Рождественский Клаус

ПРОЛОГ

Брукс

Еще один взгляд на часы подтверждает, что я опоздал на час.

Это просто замечательно.

Эндрю устроит мне ад за опоздание на вечеринку по случаю его помолвки, особенно после того, как он напомнил мне о необходимости приехать вовремя, когда мы разговаривали по телефону ранее.

Я спускаюсь по лестнице, развязываю галстук и выхожу на террасу на крыше.

Вечер прохладный для конца августа, воздух наполнен мягким звоном льда в бокалах и разговорами гостей.

Здесь, должно быть, не меньше сотни человек.

У меня возникает соблазн уйти, поскольку я не в настроении общаться.

С другой стороны, я никогда не бываю в настроении.

Я бы предпочел быть в офисе, просматривая производственные графики, или дома, листая последние сценарии, которые прислали мои продюсеры.

Ищу бар, когда Эндрю выкрикивает мое имя с террасы. Он отрывается от своего разговора и направляется в мою сторону, отрезая все шансы выпутаться из этой ситуации.

— Ты опоздал, — замечает он, подходя до мне.

Я пожимаю плечами.

— У меня были неотложные дела.

Клара Виктор, одна из актрис из списка «А» на моей студии, взбесилась из-за изменений в сценарии режиссера и пригрозила уйти, если я лично не приеду на съемочную площадку, чтобы все уладить.

Быть генеральным директором киностудии — значит играть роль психотерапевта, переговорщика и решателя проблем даже для актеров, которые закатывают истерики.

Клара решила, что обвела меня вокруг пальца, — спойлер, это не так. Вместо этого я поставил ей ультиматум: соглашайтесь на правки режиссера или будете заменены.

Мы все еще находимся на ранних стадиях производства боевика, в котором она играет главную роль, так что при необходимости мы можем рассмотреть вопрос о перестановках.

У меня нет времени на ерунду, и уж точно не от самодовольных знаменитостей, которые забывают, что каждый человек может быть заменен. Не зря я избегаю общения с талантами, работающими по контракту со студией «SkyBound», да и вообще с кем-либо из шоу-бизнеса.

Управлять их эго — это работа на полный рабочий день, не добавляя сюда личную драму.

Эндрю насмехается, складывая руки на груди.

— О, да? Ну, мой телефон звонил не менее пятнадцати раз с начала вечеринки, но я обещал Ханне, что не буду работать сегодня.

Я провожу рукой по лицу. Одна мысль о том, чтобы проигнорировать звонок с работы, заставляет меня нервничать.

— Хочешь, я проверю, нет ли у тебя срочных сообщений? — предлагаю я.

— Нет. — Он отмахивается от меня, махнув рукой. — Скорее всего, это клиент, который хочет получить информацию о предложении по второму особняку. Это может подождать. Ханна всегда на первом месте.

Киваю, притворяясь, что понимаю. Я никогда не пойму, как он может так легко отодвигать дела на второй план, особенно когда имеет дело с высокопоставленными клиентами.

Тем не менее, несмотря на его непринужденный подход, Эндрю — самый востребованный риелтор для знаменитостей и богатых людей в Южной Калифорнии.

Мы лучшие друзья с детства.

Он вырос в Старлайт Пайнс, штат Вермонт. Моя семья проводила там каждое лето и Рождество с нашей бабушкой Кей, владелицей единственного в городе постоялого отеля «Шепчущие сосны».

После окончания школы мы с Эндрю переехали в Калифорнию и жили в одной квартире, пока я стажировался в небольшой производственной студии, а он работал в кофейне, пока не получил лицензию риелтора.

Пятнадцать лет спустя мы оба сделали успешную карьеру: Эндрю — в собственной фирме по продаже недвижимости, а я — как владелец и генеральный директор «SkyBound», самой быстрорастущей производственной компании в стране.

Он встретил свою невесту, Ханну, вскоре после переезда сюда. Тем не менее им потребовались годы, чтобы признаться друг другу в своих чувствах, и еще больше времени, чтобы он сделал предложение. Он объяснил, что именно поэтому она всегда на первом месте — он знает, что такое жизнь без нее, и не хочет принимать ни одного момента как должное.

Что касается меня, то своей жизнью я полностью удовлетворён — свободен, успешен и оставляю романтику на большом экране.

