Разлука не для нас

Глава 3

Три дня в Талсе стали для Эрика благословением и проклятием одновременно, Вдали от Кортни он считал часы и минуты до встречи; рядом с ней — умирал от желания хотя бы к ней прикоснуться! Эрик сдерживал себя, ибо знал: один жест, один звук, выходящий за рамки платонической дружбы, — и он навсегда потеряет Кортни. Кортни появилась на бортике бассейна в белом купальнике с золотистыми полосами, подчеркивающем длинные ноги и высокую грудь. Эрик хотел бы любоваться ею не отрывая глаз: однако она так подозрительно косилась на него, так старательно держалась поодаль, что он бросал на нее жадные взгляды только украдкой. Резкими движениями он рассекал воду, словно пытался физической усталостью притупить обуревавшее его желание. Скоро Кортни, осмелев, подплыла ближе: еще с полчаса они плавали рядом, перебрасываясь банальными, ничего не значащими фразами.

Ужинали они в ресторане «Талса-Эксельсиор», и после ужина Кортни заявила, что сама за себя заплатит. Эрик возмутился.

— Не обижайся, — ответила она, — но я здесь в командировке, к которой ты не имеешь никакого отношения. — А затем, улыбнувшись, добавила: — Успокойся, я же не собираюсь платить за тебя!

Выпив по бокалу в клубе Пикассо — одном из немногих мест в Талсе, где свободно продается спиртное, — они вернулись в отель. Кортни предложила Эрику завтра утром вместе покататься на коньках. Затем ей предстояла встреча с клиентами; Эрик тем временем собирался взять напрокат машину и съездить к тетушке. После обеда они договорились побывать в музее искусств «Филбрук». Прощаясь, она не пригласила его зайти — но он на это и не рассчитывал.

Удивительно, думал Эрик, с какой легкостью Кортни приняла новые правила игры. Вчера в бассейне она явно опасалась его, за ужином была напряжена и настороженна, но утром на катке уже вполне расслабилась, а, отправляясь на встречу, попрощалась с ним совершенно по-дружески. Женщины — на редкость доверчивые существа, решил Эрик. От каждой ее улыбки в нем все жарче разгоралось пламя, и он стискивал зубы, опасаясь одним неосторожным словом или взглядом разрушить их хрупкую дружбу.

— Последняя встреча — и все, я вольная птица, — радостно объявила Кортни. — А ты чем займешься?

— Пообедаю с тетушкой. — Он насмешливо поднял брови. — Бедная женщина, услышав мой голос, была потрясена. Мы невиделись уже много лет. Она не могла поверить, что я приехал только для того, чтобы с ней повидаться. Действительно, Талса — не то место, куда ездят на отдых Пришлось сказать, что у меня здесь дела.

Музей «Филбрук» — роскошный особняк, окруженный цветущим садом, — принадлежал местному нефтяному магнату по имени Уэйт Филлипс. Эрик поморщился ему вдруг вспомнился дом Питера Мерри в Сан-Франциско. Обиталище Мерри было, конечно, поменьше, но совсем ненамного. Зато, подумал Эрик, музей гораздо красивее. И, разумеется, в доме Меррил не найдешь великолепного собрания мастеров итальянского Ренессанса и предметов искусства индейцев. Скорей уж Питер, ради оригинальности, станет собирать что-нибудь экзотическое — например, африканскую скульптуру или камеи.

Однако Кортни музей понравился. Вдвоем они долго бродили по полупустым залам, и Эрик был удивлен ее необычной задумчивостью. Уже стоя у ворот, они обернулись, чтобы в последний раз взглянуть на украшенный скульптурами сад. Эрик заметил, что глаза Кортни затуманились, словно она грезила наяву.

Наконец, встряхнув головой, она обернулась к нему:

— В пригороде я видела магазин индейских сувениров. Может быть, съездим туда?

За последние полчаса Эрик по горло насытился горшками, корзинами, бусами, трубками,/поясами, резными деревянными фигурками работы различных племен со всех концов Америки. Но, с другой стороны, почему бы и не съездить? До ужина еще далеко. В путеводителе после музея шли Народный университет Робертса, Институт Гилкриза и Лебединое озеро. Тетушка уверяла, что на все эти достопримечательности стоит посмотреть: но Эрик боялся, что Кортни начнет скучать.

