Римские каникулы

Глава 16 Pasquetta

Вся следующая неделя прошла в прогулках и разговорах. После самых первых дней, наполненных легкой неловкостью, Римма почувствовала себя в доме Моретти уверенно и спокойно. Несколько раз свозив гостью в город и обстоятельно показав ей, как устроена местная жизнь, Светлана деликатно предоставила подругу самой себе и не досаждала ежеминутным вниманием. Она объяснила, как добираться до побережья без машины, и Римма с удовольствием проводила время, гуляя по полупустынным набережным и пляжам. В середине апреля о купании пока что нечего было и думать, но морской воздух был упоительно свеж, и Римма часто сидела в каком-нибудь из многочисленных прибрежных кафе и с рассеянной задумчивостью смотрела на море.

Ее жизнь изменилась, и прежней уже не будет. И что ждет ее впереди? Вопросы, тревожащие своей прямотой, вставали перед ней один за другим, стоило лишь остаться наедине с собой. И, вместе с тем, она отлично понимала, что в ее власти в один миг прекратить всю эту «пугающую неизвестность». Хоть завтра – просто сесть в самолет и через несколько часов оказаться в Москве. Вот только делать этого она не собиралась, даже несмотря на посещающие иногда мысли о доме. Ей нравилось в Италии, и раз уж все складывалось так, что нужно начинать новую жизнь, то почему не сделать этого здесь? Возможно, вращаясь в кругу Светланы, она сможет завязать какие-то полезные знакомства и найти работу. А квартиру в Москве можно продать или, лучше, начать сдавать – это поможет первое время хоть как-то встать на ноги, решить вопрос с собственным жильем здесь. Да, всем этим обязательно надо будет заняться. И она займется – только не сейчас.

Близилась Пасха. Хотя молодое поколение итальянцев уже не было столь религиозным, но в Италии ее по-прежнему отмечали с грандиозным размахом. В основном, в кругу семьи – ходить по гостям в этот день было не принято. Утром Римма видела, как нарядно разодетый Рикардо отправился на мессу один. Светлана проводила его до машины и вернулась в дом, выражение лица у нее было при этом вовсе не праздничное. Поймав Риммин взгляд, она пояснила, что религиозной и дома-то никогда не была, а, переселившись в Италию, не сочла нужным обзаводиться лишней привычкой. К тому же с Господом Богом ей предстояло еще кое-что прояснить: у нее с ним свои отношения…

Смысла этой странной фразы Римма не поняла, но переспрашивать не решилась – уж больно напряженно-задумчивой выглядела в этот момент ее подруга.

В отличие от семейного воскресенья, в понедельник по всей Италии шумно отмечалась Pasquetta – «маленькая Пасха». В этот день всюду организовывались уличные праздники и пикники. Анцио тоже имел на этот счет свои сложившиеся традиции. Светлана рассказала, что из года в год местное светское общество собиралось у Марио Сотто-Пальмиери, здешнего филантропа и богача, представителя исчезающе редкой по нынешним временам породы людей – любителей открыто жить на широкую ногу. Даже в Италии, где склонность к демонстративной роскоши всегда была чем-то само собой разумеющимся и нисколько не осуждалась обществом, нравы в последние годы стали намного скромнее. Ничего не поделаешь – ответственное потребление, мода на которое пришла из не таких ярких и, если можно так выразиться, куда менее одаренных гедонистической традицией стран. Проще говоря, чопорный Север теперь диктует южанам, у которых жизнь по-прежнему бьет через край, свои занудные правила, – закончила мысль Светлана.

– Марио – отличный мужик, – вещала она, ловко перемещаясь по кухне между холодильником и кофемашиной. – Давно пора тебя с ним познакомить. Около сорока, не женат, имеет раскрученный бизнес в индустрии моды. И, в отличие от многих местных, Марио совершенно не жмот. У него приятно бывать. Надеюсь, тебе понравится. Из приглашенных гостей ты почти всех уже видела на прошлой неделе в яхт-клубе, хотя наверняка не запомнила и половину.