Ханна присоединяется к нам с радостной улыбкой, ее карие глаза блестят от возбуждения. Эндрю притягивает ее к себе и целует в лоб.

— Я так рада, что ты приехал, Брукс, — восклицает она. — Ты появился как раз вовремя, чтобы спасти меня от утомительного спора о разнице между ледниковой и родниковой водой. Я думала, что засну стоя. — Она резко вздыхает.

— Звучит чертовски ужасно, — ворчу я.

— О, так и есть, — подтверждает она. — Я лучше буду слушать, как гвозди забивают в меловую доску, чем очередную группу голливудской элиты, рассказывающую о том, как они не могут жить без своей дорогой бутилированной воды.

Киваю в знак согласия. Когда я приехал в Калифорнию, мой фокус был направлен на успех, и я держался особняком. Чем выше человек поднимается по социальной лестнице, тем более невыносимыми становятся люди вокруг него. Поэтому Эндрю и Ханна — практически единственные, кого я могу терпеть рядом с собой.

— Вот что я получила за то, что открыла студию йоги в центре Лос-Анджелеса. — Ханна вздыхает. — С другой стороны, бизнес процветает. Наш список ожидания длиной в милю. Похоже, все ищут альтернативную тренировку и возможность отдохнуть от суеты и суматошного графика. — Эндрю легонько подталкивает ее, кивая в мою сторону. — Прости, Брукс, я не хотела тебя огорчать.

— Все в порядке, — говорю я с натянутой улыбкой. — Уверен, у вас полно других гостей, с которыми можно пообщаться. Я возьму что-нибудь выпить и, наверное, пойду.

— Ты не можешь уйти так быстро. Ты только что пришел.

Она предлагает мне лист картона и черную ручку, протягивая их до тех пор, пока я наконец не сдаюсь и не беру их.

— Для чего это? — скептически спрашиваю я.

— Мы играем в Бинго.

Качаю головой и пытаюсь вернуть ей бумагу и ручку.

— Лучше не надо.

Она поднимает бровь.

— Очень жаль. Как ты уже сказал, это моя помолвка, и как лучший друг Эндрю и будущий шафер, ты обязан участвовать, — говорит она с ухмылкой.

Бросаю взгляд на Эндрю в поисках поддержки, но он поднимает руки в знак капитуляции.

— Не смотри на меня. Ханна — единственная, кто ведет шоу. Что она скажет, то и будет.

— Кроме того, это не традиционное Бинго. Это гораздо интереснее. Где твое чувство приключений? — Ханна игриво подталкивает меня. — Тебе не повредит хоть раз присоединиться к веселью. Кроме того, Лила много работала над организацией этой вечеринки, и она будет очень расстроена, если узнает, что ты не хочешь участвовать в играх, которые она подготовила.

Я поворачиваюсь к Эндрю.

— Лила… то есть твоя сестра Лила?

Он кивает.

— Да. Обычно мы с Ханной возвращаемся в Старлайт Пайнс, чтобы повидать ее и моих родителей, но я убедил Лилу приехать к нам хоть раз. Она предложила организовать вечеринку в честь нашей помолвки, пока будет здесь.

Лила на восемь лет младше нас с Эндрю. Большинство моих воспоминаний о ней — это воспоминания о девчонке в огромных очках и с задорной улыбкой, которая хотела участвовать во всем, что мы с Эндрю делали.

Последний раз я видел ее более десяти лет назад, на рождественской вечеринке в отеле «Шепчущие сосны». У нее были брекеты, и она была одета в красный комбинезон, который выделял ее, хотя казалось, что она пытается слиться с толпой. Я помню, как она следила за моей бабушкой, желая узнать все тонкости управления трактиром. Теперь, как сказала мне бабушка, Лила занимается организацией мероприятий.

Эндрю обводит взглядом террасу.

— Лила должна быть где-то здесь. Я надеялся дать вам двоим возможность встретиться.

— В последний раз, когда я ее видела, она помогала раздавать карточки Бинго, — говорит Ханна, показывая на стопку в своих руках.

— Не волнуйся об этом. Похоже, она занята.

