Ритмы ночи

Глава десятая

«Останься»… Что означает это слово? В среду утром Мэг размышляла об этом, колдуя над тестом для шоколадного торта. Лаура, как истинная подруга, обещала заехать. Мэг звонила ей накануне: пусть приедет на ланч, а заодно захватит ее вещи, потому, что сама она останется у Дэниела до конца недели.

— Ты, может, скажешь мне все-таки, что с тобой происходит? — не удержалась Лаура.

— Что я могу сказать, если сама толком ничего не знаю. — Мэг быстро переменила тему разговора: — Ты мне лучше скажи рецепт шоколадного торта, как его твоя бабушка делала.

— Да, это самый вкусный на свете торт! — похвасталась Лаура и подробно все изложила.

Мэг прикинула, что продуктов, которые есть у Дэниела в шкафу, для теста хватит; купить в городе вафельные коржи и шоколадную крошку — это после ланча. Она так увлеклась приготовлением теста, что не слышала, как вошел Дэниел.

— Синеглазка! А я думал, что эту книгу тебе надо написать к определенному сроку.

Дэниел достал из холодильника яблочный сок, налил себе стакан и, перегнувшись через стойку бара, смотрел, что она делает. Вид у Мэг, как… у пьяной: нос в муке; яростно колотит кулаками по тесту, будто сражается с диким зверем.

— Я и не перестаю работать над своим новым романом — в голове. Вот занимаюсь этим и одновременно думаю: подбираю варианты, выстраиваю сюжетную линию. А то застряла что-то на середине — тяжело идет — и решила переменить вид деятельности, это обычно помогает.

Дэниел молча кивнул. Если б она говорила на суахили, понял бы, пожалуй, не больше. Но ей так нравится — пусть. Главное, она согласилась остаться до конца недели. Попросить ее остаться навсегда?..

— Эй! — непроизвольно вылетело у нее, когда он направился к двери. — Дэниел, я тут решила съездить в город с Лаурой и Хитер после ланча. И со Сьюзи, конечно. Я там не задержусь.

— Тебе, может быть, помочь собрать вещи?

— Нет, я сама. Хотя я, честно говоря, уже привыкла к этим джинсам и футболке. — И она покрутилась перед ним, как манекенщица на подиуме.

Трусиков и бюстгальтера на ней не было — она стирала их каждый вечер, и эти части ее туалета сушились в ванной комнате. Когда Дэниел натыкался на них взглядом, он испытывал волнение.

— Мне тоже так нравится, — улыбнулся он. — У меня, кстати, собачий корм кончается. Не могла бы ты привезти сорокафунтовый мешок — их продают в продуктовых магазинах.

— Ну, конечно! — Сморщив нос, Мэг заглянула в большую плошку, где взбивала тесто.

— Ты, что это делаешь, а?

— Торт, шоколадный.

— Мой любимый.

— Знаю.

Он заглянул в плошку.

— А где же шоколад?

— Это потом, в последнюю очередь. Шоколадную крошку куплю в городе. И вафельные коржи тоже. Здесь кое-чего не хватает для выпечки.

— Сьюзи, твоя прическа просто прелесть! — восхитилась Мэг.

— Спасибо, — отозвалась Лаура. — Я здорово рисковала, когда взялась за эту работу.

Мэг еще раз оценивающе осмотрела голову Сьюзи — та сидела напротив, за маленьким столом на крыльце дома. Лаура уже заканчивала стрижку, на полу валялись срезанные волосы.

Сьюзи сейчас лет на пять моложе выглядит: волосы, по всем правилам обработанные кондиционером, уже не напоминают взъерошенную солому, да и медно-золотистый цвет очень ей к лицу. Лаура подводила ей брови, а Минни обрабатывала ногти.

— Я прямо как девочка стала! — Сьюзи повернулась к Мэг. — Что у вас там с Дэниелом? Слухи распространяются по городу со скоростью урагана.

— Да ничего. Мы… мы не…

— Брось ты, Мэг! — сухо перебила ее Хитер. — Его пикап видели у мотеля. — Этот слух ворвался в кафе Даффи, как смерч, к одиннадцати часам.

Мэг откинулась на спинку стула; надо что-то врать.

— Он просто навестил меня в мотеле — у меня шея разболелась. Помог найти электрогрелку, ну и… какое-то время, естественно, у меня побыл.

