Развод? Прекрасно, дорогой!

Глава 62

Аня Кирилловна, на хера тебе это надо? Какой, блин, замуж? Ты там уже была. Что за желание вернуться на старые грабли?

Встроенный несистемный оппозиционер только и ждал момента, чтобы проснуться от спячки и попиздеть от души.

Это не те грабли, возразила я. Это совсем другие.

Но грабли же! И потом у него тараканы размером с динозавра. Тираннозавр Рекс – знаешь такого? Огромная хищная харя с зубами.

А у кого нет тараканов? У меня тоже есть. Много. Дело не в их количестве и даже не в качестве, а в том, чтобы они были одной породы. Вот наши – точно одной. Они уже успели подружиться, завести семьи и нарожать маленьких тараканчиков. Кстати, насчет тараканчиков. Я тоже хочу… маленького тараканчика. Княжича Оболенского.

Ну так и роди себе тараканчика, если сможешь, конечно. Муж-то зачем? Что, не прокормишь? Ой, да ладно! Ты можешь целую взрослую футбольную команду усыновить, и еще на всякие мелкие женские радости деньги останутся. А для секса вон Артур в коробке скучает. У него масса достоинств, помимо размера и вибрации в трех режимах. Он не орет по поводу и без повода, не храпит, не читает за завтраком судебные документы. И завтрак ему готовить, кстати, тоже не нужно. Будешь снова в «Незабудку» ходить. Вадим наверняка еще не все кофейные эксперименты на тебе поставил.

Иди ты на фиг, обиделась я. У тараканчика должна быть нормальная тараканья семья. Мама и папа. И точка. Без вариантов.

Ну как знаешь. Правда, замуж тебя никто не звал. И не факт, что позовет. Так что все эти твои хотелки в пользу бедных. Что, съела?

Да, это был, конечно, убийственный аргумент. И мне не оставалось ничего другого, как отползти в окоп. На перерекогносцировку. Я всегда любила длинные умные слова. Из них получалось много маленьких, если приходилось играть в «виселицу».

Тем временем декабрь вышел на финишную прямую - тот короткий предновогодний отрезок, когда хочется волшебной сказки. Днем снег ослепительно переливается под низким солнцем от серебра к золоту и обратно, а ранние розово-сиреневые закаты похожи на клубничное мороженое.

Как-то днем мне понадобилось поехать на Петроградку. Случилась накладка с одним моим поставщиком – привезли не те материалы. Ошибку исправили, но счет-фактуру надо было переделать. Чтобы не затягивать, я решила проконтролировать это лично. Артем был свободен и отвез меня.

- А давай погуляем немного? – предложил он, когда я быстро со всем управилась и вышла. – У нас стоянка еще на сорок минут оплачена.

Парковка всегда была моей попоболью, а платная в центре – особенно. Уже только поэтому я была благодарна Артему, но за прогулку – вдвойне. Как-то так получалось, что мы чаще гуляли по вечерам. Днем он обычно бывал занят, а в выходные мы до обеда валялись в постели.

Это был как раз такой день – ясный, тихий. В декабре солнце усталое, лежит прямо на крышах, согнав с них низкие облака. И кажется, вот-вот должно случиться что-то очень хорошее. Сказочное, как «Щелкунчик» в Мариинке.

Держась за руки, мы попетляли по узким поперечным улочкам и выбрались на Каменноостровский – к Александровскому лицею. Шли молча – разговаривать не хотелось. Каждый думал о своем, но мне почему-то казалось, что об одном и том же. Бывает так, что слова просто не нужны. А еще казалось, будто кто-то наблюдает за нами с улыбкой. Как в самый первый раз. В ту ночь в его квартире, когда я стояла, прижавшись к холодному оконному стеклу, и смотрела на спящий город.

- Поедем домой, Ань? – спросил Артем и заправил прядь волос мне под шапку.

И было в этом жесте, в его голосе и взгляде что-то такое, отчего сердце сорвалось в галоп – тревожно и сладко.

За эти без малого четыре месяца мы занимались сексом столько раз, сколько не набралось, наверно, за все последние пять лет моей замужней жизни. Всеми способами, во всех позах, на всех рабочих поверхностях. Бывало такое, что начинали раздевать друг друга еще в лифте и продолжали в прихожей, не добравшись до спальни. Меня дико возбуждало, когда смотрела на наше отражение в большом зеркале, а Багире… ну да, именно Багире! Ему почему-то нравилось посадить меня на тумбочку.

Ну что ж, у каждого свои маленькие фетиши.

Но сейчас все было иначе. По-особому. Мы никуда не торопились. Багира снимал с меня миллион капустных листов, один за другим, а я нежилась в ярком солнечном свете и смаковала каждое прикосновение.

Ох, как же он смотрел на меня! И это тихое, хриплым шепотом с придыханием: «Анька…», отдающееся в животе бархатным эхом! И губы, то захватывающие и смыкающие мои, то раздвигающие их резко, чтобы они впустили язык. А потом они скользили вниз, по шее, на грудь. Острые, дразнящие прикосновения к соскам – таким же острым и твердым. И пальцы – по уже проторенному пути, хорошо знакомому маршруту – внутрь, глубоко и плотно. Как разведчики – все ли в порядке, нет ли какой засады.

Раздевшись, он сел на кровать и посмотрел на меня, словно спрашивал: ну, догадаешься, как я хочу?

Глаза в глаза – разговаривая без слов?

Я опустилась между его раздвинутых ног, позволив войти до упора, и скрестила свои ноги за его спиной. Не самая простая поза, требующая контроля и ограничивающая движения. Но для разгона хороша – именно тесным контактом. Мы целовались и словно поглаживали друг друга внутри: я – сжимая мышцы, он – короткими толчками, чуть подаваясь вперед.

Глаза в глаза – проникая взглядом друг в друга, расплываясь, растворяясь. Губы на губах – как в первый раз… или…

В последний?

Может, поэтому так по-особенному – потому что в последний?

О чем он думает сейчас, глядя на меня словно из другого измерения?

Мне стало так страшно, что все вокруг заволокло какой-то мутной пеленой, а в ушах зашумело. И в этот шум ворвалось – все из той же параллельной вселенной:

- Аня, я люблю тебя…