Развод? Прекрасно, дорогой!

Глава 8

Все-таки когда у тебя больше десяти лет один и тот же мужчина, а других и вовсе не видела в раздетом виде живьем – порно не в счет, - от сравнений, вольных или невольных, никуда не денешься. И тут главное – в чью пользу эти самые сравнения.

Я словно мстила Пашке, мысленно обращаясь к нему.

Знаешь, Дроздов, пока человека любишь, он для тебя лучше всех. Даже если объективно это и не совсем так. Но оказалось, что любовь можно убить в одночасье. Даже нет, в одноминутье. Правда, для этого она уже должна быть на последнем издыхании. Наша такой и была. Твоя утонула первой, а моя еще барахталась, как щенок в пруду. И ты помог ей захлебнуться. Оказалось вдруг, что не осталось ничего – кроме сожаления и недоумения. И какого-то детского удивления, что другой мужчина, о существовании которого несколько часов назад даже не подозревала, легко обходит тебя на вираже.

Багира стоял, чуть расставив ноги, и наблюдал за мной из-под прикрытых век: я видела, как ловят отблеск уличных фонарей его глаза. Запах кожи, смуглой, в легкой испарине, сводил с ума. Хотелось провести языком, тонко и остро, самым кончиком – попробовать его на вкус.

Расстегнув молнию, я чуть приспустила джинсы, положила ладони на бедра, и его руки накрыли мои. Мягко, едва заметно подтолкнули, обозначив направление.

Продолжай, не тормози!

То, чего я не могла рассмотреть в полумраке, дорисовали пальцы и распаленное воображение. В этом моем архиве было много разных картинок, которыми иногда приходилось подстегивать разленившееся либидо. Например, меня дико перло от той плавной линии, которой мужская спина стекает к ягодицам. Две ямочки чуть ниже поясницы, две небольшие впадинки по бокам, которые так и тянет заполнить ладонями. А потом чуть сместить их назад, провести по крепким, мускулистым выпуклостям…

Я словно дразнила и его, и себя, легко касаясь кожи подушечками пальцев. Спустив джинсы еще ниже, пощекотала в той чувствительной точке, где ягодицы расходятся надвое, потом провела две дуги под ними.

- А ты знаешь, - хрипло шепнул Багира, - у меня не только задница есть.

- Шутишь? – я изобразила неподдельное изумление. И недоверие.

- А ты проверь.

Выбравшись из джинсов, он чуть подался назад, предоставляя возможность убедиться в истинности его слов.

Пашка носил свободные боксеры, а если позволял покрой брюк, то и семейники. В облегающих трусах ему было некомфортно. Комфорт, конечно, дело важное, но выглядел он в своем бельишке… в общем, надо было быть женой, чтобы закрывать на это глаза.

Темно-синие брифы Багиры – вот что было убийственно сексуально. Он не соврал: в домохозяйстве у него имелась не только роскошная задница.

Как-то я задала в поиск по картинкам садовое растение эремурус и случайно – или нет? – кликнула по следующей в выпадающем списке эрекции. Помимо коллекции стояков au naturel мне предложили полюбоваться на подборку боевых членов, упакованных в трусы. По правде, это оказалось даже интереснее, поскольку будоражило фантазию. С ней у меня все было в порядке – в отличие от ее воплощения на практике.

Назвав меня бревном и рыбой, Паша не так уж далеко ушел от истины. Но в полной мере я осознала это именно сейчас. В тот самый момент, когда поняла, что могу ни в чем себя не тормозить. Почему? Кто бы знал! Иногда вытягиваешь руку в темноте и чувствуешь впереди препятствие прежде, чем до него дотронешься. Так вот сейчас этого препятствия не было.

Путь свободен!

Глаза привыкли к темноте, и я теперь могла рассмотреть его. Может, и не так хорошо, как при свете, но и в этом таилась своя прелесть. Это было… да, это было как магия белой ночи - таинственной, загадочной, мистической. Мне вдруг показалось, что город смотрит на нас через огромные незашторенные окна и кивает одобрительно: да, так, продолжайте.

Его руки легли мне под грудь, собирая ее в ладони, сжимая между пальцами соски – твердые, немного болезненные от желания, словно обожженные солнцем.

- С ума сойти, - прошептал он, обводя их вокруг. – Откуда ты взялась вообще? Спустилась с девятого неба?

Ничего не ответив, я потянула трусы вниз, выпуская член на свободу – совсем чуть-чуть. Головка словно выглянула из них с любопытством: что там происходит вообще, а? Я накрыла ее ладонью, чуть прижала. Теплая, бархатистая, чуть влажная…

Яркий острый флеш, вспышка, но не из прошлого, а из будущего. Как она раздвинет мои губы, текущие соком, и скользнет внутрь…

Похоже, Багира поймал этот сигнал, считал, расшифровал. Его ноздри дрогнули, губы приоткрылись. Держа одну руку по-прежнему у меня под грудью, двумя пальцами второй вошел во влагалище, плавно, глубоко. От них разбежались во все стороны крохотные искорки наслаждения, обещая вернуться обратно мощной вспышкой.

Вытащив пальцы, он посмотрел на меня в упор, чуть прищурившись. Словно спрашивал: ну, угадаешь, чего я хочу? Поднес их к моему рту, и я приоткрыла губы, впуская его, замыкая электрическую цепь.

Вкус – мой вкус! – острый, горьковато-соленый, на его пальцах, на моих губах, на языке. Такой же острый и горький запах. И снова это томительное ощущение сочащейся между ног влаги – тепло и скользко. Как будто в ствол сосны вонзили нож, а потом вытащили, и она истекает смолой, чтобы заполнить эту пустоту.

- Я сейчас, - Багира словно кистью мазнул языком под моей нижней губой, по подбородку.

Проводив взглядом его серебристо блеснувшие спину и ягодицы, я подошла к окну. Пробираясь через приоткрытую створку, ночной ветерок холодил разгоряченную кожу. Подоконников не было, окна начинались почти от пола и шли до потолка. Я прижалась к стеклу всем телом, глядя на фонари во дворе.

Как бабочка к огню, подумала, дрожа от холода и нетерпения.