Сьюзи саркастически улыбнулась.

— Должно быть, сильно прихватило… шею-то. Геллерман видела, как он отъезжал от мотеля в пять утра, — она как раз протирала столы в кафетерии.

Только сейчас Мэг припомнила: ведь кафетерий в мотеле работает круглосуточно, а большие окна выходят как раз на автостоянку. Вот черт!

— Ну и что-о ж… — протянула она, сделала паузу и прокашлялась. — Он действительно провел со мной ночь. Но ничего у нас не было.

В конце концов, это правда: в субботу ночью между ними действительно ничего не было — они просто улеглись спать, как добропорядочные супруги.

— Да неужели? — прервала ее на полуслове Сьюзи с разочарованным видом.

— Вы знаете, — вступила Хитер, — я ей верю: Дэниел — один из немногих оставшихся джентльменов в Блу-Спрюс.

— А тебе, я слышала, — обратилась Сьюзи к Хитер, — пришлось притащить парня из самого Денвера. Как у вас дела-то?

— Отлично! Завтра уезжаем на несколько дней.

— Везет людям! Куда?

— В Лас-Вегас — какая-то компьютерная конференция или что-то в этом роде. Я там никогда не была, мне интересно.

Мэг в душе порадовалась за Хитер. Самая тихая, скромная из них и сверхчувствительная: ненавидит конфликты, все готова отдать, лишь бы не ссориться.

Хитер одевается с безукоризненным вкусом; работает менеджером в местном банке; у нее и свой счет. Пожалуй, она единственная из всех знакомых Мэг в Блу-Спрюс, кто всегда сводит концы с концами, хотя никто ей не помогает. Жизнь ее течет ровно — не сравнить с теми взлетами и падениями, что достаются на долю ей, Мэг.

— Знаете, девушки, — Сьюзи небрежно поправила новую прическу, словно носила ее сто лет, — я люблю слушать о ваших амурных приключениях! У меня самой что? Какие радости? Пицца на двоих, да билетик на видео в Мэрфи вместе с Кевином, пока дети спят, — вот и все.

— А что, здорово! — позавидовала Лаура. — Мужик у тебя, Сьюзи, что надо!

— Ничего, мне нравится.

Девушки продолжали ужинать, болтая в таком же духе. Через некоторое время Хитер и Лаура, будто сговорившись, встали из-за стола и куда-то ушли. Мэг осталась наедине со Сьюзи. Пришло время выложить ей всю правду.

— Сьюзи, мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

Сьюзи даже подалась вперед — вся внимание.

— Если это о Дэниеле — обещаю: ни одна душа не узнает! Иногда лучше рассказать кому-нибудь, чем держать в себе.

Странно, но Мэг мысленно согласилась с ней. Сьюзи не любительница посплетничать, ей бы можно довериться…

— Нет, это не о Дэниеле. Это о призе.

Сьюзи задумалась на минуту, что-то соображая; затем вдруг расцвела.

— Хороший приз получился, да? Эта маленькая женщина с гусиным пером! Я столько там всяких статуэток перебрала, пока нашла эту. По-моему, лучше и не придумаешь, а?

— Сьюзи, я не могу принять этот подарок.

— Что-о? Почему это? — Вид у Сьюзи стал такой убитый, будто весь мир рушился у нее на глазах. — Мэг, послушай, так нельзя…

— Сьюзи, — Мэг взяла ее за руку, — я тебе доверяю, и ты должна выслушать, что я тебе сейчас скажу. Кому-нибудь расскажешь — так я вернусь и разыщу тебя!

Сьюзи согласно кивнула. Мэг коротко поведала ей всю правду: о каникулах, которые они себе устроили; о фотографиях, сделанных Лаурой; о слухах, которые стали распространяться сами собой; о своем несуществующем особняке; о неудаче со вторым романом. Наконец, о том, что эта двойная жизнь для нее невыносима.

— Это ужа-асно! — посочувствовала Сьюзи. — Эти типы, в Нью-Йорке, просто дураки!

— Спасибо. Но не кажется ли тебе, что взять этот приз с собой домой — с моей стороны нечестно?

Реакция Сьюзи — молчание — удивила Мэг. Откинувшись на спинку стула, она принялась наблюдать за озером — пусть Сьюзи подумает. Наконец та заговорила спокойно:

— Почему же? Я думаю, это вполне честно.

