Развод. С чистого листа (СИ)

Глава 9

Юрий

— Вы чертовски привлекательны, я чертовски обаятелен, чего время терять, да? — усмехнулась Катерина. — Нет, мальчики, мы вам очень признательны за помощь, но дальше мы сами.

Заметно сникла её подружка, а вот я выдохнул с облегчением. Она не такая. Вот только хорошо это или плохо, я не мог ответить. Но то, что ближайшие три дня мы проведём вместе, я уверен.

Катерина

— Вы чертовски привлекательны, я чертовски обаятелен, чего время терять, да? — усмехнулась я. — Нет, мальчики, мы вам очень признательны за помощь, но дальше мы сами.

Мальчики явно расстроились отказом. Да и Инка, честно говоря, тоже. Успела я заметить, какие взгляды она кидает на Дмитрия. По мне так имеет право: она женщина свободная, вольна выбирать себе мужчину без оглядки. А вот я давно и прочно замужем. И все эти «гляделки» не для меня.

Хотя не скрою, очевидная симпатия Юрия мне льстит. Ещё бы — такой мужчина, высокий, широкоплечий, фигура вон подтянутая и никакого пузика не висит, как обычно, у его ровесников. Вот только борода всё портит. Интересно, а если её сбрить?

Тормози, Ефимова, — одернула себе, не заметив, что, как Инка, назвала себя девичьей фамилией. Я, вообще-то, уже сто лет как Николаева. Какое мне дело до постороннего мужика?

Через час, а может, и раньше, мы разойдёмся и никогда больше не увидимся. Но я ошиблась.

— Тогда вынужден вас расстроить, девочки, — широко улыбаясь, произнёс Юрий, — придётся вам потерпеть наше общество. Завтра сюда приедет бригада строителей, начинаются работы, которые нужно контролировать.

«Работы?» — вот чёрт, не просто же так они сюда приперлись, конечно. Снесут деревеньку, и дело с концом. Что там говорил Дима? Ферму построит — и то хорошо, что не высотки с торговыми центрами. Хотя кому они здесь в глубинке нужны?

Конечно, мне было безумно жаль расставаться с воспоминаниями из детства, где ещё живы старики из соседних домов, бегает ребятня по деревенской улице, мыча, возвращаются соседские коровы с пастбища. Но время идёт, всё меняется. Когда-то мы с друзьями бегали смотреть на заброшенные дома в паре километров от наших, а сегодня и они сами превратилась в призрак.

— С удовольствием потерпим, — оживилась Инна. — Вот только стройка — это же шумно, а у нас всё-таки отдых.

На что она намекает, я прекрасно понимала, но вряд ли из-за двух туристок перенесут дату начала строительства.

— Ну, ради вашего спокойствия… — начал отвечать Дмитрий, а вот что дальше, я не услышала. В кармане завибрировал мобильный, вытащив, удивлённо уставилась на экран — видеозвонок от мужа.

— Извините, я должна ответить, — я отошла подальше и нажала вызов.

— Катена! Посмотри, какая красота вокруг! Ты же хотела увидеть башню! — на заднем фоне из-за головы Костика маячила одна из достопримечательностей Франции, металлическая конструкция, переливавшаяся в солнечных лучах.

— Угу, — буркнула я, опускаясь на траву, желая скрыться от назойливого взгляда Юрия. Мне почему-то было очень некомфортно.

— А ты где? — нахмурился муж, рассмотрев, видимо, пейзаж на экране. — На даче, что ли?

Да пожалуй, на нашем участке сейчас тоже трава по пояс, месяц там не была. Сын работает, да и невестка тоже занята, впрочем, в её положении таскать триммер противопоказано.

— Алё, гараж! — пощёлкал пальцами в камеру Костик. — Ты где-е-е?

— Кость, такое дело. Мне удалось взять отпуск, и мы с Инкой рванули в деревню.

— Куда⁈ — от удивления муж чуть не выронил телефон. — Ладно, подружка твоя ку-ку, но ты-то? Тебя куда понесло⁈

Я не знаю, что его так разозлило, но Костик принялся ругать меня за поездку. Мне стоило больших усилий его успокоить. Повисла пауза, и чтобы её заполнить, я спросила:

— А где Влад?