— Кажется, он на Главной Южной улице, — заметила Кортни, когда они отъехали, от музея. Она достала из сумочки путеводитель и быстро перелистала его. — Ага, вот он. «Мокасины для всей семьи». Эрик, хочешь мокасины?

В первый раз Кортни обратилась к Эрику с шуткой. Он быстро обернулся, чтобы увидеть ее лицо.

— Не особенно. А ты?

— Да нет. И «богатейший выбор индейских украшений из чистого серебра и бирюзы» меня тоже не интересует. Может быть, я и куплю что-нибудь в этом роде, но еду туда не за этим.

— Зачем же тогда?

— За идеями, — коротко ответила она.

— Прости, не понял.

Кортни заговорила тоном школьной учительницы:

— Ты заметил, каким орнаментом индейцы украшают свои корзины, посуду, ковры? Узоры у них простые, даже грубые, но очень красивые. А мне надо оформить целый дом. Большинство комнат уже готовы: но есть две или три, для которых я не могла придумать ничего подходящего. И сейчас, в музее, меня осенило. Понимаешь, это же основное направление в современном дизайне — грубый материал, простой рисунок, яркие теплые краски… Надеюсь, в магазине найдется то, что мне нужно.

Эрик опасался, что магазин уже закрыт — но он работал допоздна. Пока Кортни рассматривала ковры, Эрик отошел к витрине, где сверкали серебряные украшения, и гадал, примет ли Кортни от него какой-нибудь недорогой подарок на память. Но вот Кортни достала кошелек — и Эрик оставил эту мысль. Начала она с небольшого яркого коврика ценой в сорок долларов, а затем… заказала еще две дюжины, каждый — больше и дороже предыдущего. Оба продавца сбились с ног, оформляя ее покупки.

— Куда ты их денешь? — удивленно поинтересовался Эрик.

— В основном на стены, — пожала плечами она. — И посмотри, Эрик: по-моему, мне стоит оставить одну стену без ковра, но выкрасить в такой же цвет. Например, в кабинете или в одной из маленьких спален.

Сумма, потраченная Кортни в магазине, потрясла даже продавцов, а Эрика просто убила. Ему казалось, что Кортни бездумно швыряет деньги на ветер. Заметив его мрачную физиономию, она вздохнула:

— Знаешь, услуги дизайнера стоят гораздо дороже.

Эрик ткнул рукой в сторону запакованных для нее ковров, одеял, ваз и безделушек.

— Но индейские аксессуары не подойдут к европейской мебели.

— Верно, но так я обставлю только две-три комнаты. Я хочу, чтобы мой дом был особенным, не похожим на другие. Неужели тебе не нравится?

— Да нет, нравится, — ответил он не вполне искренне. Интересно, думал он, и часто она так сорит деньгами? Эрик вырос в бедной семье и привык считать каждый цент. Даже сейчас, уже не нуждаясь в деньгах, он был бережлив и старался избегать лишних расходов. Кортни невольно напомнила ему, какая пропасть лежит между ними.

— Ценный вклад в экономику Талсы, — проворчал он.

Кортни ничего не ответила. Договорившись о доставке покупок в Сан-Франциско, они вышли на темную вечернюю улицу. За ветровое стекло взятой напрокат машины была заткнута квитанция — просьба оплатить парковку. Кортни сунула ее в сумочку.

— Это из-за меня мы так задержались в магазине. Я заплачу.

Эрик, испытавший при этих словах унижение, только стиснул зубы, чтобы грубо не выругаться.

Пожав плечами, Кортни порылась в сумочке, достала оттуда смятую квитанцию и протянула ему.

— Хорошо, заплати сам. А что, разве оплата парковки — чисто мужское дело? Знаешь, в Сан-Франциско я всегда плачу сама. Может быть, стоит заткнуть за стекло розовый цветочек — тогда полиция не будет приставать ко мне с такими глупостями?

Она так беззлобно подтрунивала над ним, и улыбка ее была так очаровательна, что Эрик не мог больше хмуриться. Действительно, он вел себя как дурак. Какая разница, кто заплатит за парковку, если Кортни только что выбросила на ветер несколько тысяч долларов. Положим, не совсем на ветер, но все же…

Аккуратно сложив квитанцию и положив его в карман пиджака, он сел в машину.

