Роковое дело

Глава 9

После короткой остановки в китайском ресторанчике на Капитолийском холме, где им подтвердили, что позапрошлой ночью Кристина Биллинг забирала еду на вынос около одиннадцати часов, Сэм привезла Фредди обратно в офис.

– Итак, – начал напарник. – Хочешь мне объяснить, что это там было?

– Что именно?

– Ты и Каппуано. Я чувствовал себя третьим лишним на жарком свидании.

Сэм пронзила его взглядом.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Ладно, давай посмотрим. – Загибая пальцы, Фредди начал перечислять: – Многозначительные паузы, кипящие взгляды и, конечно же, забавные намеки. Нужно продолжать?

Сэм расстроилась, что Фредди заметил проскакивающие между ней и Ником искры. А ведь стоило понять: парень смекалистый и уловит то, что она пыталась так старательно не показывать во время часовой беседы с Ником. Сэм вымоталась, пытаясь держаться профессионально и сосредоточиться на работе.

– У тебя богатое воображение.

– Ничего подобного. Что случилось, Сэм?

– Ничего. Я почти не знаю этого человека. – По большей части правда. Вроде того. – Что бы ты себе ни думал, это просто результат твоего чрезмерного и сексуально озабоченного воображения.

– Ух ты, – на долгом выдохе протянул Фредди. – А кто говорил о сексе?

Кипя от жажды ответных мер, которые она не смела применить, Сэм въехала на парковочную стоянку у комплекса госбезопасности.

И только собралась выйти, как Фредди остановил ее словами:

– Что случилось вчера по дороге в округ Лаудун?

– Ничего.

Сейчас уж точно была правда.

– Я твой напарник, Сэм. – Он схватил ее за куртку, удерживая. – Поделись со мной.

Сэм освободила рукав.

– Говорить не о чем! У нас миллион дел, а ты тратишь время, чтобы поджарить меня и выудить чего-то там, что навоображал себе?

– Я натасканный следак – натасканный, по большей части, тобой. Мне плевать, что ты говоришь: в той комнате так пылало, что запросто можно было сжечь Капитолий.

Сэм молча дымилась. Вот именно поэтому она заявила Нику, что случившееся накануне ночью не должно повториться. Ей сейчас еще ссор с напарником не хватало.

– Что бы там ни происходило, – Фредди смягчил тон, – надеюсь, ты будешь осторожной. Сейчас на кону очень многое.

– Искренне благодарю, Фредди. Я рада, что ты мне об этом напомнил. А то не дай бог смогу забыть о ребенке, который был убит в мою смену.

– Сэм…

– Нам нужно работать.

– Я на твоей стороне. Надеюсь, ты это знаешь. Если хочешь поговорить…

– Спасибо. Можем мы теперь приступить к работе?

Глубоко вздохнув, напарник взялся за ручку двери.

Сэм вошла внутрь, снова пропихнулась сквозь шумную толпу собравшихся в вестибюле репортеров: оставить их с носом доставило ей огромнейшее удовольствие.

Она чувствовала себя паршиво от того, что так вспылила с Фредди, а ведь он был ее опорой в деле Джонсона. Однако ей не хотелось слушать, что ему придется высказать по поводу ее отношений в прошлом со свидетелем – отношений, которые она не закончила, зная, что если их продолжит, то ее снимут с расследования. Нельзя этого допустить. Раскрытие этого нашумевшего убийства – вот что отчаянно нужно Сэм, чтобы вернуть карьеру в прежнее русло.

И вот поэтому она собиралась, если надо будет, работать день и ночь и раскусить это дело как можно скорее, задолго до того, как какая-нибудь зараза обнаружит, что однажды детектив провела ночь с человеком, нашедшим труп сенатора. В случае неудачи, если руководство решит, что Сэм прокололась еще раз, ей придется послать своей завоеванной с большим трудом карьере прощальный поцелуй. И что потом? Что делать без работы? Кем она станет? Да никем.

