Развод. С чистого листа (СИ)

Глава 27

Юра

Напряжение от встречи с Егором, сыном Катерины, спало, и мы с Катериной неторопливо, под руку, шли к главному входу больницы. Точнее, к выходу, потому что уже находились внутри. Моя женщина — да-да, моя, именно так я для себя ее видел и никак иначе — делилась, как прошел визит к маме, что есть улучшения, и я этому был безмерно рад. Когда любишь человека, то все, что связано с ним, становится для тебя важным и значимым. Она рассказывала, как прошел разговор с сыном, вскользь задела тему мужа, что после его возвращения поговорит о разводе. Я, правда, не очень понял, где он, наверное, в командировке. Иначе он уже давно был бы рядом с Катей, поддерживал ее в той тяжелой ситуации, в которой она сейчас оказалась. Помощь родных нужна и важна. Я бы сам сорвался и примчал из любого уголка мира, если бы узнал о подобном. Бросил бы все и летел туда, где я нужен.

В голове крутился обрывок фразы, который я успел услышать, когда подошел: «Жизнь слишком коротка, чтобы жить ее не так, как хочешь ты, а так, как ждут от тебя окружающие». Кажется, так сказала Катя. Слишком много горькой мудрости в этих словах. Ведь мы с ней уже не так юны, сколько нам осталось? А мы теряем время на ненужные церемонии. Наверное, именно это побудило меня поступить так в следующую секунду. Я резко остановился прямо посреди тротуара, отчего женщина с ребенком, идущая позади, чуть не врезалась в нас и недовольно выругалась:

— Чтоб вам пусто было! Нашли место обниматься!

Не обратил на ее ворчание никакого внимания. Весь мой мир сейчас сузился до одной-единственной женщины, все звуки затихли, кроме ее голоса, люди, бредущие по делам, смазанными тенями скользили вокруг. А я, глядя в синие глаза Катерины, вдруг понял, что должен сказать.

— Выходи за меня? — выдохнул я, пытаясь рассмотреть в ее взгляде хотя бы намек на согласие.

Не о любви сейчас важно было сказать, нет, не о том, что я хочу всегда быть рядом. Это все понятно без всяких слов. Хотелось большего: разделить с ней жизнь, идти рядом, делить печали и радости, растить детей. Глядя на счастливого Дамера, отчетливо понял, что хочу большую шумную семью. Хочу взять на себя ответственность за эту женщину, хочу сделать ее счастливой. И самое главное, я знаю как.

Выпалив предложение, я не дал ей ответить. Понимаю, что сейчас не самое удачное время для этого: болезнь мамы, наличие мужа, ссора с сыном.

— Не жду ответа прямо сейчас, у тебя будет время подумать, — едва коснувшись ее лба губами, продолжил я. — Неделя, месяц, сколько нужно, чтобы сказать «да».

Услышал ее тихий и какой-то печальный смех.

— Я, вообще-то, пока еще даже не разведена, — улыбаясь, ответила Катя. — Но обещаю подумать над твоим предложением.

А утром рано-рано я уехал. Мне пора возвращаться в деревню. Дела не станут ждать. Тем более с утра уже звонил Иван, сообщил, что они с Алисой нашли архивные документы нескольких домов для нашего проекта и просили подробные фото на местности, с замерами. Я надеялся, что, возможно, порасспрашивав местных, смогу найти в их альбомах старые снимки. Наверняка кто-то дружил и ходил в гости к обитателям Мартынихи.

Катя

Юра уехал, и без него стало пусто и грустно. Неделя пролетела в походах в больницу к маме и домашних делах. Чтобы не сойти с ума от скуки, я намыла и без того чистые окна во всей квартире, каждый день протирала пыль, готовила еду, ходила в магазин. Пару раз даже выходила гулять в парк, рассматривая аттракционы, слушая восторженные крики тех, кто отважился на них прокатиться. Я не люблю подобный экстрим, наверное, у меня обостренное чувство самосохранения. Потому что даже привычное с детства колесо обозрения, на которое я отважилась, напугало меня. И решила больше не экспериментировать.

