Рисуя смерть

Глава 1

Если у родственников и знакомых можно было бы спросить, кто такая Терри Уильямс, то ответы бы почти совпали. Мелкая, худая, незаметная, вполне симпатичная брюнетка без недели двадцати шести лет от роду – мать при этом закатывала глаза вверх и добавляла: “Старая дева!”, а отец вздыхал: “Я в её годы уже...!”. “Уже” каждый раз было разное. Почти без друзей – школьные и университетские знакомства сохранились, но как-то... Уже слишком редко пересекались, если звонки по праздникам можно считать за пересечения. Немного забавная, немного неуверенная в себе, без личной жизни и... Знакомые добавляли: “Без перспектив!”, родственники же знали - перспективы у Терри есть, она продолжит дело семьи - руководство небольшой, но довольно прибыльной галереей искусств. Не Тейт, конечно, далеко не Тейт, но тоже со сложившемся уже именем и известностью.

Если бы саму Терри спросили, какая она, то она бы затруднилась ответить. Может, сказала бы только, что находится в поиске. В поиске себя, своего места в мире и в поиске вдохновения. И работы тоже - взгляды Терри на жизнь и перспективы со взглядами родителей категорически не совпадали. Но пока поиск вновь откладывался... По причине неуверенности в себе.

***

Оставалось всего полчаса до закрытия, залы галереи опустели, Элли уже отпросилась и сбежала, Терри просто так, без цели обходила ярко освещенные залы и выключала свет – это не входило в её обязанности, но что-то делать надо, чтобы не умереть со скуки. И в одной из зал, не самой посещаемой, кстати, потому что здесь хранились картины кисти Питера Уильямса старшего, деда Терри, и Питера Уильямса младшего, отца Терри, она обнаружила пару посетителей своего возраста, а то и помладше. Одетые для галереи обычно – черные костюмы, не самые дорогие при этом, белые рубашки, стильные синие галстуки. Бросалось в глаза другое – фигура, движения, стать. Грация... Парни были высокие. Выше Терри головы на полторы, сложенные, как идеальные модели для позирования – пальцы Терри даже зачесались от желания тут же зарисовать этих парней: длинные ноги, узкий таз, тонкая талия, широкие плечи. Даже слишком широкие у коротко стриженного блондина со сжатыми в узкую полоску губами и колючими невзрачно-зелеными глазами - пиджак чуть ли не трещал на его плечах. Шатен, тоже коротко стриженный, на качка, к счастью, не походил. Почему к счастью, Терри и сама бы не сказала. Как раз сейчас шатен оглянулся на неё, отвлекаясь от картины, и тепло улыбнулся Терри. Она, с трудом подавляя желание расплыться в неподобающе широкой для серьезного искусства улыбке, подошла к ним:

– Нужна помощь, господа?

Блондин сухо сказал:

– Не могли бы вы рассказать нам об этой картине? – Он кивнул на висевший на стене триптих “Последний миг”. Картина по центру была портретом неизвестной девушки, довольно красивой, изображенной на фоне комнаты. Картины по бокам, изображавшие эту же самую девушку с левой и левой сторон, дополняли убранство комнаты – становилось ясно, что девушка стояла в проеме окна, готовая сделать последний шаг из комнаты.

Терри кивнула:

– Конечно. Это последняя картина кисти Уильямса старшего является триптихом...

Шатен мягко её перебил:

–Простите, мисс Уильямс, – он прочел её имя на бейдже. – Я слышал, что “Последний миг” является квадриптихом. Есть еще картина, изображающая вид девушки со спины и открытое небо перед ней.

Терри поджала губы – по поводу этой картины инструкции отца были строгими. Очень.

–Простите, вы ошибаетесь. Это триптих так называемого периода самоубийств художника Уильямса старшего. Он никогда не писал квадриптихи. Если вы знакомы с этим периодом в жизни художника, то знаете, что его кисти принадлежат еще несколько картин: “Последний полет”, “Последний вдох”, “Последний шаг”. Триптих “Последний глоток” не был закончен, так что в зале представлен только диптих. Хотите осмотреть?