– Не запомнила, – соглашаясь, кивнула Римма. – Но, знаешь, в городе почти каждый день со мной кто-то раскланивается, как со старой знакомой. Ужасно приятно! В Москве это сейчас совсем не принято. Я уже несколько лет живу в новой квартире, а своих соседей по этажу видела всего несколько раз, даже не знаю, что это за люди. Правда, на старом месте, в Люблине, все было по-другому. Нас с мамой многие знали, да и мы знали почти всех, здоровались, помогали друг другу по-соседски, Ирина Михайловна из пятнадцатой квартиры даже подъезд к Новому году украшала. Ну, оно и понятно – дом старый, многие соседи жили в нем по многу лет…

– Вот и здесь примерно то же самое, – хмыкнула Светлана. – Это же, почитай, деревня, все всё про всех знают, никаких новостей нельзя сохранить в тайне больше пяти минут. Хотя и в Риме, в нетуристических районах, все то же самое. Вся жизнь на виду у соседей – орут друг другу с балконов, родственники вечно таскаются в гости без приглашения… Как только мы поженились, я сразу дала Рикардо понять, что нам такой стиль жизни не подойдет. Он, бедняга, долго не мог смириться, но постепенно привык. И даже научился получать удовольствие от общества одного-единственного человека: подумать только – собственной жены! – тут она победно улыбнулась, хотя эта улыбка слегка смахивала на хищный оскал. – Мы и так кучу времени проводим с его родней. Нет ничего удивительного, что иногда приятно побыть и просто вдвоем. Как считаешь?

– Вполне человеческое желание, – кивнула Римма, невольно вспомнив, сколько радости ей доставляли знаки внимания Ромоло, когда поздно вечером они, наконец, оставались в мансарде одни. Как тогда все было чудесно! Так искренне и так мило… А потом…

Собравшись, Римма и семейство Моретти отправились в гости к Марио: в этот раз Рикардо решил составить компанию жене и ее подруге. Разрекламированный филантроп оказался владельцем шикарной виллы, при которой был разбит совершенно чудесный парк. Здесь уже все было готово для праздника. Гостей собралось несколько десятков. Римме сразу бросилось в глаза множество детей, резвящихся перед домом под присмотром целой команды аниматоров: можно было даже подумать, что все приглашенные собрались ради детского дня рождения. Впечатление усиливали многочисленные украшения, развешанные между деревьями и на стенах легкого павильона для пикника, специально возведенного на лужайке: кролики, разноцветные бумажные венки, курочки в лукошках. Отовсюду слышались детский визг и возбужденные голоса: нарядно одетые мальчики и девочки азартно носились среди клумб и кустов, отыскивая спрятанные в траве шоколадные яйца. Те, кто постарше, вооружились подсказками, полученными в качестве приза за ответы на вопросы пасхальной викторины, и методично отыскивали целые шоколадно-яичные «клады». Малышня же бегала просто так, путаясь под ногами у старших и шумно радуясь каждому найденному шоколадному кролику, держащему в лапках обернутое золотистой фольгой крошечное яйцо.

Многие взрослые, понукаемые своими неугомонными отпрысками, тоже решили присоединиться к поискам. Римма с любопытством изучала местные традиции: в Москве она ни разу не видела ничего подобного. Мама, когда была жива, красила куриные яйца луковой шелухой, покупала кулич и иногда даже делала пасху из творожной массы с орехами и изюмом, но после ее смерти сама Римма уже не занималась такими вещами. Хотя, как она знала, некоторые ее коллеги в Пасхальную ночь ходили в церковь, отстаивали службу, святили куличи и яйца… Или яйца принято святить раньше, в какой-то другой день? В любом случае Римма, как человек, далекий от религии, не разбиралась в этих тонкостях.

Воздух сотряс очередной радостный вопль счастливого обладателя целого яичного лукошка во главе с большой шоколадной курицей. Римма невольно поморщилась: становилось слишком уж шумно, но, похоже, дискомфорт от этого испытывала только она одна. Вокруг сидели, стояли или прогуливались мужчины и женщины, громко окликали друг друга, размахивали руками и смеялись во весь голос. На ее взгляд, все они были одеты слишком нарядно для пикника, пусть даже и праздничного: несмотря на утренний час, женщины были при полном макияже и с кучей ярких дизайнерских украшений, мужчины одеты в костюмы и лаковые туфли, в которых было бы удобно прогуливаться по паркету, а не по газону. Вновь прибывшие шумно приветствовали остальных, целуя и обнимая, как показалось Римме, всех подряд без разбора. От белоснежных улыбок во весь рот слепило, как от вспышек фотокамер. Еще немного – и Римму неудержимо потянет сделать пару шагов назад, чтобы спрятаться вот за тот куст ярко-розового олеандра…

– Что, оглохла? – раздался рядом насмешливый голос Светланы. – Ничего, потерпи, немного осталось. Сейчас взрослые перездороваются и на время угомонятся, а мелкота запасется шоколадом, и аниматоры уведут их играть подальше.