— Но Сьюзи…

— Послушай меня, Мэг. Я постараюсь объяснить как на духу… чтобы ты поняла, как много для меня значишь. За Кевина я вышла сразу после школы. — Сьюзи пододвинула стул поближе к Мэг. — И сделала этот шаг, в основном, чтобы уехать из своего дома. У меня двое детей, и я готова поклясться: никогда не обращалась с ними так, как мой отец обращался со мной. Не хочу сказать, что я сожалею о своем выборе: я люблю Кевина, и я люблю своих детей.

— Я знаю, — отозвалась Мэг.

— Но иногда… понимаешь, для женщины здесь не очень-то подходящее место. Ну, я работаю… Но в конце месяца денег всегда не хватает… Мне кажется, мало времени провожу с детьми… — Она сделала паузу. — Это, как бы… когда я вышла замуж — будто рассталась с кем-то. Хоть и вышла по своему желанию. У меня нет внутри того огня, что горит в твоей душе, Мэг. Но я хочу, чтобы ты продолжала делать то, что делаешь. Ради всех нас. — Сьюзи перевела взгляд на подругу. — Понимаешь, о чем я говорю?

— Конечно, Сьюзи.

— То, чем женщина занимается… этого никто не замечает, не ценит. Это как бы, само собой разумеется. Или люди не понимают, как это важно. Но когда я прочитала твою книгу, я узнала всех, кто населяет ее. Мне показалось — я стала жить их жизнью… — Она остановилась. — Ох, я тут болтаю, болтаю…

Несмотря на путаную речь Сьюзи, Мэг отлично понимала, что та имеет в виду. Да и то, что подруге ее тоже, как и Дэниелу, нужно выговориться. Поэтому она просто сидела и слушала не перебивая.

— Ощущение такое, будто я их всех давно знаю, — продолжала Сьюзи. — Знаю, через что прошел Мэттью, от чего ему пришлось отказаться. Он это сделал, потому что у него была цель, и, в конце концов, он победил. И я поселилась, как бы внутри него, посреди его борьбы, его мыслей, — значит, и я победила. Как ты считаешь?

Мэг закивала.

— Вот! Так как же ты смеешь сидеть здесь и толковать, что ты неудачница?! Если б даже ты, кроме этой книги, ничего другого не написала — уже хватит! А не увезешь этот приз с собой — я… я тресну тебя им по башке!

— Не стоит, — мягко прозвучал голос Лауры, они с Хитер незаметно подошли к Мэг со спины. — Возьмет, возьмет!

— Вообще-то мне повезло, — подвела итог Мэг после небольшой паузы. — Какие у меня подруги!

На городском рынке Мэг купила шоколадную крошку и вафельные коржи. А еще, металлическую корзинку с ручкой для приготовления попкорна и коробку деликатесного полуфабриката попкорна. В магазине видеофильмов по карточке Дэниела взяла напрокат комедию. Если залечь часов в десять, можно посмотреть весь фильм до конца. Потом она заехала в продовольственный магазин Майка.

Тот уже вез на тележке сорокафунтовый мешок с сухим кормом для собак, а Мэг доставала кредитную карточку, как вдруг услышала голос позади себя:

— Эта девица окрутит парня в два счета и привяжет к себе! Боб Уиллет был мужик не промах, а вот сыну его надо держать ухо востро.

Мэг застыла на несколько секунд, не в силах пошевелиться, и все же трясущимися руками протянула Майку кредитную карточку. Она пропустит эти злые слова мимо ушей, сделает вид, что не слышит… Привыкла, вообще-то, к такому, хоть в Лос-Анджелесе это не проявлялось в столь открытой форме. Ну, а здесь, в Блу-Спрюс, это случалось частенько.

— Марта, остынь! — раздался усталый мужской голос.

Джейк Будайн — Мэг узнала его: очень хороший, порядочный человек. Но вот не повезло ему, женился на этой своенравной, злобной особе. Вторая Пола, только еще и сварливая вдобавок.

— Но это же правда! — не унималась она. — Спросите кого хотите! Приехала, словно она королева. Окрутит самого лучшего парня, а потом ищи-свищи! Уедет, разобьет сердце бедняжке! Она и раньше так делала.