Блондин подался вперед на Терри, немного пугая её – уж сильно сжались его челюсти, а губы стали совсем бесцветными. Если бы не костюм, он бы походил на уличного бандита. Порыв блондина остановила вытянутая перед ним рука шатена:

– Алекс, я сам. Простите моего друга. Он не хотел вас пугать. – Он протянул визитку с фамилией и номером телефона, ни указаний на место работы, ни должности на ней написано не было. – Если вдруг вспомните что-то о квадриптихе. Меня зовут Грег Плитт.

Терри не удержала смешка:

– Простите, заметно.

– Это... Коварная случайность, – рассмеялся Грег, выслушав уже знакомую ему шутку. –Превратности судьбы. На самом деле ничего общего.

Она вновь повторила:

–Заметно.

Скулы парня немного покраснели, то ли от смущения, то ли от обиды.

Он указал на блондина:

– А это мой партнер Алекс Смит.

Тот сухо кивнул. Терри сказала, пряча визитку в кармане облегающего жилета:

– Конечно, если что-то узнаю о четвертой картине, то позвоню вам. –На работе она вынуждена была выглядеть, как офисная мышь – строгая длинная юбка, белая блуза и жилет, как меньшее зло, чем пиджак

Парни попрощались и пошли на выход. Блондин двигался резко, скупыми, точными, отрывистыми движениями, а шатен словно танцор или дикий зверь, пластично и завораживающе, так что глаз отводить не хотелось. По его немного напрягшейся спине, стало понятно – Грег заметил, что Терри продолжает провожать его взглядом. Алекс выдавил из себя напоследок, бросая другу:

–И все же это точно она.

Грег запрокинул голову вверх:

–Алекс, это совпадение. Я учился с парнем, похожем на Мону Лизу один в один. Скажешь, это его портрет написал Леонардо? – Под конец своей речи он приобнял Алекса за плечи и потащил через турникет. – Мистика…

***

Мистика... Как часто это слово упоминали дома. Терри в который раз прошлась по залу, рассматривая триптихи.

Только “Последний миг” был с портретом самоубийцы, остальные триптихи изображали лишь вид со спины жертвы и с боков.

“Последний полет”... Вид со спины – мужчина, ярко освещенный солнцем, так что контуры его плавились и невозможно было его тщательно рассмотреть, уже летел куда-то за проем окна широко раскинув руки. Единственное, что точно можно было сказать о мужчине, уже по боковым картинам, так это то, что он был бледнокожим шатеном, почти как Грег Плитт, одетым в классические брюки и темную водолазку.

“Последний вдох” изображал светловолосого мужчину, замершего перед гигантской волной, вид с боков показывал, что бежать мужчине некуда – волна окружила его с трех сторон. Он делал последний вдох перед мучительной смертью в пучине.

“Последний шаг”. Женщина, почти лежащая на растрескавшейся от жары земле, сил хватало только на то, чтобы удержаться, опираясь на тонкую, ломкую руку. Миг, и она упадет, уже не в силах встать. Яркое, безжалостное солнце почти расплавило её фигуру, еще чуть-чуть, и она будет сожжена солнцем дотла.

Диптих “Последний глоток” показывал рыжеволосого мужчину со спины и с левого бока – с бокалом яда в руках, готового пригубить его незамедлительно.

Терри качнула головой:

– Мистика... Дед с ума сошел в последние годы, только и всего...

А сколько еще недописанных картин хранилось наверху, над выставочными залами, там, где располагались студии отца и деда... Страшно вспомнить все эти перерезанные вены на руках, веревки под потолком и прочие... Гадости.

Терри выключила свет и пошла к охране, её рабочий день подошел к концу.

***

Жила Терри тут же, над галереей. Над студиями располагалась небольшая квартира всего в пару комнат – дед иногда предпочитал ночевать здесь, а не ездить в особняк, чтобы не терять вдохновение. Сейчас, после его смерти, в квартире поселилась она.