— Хочешь посмотреть на Лебединое озеро? Оно недалеко от дома моей тетушки, и я не раз им любовался. С берега открывается прекрасный вид.

Кортни охотно согласилась, но по дороге к озеру сидела в напряженной позе и смотрела в окно. Что я такого сделал, гадал Эрик. Наконец Кортни повернулась к нему:

— Да, Эрик, я богата и не собираюсь этого стыдиться! Если тебе это не нравится… — Она красноречиво пожала плечами и снова отвернулась к окну.

Эта женщина, должно быть, читает его мысли! Эрик не знал, что ответить, тем более что Кортни угадала правду. Ему действительно было тяжело с ней общаться из-за старания выдать свои истинные чувства за платоническую дружбу. А тут еще эти деньги… Эрик взглянул на Кортни и увидел, что она, упрямо склонив голову, не отрывается от окна. Да, ему неприятно ее богатство. Он хотел бы, чтобы она была равна ему во всем.

— А вот и знаменитое Лебединое озеро, — громко заговорил он. — Знаменито оно своими водоплавающими обитателями. Правда, сейчас никого из них не видно. Должно быть, лебеди и гуси сидят в засаде и собираются на нас напасть.

Кортни рассмеялась. Весь ее гнев растаял без следа. Ободренный Эрик помог ей выйти из машины, и с полчаса они гуляли по берегу озера, болтая обо всем на свете. Эрик умирал от желания взять ее за руку, но решил, что пока этого лучше не делать.

Потом был ужин в ресторане, а после ужина — танцы. Пожалуй, с большим удовольствием Кортни сходила бы в театр или в кино. Не то чтобы она не любила танцевать — очень любила и танцевала прекрасно. Ее смущала близость, возникающая между людьми во время танца. Руки Эрика лежали у нее на талии, губы почти касались ее волос; она чувствовала, что он чего-то ждет от нее, но оставалась холодной и напряженной.

Прощаясь, Эрик благодарил ее за прекрасный день, но в синих глазах его Кортни заметила грусть. Тогда она и решила, что пора ставить на этом точку в их отношениях. Кортни чувствовала, что все больше привязывается к Эрику. Но от дружеской привязанности до любви далеко, как от неба до земли. Зачем же мучить его призрачными надеждами, которым не суждено сбыться?

Хотя расставаться с ним было очень жалко. Кортни наслаждалась обществом Эрика. Он говорил обо всем на свете, кроме разве что самого себя, — и говорил остроумно и увлекательно. О себе же сказал только, что родом он со Среднего Запада и был женат — очень давно и очень недолго. Странно, думала Кортни, сворачиваясь калачиком в постели, обычно мужчины любят поговорить о себе… Она заснула, не успев додумать свою мысль.

Они вернулись в Сан-Франциско вместе. Вместе доехали на такси до отеля. Пока водитель выгружал сумку и чемодан Кортни, Эрик стоял рядом с ней на тротуаре.

— Я позвоню тебе, хорошо? — спросил он Лучше не надо. — Он удивленно поднял брови, и Кортни поправилась: — Не сейчас.

Он молча кивнул, внес се чемоданы в дом и расплатился с таксистом. Кортни хотела взять на себя половину оплаты, но Эрик возмутился:

— Подумай, сколько я экономлю на том, что никуда тебя не вожу! — проворчал он. — Да я скоро стану миллионером!

Кортни рассмеялась и чмокнула его в щеку.

— Эрик, ты прелесть! Спасибо за Талсу, мне было очень хорошо.

— Нам с тобой может быть так же хорошо и в Сан-Франциско.

— Конечно. И обязательно будет. Но мне скоро лететь в Чикаго, и эти несколько дней я буду очень занята. — Она лукаво улыбнулась. — Обещай, что в Чикаго за мной не полетишь!

— В Чикаго я не поеду даже ради тебя, — серьезно ответил Эрик и сел в машину прежде, чем она успела спросить, что значат эти слова.

Перед Рождеством Кортни переехала в новый дом, две комнаты которого были украшены индейскими коврами. Оставшиеся ковры она раздарила друзьям и коллегам. Но Кортни не любила бывать в этих комнатах: они напоминали о Талсе, и Кортни начинала скучать по Эрику. Ее новый дом был красив и удобен, но слишком велик для одинокой женщины.