— Марта, прошу тебя…

Мэг забрала у Майка кредитную карточку, попросила его донести мешок с кормом до машины, и пошла к выходу.

— Такая же, как мамочка! Правильно говорят — яблоко от яблони недалеко падает!

Слезы затуманили ей глаза. Мэг пыталась успокоить себя: Марта Будайн несчастная женщина, вот и все; выливает свою злобу на первого встречного, а тут, к несчастью, новенькая оказалась рядом.

— Не обращай на нее внимания, Мэг! — Майк проводил Мэг до машины и уложил мешок с кормом на заднее сиденье. — Она со всеми так. Больше всего бедному Джейку достается.

— Спасибо, Майк.

Она завела машину и стала выруливать на шоссе, ведущее к ранчо Дэниела, вытирая на ходу слезы.

Бетти Бикман не выдержала:

— Марта! Ты — жалкая старая дура!

— Что-о?!

— А то-о! Каждый, у кого есть глаза, знает, что эти двое влюблены друг в друга со школьных лет! Какого же черта ты… какое тебе дело? Зачем гадости говоришь?!

— Она ему не пара!

— Прекрасная пара! Самая подходящая пара! А ты… вымой свой поганый рот мылом и больше не говори таких вещей!

— Ее мать…

— Ее мать не имеет к ней никакого отношения! Не знаю, что у тебя там было с Антонией Прескотт, но если еще раз услышу, что ты плохо говоришь о Мэг, — смотри!

— Джейк! — взвизгнула Марта. — Почему ты позволяешь так со мной разговаривать?

Джейк улыбнулся, пожал плечами.

— Но это правда. Не надо путать девушку с ее матерью — она совсем другая.

Марта фыркнула и как ураган вылетела из магазина. Джейк спокойно расплатился и направился к своему пикапу. Бетти в это время пошла к телефону-автомату в углу. И, набирая номер Дэниела, думала: иногда любви нужен не только букет цветов, а еще и поддержка, рука помощи.

Мэг тихо вошла в дом и поставила два больших полиэтиленовых пакета с продуктами на барную стойку. Дэниел, — он сидел у камина, — заслышав шаги, бросился встречать Мэг.

— Мэг! Ну как, вкусный ужин будет?

— Замечательный! — с напряжением в голосе ответила она.

Он уже знал причину: когда он кормил собак, позвонила Бетти, рассказала о сцене в магазине.

Марта Будайн стервозная баба, и все! Но Мэг, ясно, вернулась в расстроенных чувствах.

— Случилось что-нибудь, дорогая?

— Нет, — ответила она, глядя ему в глаза и натянуто улыбаясь. — А у тебя?

Он отступил на шаг, чтобы получше ее разглядеть.

— У меня все в порядке. Хорошая сеточка для попкорна, — заметил он, наблюдая, как она выкладывает все из сумок.

— Я подумала, что мы могли бы посмотреть сегодня фильм. Взяла напрокат одну кассету. Ты не против?

— Нет, конечно. — Он будто шел по минному полю. — Я вытащил суп из холодильника на ужин. Как, пойдет? Или ты что-нибудь другое хочешь? Можно разморозить пару бифштексов.

— Суп — годится. — Мэг вышла на крыльцо. Дэниел понял, что на душе у нее тяжело и она пока не находит сил с собой справиться.

Никогда ты здесь не приживешься. Люди не забудут… думала Мэг. Такое у нее настроение было, когда распрощалась со Сьюзи… Этот инцидент в магазине, как дубиной по голове; обидно… Говорить об этом Дэниелу? Неужели все в городе так же думают? Сын Боба Уиллета здесь, в Блу-Спрюс, — высший слой общества. А она — выскочка, да еще мать у нее — Антония Прескотт…

Мэг медленно шла мимо крыльца, глядя в сторону гор. Темнеет; интересно наблюдать игру света над огромными утесами. Какая могучая, дивная природа… Как всегда при виде этой величественной красоты, она немного успокоилась. Уже не в первый раз по приезде сюда возникает затруднительная ситуация. Люди в городе будут, наверно, удивлены, когда узнают ее и поймут, что между ней и ее матерью нет почти ничего общего. Ее мать… То, что Мэг хотела забыть, о чем поклялась себе не думать, опять предстало перед ней во всей неприглядности.