Отогнав неприятные думы, Сэм сообщила Фредди, что возвратится после пресс-конференции, и направилась к шефу Фарнсуорту. По дороге она остановилась в туалете, чтобы плеснуть холодной воды на лицо. Глядя в зеркало, ужаснулась темным кругам под глазами, бледной, почти прозрачной коже из-за нескольких недель бессонных ночей и стоявшей в глазах нескрываемой муке.

Сэм сказала начальству, что готова вернуться, заверила полицейского психолога, что справится с любой порученной работой. Однако сможет ли она справиться, снова встречаясь с Ником Каппуано? Сможет ли совладать с чувствами – даже спустя шесть лет – когда вновь обнимают эти сильные руки, целуют эти нежные губы, заставляет млеть взгляд этих жарких глаз? Боже! Его глаза просто запредельно ошеломляют.

– Прекрати, Сэм, – прошептала она своему с трудом узнаваемому отражению в зеркале. – Пожалуйста, прекрати. Делай свою работу и перестань о нем думать. Думай о сенаторе. – Вытянув полотенце, она промокнула мокрое лицо, глубоко вздохнула и, еще раз повторив: – О сенаторе, – приготовилась стоять рядом с шефом на пресс-конференции.

Вопросы задавали грубо и бесцеремонно.

– Как вы можете доверять сержанту Холланд возглавлять такое важное расследование с ее неумением дать ситуации нужную оценку?

Шеф Фарнсуорт, благослови Боже его добрую душу, дал понять, что она самый подходящий для этого расследования детектив, и он ей полностью и безоговорочно доверяет.

Представив, что он сказал бы насчет ее отношений с важным свидетелем, Сэм тяжело сглотнула.

«Хватит, – подумала она. – Ты приняла решение относительно него. Была всего одна ночь, и прекрати об этом вспоминать. Да, вот так. Хорошо».

Покончив с нападками на нее, репортеры перешли к более узким вопросам о расследовании.

– У вас есть подозреваемые?

Шеф кивнул на Сэм, переадресовывая ей вопрос.

– У нас есть некоторый список возможных подозреваемых, но мы не готовы еще сузить его до одного.

– Почему так долго?

– У сенатора была сложная насыщенная жизнь. Чтобы сложить вместе все кусочки, требуется время, но заверяю вас, мы приведем расследование к удовлетворительному результату.

– Несколько слов о планах похорон.

– Об этом справьтесь в офисе сенатора.

– Можете сказать, как его убили?

– Нет.

– В квартиру вламывались?

– Без комментариев.

– Оказал ли он сопротивление?

– Без комментариев.

– На сегодня все, ребята, – вмешался шеф. – Как только у нас будет что сообщить, мы дадим вам знать. – Он проводил Сэм со сцены в свой кабинет. – Ты проделала хорошую работу. Знаю, тебе было нелегко. – Внимательно осмотрев ее, Фарнсуорт заметил: – Ты плохо спала.

Сэм пожала плечами:

– Да так, всякое в голову лезло.

– Может, стоит поговорить с доктором Труло, пусть что-нибудь выпишет…

Сэм протестующее подняла руки, прерывая шефа. – Я еще не совсем дошла до ручки.

– Мне нужно, чтобы ты была в полной форме сейчас.

– Не беспокойтесь. Я в форме.

– Одобряю версию насчет Кристины Биллинг. Надо к ней присмотреться.

– Ну, не знаю, - протянула Сэм, мотая головой. – Народ в офисе подтвердил, что еда была горячей, когда мисс Биллинг вернулась, похоже, она нигде не задерживалась. Записи видеокамеры на парковке показывают, что она вернулась через двадцать восемь минут.

– Могла мисс Биллинг съездить к сенатору на квартиру до посещения ресторана?

– Она должна была проехать через Дистрикт в «Уотергейт», убить его и вернуться с китайской едой за полчаса. Времени недостаточно. Плюс нож рассек яремную вену. Ее окатило бы кровью с ног до головы. Каппуано, руководитель штаба, утверждал, что мисс Биллинг на следующее утро была в том же костюме, что накануне, потому что они бдели всю ночь, готовя голосование на следующий день. Основываясь на этом, я почти готова ее исключить.

