Развод? Прекрасно, дорогой!

Глава 27

Это был совершенно особый взгляд - взгляд хозяина жизни. Взгляд, которым не оценивают, не раздевают, не трахают, а дают понять: если захочу, ты прямо здесь и сейчас раздвинешь ноги с радостным визгом. А если учесть, что среди моих клиентов бедных людей не было, то сталкивалась я с подобным не раз и не два.

Сначала меня это очень сильно напрягало. Потом научилась ставить блок и делать вид, что ничего не замечаю. Непристойных предложений за всю мою карьеру поступило всего два, да и те больше напоминали пробный шар: прокатит или нет. Все-таки моим клиентам дизайнерские услуги требовались больше, чем случайный перепих с худосочной блондинкой.

Однако сейчас мне стало, мягко говоря, не по себе. В том, как Малиновский смотрел на меня, была не просто информация, а такое…

«Я сказал, на колени!»

От него прямо сквозило этим, как от форточки. А учитывая сферу деятельности, можно было не сомневаться, что опыт прессования накоплен богатый. И далеко не только в сексе.

Кофе я выпила, даже не почувствовав вкуса. Как и вкуса конфет из коробки со швейцарским флагом. Между судорожными глотками изложила всю ценовую политику по сегментам.

- Если бы Мила захотела кровать за двадцать тонн евро, я бы не стал возражать, - выслушав меня, вынес вердикт Малиновский. – Но если она сама не знает, чего хочет, предлагайте ей upper middle*.

- Обычно я указываю в договоре верхнюю границу бюджета. Помимо своих услуг.

- Да пишите что хотите, - он поморщился. – Все равно оплачивать буду я. И вашу работу, и все счета.

- Нет, Сергей Валентинович, так не пойдет, - я уперлась ногами в пол и выдержала еще один пристальный взгляд. – Если я выйду за обозначенные рамки, а вы вдруг откажетесь оплатить какой-то счет, обязательства по заказу повиснут на мне. И любой суд скажет, что я сама-дура-виновата, раз вылезла за оговоренные границы.

- А ты что, правда будешь со мной судиться? – добродушно рассмеялся он, но за этим добродушием явственно блеснули волчьи клыки. – Девочка, хватит уже глупостями заниматься. Я же сказал: пиши что хочешь. Хоть сто миллионов евро. Любой бюджет, в который точно впишешься. С запасом. Я обещал дочери, что к свадьбе у нее будет дом, в котором можно жить. Я свои обещания выполняю.

- Простите за такой вопрос, а жених никак в этом не участвует?

- Дом – это Милкино приданое и страховка на случай развода, потому что оформлен на нее. А дальше уже его забота обеспечивать ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Тебя, насколько мне известно, муж тоже неплохо обеспечивает. Могла бы и не работать.

Подвисла я всего на пару секунд.

Ну да, крестный же. И рекомендовал меня еще до того, как я сказала, что развожусь.

- Мне нравится моя работа, - почти по слогам отчеканила я.

- Не сомневаюсь. Иначе не приглашали бы ее делать. Думаешь, я обратился бы к тебе, не наведя предварительно справки?

Я-то, дурища, Милане портфолио отправляла – устроит или нет. А там уже, оказывается, все решено было.

- Хорошо, я поняла. Укажу в договоре бюджет с запасом и буду выбирать из премиального сегмента.

Думала я сейчас только о том, как бы улизнуть побыстрее. Находиться рядом с ним было почти физически тяжело, он давил, как могильная плита. Договор все равно подписывать с Миланой, а кто будет оплачивать счета – однофигственно. Лишь бы вовремя.

- Не буду вас задерживать, Анна Кирилловна, - Малиновский подчеркнул голосом это «вас». – Ваше время стоит дорого. Референт проводит.

Поднявшись, я вздохнула с облегчением: кажется, пронесло. Но, наверно, сделала это слишком отчетливо. Потому что уже у двери услышала негромкое:

- Надеюсь, мы с тобой еще встретимся.

К выходу мы с дамой Викторией шли в обратном направлении, но в том же порядке: она впереди, я – отстав на два шага. Глядя ей в спину и по-боцмански матерясь про себя. Вероятно, спина у нее отчаянно чесалась. Хотя она была совсем ни при чем. Так, наверно, материт мышь играющего с ней кота: зло и беспомощно.

Вместо того чтобы свернуть на свою Тверскую, я вышла на Суворовский и прошла его весь, до самого начала – до Невского. Как по своей квартире, проверяя, все ли на месте. И постепенно тяжесть стала отпускать. Будто кто-то легко, летуче гладил меня по волосам, по спине.

Ничего, как-нибудь вывернусь.

На Первой Советской я зашла в «Борщ в пирожке». Наверно, у любой хозяйки есть такое блюдо, которое вызывает у нее благоговейный трепет. Для меня этим блюдом почему-то был борщ. К чужим борщам я относилась с предубеждением и ревностью. Но этот бесстыжий стритфуд настолько отличался от привычного формата, что я с блаженным урчанием поедала гущу в тесте, запивая жижей из картонного стакана.

Пообедав, я погуляла по «Стокманну», откуда вышла с пакетами разве что не в зубах. Странным извилистым маршрутом вернулась домой и еще почти час вертелась перед зеркалом, комбинируя обновки. Попутно с удовлетворением отметила, что краснота в стратегически важных местах еще немного побледнела, да и зуд зудел уже гораздо слабее.

Ну что, спросила я свое отражение в новом платье, за работу?

Первым делом подшаманила болванку типового договора и отправила Милане с припиской:

«Если все устраивает, завтра встречаемся у нотариуса».

«Ок», - прилетело в ответ минут через двадцать.

Мы определили место и временя, и я с головой нырнула в работу. Для начала узнала, кто из «моих» отделочников свободен в ближайшее время, и предварительно договорилась с ними, а потом стала перегонять нарисованные вчера эскизы в 3D. Эту часть работы я не очень любила, она напоминала сборку-разборку лего, но без нее было не обойтись. Это был скелет, на который предстояло нарастить мышцы, жилы, кожу, а потом нарядить его в красивенькое платьице.

Схема привычная: полчаса работы – увлажняющие капли в глаза – тудым-сюдым по квартире для разминки, с наклонами и приседаниями в каждом дверном проеме.

В половине третьего ночи глаза сказали, что больше капель не выпьют. Спина и шея поддержали забастовку. Пришлось идти спать. Уже начав выбирать во сне обои и шторы, я вспомнила, что хотела обновить кровать. Но чтобы встать с дивана и перебраться в спальню сил уже не осталось.

-----------------

*(англ.) дословно: верхний средний или выше среднего. Обычно употребляется выражение upper middle class – «верхний средний класс»