Через два дня после переезда Эрик позвонил ей на работу.

— Кортни, я имею честь сделать вам деловое предложение, — начал он.

— Попробую угадать… Ага, президент летит в Феникс тем же самолетом, что и я, и хочет поменяться со мной местами!

— Не совсем, но вроде того. Сегодня у нас в офисе рождественская вечеринка, а моя старая приятельница подхватила ветрянку, и я остался без пары.

— Не верю!

— Честное слово! Конечно, я мог бы пригласить какую-нибудь знакомую девушку — но не хочется вселять в ее бедное сердечко ложные надежды.

Кортни рассмеялась. Все еще продолжая улыбаться, заглянула в календарь — нет, на сегодня ничего не намечено.

— На тех же условиях, что и в Талсе?

— Если ничто не изменилось, то на тех же.

— Ничего не изменилось, — твердо ответила Кортни. — А что скажет твоя больная приятельница?

— Мы знаем друг друга уже лет десять. Думаю, она меня поймет.

— Я переехала в новый дом. Когда ты за мной заедешь?

Так они начали встречаться в Сан-Франциско. Кортни зорко следила за Эриком, ожидая нарушения договора, но он вел себя по-джентльменски: то ли и вправду его устраивал статус ее друга, то ли хорошо скрывал свои истинные чувства.

Прошел январь, и наступил февраль. Мир и покой наполнили наконец измученную душу Кортни. В день святого Валентина Эрик прислал ей смешную открытку — к ней была приклеена монетка и написано: «Я знаю, что твоя любовь не продается, и плачу только за доброе отношение». Кортни собралась сама послать ему валентинку — но подумала-подумала и не стала. В начале марта она осмелела настолько, что пригласила Эрика в гости, но прийти к нему еще не решалась.

Они встречались несколько раз в месяц — ходили в театр или на концерт, играли в теннис, гуляли по парку. Часто вели легкие шутливые беседы по телефону. Эрик был всегда оживлен, готов отвлечь ее от мрачных мыслей — Кортни ценила это и все больше к нему привязывалась.

Однажды, когда они сидели на полупустом корте, отдыхая после бурного сета, Кортни вдруг спросила его:

— Почему ты ничего не рассказываешь о себе?

— Не о чем рассказывать, — пожал плечами Эрик.

— Ну как так! Не мог же ты тридцать пять лет прожить в пустоте! Ты уже знаешь все и о моей работе, и о семье, и о друзьях, а я о тебе ничего не знаю.

— А что ты хочешь узнать?

Кортни сделала неопределенный жест.

— Все. Где ты учился?

— В Гарварде.

— Там ты познакомился со своей женой?

— Да, — настороженно ответил он.

— Вы поженились, еще будучи студентами?

— Да.

Односложные реплики Эрика ясно свидетельствовали, что отвечает он лишь из вежливости. Кортни не хотела выпытывать его признаний, но при мысли о том, как много он знает о ней и как мало она — о нем, ей становилось не по себе. Что он скрывает, в конце концов? Что, его прошлое — государственная тайна? Ладно, если ему неприятно вспоминать о жене, попробуем зайти с другой стороны.

— А твои родители? Что они за люди?

— Обычные старики. У меня есть брат.

— Ты его любишь?

— Конечно, — слегка удивленно ответил Эрик. — Он остался в Индианаполисс.

Кортни вздохнула.

— Ты хочешь, чтобы мы узнали друг друга поближе, а сам ничего не рассказываешь. Из тебя приходится клещами тянуть каждое слово. Как же я могу тебя узнать?

— Но мы встречаемся уже полгода.

— Я о своих соседях знаю больше, чем о тебе! — съязвила она.

— Кортни, не торопись. Я не верю в близость с первого взгляда.

Она пожала плечами и поднялась со скамейки.

— Вижу. Ладно, забудь. Пойдем погуляем по берегу.

Однако странная скрытность Эрика не шла у нее из головы. Кортни привыкла откровенно разговаривать с друзьями на любые темы. Конечно, Эрик имеет право на личную жизнь: но, если он не хочет о чем-то рассказывать, значит, не доверяет ей или боится, что она не поймет? Что же это за дружба, в которой один человек что-то скрывает от другого? Кортни больше не приставала к Эрику с расспросами: она продолжала рассказывать о себе и надеялась, что в один прекрасный день Эрик перестанет ее опасаться и откроется ей.

