. Жалко, что кухня такая маленькая. А можно сделать целую серию: «Холостяк на кухне». Вы ведь не женаты?

— Нет! — прорычал Эрик, которого раздражала незваная гостья с ее назойливостью и яркими вспышками фотокамеры.

— Я так и подумала. Вашей хибаре явно не хватает женской руки.

И камера защелкала снова.

— Сьюзан, может, хватит? — взмолился Эрик.

— Хорошо, в кухне снимков сделано достаточно, — сжалилась Сьюзан.

За ужином она засыпала Эрика вопросами о работе, доме, друзьях, увлечениях. Эрик мычал под нос что-то невразумительное и думал о том, с каким удовольствием он рассказал бы обо всем этом Кортни. Наконец его осенила удачная мысль: он перехватил инициативу и начал сам задавать вопросы. Хитрость удалась.

— Я из Денвера, а училась в Мичигане, — начала Сьюзан. — «Фольксваген» подарил мне папа к окончанию колледжа, чтобы я ездила по стране и снимала все, что хочу. Я уже тогда знала, что стану фотографом. И еще обещал содержать меня целый год. — Сьюзан лукаво улыбнулась. — А прошло уже целых два. У меня очень добрый папочка. — Улыбка ее померкла. — Но теперь он пристает ко мне, чтобы я нашла «настоящую работу». Говорит, что у него нет денег на мои прихоти. Они не понимают, что это не прихоть, а призвание! Художникам во все времена живется трудно. Я им так и сказала…

Она говорила и говорила, а Эрик покачивался в кресле-качалке и думал о чем-то своем. Вдруг щебет Сьюзан снова сменился щелканьем камеры.

— Держитесь естественно, не думайте о камере, — пропела девушка. — Вот так! Вы потрясающе фотогеничны, если бы все люди выглядели так, я бы только людей и снимала… А теперь чуть-чуть повернитесь! Возьмите книгу со стола! А комнатных цветов у вас нет? Жаль, они были бы к месту…

— По-моему, пора спать, — решительно произнес Эрик и встал — но щелканье и вспышки не прекратились.

— Подождите, подождите! — воскликнула Сьюзан. — Мы ведь еще не договорили…

— Я не могу ни говорить, ни слушать, пока работает эта штука.

— А многим нравится, когда их снимают, — вздохнула Сьюзан, и камера легла на диван рядом с ней.

— Сколько вам лет? — сухо спросил Эрик.

— Двадцать три.

Эрик снова откинулся в кресле, краем уха прислушиваясь к болтовне Сьюзан. Голос ее журчал ручейком — только в журчании ручья смысла больше, думал Эрик.

Мысли Эрика вернулись к Кортни. Они очень нехорошо расстались в ту ночь после бала. И сейчас Эрик мечтал позвонить ей и рассеять все тучи. Он слишком долго добивался ее и теперь не хотел и допускать мысли, что какое-нибудь дурацкое недоразумение может разрушить все его мечты. Эрик пытался сделать то, чем и собирался заняться в выходные, — разобраться в своих чувствах, — но болтовня Сьюзан отвлекала его.

— Простите, мне надо позвонить, — сказал он наконец, выпрямляясь в кресле. — Думаю, вы устали. Не хотите ли первой принять ванну?

Сьюзан, остановленная на полуслове, недоуменно уставилась на него.

— Хорошо, — сказала она наконец, кивнув, и исчезла в ванной.

Эрик вошел в кабинет и сел за стол, пытаясь привести в порядок мысли. Просто дружеский звонок, думал он. Без всяких двусмысленных намеков. В последние дни ему становилось все трудней и трудней держать дистанцию, но он помнил, что на Кортни нельзя давить. Она не уверена в себе, и излишний напор может ее спугнуть. Удовлетворенный своим решением. Эрик снял трубку — и не услышал гудков. Нажал на рычажок — та же глухая, мертвая тишина.

— Черт! — пробормотал Эрик, вешая трубку. Очевидно, оползень повредил телефонную линию.

Он вышел в гостиную — и тут же дверь ванной приоткрылась, и в щелке показалось раскрасневшееся личико Сьюзан.

— Вы уже позвонили? Может быть, найдете для меня какой-нибудь халат? Мой остался в машине.