Шеф задумчиво потер подбородок:

– Все-таки покопай ее поглубже. У нее есть мотив, возможности и ключ. Не сбрасывай так быстро со счетов.

– Хорошо, сэр.

– То же самое с братом сенатора. Также имеем мотив, возможность и отсутствие алиби, если он не представит ту женщину, с которой, по его словам, провел время.

– Верно. Мы собираемся побеседовать с ним в более формальной обстановке. Еще вертятся в голове мысли насчет его сестры и зятя, Лизбет и Ройса Гамильтонов.

– Почему?

– Их дети наиболее вероятные наследники сенатора. Родители О’Коннора будут здесь в шесть часов, чтобы посмотреть тело. Я спрошу Грэхема О’Коннора о завещании сына, и пусть Круз покопается в их финансах. Потом Стенхауз, несчастный политический соперник. Он отлучился домой в Миссури для давно запланированного сбора средств, но утром мы с ним встретимся.

–А что ты думаешь об этом направлении?

– Улик нет, вот поэтому я не удержала его от поездки в Миссури. Добыть каким-то образом ключ он не мог, а я подозреваю, что убийца был близок к Джону О’Коннору.

– Подружки?

– Биллингс составила нам список женщин, с которыми его видели в обществе, и тех, кто имел ключ. Я также собираюсь спросить сенатора О’Коннора-старшего, не болтаются ли где ключи с тех времен, когда он там жил.

– А записи видеонаблюдения не помогли?

– Ни мы, ни Каппуано никого не смогли идентифицировать. Видео захватывает вестибюль и район лифта, но не отдельные двери, поэтому особой пользы нет. Ночь была холодной, все по уши укутаны в шарфы и шапки. У нас проблемы с опознанием лиц. – Встрепенувшись, шеф взглянул на нее. – Что?

– Все укутаны…

– И что?

– Может, у Кристины Биллинг было пальто, от которого она избавилась в ближайшей канаве?

Сэм заинтересованно задумалась над версией.

– Это бы объяснило, почему не пострадал костюм.

– Точно. Возможно, настало время выписать ордер на обыск ее машины.

– Черт, и почему я сама не додумалась? – возмутилась Сэм.

– Ты бы догадалась. Думаю, у тебя проблемы со временем относительно ее, но мне кажется, ты все учитываешь, сержант.

– Стараюсь.

Их прервал стук в дверь.

– Входите, – сказал шеф. – Открылась дверь, и в кабинет вошел Фредди, с виду какой-то нервный и неуверенный. – Детектив Круз.

– Здравствуйте, сэр, – заикаясь, поздоровался Фредди. – Простите, что прерываю, но офицеры, разбирающие изъятые из квартиры сенатора документы, нашли страховой полис. Думаю, вам нужно взглянуть, сержант Холланд. – И с этим словами вручил ей документ.

Сэм внимательно прочла его, при виде суммы в два миллиона долларов глаза ее полезли на лоб. Она невольно выдохнула, увидев имя получателя – Николас Каппуано.

***

Двадцать минут спустя промчавшись мимо перепуганной команды Ника, Сэм ворвалась в его кабинет, с грохотом захлопнула за собой дверь.

Не отнимая глаз от своих дел, он заметил:

– Так скоро вернулись, сержант?

– Ах ты сукин сын!

Наконец он взглянул на нее, однако в обычно дружелюбных глазах стоял холод.

– Не соблаговолишь ли объяснить?

– А как насчет того, чтобы объяснить самому? – Она шлепнула перед ним страховой полис.

Не переставая пристально смотреть на нее, Ник потянулся за документом.

– Что это?

– Ты мне скажи.

Он наконец отвел от нее взгляд:

– Это страховой полис.

– По мне, так это похоже на страховку в два миллиона долларов, – уточнила Сэм. – Пролистай до последней страницы.

Он посмотрел, как она и сказала, и спросил, с виду явно потрясенный:

– Я что, получатель?

– Будто ты не знал.