Терри открыла дверь, включила свет – яркий, холодно электрический. И тут же выключила его – уж слишком напоминало триптихи, рассмотренные недавно. В небольшой гостиной, где кроме нового кожаного дивана со столом перед ним, огромного телевизора и вездесущего камина, стоял давно запушенный и покрытый пылью мольберт, она включила небольшой светильник на столе и рухнула на диван – раздеться и разуться можно позже, когда забудутся ужасы картин. Бездумно включила телевизор – чтобы кто-то живой, кроме неё, говорил и общался в комнате. Её хватило минут на десять, потом она потянулась, пошла в ванную комнату, сняла линзы и натянула очки. Мать утверждала, что очки жутко её уродуют, так что на работе приходилось пользоваться линзами, которые она терпеть не могла. Терри переоделась в домашнее – не мудрствуя лукаво всего лишь в длинную футболку и теплый халат поверх и, захватив на кухне пачку сока и чипсы, вновь вернулась на диван – взяла со стола свой скетчбук, острозаточенный карандаш и...

...Держитесь, Грег Плитт...

...увлеченно принялась рисовать увиденных парней. Вот Грег тянет к другу руку... Алекс с огромными глазами отпрыгивает в сторону, а в кружке над его головой одни восклицательные знаки и знаки препинания. Вот Грег скромно смотрит в пол, краснея и смущаясь: “Алекс, мы же друзьяяяя...”, а Алекс гордо указывает вытянутой рукой на дверь, чтобы на следующем рисунке обнять роскошную блондинку с огромными достоинствами – тут Терри не поскупилась. Алекс был неприятный тип, и зачем Грегу с ним дружить, было неясно. Пусть лучше не дружат – хотя бы в её рисованном мире Алекса точно не будет.

Терри задумчиво погрызла кончик карандаша... И, гулять, так гулять! На другой страничке нарисовала утреннее кафе, смущенного Грега и неприступную себя.

– Вот почему, стоит встретить стоящего парня, а вокруг него неприятная компания, а?

Телевизор безмолвствовал – в порыве творчества Терри отрубила ему звук, чтобы не мешал.

***

Утром она еле продрала глаза – заснула над своими комиксами, придавая реалистичности Грегу и Алексу, сильно за полночь. С трудом встала, расправляя затекшие руки и ноги – пора или начинать приучать себя засыпать в постели, или менять диван на более удобный. Она приняла душ, высушила волосы, завернулась в уютный мягкий халат и пошла искать еду в холодильнике. Обычные утренние хлопоты: свежие яйца, тосты, колбаски, достать, помыть, найти чистую сковороду, достать бутылку масла... А потом Терри плюнула на все, натянула на себя свои любимые джинсы, толстовку (утро было хмурое, холодное, телевизор через пару часов обещал дождь) и, обув удобные кроссовки, направилась на улицу, чуть втягивая голову в плечи – дождь не стал ждать пары часов и пошел сейчас.

В кафе она уже почти бежала – говорят, так меньше промокнешь. Толкнула дверь, тут же с наслаждением втягивая воздух, густо пропахший утром, выпечкой и свежим кофе. Очки запотели, так что она принялась их спешно протирать салфетками, подслеповато морщась и занимая очередь за парнем, одетым так же, как она – в драные даже сзади джинсы и серую толстовку. Надела очки, и тут же охнула – парень оглянулся на неё, расплываясь в знакомой улыбке и скидывая капюшон толстовки:

– Мисс Уильямс, доброе утро. Вот так встреча!

– И вам... Ээээ... – Она не забыла, как зовут Грега, а просто растерялась от неожиданности.

– Грег. Просто Грег. – Он кивнул в сторону залитой струями воды витрины, – а Алекс в машине сидит, отказался тащиться под дождем в кафе. Вот глупый – такую компанию для завтрака потерял!

Как раз подошла его очередь, он пулей выплюнул продавцу:

– Пожалуйста, два черных кофе, два сэндвича с ветчиной и огурцами, чипсы стандарт и... Милой леди...

Терри улыбнулась:

– Терри. Мне, Скотт, как обычно!

Продавец расплылся в улыбке:

– Для дамы и её ухажера десерты бесплатно. – Он тут же отошел от стойки, занимаясь заказом.