– Знаешь, в Москве я никогда не считала себя склонной к социофобии, но здесь, похоже, скоро начну ею страдать. – Римма обернулась к подруге и скорчила гримасу в притворном ужасе. – Они всегда так орут?

– Практически постоянно, – с видом эксперта кивнула Светлана. – Кстати, они сейчас не орут, а разговаривают. Радостно и оживленно. Праздник же у людей. Пойдем, я наконец познакомлю тебя с Марио, пока его никто не оккупировал.

Однако на то, чтобы добраться до хозяина дома, у них ушло еще никак не меньше четверти часа. Светлану поминутно кто-то останавливал, начинались расспросы, охи и ахи, объятия и поцелуи. Римма светски улыбалась, кивала, здоровалась и поддерживала светскую беседу, терпеливо дожидаясь возможности двинуться дальше. Наконец, они миновали последнюю компанию гостей и поднялись по широкой каменной лестнице к дому. Марио встретил их на террасе, и, увидев его, Римма невольно подобралась и поправила волосы. Хозяин дома выглядел именно так, как она представляла себе Светланиного мужа до знакомства с Рикардо – воплощенная мамина мечта о женихе для дочки, мужчина, сочетающий в себе внешнюю привлекательность, обаяние и ту особенную уверенность в себе, которая свойственна только успешным и состоятельным людям.

Выслушав приветствия и поздравления с праздником, а также представление гостьи, он непринужденно поцеловал руку слегка опешившей Римме и улыбнулся. Через несколько минут они втроем уже мило болтали о тысяче пустяков. Отдав традиционную дань Римминому итальянскому, Марио не стал докучать ей банальными расспросами о погоде в Москве и предложил ей прогуляться, чтобы осмотреть виллу, пока собравшихся не пригласили к столам. Во время этой короткой прогулки он остроумно шутил, расспрашивал о ней, рассказывал о себе – словом, производил впечатление образованного холостяка, ненавязчиво флиртующего с симпатичной гостьей. Оживленно беседуя, вскоре они вернулись к гостям. Улучив момент, Римма стала высматривать Светлану и увидела, как та истошно кивает, таращит глаза и показывает ей большой палец.

Пока Римма в сопровождении Марио прогуливалась по вилле, погода решила испортиться. Высоко в кронах деревьев уже вовсю шумел ветер, под его резкими порывами опасно трепетала легкая ткань павильона. Небо было по-прежнему ясным, но в воздухе заметно похолодало. Было решено продолжить праздник в доме. Собравшиеся неспешно перебирались в просторную гостиную, окна которой выходили на террасу. Марио вернул Римму Светлане и был немедленно вовлечен в разговор с другими гостями. Через некоторое время, когда порядок, нарушенный погодными капризами, был восстановлен, всех пригласили к столам. Устраиваясь рядом со Светланой, Римма с любопытством разглядывала традиционные итальянские пасхальные угощения. Здесь было множество закусок с запеченными и фаршированными яйцами, пряные маринованные овощи, паштеты из лосося и копченых мидий, спаржа по-милански с пармезаном и орегано и, конечно же, нежнейший «торте паскуалина» – слоеный пирог со шпинатом, рикоттой и вареными яйцами. Изначально это блюдо было родом из Генуи, но уже давным-давно без него не обходился ни один итальянский пасхальный стол. Римма читала, что в старину хозяйкам строго предписывалось соблюдать число коржей в пироге. Их должно было быть ровно тридцать три: по числу лет земной жизни Христа. Этого правила уже давно никто не придерживался – пирог и так считался достаточно трудоемкой затеей. Но до чего же он был вкусен!