Но первого апреля с ней произошло что-то странное. Кортни не ждала Эрика: она сидела за чертежной доской в кабинете, набрасывая этикетку для винодельческой компании, как вдруг, случайно оглянувшись, увидела его. Он стоял в дверях, не спуская с нее глаз, и вдруг какая-то сладкая дрожь охватила Кортни.

— Норы нет на месте, — заметил он, входя в кабинет.

— Да, я послала ее по одному поручению. Поэтому и дверь открыта, — объяснила она.

— Ты занята?

Кортни была чертовски занята. Она бы обязательно так и ответила — но не в этот раз.

— Могу прерваться на чашечку кофе. Только здесь, никуда не уходя. Хочешь кофе?

— Еще как! — Он пересек кабинет и опустился в одно из ультрасовременных кресел. Кортни вышла в приемную.

Там, под убаюкивающее гудение кофемолки, она спрашивала себя, что это с ней такое. Уже больше полугода она не испытывала ничего подобного. Неужели душа ее наконец очнулась от сна? Нет, это просто от неожиданности… Он появился так внезапно… да, и ей, конечно, было приятно его увидеть… приятно, но не более. Кортни разлила кофе по чашечкам — она помнила, что Эрик любит черный — и отнесла в кабинет.

День угасал, и за окнами сгущались сумерки. Но в кабинете горели все лампы, и яркие картины на стенах делали комнату веселой и уютной. Оформляя свой кабинет, Кортни стремилась создать бодрое, рабочее настроение. Иные предпочитают темные, приглушенные тона — но Кортни была не из таких. Она не боялась ярких красок.

Кортни поставила кофе и села — не за стол, а напротив, рядом с Эриком. Впервые за много дней рядом с ним ей было не по себе.

— Решил заехать по пути из банка? — шутливо спросила она, намекая на их первую встречу.

— Мне вечно не хватает времени на утреннюю зарядку, — улыбнулся Эрик. — Вот я и решил подняться на этот холм пешком. Когда добрался до тебя, чувствовал себя почти героем. А когда-нибудь соберусь с духом и залезу на самую вершину.

Эрик, конечно, шутил — он был в отличной форме. До сих пор Кортни как-то не обращала внимания на его тело. Теперь же как будто пелена спала с глаз — ни свободные серые брюки, ни спортивного покроя пиджак, ни накрахмаленная рубашка не скрывали от нее широких, гордо развернутых плеч, могучего торса с развитой мускулатурой… Давно забытые чувства нахлынули на Кортни.

Чтобы успокоиться, она сжала чашку обеими руками.

— Я зашел спросить, не сможешь ли ты вернуться из Нью-Йорка на день раньше, — объяснил Эрик. — Тогда мы с тобой сходим на Черно-Белый бал.

Кортни задумчиво поджала губы.

— Не знаю, вообще-то я собиралась на один день съездить к родным и немного отдохнуть после работы… — Она была в нерешительности. Стоит ли продолжать встречи с Эриком теперь, когда ее отношение к нему переменилось? Эрик проницателен и скоро это заметит. Что он тогда сделает? Останется верным и предупредительным другом? Кортни не питала иллюзий на этот счет. Эрик — мужчина, и в жилах у него кровь, а не вода…

Его глаза не отрывались от лица Кортни.

— Говорят, в этом году готовится что-то потрясающее. Ты была на прошлогоднем балу?

— Нет, меня не было в городе.

— Что бы делала консерватория без ежегодного благотворительного бала! — заметил он.

— Я уже купила билеты, — призналась Кортни, — но, боюсь, не смогу пойти.

Эрик нахмурился, затем пожал плечами.

— Жаль. Я думал, мы сходим вместе. — Кортни молчала, и он добавил: — Ведь, если не ошибаюсь, ты — один из спонсоров консерватории.

Кортни кивнула, все еще раздумывая. Так просто ответить «нет»: сказать, что она не успеет вернуться вовремя, что ей нужен день отдыха… Но она не привыкла прятать голову в песок. Если ей вдруг стало тяжело общаться с Эриком, если он вызывает у нее странные чувства, нужно встретить эту проблему лицом к лицу и выяснить, что происходит.

