Рискованный выбор

Глава 2

Теннесси, январь 1815 года

Нет, он не поедет туда. Никогда. Ни за какие земные блага. Это ему абсолютно ясно. И никаких сомнений быть не может.

Шестой граф Керлейн. Ба! Какие громкие слова!

Они вызывали в нем тошноту. По прошествии многих лет, когда столько воды утекло, он вдруг стал графом. Слишком поздно. Какая ирония судьбы, что событие сие произошло сейчас. Когда те, для кого это было важно, уже сошли в могилу – отец, мать и даже… Джошуа. Его же никогда это не волновало. Ни поместье, ни титул, ни старик, считавший их с Джошуа незаконными ублюдками. Лэд не понимал своей матери, умолявшей деда признать ее детей, мечтавшей помириться с английскими родственниками. Ей казалось это таким важным. И отец страстно желал хотя бы частично восстановить отношения с графом, это было понятно, хотя он никогда не говорил об этом. Он вообще мало рассказывал о деде. Зато сколько раз в детстве, когда его укладывали спать, он слушал истории о Керлейне. Тогда ему казалось, что это, должно быть, самое замечательное, прямо-таки волшебное место в созданном Богом мире. Но с годами слово «Керлейн» стало почти ругательным. Все связанное с ним не доставило их семье ничего, кроме горя и боли. Лучше жить в землянке и быть самому себе хозяином, чем там – лордом. Нет, ни при каком, даже самом бедственном положении он не поедет туда. Ферма в Фэйр-Мэйден считалась одной из самых процветающих в Теннесси, а усадьба, построенная отцом, справедливо заслужила репутацию красивейшей в округе. Да что там, в округе – в целом штате! А какие приемы устраивала их мать, славившаяся своим гостеприимством и красотой! Даже после того как мать ушла из жизни, в доме осталась частица ее тепла. Лэду казалось, что он до сих пор ощущает запах ее духов. Стоило закрыть глаза, как он снова видел отца, читающего у себя в кабинете одну из любимых книг по садоводству, и Джошуа, сидящего на веранде дома после рабочего дня. Возвратясь из сада, брат шутил со слугами или рабочими с фермы, заглядывавшими в дом. Для этих людей у его матери всегда находились освежающие напитки и пища, чтобы подкрепиться.

Веранда была любимым местом сборищ. Лэд любил проводить там теплые летние вечера в компании близких и друзей. Так было раньше. Теперь же во всем Фэйр-Мэйден едва ли существовал такой уголок, где бы он не ощущал боль утраты. Она преследовала его неотступно. После внезапной смерти матери и брата, а за месяц до этого – безвременной кончины отца он открыл для себя важную истину. Дом становится пуст, если уходят те, с кем ты там живешь. Лэд думал, что усадьба в Фэйр-Мэйден, где он родился и вырос, навсегда останется его домом. Он мечтал жить в нем с собственной женой и детьми, которые, став взрослыми, дадут начало новому поколению Уокеров. Но теперь он не воспринимал это место как свой дом. Это было прекрасное, но лишенное жизни жилище. И связанные с ним воспоминания причиняли только боль.

Лэд тяжело вздохнул и отшвырнул письма. Он встал, прошагал к окну, занимающему всю стену. Все еще шел снег, как и в предыдущие, так похожие друг на друга дни. Вокруг было белым-бело, земля укрылась пышным покрывалом. Видела бы мать, улыбнулся Лэд, вспоминая, как она любила снег. А отец всегда беспокоился за будущий урожай. Ведь Фэйр-Мэйден, главный поставщик семян и рассады для южных штатов, должен был поддерживать свою репутацию. Джошуа же холод никогда не беспокоил. Братья часто проводили зимние дни вместе: охотились, удили рыбу на мосту, принимали гостей. Во время школьных каникул они всей компанией катались на коньках или на санках.

