Разозленные (ЛП)

ГЛАВА 42

Обняв себя руками, Грейс ходила туда-сюда по гостиничному номеру. Дрожь не отпускала. Лютер оставил ее здесь почти двадцать минут назад. Сейчас он наверняка уже в номере Вивиан Райан. Грейс напомнила себе, что он бывший коп, а значит, знает, что делает. Кроме того, второй акт «Волшебной флейты» еще даже не закончился. Прямо сейчас Царица, наверное, на сцене и поет свою сокрушительную арию о том, как заставила собственную дочь убить отца.

«Времени еще много», — подумала Грейс. Райан не уйдет из театра, пока не встретится в гримерке со своими преданными поклонниками. Она была дивой в истинном смысле слова; ей нужно было восхищение, как кислород. Все это просматривалось в ее ауре.

Грейс дошла до противоположной стены, повернулась и пошла обратно. Почему она не может избавиться от ужасного беспокойства, подкрадывающегося все ближе? Все ее чувства были начеку. Лишь глубокое дыхание и постоянное движение помогало не поддаваться приступу паники. Ее пронзило новое, неиспытанное ранее чувство. Грейс привыкла заботиться о себе, но теперь впервые со смерти матери ее пугало, что кто-то другой находится в опасности.

Несмотря на близость с Мартином Крокером, Грейс никогда не испытывала подобного беспокойства, даже когда поняла, что препарат оказывает на него все большее влияние. Они с Мартином были друзьями и деловыми партнерами. Между ними существовала привязанность, но не любовь. Когда все закончилось, единственное, что она испытывала к Мартину, была печаль и сожаление от предательства. А затем, как всегда, отточенный инстинкт выживания взял верх.

Но с Лютером все было по-другому. Его безопасность была намного важнее для нее, чем собственная.

«Я влюбилась».

Осознание этого факта заставило ее резко остановиться перед столом. Грейс уставилась на экран компьютера.

«Я влюбилась».

Грейс испытала странное чувство освобождения. Так вот что значит влюбиться. Не страсть, которую она испытывала в руках Лютера. Не то, что они поняли и приняли таланты и прошлое друг друга. То, что она испытывала к Лютеру, включало все эти вещи, но, кроме них, было и нечто другое — узы, которые имели подлинную паранормальную природу; узы, которые были выше простых слов. Слово «любовь» было самым подходящим определением, но и его было мало. Грейс знала: не важно, что преподнесет судьба, она будет носить Лютера в сердце всю оставшуюся жизнь.

«Неудивительно, что в операх воспевались такие невероятные, ничем не измеримые эмоции, как любовь», — подумала Грейс, испытывая легкое головокружение. В то же самое время имелся один существенный недостаток. Теперь она чувствовала себя уязвимой, как никогда раньше.

«Теперь я больше не думаю только о себе», — поняла Грейс и слегка улыбнулась.

— Ладно, итак, я влюблена, — проговорила она, обращаясь к экрану компьютера. — Но это еще не объясняет, почему я стою тут, болтаю с компьютером и паникую.

Зазвонил телефон и так сильно испугал Грейс, что она громко вскрикнула и подскочила на месте. Чувствуя себя абсолютной идиоткой, она подбежала к своей сумке и вытащила сотовый. На маленьком экране высветился номер Фэллона Джонса.

— Мистер Джонс, — сказала она в трубку. — Это Грейс.

— С вами все в порядке? Голос такой, будто задыхаетесь.

— Все нормально. Я жду, когда Лютер вернется из гостиничного номера Вивиан Райан. Я немного волнуюсь.

— Успокойтесь. Лютер знает, что делает. Я звоню сказать, что агент, которого я послал проверить дом Уильяма Крэйгмора, нашел в стене сейф. Один из наших криптографов открыл его. Внутри были найдены интересные документы. Крэйгмор был отцом Сирены.

Потрясенная, Грейс опустилась на кровать.

— Вы не шутите, сэр?

— Грейс, вам уже пора понять, что я никогда не шучу. Есть еще новости. У Вивиан Райан есть сводная сестра. Ее зовут Дамарис Кембл.

— Она тоже певица?

— Нет. Очевидно, Дамарис унаследовала талант Крэйгмора. Она производит энергию кристаллов.