Вскоре после выхода в свет первого романа Мэг полетела в Нью-Йорк, чтобы встретиться с редактором и обсудить перспективы своей карьеры, как начинающего писателя. Заодно она рассчитывала повидаться с матерью — давно не разговаривала с ней по телефону. Не надеясь получить от нее приглашение, решила, набравшись нахальства, сама заглянуть. Не очень вежливо, конечно…

Антония жила в Ист-Энде. Мэг позвонила, вышел привратник. Она объяснила, кто она и к кому, и привратник, сообщив Антонии о гостье и получив ответ, наконец, пропустил ее. В просторном, шикарном лифте Мэг поднялась на двадцать седьмой этаж. Антония уже стояла, ожидая ее, в дверях своей огромной, богато обставленной квартиры. Выглядела она отлично: эффектно одета; как всегда, дорогая, тщательная косметика; со вкусом подобранные украшения. Неожиданным приездом дочери была явно недовольна. Долго, молча разглядывала Мэг, потом все же пригласила войти.

Сейчас Мэг могла припомнить лишь обрывки разговора — короткого, сухого. Мать не предложила ей даже кока-колы, не говоря уже о том, чтобы сесть поудобнее. Ни намека на то, чтобы Мэг осталась хотя бы на несколько дней. Из просторного фойе прошли сразу в гостиную, с окнами на Сентрал-парк. Старинная мебель; дорогие антикварные вазы; драгоценные безделушки; тонкой работы книжные полки; маленькие грациозные столики; широкая каменная полка над огромным камином. И масса фотографий в изящных серебряных рамках. Вот Мартин, муж Антонии, — солидный господин с густыми седыми волосами и пронизывающими синими глазами; знакомые, друзья — на фоне красивых пейзажей. Напрасно Мэг искала глазами свою фотографию — любую, в любом возрасте: ее не было. И вдруг она догадалась…

— Ты не… твой муж не знает обо мне! — с утвердительной, а не с вопросительной интонацией произнесла она.

Антония и бровью не повела, ответила бесстрастно:

— Нет, не знает.

Мэг потом, сколько ни старалась, не могла вспомнить, как вышла из квартиры, попрощалась или нет и какие слова они еще говорили — она и Антония. Помнит только, как вскочила в лифт, как замелькали цифры на табло — номера этажей… Прошмыгнула мимо привратника, не ответив на его доброжелательное приветствие. Пробежав полквартала, поймала такси, что в Нью-Йорке почти невозможно. «Не сказала ему обо мне — боялась потерять кормушку!»…

— Куда? — спросил водитель.

— Все равно. Подальше отсюда.

Минут через двадцать, увидев впереди кафетерий, вышла на слякотный, покрытый тающим снегом асфальт, ощутила влажное, туманное тепло кафетерия…

Хозяйка, пожилая женщина, посмотрев на нее и, видимо, поняв ее состояние, молча, быстро проводила в угловую кабинку.

— Чаю! — попросила Мэг тихим, надломленным голосом, прокашлялась и, стараясь выглядеть невозмутимой, добавила: — Сначала чаю.

Посетителей всего несколько человек. Сидя в этой обтянутой виниловой пленкой кабинке и глядя на улицу, где опять сыпал снег, она поняла, что, возможно, это была ее последняя встреча с матерью. Звонить ей она больше не будет.

Дэниел вышел на крыльцо, и у него сжалось сердце, когда он увидел ее: Мэг словно угасла. Последние лучи солнца вот-вот исчезнут за горами. Он-то думал постоять рядом с ней, полюбоваться закатом… Нет, ей, видно, не до того, пусть побудет наедине с собой…

Они поели суп на кухне, поставили попкорн и лежа стали смотреть картину. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо, но ее будто не было здесь. Огонь исчез из ее черт. Позднее, когда она уснула, грустная мысль пришла ему в голову: может быть, она и не приживется здесь. Есть люди, которые ничего не забывают.

О том, чтобы тронуть ее, не может быть и речи: она так расстроена, что он страшился даже мысли об этом. Не дай Бог, разрыдается, станет рассказывать об этом дурацком эпизоде в магазине. Пусть лучше попробует забыть. Сегодня он думал о том, чтобы предложить ей остаться навсегда: законный брак, дети. Он почти решился — утром, когда у нее нос был в муке… Теперь же, обнимая Мэг, чтобы не потревожить ее сон, он понял то, о чем Бетти своим звонком напомнила ему: как много ей придется принести в жертву, если он попросит ее стать его женой.