Лэд перестал любить снежные дни, после того как порядком намерзся во время войны. Тогда они спали прямо на ледяной земле, а потом морозные ночи сменялись такими же холодными утрами. Одним таким утром умер Джошуа, прямо перед Новым Орлеаном.[1] Когда Лэд увидел мертвого брата, тело Джошуа уже наполовину окоченело. Он поднял его и на руках отнес в лагерь. Холод! Лэд до сих пор просыпался от ночных кошмаров и снова видел Джошуа и лицо матери, когда он привез брата домой.

– Боже, какая несправедливость… – Лэд провел рукой по глазам, пытаясь отогнать воспоминания.

– Кто тут тревожит Всевышнего? – раздался чей-то голос. – Если ты и впредь будешь упоминать Бога, я отколошмачу тебя хорошенько, Лэд Уокер.

Лэд продолжал внимательно смотреть через окно.

– Извините, дядя Хэдли. Я не заметил, как вы пришли, – проговорил он, не поворачиваясь.

– Это не имеет значения, – сердито сказал тот. Звонкий стук трости об половицы подсказал Лэду, что его двоюродный дед направляется в гостиную. – Иди-ка, помоги мне устроиться, внучек!

Лэд послушно поспешил к родственнику, чтобы усадить его в любимое кресло у камина. Дядя Хэдли еще слегка поворчал, сел поудобнее, затем шумно вздохнул и произнес:

– А теперь, мой мальчик, принеси мне стакан виски. Хорошего виски, разумеется.

Под «хорошим» дядя Хэдли подразумевал виски собственного производства. Лэд налил доверху высокий стакан и поставил на столик.

– Отлично, мальчик, – заметил старик, поднимая стакан и делая небольшой глоток. – Ах, какой вкус! Прекрасное виски, как и всегда. У Теда Харроуфилда, сколько бы он ни пыжился, такого не получится. – Хэдли отставил стакан. – Теперь садись и рассказывай об этих письмах.

– Не знаю, стоит ли, – пожал плечами Лэд, наполняя свой стакан. – Ведь вы прочитали раньше меня.

– Тебя же не было дома, когда они пришли. Разве я не прав? – раздраженно фыркнул дядя Хэдли. – Они проделали слишком длинный путь, чтобы валяться и ждать, когда их, наконец, прочтут! Но дело не в этом. Меня интересуют твои планы. Что ты решил насчет девушки из Англии? Несомненно, это уловка графа. Скорее всего, он намеревался женить тебя. Потому и назвал законным и полноправным наследником. Если бы твоя мать знала, что тебя пригласят на родину отца! Спустя столько лет! Вспомни, как много для нее это значило.

– Прекрасно помню, – отрывисто произнес Лэд, снова поворачиваясь к окну. – Жаль, что она не дождалась момента, когда старый сквалыга пошел на уступки. Решился, наконец, на смертном одре. Какая глупость! Все годы знать правду и не признаваться в этом до самого последнего момента. Теперь слишком поздно. Придется Керлейну обойтись без графа. Что касается мисс Дианы Уитлби, тут я вообще ничего не понимаю. Какая девушка согласится на брак с совершенно незнакомым человеком? Почему она это делает? Только потому, что послушна воле своего приемного отца? – Лэд с досадой глянул в сторону дяди. – Или она настолько безобразна, что отчаялась выйти замуж, или просто ненормальная.

Дядя Хэдли стукнул тростью об пол и возмутился:

– Лэд Уокер, думай, что говоришь! Речь идет о леди, не важно, англичанка она или американка. Если ты еще раз позволишь себе что-то подобное, я переселюсь сюда и буду тебя воспитывать. – Трость угрожающе замелькала в воздухе.

– Вы правы, сэр. – Лицо Лэда застыло. Как же он забыл об отношении дяди Хэдли к женщинам! Причем ко всем без исключения – к молодым и старым. Он пережил трех своих жен и был не прочь жениться в четвертый раз. Хоть завтра, если бы вдова Неле капитулировала перед его упорными ухаживаниями.