С Юрой мы созванивались каждый день по вечерам, долго болтали. Его голос в трубке стал тем якорем, который не давал мне уплыть в пучину отчаяния.

Я в основном рассказывала про маму, про то, что речь понемногу восстанавливается. Уже получается складывать короткие предложения, правда, пока путается в падежах, но это такие мелочи. Рука и нога по-прежнему без изменений. И потребуется длительная реабилитация. Володя нашел место в отличном пансионате, и после больницы мама продолжит восстанавливаться уже там. Умолчала только о стоимости, мне придется продать машину, чтобы оплатить поездку. Уверена, что Юра бы предложил помощь. Но я не хочу. Сама. Мы с Володей справимся. И Егор обещал помочь.

С Егором пока все сложно. Он категорически не желает общаться. Нет, он отвечает на звонки, но отделывается сухими фразами типа «все норм».

Позавчера вернулись Инка с Димой. Мы пока не виделись с ней, у нее медовый месяц, или конфетно-букетный период? Как называется время в нашем возрасте за сорок, когда каждый вечер — свидание? Понятное дело, что Борис получил от ворот поворот, сейчас все мысли Инки были заняты Димой. Да и сердце, похоже, тоже.

Воскресенье. Вечер, граничащий с ночью. Уже половина двенадцатого, а я все не могла уснуть и ворочалась на постели, из головы не шла мысль, что я что-то забыла. Завтра утром я выхожу на работу, возвращаюсь в свою квартиру. Это я хорошо помню. Но ведь есть что-то еще? Маме лекарства, которые просил доктор, купила, вещи на смену Володя привез еще вчера. Тогда что? Маша? Егор? Костик! — от неожиданности я даже уселась, скинув с себя одеяло. Муж! Он должен был вернуться сегодня утром! Пошарила под подушкой рукой и нащупала телефон.

Двенадцать пропущенных вызовов от абонента «Почти бывший муж». По три от Светки и Веры, один от Егора.

Покрутила аппарат, обнаружив, что звук на нем отключен. Это я, когда карту под чехол запихивала на кассе в магазине, то оно само так получилось. Мобильный опять заморгал, извещая о входящем вызове. Потерявший жену Костик беспокоится, — усмехнулась я.

— Алло, — ответила на звонок, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Хотя сердце в груди колотилось как бешеное.

— Ну наконец-то! Ты где⁈ — раздалось на том конце телефона. — Я прилетел, в холодильнике пусто, то есть дома нет никого, — поправился муж. — Думал, ты на работу умотала, как всегда. Проснулся — нет тебя, ладно, думаю, подожду. Сам в магазин сходил, еды приготовил, жду — нет тебя! Хотел с работы встретить, в магазине девица какая-то сказала, что ты завтра выходишь! В больнице ты еще, что ли? Ты время видела? Когда домой!

Он так орал, что я в какой-то момент отстранила трубку от уха на вытянутую руку и только когда муж замолчал, вернула ее обратно.

— Костя, а ты не хочешь спросить, как мама? — обида кольнула в груди. Я выслушала монолог эгоиста: я, мне, ты где? И ни словечка про здоровье Людмилы Сергеевны, моей мамы.

— Егор сказал, что нормально с ней все, — как-то буднично отозвался Костик. — Говорит, уже, а руки-ноги, так-то восстановится. Куда она денется? Давай ближе к вопросу блудной жены… — он попытался вернуться к интересующей его теме.

— Костя, я подала на развод, — выпалила я на одном дыхании, почувствовав, что пора переходить к главному. Тратить время на пустую болтовню не имеет смысла.

Еще утром я заполнила заявление онлайн, в перерыве между мытьем посуды и походом в магазин, заплатила пошлину и жду назначения даты. Вот так просто, буднично и без лишних эмоций.

Повисла длинная пауза, а потом муж произнес:

— Катя, не дури. Что ты удумала? Обиделась, что я без тебя летал? Ну прости, бес попутал. Хочешь, мы на Новый год куда-нибудь улетим?

Он пытался оправдаться, но это не имело никакого значения. Выяснять по телефону казалось неправильным. И я подумала, что один черт не усну.