Обычно, если они вместе, то Владика видно больше, чем Костика в кадре.

— В Лувре.

— Где⁈ — ответ мужа меня удивил. Меньше всего я ожидала, что эта парочка будет культурно отдыхать. Была уверена, что поездка превратится в походы по барам и увеселительным заведениям. — А ты почему не с ним?

— Погоди, — произнёс муж, глядя куда-то в сторону, а зачем-то прикрыл рукой экран, наверное, чтобы я не видела, что происходит. Фоном слышался женский голос, муж явно ей отвечал, но слов разобрать я не смогла: шум от ветра в динамике мешал, да и ладонь, прижатая к микрофону, тоже делала своё дело. — Прости, — вернулся к разговору Костик. — Туристка из наших спросила, который час. Давай созвонимся позже? Скучаю, целую, пока! — муж выпалил всё скороговоркой, не дав мне вставить ни слова, и отключился, не дождавшись ответа.

Я удивлённо уставилась на заставку своего телефона: наше свадебное фото, где мы молоды и влюблены.

— М-да, Катька, это что сейчас было? — недолго думая, я набрала мужа, желая задать ему этот вопрос, но абонент оказался выключен или вне зоны.

— Катя, у тебя всё в порядке? — из-за травы показалась Инка. Очевидно, устав меня ждать, она решила поторопить мой разговор.

Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Не знаю… что-то странное происходит, — ответила я, чувствуя, как внутри растёт тревога. — Костик ведёт себя не так, как обычно. И этот звонок ещё…

В двух словах пересказала Инке, усевшейся рядом со мной, всё, что меня насторожило. Ожидала услышать от неё что-то в духе «а я тебе говорила», но я ошиблась.

— Не стоит делать скоропалительных выводов, — обняв за плечи, шепнула она. — Может, тебе просто показалось?

— А где ребята? — сменила я тему, не желая продолжать. Может, и правда я накручиваю и нет ничего.

— Так уехали, — удивилась вопросу Инка.

И я почему-то расстроилась.

— Даже не попрощались, — пробормотала я чуть слышно.

— Так чего прощаться, если они через час вернутся? — усмехнулась подруга. — Так что давай, поднимайся, нам ещё надо из Ауди вещи притащить, переодеться, причесаться, и вообще я есть хочу, — трещала подруга без умолку. — Надо костёр развести, чтобы дошик залить. Эх, Катька! Хорошо-то как! Не зря поехали. Я вообще думаю, а надо ли нам на Селигер тащиться? Если здесь тоже интересно?

Ну да, — хмыкнула я про себя. Видала я твой интерес — высокий двухметровый. Да и фиг с ним, с озером этим, у меня самой не было настроения туда ехать. Ври себе больше, — заворчал мой внутренний голос, — признайся, что тебе Юру хочется увидеть ещё хоть разок или два. А лучше три.

Топая за Инкой по полю, я крутила обручальное кольцо на пальце, погружаясь в пучину мыслей о Костике. Другая рука придерживала рюкзак, висевший на плече. Внутри лежала сменная одежда и пауэрбанк — пора подзарядить телефон, осталось всего 10 процентов.

Пока не было ребят, нам с Инкой удалось умыться, причесаться и сменить одежду. Инкина стала более откровенна, а моя наоборот: на смену шортам и майке пришёл длинный свободного кроя сарафан. Увидев мой выбор, Инка попыталась его отобрать, но я оказалась быстрее. Натянула его на себя, а то станется с подруги — спрячет так, что я его не найду.

Поставив на огонь котелок, я отправилась изучать то, что осталось от моего родного дома.

Крыша провалилась в самой середине, между жилой частью и скотным двором, ни одно окно не могло похвастаться наличием стекол, некогда белые наличники сгнили, крыльцо с высокими ступенями провалилось и отошло от стены избы. Входная дверь, болтающаяся на одной уцелевшей петле, распахнута настежь, а с обратной стороны на ней выцветшее фото из журнала — лисёнок на лесной поляне. Я помню, как бабушка его вырезала, сидя в очках при тусклом свете настольной лампы.