— В Нью-Йорке мне предстоят очень важные встречи, — задумчиво произнесла она. — И я специально распланировала поездку так, чтобы оставить свободный день — на всякий случай. Мне очень хотелось бы сходить на бал, но деловые обязательства… — Она не докончила фразы.

Эрик так и не притронулся к кофе. От его проницательных глаз не укрылись колебания Кортни и то, как старательно она избегала его взгляда.

— Наши правила не изменились, Кортни, — тихо сказал он. — Может быть, изменилась ты сама? Ты ведь не собираешься вечно оставаться ледышкой?

— Я еще не растаяла, — попыталась Кортни ответить легким, шутливым тоном — но шутка ее повисла в воздухе. Она крепче сжала в руке чашку.

— Но, может быть, уже чувствуешь приближение весны.

— Может быть. Но весна придет еще не скоро, — упрямо ответила она.

Но Эрик так легко не сдавался.

— Я верю тебе, Кортни, — мягко сказал он. — Но, раз ты изменилась, может быть, пора изменить наши правила? — Кортни сразу же насторожилась, и Эрик поспешил ее успокоить: — Нет-нет, никаких резких перемен. Просто хочу напомнить, если ты забыла, что я хотел бы быть тебе не только другом.

Кортни облизнула пересохшие губы.

— Я не забыла. И не вижу причин менять правила.

— А я вижу. Мы ведь договорились не лгать друг другу. Так будь со мной честной, Кортни.

К несчастью, Кортни не умела лгать. Стремление к истине слишком часто причиняло ей неприятности — как, например, сегодня. Эрик был с ней более чем честен, и она обязана ответить тем же.

— Нам не надо больше встречаться, — пробормотала она.

— Может быть. Но этому решению явно не хватает логики.

Нет, он, кажется, и вправду читает мысли! Не в силах сидеть спокойно, Кортни вскочила и отошла к чертежной доске. Но ее влекло к нему, несмотря на разделяющее их расстояние. И Кортни сдалась.

— Согласна. Я вернусь на день раньше и поеду на Черно-Белый бал.

Эрик встал и, обойдя доску, подошел к ней.

— Вот и хорошо. Увидишь, нам будет весело. А теперь тебе пора садиться за работу, не буду тебя отвлекать. Спасибо за кофе.

Он протянул руку и коснулся пальцем ее щеки. Кортни едва владела собой: она чувствовала, как в ее теле напряглась каждая жилка.

— Ты заслужила награду за честность, — произнес он и наклонился к ее губам. Поцелуй, краткий, но страстный и обжигающий, потряс Кортни: Эрик уже выпрямился, а она стояла, словно окаменев, не в силах пошевелиться.

— Я так долго этого ждал! — прошептан он. — Не стану извиняться. Может быть, в следующий раз ты мне ответишь.

Из холла донеслись шаги и звуки голосов: вернулась Нора. Кортни проводила Эрика до дверей и улыбнулась ему на прощание.

— Может быть, — согласилась она.

Эрик знал, что ее нельзя торопить. Один неверный шаг — и она улетит из рук, как вспугнутая птица. Все, что он может делать — ждать, пока придет весна. А в том, что рано или поздно она придет, Эрик не сомневался. Сегодня он заметил первые проталины и догадался, что ледяная броня, сковывавшая сердце Кортни, понемногу поддается весеннему теплу. Теперь главное — не спешить.

Эрик не ожидал от себя такого терпения. За эти полгода он, кажется, узнал о Кортни столько, сколько не знал даже о бывшей жене. Но желание его от этого не угасло — только окрепло.

Накануне отлета в Нью-Йорк Эрик ходил с ней в кино, а потом, провожая домой, поцеловал у дверей дома. В этот раз она ответила на поцелуй, хотя и очень робко. Но Эрик и это посчитал своей победой.

— Я позвоню тебе в Нью-Йорк, — пообещал он.

Кортни нацарапала на клочке бумаги телефон своих родителей, протянула ему и бесшумно скрылась за дверью. Еще несколько секунд Эрик стоял у входа в ее дом, улыбаясь своим мыслям. Он знал, что близится весна.