— Костя, я скоро приеду. Это не телефонный разговор.

Муж еще что-то говорил, но я просто нажала «отбой». Вызвала себе такси и пошла одеваться.

Джинсы, футболка, кроссовки. Я доставала вещи и думала, как поступить? Что делать после разговора с мужем? Остаться с ним в одной квартире или уехать сюда? После возвращения из деревни я дома не была ни разу. Как-то не до того было. Я боялась уехать далеко от больницы, а вдруг маме станет хуже?

Моя свободная жизнь заканчивается, работа ждет. И работа далеко от Крестовского, дорога что до больницы от дома, что до работы от Юры примерно одна и та же. И мне предстоит решить, какую я выбираю.

Так и не придя к какому-то решению, я вышла из такси в своем дворе. Мельком взглянув на окна, заметила смазанное движение. Муж караулит, с кем я вернулась?

Улыбнулась: — Поздно, милый, спохватился. Даже если бы никого у меня не было, жить с изменником я бы не стала.

Лифт застыл внизу, раскрыв свои двери, словно ждал меня. Зайдя в кабину и нажав на этаж, поняла, что гостеприимство обманчиво — движения не последовало. Лишь лампочка, мигнув, погасла вовсе. Пришлось подниматься ножками.

На лестнице меня поджидал взъерошенный муж. Когда нервничает, Костик постоянно потирает макушку, словно это помогает мозгам работать лучше. Одет, как всегда, безупречно, можно подумать, он не жену встречает, а на свидание собирается. Моим любимым парфюмом побрызгался, аж глаза режет. Распустил перья.

— Привет, — остановившись на последней ступени, я распрямилась, глядя на Костю снизу вверх. Тот посторонился и кивком пригласил войти, как гостью. Именно так я себя и ощущала: гостья, нежданная и непрошеная. Чужая.

Оказавшись в прихожей, он больно схватил меня за плечи и встряхнул:

— Какой развод⁈ — его голос звенящим эхом разнесся по прихожей, ударив по барабанным перепонкам. — Что ты несла по телефону? Мужика себе завела, пока меня не было⁈ Да⁈ — он с таким негодованием выплевывал мне в лицо обвинения, будто имел на это право. — Отвечай!

— Заводят котят, Костик, или собаку, а мужчина он… — мой голос звучал удивительно спокойно, будто это говорил кто-то другой. — А мужчины… просто появляются. Или исчезают, — добавила немного подумав.

— Всегда знал, что твоя дружба с этой, — он презрительно поморщился при упоминании моей подруги, — до добра не доведет.

— При чём здесь Инна? — ее приплел почему-то. — Костя, давай начистоту? — я выпуталась из его рук и сделала шаг назад, чтобы он не дотянулся до меня снова. — Я слышала твой разговор с Владом, когда вы баб делили.

Муж переменился в лице, а я продолжила:

— Я так понимаю, что это не первая измена с твоей стороны. Как ты считаешь, я должна поступить?

Скрестив руки на груди, я смотрела на красивого мужчину напротив и кроме досады и раздражения ничего не испытывала. Досада, что вместо теплой постели вынуждена была примчаться на разговор. Раздражение, что я даже поскандалить сейчас не хочу. Мне совершенно безразличны факты его измен.

— И что? — вдруг на его лице появилась усмешка. — Это не мешало нам жить вместе, растить сына.

Из чего я могла сделать вывод, что мои рога весьма ветвисты, ведь сына мы уже давно не растим.

— Так может, не стоит продолжать этот фарс под названием «семья»? Разойтись? Ты не находишь, что будет честнее, чем мучить друг друга изменами и упреками? — Тот факт, что он не отрицает, мне даже нравился. Нет лживых заверений и обещаний. Все предельно ясно.

— Катюша, ну что ты как маленькая? — в его голосе прозвучали знакомые хриплые нотки, которые когда-то так привлекали меня. Костя потянул ко мне руки, и я шлепнула его по ладоням, хотя с большим удовольствием бы сейчас дала ему звонкую пощечину. — Меня все устраивает, ты хорошо готовишь, чистюля, каких поискать, мозги мне не… кхм… опустим момент. В общем, давай забудем тот дурацкий инцидент?