Выкрашенные коричневой краской половицы коридора облезли и усыпаны обломками от провалившейся стены, старыми тряпками, гнилой древесиной.

— Подожди, я с тобой, — послышался за спиной голос Инки. Не стала оборачиваться, пошла дальше, догонит.

Вот слева массивная дверь с непривычно высоким порогом и низкой притолокой — зайти в избу без поклона было невозможно. Но дед всегда говорил, что такая конструкция нужна для того, чтобы зимой уходило меньше тепла.

При входе в избе слева маленькая печка, чтобы топить в межсезонье, а вот русская печь справа — она отделяла жилую и кухонную зоны. Каржинка зияет чернотой из-за отсутствия крышки, ведущей в подполье. На удивление, практически целыми сохранились полати — деревянная полка, как продолжение лежанки печи. На ней стояли чьи-то потрёпанные кроссовки. Внутри дома явно были гости и до нас.

За печкой — массивный комод, в котором бабушка прятала от нас сахар и конфеты. Его ящики так тяжело открывались, что в детстве мы просто физически не могли с ними справиться. Поэтому лакомство оставалось для нас недоступным.

Недалеко от окна — двухспальный диван, спать на котором мне не довелось ни разу, он всегда доставался моим сёстрам. А вот моё спальное место было весьма скромным — на двух деревянных лавках под окном лежал матрац, набитый соломой.

У окон противоположной стены — обеденный стол, от которого осталась одна столешница. Между окнами трельяж, у которого не хватает боковых стекол и отсутствуют дверцы внизу. В нем всегда хранились карандаши, книжки, раскраски. Сердце болезненно сжалось при виде запустения, царящего внутри.

А ещё окутал запах, знакомый с детства. Стоило только переступить порог, как в нос бил особый, ни с чем не сравнимый запах деревенского дома.

Я осторожно продвигалась вглубь дома, завернула в кухонную часть, где на стене увидела посудную полку и чудом уцелевшую суповую тарелку с орнаментом по краям. Позади молча шла Инка, я слышала её сопение, перемежающееся тихими вздохами.

После осмотра избы мы, кое-как просунувшись, мимо рухнувшей посреди коридора крыши попали на вторую половину дома, где располагались кладовая и ещё одна жилая комната. Печки внутри не было, поэтому ночевали там только летом.

Я ещё помню, как вместо неё было тёмное помещение с заколоченными окнами и полом из горбыля. Эту часть дома строили перед самой войной и не успели закончить. Дед достраивал уже в девяностых. Даже дверей не было, только лаз типа окна из коридора. На стенах — все те же зелёные обои, которые мы прибивали гвоздями к деревянным стенам.

Воспоминания нахлынули так живо, что разболелась голова, а на глаза навернулись слёзы. Так тяжело видеть то, во что превращается жилище без хозяина. Наверное, я всхлипнула громко, а может, Инка просто почувствовала, что мне нужна поддержка — она подошла ко мне и притянула к груди, обнимая крепко. Мне оставалось только прижаться к ней и дать волю эмоциям.

— Ну тише, тише, — гладила она меня по волосам, как ребёнка. — Ну что ты? Это просто стены.

— Ты не понимаешь, это часть моей души, моя малая Родина, — всхлипывая, произнесла я. — Тут прошло моё детство. Я помню каждую деталь, каждую мелочь. В том углу, — я оторвалась от подруги, махнула в самый дальний, — стояло высокое старинное зеркало без оправы, мы, собираясь в клуб на танцы, крутились перед ним, а вот здесь, — указала на стену у двери, — стояла металлическая кровать с шишечками и спала тётя, когда приезжала.

— Всё, я понимаю, моя дорогая, — тоном строгой учительницы произнесла Инна, — но прошлого не вернуть. Дом разрушен, с этим надо смириться. Тем более что теперь у него новый хозяин.