Покраснели в этот раз оба – и Терри, и густо Грег, скулами румянец в этот раз не ограничился.

– Эй, мой заказ на вынос, пожалуйста, – крикнул в спину Скотта Грег. Он повернулся к Терри:

– Надеюсь, он меня услышал... Терри, я сейчас дико спешу, если честно. Но от десерта не откажусь. Как смотришь на то, чтобы я вечером обрел счастье в воссоединении с десертом?

– Прости, Грег, что? – Терри на миг не поняла его. Телефон в кармане Грега сурово завибрировал, но тот проигнорировал его, сбрасывая звонок.

– Можно пригласить тебя на свидание? – прямо сказал он. – Любишь любоваться на всплески света? Гарантирую самое незабываемое зрелище. Так...?

– Эм... Восемь вечера устроит?

– Заметано!

На улице басовито, нарушая все правила, загудел клаксон.

– Черт, Алекс меня убьет. – Грег подхватил поданные бумажные стаканчики с кофе и пакет с едой. – Я вечером заеду!

Терри только и открыла рот – назвать свой адрес она не успела, колокольчик над дверью печально звякнул, подтверждая, что дверь за Грегом уже закрылась.

– Ха… – Она взяла поднос с кофе, огромным бутербродом и двумя десертами. – Фатальное везение. Или невезение.

***

Весь день она ждала, что Грег одумается и заедет в галерею – уточнить адрес или взять номер телефона. Чуда не случилось. И к семи часам вечера Терри официально признала свое свидание несостоявшимся. Нет, визитку Грега она никуда не выкинула, даже из жилета не достала, но воспитанная бабушкой, единственной из всех Уильямсов лишенной тяги к живописи, Терри считала для себя невозможным позвонить Грегу и сообщить адрес. Сам сел в лужу, пусть сам и выбирается. Леди может подождать, но лезть в лужу и спасать – не дело леди. Вот если океан или на худой конец река... Тут леди незазорно прийти на помощь.

Поднимаясь наверх, к себе домой, она мимоходом заглянула в студию. Не то, чтобы хотелось – после самоубийственного периода в творчестве деда Терри раз и навсегда зареклась заходить сюда, даже свой мольберт забросила с незаконченной картиной, но сейчас в студии горел свет – там работал отец.

Она остановилась на пороге, задумчиво рассматривая, как отец заканчивал... Третью картину из диптиха деда “Последний глоток” – не узнать этот бокал на портрете немолодого мужчины было сложно.

– Добрый вечер, отец. Не знала, что ты тут...

Он оглянулся на дочь и строго сказал:

– Тереза, не мешай! – потом он сгорбился и прикрикнул: – вон!

Терри от неожиданности подалась назад – отец бывал резковат и терпеть не мог, когда ему мешают, но... До крика он никогда не опускался. Хватало убийственного холода в его голосе.

Она медленно пошла вверх по лестнице:

– Определенно, сегодня не мой день.

Дома она, быстро закончив все дела, уселась на диван, нахохлившись в пледе, как птица в гнезде, и замерла, обдумывая: что бы она надела на гипотетическое свидание с Грегом?

Вариантов было много, в зависимости от того, что Грег имел в виду под всплесками света.

Кино?

Театр?

Уличное представление?

Поющий фонтан, недавно открытый на одной из площадей?

Терри выдохнула вверх, откидывая наползающую на глаза прядку волос, и принялась рисовать.

Смешная фигурка с расползающимся в разные стороны коленками и выпученными от усталости глазами – это она сама на каблуках после часовой прогулки по горящим от всплесков света улочкам Лондона. В нарядном, вечернем платье и при полном макияже – собиралась-то в театр. А рядом сложив руки за спиной меланхолично идет Грег в удобных мокасинах на босу ногу и легком белом костюме – чтобы было романтичнее.

Снова она – в этот раз в толстовке и джинсах, в кроссах и со смешными хвостиками в надежде на прогулку по Лондону. А рядом с вытаращенными глазами багровый метрдотель дорогого ресторана. Грег в сторонке стоит, закрыв лицо ладонью, – это не со мной, я вообще её не знаю.