— Инцидент? — что-то взорвалось во мне. — Так ты называешь предательство?

Как можно так говорить? Неужели для него изменa ничего не значит? Хотя если принять во внимание его реакцию на то, что он заподозрил в неверности меня, то это работает только в одну сторону.

Плевать, я здесь не за выяснением отношений. Мне нужно было сказать о разводе и о том, что все знаю. Глядя Косте в лицо. И точка. Но раз уж я приехала, то, пожалуй, стоит забрать кое-какие документы: свидетельство о браке, оно наверняка понадобится при расторжении.

Не обращая внимания на застывшего, словно каменное изваяние, мужа, обогнула его и отправилась в гостиную. Судя по шороху за спиной, он собрался следом, но звонок в дверь заставил притормозить. Я же, не теряя времени, достала папку с документами и листала файлики в поисках нужной бумажки.

— Любимый, а вот и я! — приглушенный женский крик в прихожей заставил меня отвлечься. Муж что-то гневно отвечал, но слышно было плохо. Девица же верещала так, что, наверное, даже наши соседи слышали ее голос.

— Это же я, твой котенок, ты мне не ра-а-ад? — обиженно растягивая слова, вещала гостья. — Сам же сказал, что твоя жена тяжело больна и вот-вот… Я приехала поддержать в такое непростое время. Ай, больно!

Любопытство пересилило, и я вышла в коридор как раз в тот момент, когда Костик, приподняв незнакомую девицу над полом, пытался одной рукой открыть дверь.

— Доброй ночи, — обозначила я свое присутствие. Муж от неожиданности разжал хватку, и девица с грохотом опустилась на коврик. Высокая, стройная, с маленькой грудью — значит, не та из поездки, — сделала я вывод, почему-то улыбаясь. Девица, видимо, восприняла это на свой счет и, оправив коротенькое платье, улыбнулась в ответ.

— Снежана, — представилась первой она, протягивая мне руку с длинными, острыми, как коготки, ногтями.

Дура… Только законченная идиотка может повестись на сказочку о тяжелобольной жене, да еще и припереться домой к любовнику утешать.

— Тяжелобольная супруга, — ответила я, пожимая ее холодные пальцы с легкой брезгливостью. Снежана дернулась… Но я сжала ее руку чуть сильнее, ненадолго поймав в ловушку вежливости. — Снежана? — повернулась к наудивление притихшему мужу. — А почему тогда не Снежка, а котенок?

— Так чтобы не перепутать, — видимо, обалдев от происходящего, честно ответил муж. Ну да, удобненько: и любовнице приятно, и с женой не спалишься.

— Так а что, я не поняла, ты умирать не собираешься? — пробормотала Снежана, то ли с досадой, то ли еще с каким-то странным чувством, разглядывая вполне здоровую меня, стоящую на ногах, да еще и сжимающую ее руку весьма ощутимо.

— Я вас расстрою, но нет, — развела руками. — Вы же приехали утешить?

— Эм, да, — кивнула девица, тряхнув выкрашенными в белый цвет волосами. — Вон даже перекрасилась, чтобы Костику больше нравилось.

Дважды дура.

— Можете начинать, — я, наконец, выпустила ее ладонь. — Свежее белье в шкафу на верхней полке. Я уже ухожу.

Обошла глупо хлопающую длинными ресницами девушку и, уже спрятавшись за ее спиной, добавила:

— О дате развода сообщу позже.

— Уи-и-и, — кинулась на шею обалдевшему, пока еще моему мужу, Снежана. — Ты разводишься! Ради меня?

Я шла по лестнице медленно, с достоинством, в котором сама себя не узнавала. За дверью оставался не просто брак, а целая жизнь — двадцать лет надежд, разочарований, привычного быта.

Спускаясь, я поймала себя на мысли, что не чувствую ни боли, ни ревности. Только бесконечное, всепоглощающее облегчение. И благодарность той дурочке Снежане, которая своим появлением поставила жирную, яркую, нелепую точку в истории, которую я сама не решалась закончить.