Зная Эндрю, он, если я ему позволю, уломает меня на роль сопровождающего на ночь, а после того дня, который у меня был, последнее, чего я хочу, — это застрять в попытке завязать светскую беседу с кем-то, кого не видел целую вечность.

К счастью, прежде чем он успевает надавить на меня, к нам подходит пара, чтобы поприветствовать моих недавно обручившихся друзей. Я использую эту возможность, чтобы отойти в сторону, киваю Эндрю и направляюсь в противоположную сторону.

Обычно я избегаю вечеринок, предпочитая уединение в офисе или тихую ночь в своем пентхаусе, смакуя редкие моменты покоя. Единственное место, где я когда-либо чувствовал себя по-настоящему спокойно, — это Старлайт Пайнс, но после смерти отца это место уже никогда не было прежним.

Однако от этого никуда не деться, тем более что Эндрю попросил меня быть его шафером.

Я брожу по периметру крыши, стараясь избежать разговоров с другими гостями.

Это место превращено в тропический рай, как одна из декораций к моему фильму. Мерцающие огни обвивают миниатюрные пальмы, бамбуковая мебель стратегически расположена так, чтобы присутствующим было где отдохнуть. В углу стоит тики-бар, официанты пробираются сквозь толпу, предлагая гостям пина-коладу и мохито из маракуйи, подаваемые в кокосовых орехах.

Справа от себя я замечаю фотобудку, освещенную неоновой вывеской с надписью: Любовь, смех и долго и счастливо. На соседнем столе стоит огромная корзина с реквизитом, а также пробковая доска, заполненная снимками, сделанными другими гостями.

Когда оглядываюсь, то вижу Эндрю и Ханну, погруженных в разговор с другой парой, я расслабляю плечи. Если бы Ханна застала меня здесь в одиночестве, она бы затащила меня на фотосессию, включая реквизит.

Я уже готов идти дальше, но замечаю наманикюренную руку, раздвигающую занавеску фотобудки. Мгновение спустя оттуда высовывается женщина. Ее светлые волосы рассыпаются волнами, а сапфировые глаза сияют загадочностью, пока она осматривает толпу, сосредоточенно нахмурив брови, не обращая внимания на мое присутствие.

Я заинтригован, когда она застывает на месте, поднося руку ко рту, и задыхается, увидев что-то на крыше.

Прослеживаю ее взгляд до мужчины, стоящего возле еды. Его руки засунуты в карманы, он сканирует местность, словно ищет кого-то. Как только смотрит в нашу сторону, женщина задергивает занавеску, словно не хочет, чтобы ее нашли.

Обычно я занимаюсь своими делами, но в ней есть что-то завораживающее. Вопреки здравому смыслу подхожу к фотобудке и отодвигаю занавеску, чтобы рассмотреть ее поближе.

Она поворачивает голову в мою сторону, глаза расширены от удивления.

Через некоторое время говорит:

— Привет, — ее голос едва превышает шепот.

Взгляд женщины встречается с моим, я оказываюсь застигнутым врасплох незнакомым теплом, охватившим меня. Мягкая улыбка обезоруживает, не позволяя отвести взгляд.

Отсюда я могу разглядеть золотые искорки в ее радужке, переливающиеся, как солнечный свет, танцующий на ряби воды. Россыпь веснушек украшает переносицу, полные губы слегка приоткрыты, когда она изучает меня в ответ.

Разумнее всего было бы закрыть занавеску и оставить эту женщину наедине с собой, но я стою на месте.

Я встречал много привлекательных женщин, но никогда раньше не чувствовал такого притяжения.

Это довольно нервирует.

— Я вижу, ты превратила фотобудку в свое личное убежище. Ты планируешь провести здесь всю ночь? — говорю я, испытывая любопытство.

Не собираюсь вмешиваться, но меня раздражает, что на меня влияет незнакомка, которая произнесла всего один слог за все время, что я здесь стою.

Женщина окидывает меня быстрым взглядом, а затем заглядывает через мое плечо на крышу.

— Я не вижу никого, кто ждал бы фотобудку, если только ты не имеешь в виду себя. В таком случае, не стесняйся, присаживайся. — Она приседает, похлопав по пустому месту рядом с собой, слабый румянец струится по ее шее. — Не мог бы ты сделать это побыстрее, пожалуйста?