И опять сама Терри в этот раз в легком летнем сарафане и босоножках с бусинками, а Грег замер в смокинге и бабочке с букетом цветов в руках.

– Ой...

В голову пришел еще один вариант: Грег в джинсах, черной водолазке и пиджаке – вариант на все случаи вечера. Надел пиджак, и можно в театр или ресторан. Скинул элегантно пиджак на плечо, и уже можно идти в кино. Забыл пиджак в машине – чем не вариант для прогулки по улочкам города? Подвернул штанины джинсов почти до колен, стащил водолазку...

Терри от усердия даже кончик языка высунула, рисуя, как он стаскивает с себя водолазку. Низко сидящие джинсы, пресс, еле заметная полоска волос до пояса джинсов до пупка... Потом она выпрямилась и отбросила карандаш в сторону.

– Черт... А ведь он мне нравится несмотря на то, что валяется в луже.

Она перевела глаза на телефон и от приступа малодушия её спасло только одно – жилет вместе с визиткой она уже кинула в стирку.

– Дурааааа....

Телевизор, как назло, согласился:

– Это очень вероятно, – с умным видом сказал какой-то консультант с экрана.

– Молчи, а? – Терри выключила звук телевизора. – Заведу себе кошку. Или кота. Будешь знать.

Она вновь уткнулась в свой скетчбук, вырывая рисунок и отправляя его на стол к таким же неудачным собратьям – Грегу и Терри-не-в-том-наряде.

От самоедства её спас звонок телефона. Она машинально потянула руку и приняла звонок – ей часто по работе звонили с незнакомых номеров.

– Тереза Уильямс, слушаю.

В трубе весело сказали:

– Терри, это Грег. Эм, привет. Все в силе же, да?

– А...– Терри взглянула на настенные часы и схватилась за голову – без пяти восемь, ей при всем желании не собраться и не выглядеть сногсшибательно, а значит...

– Кххх... – Она раскашлялась, изображая свою любимый трюк – пациент безнадежно болен и не готов к встрече. На работе такого она себе не позволяла, а вот в личной жизни... Сиплым голосом она сказала: – Грег, я, кажется, заболела. Прошу простить, но не получится. Кстати, откуда ты узнал мой номер телефона?

– Так... В галерее спросил твой номер. Терри...

Она спешно заговорила:

– Прости, но кажется, не судьба. Всего хорошего, Грег. – Она малодушно сбросила звонок. – Вот черт, точно не мой день.

И откинулась навзничь на подушки.

Через полчаса от острого приступа рефлексии на тему “Почему я такая дура?” её спас звонок в домофон.

Терри никого не ждала, но иногда приезжала без предупреждения сестра – пришлось идти и брать трубку.

– Да?

– Доставка пиццы. – грозно прозвучало в домофоне.

Терри вздохнула – и даже пицца не ей, что за день:

– Простите, вы ошиблись адресом, мне очень жаль.

Уже легко узнаваемым голосом в трубку сказали:

– Это я, Грег. Терри, я не пиццу, конечно, принес, но тоже ничего. Бульон, китайская лапша, еще куча чего-то – самое то для поднятия настроения и лечения.

Терри опешила от такого, даже слов сразу не смогла подобрать:

– Грег... Я...

Он хитро сказал:

– Терри, а я хорошо лажу по стенам и всяким выступам.

Она не удержалась:

–А летаешь ты хорошо?

Тот явно задумался:

– Не пробовал еще, а что? Пусти, пожалуйста. Если боишься заразить, я тут же отдам еду и уйду. Точнее отдам еду и тут же уйду.

Она смирилась и нажала кнопку, открывая дверь.

К чести Грега, он не запыхался, поднимаясь на её третий, а благодаря высоким промышленным этажам галереи и студии шестой этаж, таща в руках несколько бумажных пакетов. Одет он был... Терри даже решила, что заслужила шоколадку... В джинсы, синюю водолазку и черный пиджак. И только тут Терри ойкнула:

– Грег, разувайся и чувствуй, себя как дома! Я скоро... – Она нырнула в спальню, судорожно соображая, что же надеть? Выбор был большой – бабушка и сестра заботились о гардеробе Терри, но под руку первым делом попались джинсы и футболка с длинными рукавами.