На следующее утро настойчивый телефонный звонок вытащил Мэг из глубокого сна.

— Ты там еще сидишь? — спросила Лаура.

— Я там еще лежу! — Мэг пыталась сориентироваться: где это она находится? Утро не самое лучшее время дня, это уж точно.

— Приготовься к сногсшибательной новости!.. Хитер сбежала! Ее мама с ума сходит!

— Хитер? Сбежала? — Мэг быстренько проснулась. — В Лас-Вегас? С Доналдом?

— Точно! Ужасно! Совсем недавно все вместе сидели за столом…

Мэг улыбнулась, села, свесила ноги с кровати и запустила пятерню в волосы, чтобы сосредоточиться.

— Молодец! У нее хватило духу, а у меня — нет.

— Я тоже так думаю.

После обеда кончился картридж во взятом напрокат принтере.

— Я скоро вернусь, — сказала она Дэниелу. — Мне надо съездить в город — купить картридж. Тебе захватить что-нибудь?

— Нет, вроде бы все есть.

Она уже догадывалась, что он все знает. Ну что ж, надо пересилить себя и поговорить, когда вернется. Что-то надо решать, и скорее.

В магазине она встретила Минни — та выбирала поздравительную открытку для дня рождения.

— Минни! — Мэг была искренне рада ее видеть. — Как живешь? Какие у тебя ногти красивые!

— А-а… Это вишневый цвет. Приходи, и тебе сделаю. — Минни замешкалась, — видно, хотела еще что-то спросить, но не посмела. — Ты не поможешь мне выбрать открытку, Мэг? У тебя такой исключительный вкус! Этот твой дом — он такой красивый…

— У меня нет дома, Минни. И никогда не было.

— Как? — Вид у нее был совершенно растерянный. — Но я видела фотографии…

— Отель «Беверли-Хиллз», Сансет-бульвар. Красивое место, но для меня дороговато.

В этот момент Мэг уже решила, что не останется в Блу-Спрюс. Она все равно, что идет по натянутому канату: нельзя останавливаться — надо двигаться вперед. Она не вернется, и все! Так что можно разрушить красивый фасад — ее дом, ее красивая, роскошная жизнь…

— Но, Мэг…

— Это отель, Минни. Там живут многие. А у меня двухкомнатная квартира в Западном Голливуде.

— Но ведь ты написала книгу…

— Да. И получила довольно вшивый гонорар. А вторую книгу не смогла выпустить.

— Но, Мэг…

И тут она увидела: Лаура и Хитер были правы — люди не желают расставаться с мечтой, со своими иллюзиями. Минни так хочется, чтобы она и впрямь жила в фешенебельном особняке, — и все тут.

— Нет дома, Минни, нет. И никогда не было, и никогда не будет!

— Э-э-э, Бруно знает лучше! Ба-да-бинг, ба-да-бэнг, ба-да-бум! Ты сделаешь Дэниела Уиллета самым счастливым человеком, Мэг!

Они сидели с Бруно в кафе Даффи и потягивали мягкое, золотистое пиво.

— Да он влюблен в тебя со школы! Ты что, не знала? — Он почесал в затылке. — Я разве неправду говорю?

— Бруно, ты в этом уверен?

— Уверен? Каждая собака в городе знает, а ты говоришь — уверен. Единственное, почему он не сделал предложение, — ну, я так считаю — не хочет тебя связывать. Тянуть назад. Мешать твоему большому успеху.

— Да это было просто… ну, влечение. Он сам мне говорил.

— Может, конечно, начаться как влечение, но у такого парня, как Дэниел, обернется любовью… буквально через час. Или через два.

— О Боже! — Она отпила немного пива.

— Почему, ты думаешь, он сидел вот на этом самом табурете в прошлую пятницу? А-а? Когда он окончил школу совсем в другой год? А-а? Чтобы посмотреть, как дурачится наш класс? А-а? Нет! — Бруно сильно хлопнул по стойке.

Слова Бруно кое-что прояснили у Мэг в голове.

— Бруно, а как ты поступил бы на моем месте?

— На твоем месте? Тебе надо остаться с этим парнем, выйти за него замуж, завести парочку детишек. И написать еще одну книгу — вот как надо поступить на твоем месте!