— Телефон не работает, — поделился дурной новостью Эрик.

— Обидно. — Его гостья, судя по всему, не слишком огорчилась. — Представляете, и ночная рубашка тоже там осталась, — оживленно блестя глазами, продолжала Сьюзан. — Я взяла не тот чемодан. Если у вас нет халата, может быть, найдется какая-нибудь пижама?

Эрик молча отправился в спальню и извлек из тумбочки фланелевую пижаму, которой он ни разу не пользовался. Халата у него здесь действительно не было. Дверь ванной оказалась запертой, и Эрику пришлось постучать.

Дверь снова приотворилась, и из щелки высунулась миниатюрная ручка.

— Она мне велика! — спустя мгновение воскликнула Сьюзан.

— Извините, другой у меня нет.

— Ну ладно. Это даже забавно. Эрик не нашелся, что ответить.

— Спокойной ночи, Сьюзан, — сказал он наконец и скрылся у себя.

Вскоре до него донеслись торопливые шажки; хлопнула дверь, и раздался скрип придвигаемого к двери комода.

Сьюзан внимательно осмотрела окно. Оно не запиралось и выходило во двор; если Коллинз попытается ворваться в спальню, она успеет выскочить и добежать до машины. Конечно, Сьюзан всерьез не думала, что он и в самом деле посягнет на ее честь. Но подстраховаться не мешает. Из любимых книг она знала, что романтические герои влюбляются с первого взгляда, а когда в них пылает страсть, становятся способны на самые безрассудные поступки.

Любовными романами Сьюзан увлеклась в прошлом году. Сейчас у нее в студии стояло несколько коробок, доверху набитых книгами в ярких обложках. На обложке обязательно изображалась героиня, как две капли воды похожая на саму Сьюзан, — отважная, полная энергии, прекрасная и абсолютно невинная. Красавица покоилась в объятиях зрелого широкоплечего мужчины, чаще всего синеглазого смуглого и темноволосого. Герой романа, как правило, пленялся ее красотой, а еще более — чистотой души; он проходил через тысячи препятствий, чтобы завоевать ее сердце и увести ее с собой в сказочный мир богатства и любви.

Как раз недавно Сьюзан прочла роман, где в страшную метель герой, рискуя жизнью, спас героиню, а потом им пришлось провести ночь вместе в охотничьей хижине в горах…

К счастью, Сьюзан не знала, что сюжеты ее любимых книг устарели лет на сто. Не знала она и того, какие чувства испытывает к ней Эрик на самом деле, но ничто не мешало ей мечтать. Он, конечно, попытается ее соблазнить. Она будет отстаивать свою честь до конца — даже если придется прыгать из окна и, путаясь в пижаме, шлепать под дождем к машине.

Сьюзан лежала, свернувшись клубочком, замирая от сладкого ужаса. Она ждала — но Эрик не пришел. Что ж, может, оно и к лучшему.

Конечно, Сьюзан заметила, что Эрик и не пытался ее соблазнить. Более того, был явно недоволен ее присутствием. Может быть, ему не понравилось, что она фотографирует его? Однако его очевидное раздражение не смущало Сьюзан. В любом романе герой, влюбившись с первого взгляда, не хочет признаваться в этом даже самому себе и смотрит на героиню зверем.

Сквозь тонкую стенку Сьюзан слышала все, что происходило в комнате Эрика. Он не мог заснуть — беспокойно ворочался на кровати. Сьюзан довольно улыбалась, глядя в темноту. Таковы все герои: они страдают молча, ибо считают любовь непростительной слабостью. С виду герой холоден как лед, но любой читатель знает, какой вулкан страстей скрывается под этой непроницаемой маской. Сьюзан больше нравились герои иного типа — те, что рычат на героиню, словно бешеные и на каждой странице демонстрируют свой скверный характер. Но нельзя требовать слишком многого. Главное, что она произвела на него впечатление. В конце концов, они провели вместе всего несколько часов. Впереди еще много возможностей…

Глаза Сьюзан сами собой закрылись. Бояться нечего: она спит чутко, а комод у двери заскрипит тотчас, как только хозяин дома попытается ворваться к ней в спальню…