Я получше осматриваю фотобудку. Внутри она обрамлена темными деревянными панелями, а на стене, напротив винтажной камеры, висят мерцающие лампочки, создавая фон. Встроенная скамейка маленькая, едва ли достаточно широкая, чтобы на ней поместились два человека.

Подходить ближе — плохая идея, особенно когда один ее взгляд заставляет мое сердце биться так, будто оно вот-вот выскочит из груди.

— Лучше не надо. Фотосессии — это не мое.

Она морщит нос.

— Понятно… а что именно твое? — Она подчеркивает последнее слово воздушными кавычками.

Я начинаю говорить, но колеблюсь, когда она снова смотрит мне за спину, и инстинктивно провожаю ее взгляд до мужчины. Он оглядывается, слышу, как женщина что-то бормочет себе под нос, и замираю от неожиданности, когда ее тонкие пальцы обхватывают мою руку.

Движения быстры и решительны, она затаскивает меня в фотобудку, и я стону, спотыкаясь в тесном пространстве.

Осознаю, как близко мы находимся, пока она наклоняется, чтобы закрыть шторку. Ее волосы касаются моей щеки, а аромат мяты и лаванды наполняет воздух, заставляя мой пульс учащаться.

— Ты знал, что хмурый вид может повысить уровень стресса? Тебе действительно стоит больше улыбаться.

Она постукивает пальцем по подбородку, в ее глазах появляется игривый блеск.

— У тебя есть привычка брать в заложники невольных участников в фотобудках? — я невозмутим.

Если бы она была кем-то другим, я бы уже сказал ей, чтобы она проваливала. Но эта женщина полностью обезоружила меня своей заразительной улыбкой.

Не могу найти в себе силы быть хоть сколько-нибудь заинтригованным, и мне приходится бороться с ухмылкой, грозящей вырваться на свободу.

Черт возьми.

Я стискиваю зубы и закрываю глаза, чтобы успокоиться.

Если бы я просто занимался своими делами, был в баре, потягивая бокал скотча. А не подвергался нападкам очаровательной женщины, прячущейся в фотобудке. Наверное, это цена за то, что я позволил любопытству взять верх над собой.

Сделав глубокий вдох, открываю глаза и вижу, что на меня смотрит загадочная женщина, ее взгляд мягкий, но любопытный.

— Дай угадаю, Бинго тебе тоже не по душе? — спрашивает она, уклоняясь от ответа на мой предыдущий вопрос.

Я хмурю брови.

— Что?

Она показывает на карточку «Бинго», которую я не замечал, что все еще держу в руках.

— Это казалось забавным способом расколоть лед, но я забыла проверить подсказки на карточках. Вот что я получила за то, что заказала их по Интернету, — бормочет она, в основном про себя. — Поцеловать другого гостя не было бы проблемой, если бы я была замужем или состояла в отношениях, как все остальные здесь.

Уверенный, что ослышался, быстро бросаю взгляд на свою карточку «Бинго». Просматриваю подсказки: сделать селфи с помолвленной парой; найти того, кто заказал такой же напиток; драматически прочитать романтическое стихотворение. И тут я замечаю это — поцеловать другого гостя.

Кто, черт возьми, додумался создать карточку Бинго с такими подсказками?

Хотя, если бы я пытался выиграть в эту игру, она была бы женщиной, которую я бы выбрал для поцелуя, вычеркивая этот квадрат.

Мой взгляд скользит по ее пухлым губам, и воображение буйно разгорается при мысли о том, как я проведу языком по их швам, уговаривая ее поцеловать меня.

Сглатываю, горло сжимается.

— Это как-то связано с тем, почему ты прячешься? — показываю на карточку «Бинго».

Она кивает.

— Рики, парень, который работает в студии йоги Ханны, продолжал рассказывать о том, что мы были единственными одинокими на вечеринке, а это, по его словам, означало, что мы обязаны поцеловаться, если хотим отметить этот квадратик. — Она теребит подол своего красного платья в цветочек. — Я запаниковала и убежала, когда он отвернулся, чтобы взять напиток. Увидела, что фотобудка пуста, проскользнула внутрь и решила, что подожду, пока все уляжется, прежде чем снова присоединиться к вечеринке, — сцепливает руки на коленях.

— И ты не поцеловала Рикки, потому что…? — Вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю себя оставить.