— Думаете, она причастна к этой истории?

— Сейчас мы это проверяем.

Грейс запустила пальцы в волосы, пытаясь осмыслить услышанное.

— В генеалогическом архиве нет никаких данных о сводной сестре Вивиан Райан. Разве вы не говорили Лютеру, что у Крэйгмора не могло быть детей?

— Оказывается, когда ему было около двадцати, прежде чем начать работать в безымянном правительственном агентстве, Крэйгмор сдал на хранение сперму в клинике, которая обслуживала только членов Общества.

Грейс застыла на месте, как тогда, когда Сирена взяла высокое «фа».

— Клиника «Бернсайд»? — прошептала она.

— Точно. Ее сожгли дотла несколько лет назад. Все документы были уничтожены. Но у меня такое предчувствие, что поджог — дело рук Крэйгмора, поскольку все документы о своем потомстве он прятал у себя в сейфе. Похоже, он пришел, взял документы, а затем сжег клинику.

— Но почему?

— Я уже говорил, этот человек десятки лет работал на тайное правительственное агентство. Эта работа учит быть параноиком. Скорее всего он хотел убедиться, что никто не найдет его детей.

— Сколько… сколько дочерей у него было? — прошептала Грейс и поняла, что задержала дыхание.

— Две, Вивиан и Дамарис.

Грейс зажмурилась, не зная, то ли от облегчения, то ли от разочарования.

— Вы уверены, что только две?

— Об этом ясно сказано в его документах. Он решил разыскать всех своих детей, и был разочарован, обнаружив только двух девочек.

— Понятно.

— Вы не его дочь, Грейс. — Голос Фэллона был необычайно мягким. — Подумайте логически. Я уверен, что вы проверили профиль своего отца. Ваша мать внесла его в генеалогические данные при вашей регистрации. Он совершенно не похож на профиль Крэйгмора. Во-первых, у него карие глаза. И он был талантом по производству энергии кристаллов, а не стратегом.

Грейс почувствовала себя «Титаником» после столкновения с айсбергом.

— Вы знаете, что я из Клиники «Бернсайд»?

— Я здесь пытаюсь управлять агентством, занимающимся расследованиями. Для меня важно знать о своих агентах как можно больше. Будущее Общества, а может, и всего чертового мира зависит от того, смогу ли я справиться с этой работой хотя бы частично. — Но как вы узнали, что я родилась в клинике «Бернсайд»?

— Легко. Как только я узнал, кем вы были раньше, до того как стали Грейс Ренквист, было несложно узнать о клинике. Эта информация находилась в досье под вашей первой личностью.

— О. — Осмыслить это было трудно. Медленно Грейс начала понимать, что если он знает о клинике «Бернсайд», значит, ему все известно.

— Да, я знаю о вас с Мартином Крокером, — сказал Фэллон, как будто прочитав ее мысли, что было невозможно. — Этот сукин сын имел дело с оружием или наркотиками? С чем именно?

— С оружием, — тихо сказала Грейс. — Но…

— Вы узнали об оружии, и он попытался вас убить, но вы убили его своей аурой. Полагаю, все произошло именно так. Отличная работа.

Грейс была в ужасе от небрежного тона, каким он описал события того дня на Карибском море.

— Я была не на задании, — сказала она. — Я просто пыталась спасти свою жизнь.

— Ничего не имею против. Но у меня нет времени на воспоминания. У нас есть более важные дела. — Фэллон помолчал. — Не думал, что скажу это, но мне явно требуется побольше спать. Главное — мы нашли связь между Крэйгмором и Сиреной.

— Еще одна дочь Крэйгмора, — быстро сказала Грейс, — Дамарис Кембл. Что с ней стало?

— Поверьте, мы сейчас заняты ее поисками.

— Хорошо. — Грейс опять вздрогнула. Она отбросила все мысли о Крэйгморе и клинике «Бернсайд». Лютер был в опасности. В этом она не сомневалась. — Я должна идти, мистер Джонс. Мне нужно сейчас же позвонить Лютеру.

— Подождите, вы не должны этого делать. Он сейчас работает.

— Я должна предупредить его, чтобы он немедленно покинул номер Райан.

— Почему?

— Понятия не имею.

Грейс отключилась и набрала номер Лютера.

Никто не ответил.