– Мисс Уитлби ведь тоже написала тебе. Очень милое письмо, вполне подобающее леди, с очень здравыми рассуждениями. Как ей еще вести себя в таком положении? Бедная девушка. Право, мне жаль ее.

Лэд уже почти поддался внушению. Если дядя воспринимает вещи, таким образом, нужно ехать в Англию и жениться.

– В самом деле, это мило с ее стороны, – забормотал он. – Но я полагаю, вряд ли искренне. Выйти замуж за человека, которого она даже не видела. Тем более за американца. Война кончилась всего несколько недель назад. Потребуется еще немало времени, чтобы англичане перестали смотреть на нас как на врагов. Она не может питать ко мне добрых чувств, как и все остальные в Керлейне. Бьюсь об заклад, что это так. – Лэд покачал головой. – Они не захотят, чтобы их хозяином стал американец. Да они меня тут же пристрелят! И я их вполне понимаю. Если бы любой британец ступил на землю Фэйр-Мэйден, я бы сразу схватился за ружье.

– Как ты можешь говорить такие вещи! – снова начал отчитывать его дядя Хэдли. – Твой отец был британцем.

– Мой отец был американцем, – возразил Лэд, – как будто и родился здесь. И он вовсе не претендовал на английское наследство, после того как женился на моей матери. Вы это знаете.

– Но британское благородство как было в его натуре, так и осталось до последнего дня. Твой отец жаждал вернуться в места, которые он так любил. И очень огорчался, что не мог этого сделать. – Дядя Хэдли громко вздохнул. – Твой отец много рассказывал вам о своем детстве. После этого тебе никогда не хотелось увидеть Керлейн? – Голос дяди Хэдли стал мягче. – Лично мне хотелось. Чарльз так хорошо все описывал, что то место казалось мне самым замечательным в Англии.

Лэд промолчал и сделал большой глоток, но самому себе признался, что дядя сказал правду. В мечтах Лэд давно воображал себе зеленые поля, прозрачное озеро и старинный замок, откуда в далекие времена рыцари уходили на великие битвы, – в точности как описывал отец. Благодаря его рассказам для них с Джошуа Керлейн стал живым. Они с братом часто говорили о том, что однажды поедут в Англию и посетят дом своих предков.

– Я напишу ей, – наконец заговорил Лэд, – этой Диане Уитлби. Напишу, что не могу приехать. Тогда она сможет выйти замуж за кого захочет. И люди выберут себе подходящего графа из англичан. Я предоставлю им право решить данный вопрос без моего участия, по собственному усмотрению. Таким образом, мы обойдем ловушку, которую придумал мой дорогой дедуля.

– О, Лэд, мальчик мой, это невозможно, – печально покачал головой дядя Хэдли. – Кроме тебя, некому принять титул. В письме так и сказано. Если ты не поедешь, все тяготы лягут на мисс Диану. Несчастной девушке одной не справиться с поместьем. Подумай, как она будет жить без мужской помощи, без заботы? И для тебя оставаться в Фэйр-Мэйден наедине со своим горем – не лучший вариант. Выходит, что твой план никому не на благо.

Лэд повернулся и, посмотрев на своего престарелого родственника, медленно проговорил:

– Фэйр-Мэйден – мой дом. Здесь я родился и здесь проведу оставшуюся жизнь. Здесь родятся и вырастут мои дети. Я не собираюсь уезжать отсюда ради… – он сделал паузу, подыскивая нужные слова, – ради какой-то угасшей мечты.

– Но вряд ли совсем угасшей, – возразил дядя Хэдли. – Ты – граф, мальчик! Ты стал тем, кем мог бы стать твой отец. Если бы это произошло, Керлейн был бы твоей колыбелью, местом, где тебя воспитывали бы как будущего графа. И ты знаешь, что сейчас сказал бы Чарльз, будь он жив. И что сказала бы твоя мать. Вероятно, и Джошуа. Ты не можешь отказаться. Они все не хотели бы, чтобы ты остался здесь один и прятался от…

– Я ни от кого не прячусь!