Я имел несчастье встретиться с ним несколько раз. Он из тех, кто считает, что каждая женщина должна падать от него в обморок. Однажды он попытался пригласить Ханну на свидание, когда они закрывали студию, но тут появился Эндрю, обхватил Ханну за талию и притянул к себе, чтобы предъявить свои права. Рики больше никогда не осмеливался флиртовать с ней.

— Считай меня старомодной, но я люблю знать имя парня, прежде чем мы выйдем на первую базу. — Рот женщины подергивается от удовольствия. — И пригласить меня на свидание тоже не помешает.

— Не могу поспорить с такой логикой. Похоже, я уже на шаг позади, раз до сих пор не знаю твоего имени.

Внезапно я остро ощущаю, как ее бедро касается моего.

Черт, я даже не выпил, а уже с трудом соображаю. Наверное, это недосыпание из-за того, что я не спал всю ночь, изучая контракт, потому что в обычной ситуации я бы ни за что не отвлекся на привлекательную женщину. Голос в моей голове говорит мне сопротивляться, но невозможно сосредоточиться ни на чем, кроме желания сократить расстояние между нами.

Но это бесполезно.

Когда я поднимаю взгляд, ее глаза с тяжелыми веками смотрят на меня с немой мольбой. Взгляд устремлен на мой рот, а зубы скользят по нижней губе.

Я хочу поцеловать эту женщину.

Блять, мне нужно поцеловать эту женщину…

Она остается неподвижной, когда я прижимаюсь к ее челюсти, лаская щеку. Ее зрачки расширяются, пока я наклоняюсь, чтобы прикоснуться губами к ее губам в дразнящих движениях, как я и хотел ранее.

Стону, ее руки ложатся на мои бедра, а пальцы впиваются в ткань брюк. Это прикосновение вызывает во мне вспышку желания, которое разгорается как лесной пожар.

Мое тело подается вперед, захватывая ее рот в поцелуе. Пухлые губы гладкие, блестящие и на вкус как свежая клубника. Издаю низкий рык, когда она открывает рот, чтобы поприветствовать меня внутри.

— Черт, я знал, что ты сладкая на вкус, — бормочу я.

Словно воодушевившись моими словами, незнакомка прикусывает мою нижнюю губу.

Я сдерживаю себя и притягиваю ее к себе на колени, ноги свисают в одну сторону, а платье задирается вверх, она прижимается ко мне, тело лынет к моему. Переставляет руки, чтобы обхватить мой затылок.

Мой член трется о ее задницу, и она издает пьянящий стон, вжимаясь в меня. Я пульсирую от потребности, на грани того, чтобы дать ей больше, когда тихий щелчок и внезапная вспышка возвращают меня к реальности.

— Что это было? — спрашиваю я.

Встречаю взгляд женщины, которая внимательно изучает меня, словно оценивая мою реакцию. Ее волосы растрепались от моей хватки, грудь вздымается, словно она только что пробежала марафон, а зрачки расширены.

— Я думаю, это было… — Еще один щелчок и вспышка прерывают ее. — Фотобудка, делающая наше фото. Она запрограммирована на съемку двоих за раз.

— Слава богу, а то мы могли бы сжечь сетчатку от этой вспышки, — говорю я, все еще моргая, чтобы прояснить зрение. — Разве у этой штуки нет кнопки, которую нужно нажать, чтобы она сработала?

Она качает головой.

— Она активируется движением, но я думаю, что датчик слишком чувствителен, — отвечает она с мягкой улыбкой, на щеках появляется глубокий румянец.

Тот факт, что фотография была сделана во время нашего поцелуя, должен меня беспокоить, но меня беспокоит нечто большее.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я.

Ее улыбка сползает, на лице появляется тень разочарования.

— Лила, — шепчет она, чуть отстраняясь.

В этот момент замечаю стопку карточек «Бинго» на сиденье скамейки рядом с ней, и ее слова вновь звучат в моей голове.

Я забыла проверить подсказки на карточках. Вот что я получила за то, что заказал их по Интернету.

Ни хрена себе.

Я только что поцеловал младшую сестру своего лучшего друга… на вечеринке по случаю его помолвки, не меньше.