– Нет! Понятия не имел, что он такое учинил! – Странное выражение возникло на лице Ника. – Так… вот что он имел в виду.

Голос сошел на шепот.

Сэм хотелось потребовать немедленного ответа, но она подождала, пока Ник соберется с мыслями.

– Однажды как-то я сказал Джону, когда впервые его встретил и понял, кто его отец, что и представить не могу в самых диких мечтах, что такое быть миллионером. А он сказал: «Пути господни неисповедимы». – Ник бережно провел рукой по страницам полиса. – Потом около месяца назад тема возникла снова, поскольку я пошутил насчет того, что стал богачом, управляя его офисом. Он заметил, что у меня еще уйма времени, чтобы стать миллионером, и что то, чем я занимаюсь – все мы занимаемся – куда важнее денег. – Ник посмотрел на Сэм. – Впервые мне показалось, что он наконец принял всю значимость своего дела. Напоследок Джон бросил, что я мог бы стать миллионером скорее, чем думаю, и ушел.

– Ты не спросил, что он имел в виду?

– В тот момент это показалось на ходу брошенным замечанием, но теперь оно приобретает смысл, – Ник покачал головой.

– Думаешь, он знал, что скоро умрет?

– Нет, но у него было чувство, что он умрет молодым. Когда мы напивались, Джон впадал в слезливые дискуссии. Мы называли их его философскими настроениями.

– И часто он впадал в такие настроения?

Ник задумался.

– Сейчас, когда ты упомянула, ясно, что последнее время чаще. На прошлой неделе Кристина спросила меня, не кажется ли мне, что Джон в депрессии.

– А что ты?

– Возможно, лучше было сказать «расстроен», чем в депрессии. У него точно что-то засело в голове.

А ты не имеешь представления что?

– Пару раз я пытался вызвать его на откровенность, но он отмахивался. Говорил, что сосредоточился на законе и как его провести. Я списал все на стресс.

– Ты и вправду не знал о страховке?

– Клянусь Богом. Можешь проверить на детекторе лжи.

Долгую секунду Сэм его изучала.

– Нет необходимости. Поздравляю, похоже, ты, наконец, стал миллионером.

– Ане самым лучшим способом, – тихо уточнил Ник.

Последние пары, с которыми она заявилась, рассеялись.

– Ник… - Сэм боролась с сильным искушением обойти стол и обнять этого сильного мужчину. Прочистив охрипшее от избытка чувств горло, она произнесла: – В шесть придут его родители. Они хотят его видеть. Как думаешь, может, ты тоже смог бы прийти? Им легче будет, если увидят знакомое лицо.

– Конечно.

– Я могу захватить тебя и привезти позже обратно, чтобы тебе не иметь дело с парковкой.

– Конечно.

Он встал и потянулся за пиджаком, висевшим на спинке стула.

У Сэм пересохло во рту, когда она увидела игру мускулов под бледно-голубой рубашкой, которую сегодня Ник надел без галстука. Вот он поправил воротничок красивыми руками. Сэм помнила, как эти руки скользили по ее возбужденному телу много лет назад. Разве память бывает такой живой? Однако воспоминания были столь яркие и реальные, словно все произошло только вчера.

Ник поймал ее взгляд:

– Что?

Лицо Сэм запылало.

– Ничего.

Не сводя с нее глаз, Ник вышел из-за стола и остановился перед ней. Провел пальцем по щеке.

– Я тоже думаю об этом. Никогда не переставал думать.

– Не надо. – Сэм удивилась, как легко он читал ее мысли. Как такое возможно? – Пожалуйста.

– Даже в разгар всего, что происходит, даже когда планирую похороны лучшего друга, когда справляюсь с травмированной командой и родителями Джона, я хочу тебя. Думаю о тебе и хочу тебя.

– Не могу, Ник. На кону моя работа. Вся моя карьера зависит от этого расследования. Я не могу ничего позволить тебе сейчас.

– А позже? Когда все кончится?

– Может быть. Тогда посмотрим.

– Что ж, обязательно посмотрим. – Он жестом пропустил ее вперед в дверь. – До поры до времени.