– Только не выходишь из дома и…

– Так ведь холодно! Какой глупец пойдет на улицу в такую погоду!

– Я вовсе не хочу навязывать тебе свое мнение, – дядя Хэдли махнул рукой, – но ты все-таки хорошенько поразмысли. Подумай, чего ждали бы от тебя твои близкие. Это мой последний совет.

– Ладно, – недовольно согласился Лэд. – Очко в вашу пользу. – Он сам знал, что сказали бы его родители. Мать захотела бы, чтобы он поехал в Керлейн, а отец – тем более. Он никогда добровольно бы не расстался с землей, которая его взрастила. – Но я не могу так сразу взять и уехать, – сказал Лэд. – Отец построил Фэйр-Мэйден своими руками, на голом месте, из ничего. Эта усадьба – часть его самого, не меньшая, чем Керлейн. Я не могу все это бросить.

– Бросить? – Кустистые брови дядя Хэдли поднялись. – Твой кузен Арчи управлял хозяйством, пока ты был на войне. И по сей день занимается этим, когда ты вернулся. Значит, мы как-то справляемся без тебя?

Лэд нахмурился, не в состоянии оспаривать истину, но и, не желая ее признавать.

– Может, тебе стоит поехать и бегло взглянуть на Англию, – вдруг предложил дядя Хэдли.

– Бегло взглянуть? – недоверчиво повторил Лэд. – Но я…

– Только на несколько месяцев, – прервал его старик. – Забудь про все печали, связанные с Фэйр-Мэйден, и позволь нам с Арчи позаботиться о нем. Съездишь в Керлейн, оценишь ситуацию и прикинешь, как быть дальше. Если тебе не понравится то, что ты там увидишь, вернешься. Фэйр-Мэйден, в конце концов, никуда не денется.

– Но…

– Тебе нужно подумать, только и всего, – торопливо заверил его дядя Хэдли. – Нет никакой необходимости решать это сию же секунду. Подойди сюда. Помоги мне выбраться из этого кресла.

С некоторым облегчением Лэд сделал то, о чем его просили. И его пожилой родственник величественно покинул помещение. Дяде Хэдли было восемьдесят пять, но он был не по возрасту энергичен. С трудом верилось, что дядя действительно хочет, чтобы он отправился просто на «обзорную экскурсию». Англия до самого последнего времени являлась их врагом. После такой жестокой войны только полный простофиля мог вверить свою жизнь в руки недавнего противника.

Лэд тяжко вздохнул и, налив себе еще виски, снова сел просматривать письма. Одно, от его деда, было формальным от первой до последней строки. Таким ему и надлежало быть при тех обстоятельствах, когда оно писалось. Но письмо от девушки – совсем другое дело. Он взял его и осмотрел со всех сторон. Убористый изящный почерк весьма отличался от его собственного, напоминающего неровные каракули.

Интересно, как она выглядит, эта Диана Уитлби, так легко подчинившаяся воле своего приемного отца? Письмо было намного добрее и честнее, нежели то, что писал граф.

Милостивый государь!

С глубоким прискорбием извещаю вас о кончине вашего дедушки Джорджа Чарльза Натаниэля Уокера, пятого графа Керлейна. Лорд Керлейн умер вчера, 10 октября. Смерть не стала неожиданностью: уже некоторое время граф был прикован к постели. Он умер без мук. Примите мои искренние соболезнования. Передайте их, пожалуйста, своей семье.

Помимо моего письма, вы получите другое, продиктованное вашим дедушкой всего за несколько часов до смерти. Послание касается наследования титула и земель, и я уверена, вы встретите это известие с некоторой долей удивления, равно как и предложение о женитьбе…