Из гостиной глухо донеслось, напоминая, что Терри непроходимая дурочка:

– У меня круче было... Я как-то позвал девушку полюбоваться закатом на пляж, но видимо слишком витиевато выразился. И в результате стою я в пляжных шлепках, бермудах и майке перед дамой в вечернем платье в пол и на шпильках.

Терри заинтересованно выползла из комнаты:

– И как ты выкрутился?

– Эм... А... – Легкий румянец вновь появился на скулах Грега. Кажется, он был из тех, кто легко смущался. – Скажем честно, в тот раз одежда нам не понадобилась.

– А? Ой... Черт...

Грег фыркнул:

– Сам виноват – нечего было язык распускать.

А в голове Терри уже сам собой нарисовался новый комикс. На переднем плане Грег со спины... Ну, скажем по пояс, чтобы не думать, что там ниже, перед ним почти скрытая его силуэтом блондинка, богато одаренная природой и милостью Терри, рука её откинута в сторону и там болтается платье от... Кого-нибудь крутого кутюрье. Ой, нет. Грег не заслужил блондинок. Пусть будет он, Алекс и блондинка Алекса.

– Терри?

Она моргнула:

– Прости, задумалась. Помочь с едой? Кстати, твой десерт стоит в холодильнике, – она пошла на кухню, заодно забирая из рук Грега пачку своих рисунков, где главным доказательством её непроходимой глупости и влюбленности был верхний рисунок с полураздетым Грегом.

– Это... Это не то, что ты думаешь. Я на досуге рисую комиксы, это мое хобби, и вот... Твой типаж мне случайно подвернулся под руку. Десерт?

Он только кивнул:

– Хорошо бы, как раз о десертах я забыл. – Он принялся расставлять на столе еду из разных ресторанов: от китайской до итальянской из кафе, где они столкнулись утром.

***

Как ни странно, вечер прошел хорошо – сперва поболтали за едой, фоном им был работающий телевизор, потом Терри переключила канал, попав на какую-то мелодраму. Прикинув, что ни к чему хорошему просмотр мелодрамы в компании Грега не закончится (и даже не в Греге дело), она сперва переключила на какой-то боевик, а потом по обоюдному согласию они сели смотреть что-то жутко героическое по комиксам – ярко, громко, и никакого сюжета.

– Не думал, что это тебе может быть интересно, – искоса посматривая на неё, сказал Грег. – Ты в галерее такая серьезная...

Терри вздохнула:

– Имидж обязывает. И бабушка тоже. А так... Я люблю смотреть всякое – лишь бы яркие цвета и четкие картинки. А тут – комиксы!

Грег улыбнулся:

– Не подумал, да.

А Терри продолжила:

– Тут съемки специфичные, чтобы сохранить атмосферу источника. Мне нравится – наталкивает на всякие новые сюжеты… Хотя… Сюжеты тут – отпад. Не замечал: почему-то все супергерои недалекого ума? Очевидное доходит так долго. Та же перчатка Смерти... Руку отрубить в самом начале фильма, и все, победа! Но не дошло – весь фильм бегали и теряли друзей... Если симпатичный супер, так тупит по страшному. А все мозги всегда принадлежат какому-нибудь персонажу глубоко в возрасте. Даже немного обидно.

Грег рассмеялся:

– Не знаю, никогда не был супергероем. Хотя, если следовать твоей теории – быть мне непроходимо тупым.

Терри даже голос от неожиданности потеряла – вот это самомнение! Грег уже пояснил:

– Я же не в возрасте, значит, мозги мне не положены. И уж заговорили о мозгах... Ты вроде приболела, а я тут мешаю тебе, не даю отдохнуть. Пожалуй, мне пора домой. Как-нибудь повторим вечер? Обещаю: я заранее предупрежу что надену.