Я теряю дар речи, пытаясь смириться с тем, что не узнал Лилу раньше. Из застенчивого подростка она превратилась в поразительно красивую и уверенную в себе женщину.

Очки исчезли, и я вижу ее потрясающие голубые глаза. А вместо брекетов — лучезарная улыбка, демонстрирующая идеально ровные зубы в обрамлении полных, пухлых губ.

Ловлю себя на желании наклониться и украсть еще один поцелуй, чтобы понять, была ли эта искра случайностью или чем-то большим.

Серьезно. Что со мной не так?

Я осторожно опускаю ее на скамейку, чтобы освободить пространство между нами.

— Мне пора.

Улыбка Лилы ослабевает, и на ее лице появляется краткий отблеск уныния, который она быстро скрывает.

— О, хорошо. Что ж, было приятно увидеть тебя, Брукс.

Делаю паузу, глядя на нее в недоумении.

— Ты помнишь меня?

Мне и в голову не приходило, что она может помнить, но странно, что это так.

Она одаривает меня заразительной ухмылкой.

— Конечно, помню. Твоя бабушка постоянно говорит о тебе и твоих братьях. К тому же ты не сильно изменился с тех пор, как я видела тебя в последний раз, — делает паузу, наклоняя голову, словно изучает меня. — Ну, если не считать нескольких седых волос и более жесткой осанки, — поддразнивает она, проводя пальцами по моему виску.

Я теряю равновесие от неожиданного прилива энергии, пульсирующей во мне. Дыхание Лилы становится все более поверхностным, ее взгляд остается прикованным к моему, рука задерживается на моих волосах, и мне становится интересно, чувствует ли она то же самое неоспоримое притяжение между нами.

Не в силах сопротивляться, провожу пальцами по ее руке медленными, целенаправленными движениями, наслаждаясь теплом кожи под моими прикосновениями.

Возбуждение между нами трещит, как провод под напряжением, а воздух густ от желания. Мои пальцы чешутся, чтобы обвести линию ее челюсти и исследовать изящный изгиб шеи, когда я притягиваю ее ближе и снова приникаю к губам.

Она младшая сестра твоего лучшего друга, придурок.

Мое тело напрягается, это напоминание обрушивается на меня, как ведро холодной воды.

Я уже переступил одну черту; не могу переступить другую. Лила — искушение, которого я не ожидал, и теперь каждая секунда, которую сдерживаю себя, кажется мне проигранной битвой.

Резко вдыхаю, прижимая руку к боку, собирая всю свою решимость.

— Этого не должно было случиться. — Мой тон суров, скрывая ту часть меня, которая хотела бы, чтобы она осталась на месте.

Лила вздрагивает, отдергивая руку.

Острая боль вины сжимается в моей груди, но я отбрасываю ее в сторону.

— Мне нужно идти.

— Я понимаю. Прощай, Брукс, — говорит она, ее плечи опускаются.

Выбегаю из фотобудки, закрывая ее за собой, прежде чем поддаться порыву и сделать что-то еще, о чем мы можем пожалеть.

Я готов быстро уйти, но мой план прерывается, когда вижу, что фотографии лежат во внешнем слоте. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не наблюдает, выхватываю полоску с фотографиями и незаметно кладу ее в карман костюма на хранение.

Замечание Лилы о том, что она хочет, чтобы мужчина пригласил ее на свидание, не выходит у меня из головы.

Может, я и угрюмый сукин сын, но ради возможности побыть с ней, я бы сбавил обороты на одну ночь. Я бы отвел ее в самый дорогой ресторан города и заказал лучшее вино.

Такая женщина, как она, заслуживает только самого лучшего. Она также никогда не говорила, что свидание должно предшествовать поцелую. Так почему же я чувствую себя виноватым за то, что пропустил свидание, не дав ей больше?

Я не оглядываюсь назад, боясь, что вернусь к ней, если сделаю это.

Когда направляюсь к выходу, в голове у меня все гудит от неожиданного момента, который только что разделил с ней.

Моя рука дергается от воспоминания о прикосновении к ней.

Слава богу, она живет на другом конце страны, потому что у меня такое чувство, что если бы я провел с ней больше времени, вся моя сдержанность улетучилась бы в окно.

А так я могу вернуться к своей монотонной рутине и сделать вид, что нашей встречи никогда не было.