Роман с горцем

Девять

Пейдж

Кам не заставляет меня ждать, и результат не разочаровывает. Он опускает голову и целует меня. Его губы такие нежные, пока я не сдвигаю свое тело под ним и не чувствую длинную, твердую плоть его эрекции. Я хнычу в ответ, и это, кажется, высвобождает зверя.

Он раздвигает мой рот и просовывает язык внутрь, и я клянусь, что чувствую его поцелуй прямо на своем клиторе. Как будто к нашим ртам прикреплен провод, и каждый импульс наших языков нежно тянется к моей маленькой голодной жемчужине.

Я раскачиваюсь навстречу ему, пытаясь найти хоть какое-то трение, потому что ничего не могу с собой поделать. Не помню, когда в последний раз так сильно возбуждалась. Его борода царапает мою кожу, и мне нравится чувствовать его. Он такой мужественный. Все в нем. Он такой большой, тяжелый, мощный и твердый.

Я провожу ногтями по спине его толстовки, пытаясь добраться до его кожи, и он замирает, а потом садится.

Мне сразу становится холодно и не по себе. Он снова хмурится.

Я сажусь рядом с ним и пытаюсь коснуться его щеки, но он отстраняется.

— В чем дело, Кам? Что я сделала?

Он выдохнул.

— Это все изменит, но я предпочел бы видеть твое отвращение сейчас, а не тогда, когда буду в тебе, — он стягивает с себя толстовку. На левом боку красуется неприятный шрам, а потом он поворачивается и показывает свою спину, похожую на мозаику из шрамов.

Я прикасаюсь к нему обеими руками и понимаю, что ему наверняка будут неприятны слезы на моих глазах, но ничего не поделаешь. Я провожу пальцами по каждому шраму. Он вздрагивает от первых трех, но потом расслабляется под прикосновением. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к одному из самых больших и страшных. Он выглядит так, будто его разорвали и сшили обратно, и мое сердце болит при этой мысли. Что, если бы он не выжил? Что, если бы я никогда не встретила его?

— Что из этого должно вызывать у меня отвращение? — спрашиваю я.

Он поворачивается ко мне, но выражение лица по-прежнему остается суровым.

— Пейдж, не нужно притворяться ради меня. Знаю, ты хорошая женщина. Добрая и нежная. Ты разговариваешь по телефону со своими котами, черт возьми. Но не нужно притворяться, что мои шрамы не уродливы.

Я встаю, как могу, и делаю то, чего не делала уже много лет. Полностью обнажаюсь перед мужчиной.

Он просто сидит и смотрит на меня с открытым ртом.

— Что ты делаешь?

— Хочешь поговорить о шрамах? Давай поговорим о них, — я опираюсь на колени и указываю на серебристые линии по бедрам и нижней части живота. — Эти растяжки — следствие диеты «йо-йо» (прим. перев. — Йо-йо-диета, также известная как «циклическое изменение веса», описывает схему похудания, восстановления его и последующего повторения диеты. Это процесс, который заставляет вес подниматься и опускаться, как некогда популярную игрушку йо-йо) на протяжении многих лет, — я обхватываю свою грудь. — У меня тоже есть несколько. Мое тело не идеально. В нем полно недостатков, но оно поддерживает меня каждый день. Оно сильное и в основном здоровое. Ты находишь мои шрамы уродливыми?

Его зеленые глаза потемнели до глубокого изумрудного цвета, а дыхание стало более тяжелым. Он качает головой. Протянув руки, он останавливается, едва не коснувшись меня.

Тогда я беру его ладони и кладу их на свое тело.

— Ты идеальна, — говорит он. — Абсолютно идеальна.

— Но у меня есть растяжки, и живот слишком большой, и попа трясется при ходьбе, и бедра соприкасаются, и везде целлюлит.

Он обхватывает мое лицо и смотрит мне в глаза.

— Ты идеальна, Пейдж. Чертовски великолепна.

И я ему верю.

— Для меня ты чертовски великолепен, — говорю я. — И я не церемонюсь с тобой.

Он улыбается.

— Думаю, мне придется жениться на тебе, Пейдж Тернер.

А затем он целует меня. Его руки повсюду. Палатка защищает от холода, но в ней все равно холоднее, чем в его хижине. Но его рот прижимается к моему, а его руки сжимают мою попку.

— Ты чертовски сексуальна, малышка. Пожалуйста, скажи, если хочешь, чтобы я остановился.

— Я сняла с себя всю одежду.

— Это не значит, что ты не можешь передумать, — он меняет положение и садится. Его торс просто потрясающий. Темные вьющиеся волосы пересекают грудные мышцы, затем рассекают идеально очерченный пресс и исчезают толстой полосой под тренировочными штанами.

— Иди сюда, — он протягивает руку и помогает мне перебраться к нему на колени.

— Почему только я голая? — спрашиваю я.

— Сегодня утром, после того как мы установили твою палатку и зашли внутрь, я скачал одну из твоих книг на свой планшет и прочитал ее.

— Да? Какую? Подожди, тебе не понравилось? Если не понравилось, давай просто не будем об этом говорить.

— Нет, мне понравилось. Ты чертовски талантлива. «Один рыцарь навсегда», кажется, с сэром Уильямом и леди Элизабет. Очень романтично. Сцены боя на мечах были эпичными и крутыми, без излишней грубости. И чертовски сексуально. Пейдж, ты умеешь рисовать образы своими словами. Это очень ярко и вызывающе.

Я сглотнула. А потом быстро заморгала, пытаясь удержать слезы.

— Почему ты плачешь?

— Потому что я идиотка, которая может испортить отличную сексуальную атмосферу, — говорю я.

— Ты голая, куколка, — он приподнимается подо мной, упираясь своей все еще твердой эрекцией в мою попу. — Ничего не испорчено. Но объясни слезы.

— Все, чего я хотела от мужчины, от партнера, — это чтобы он видел ценность в том, что я делаю, признавал, что моя писательская деятельность важна для меня, что она имеет значение, что я важна. Мой бывший никогда не мог этого сделать. Я должна была уже тогда понять, что он мне не подходит. Не нужно было проходить через унижение, когда он мне изменил, — я смахнула слезы. — Мне очень жаль. Я больше не грущу из-за него и, по правде говоря, не думала о нем уже очень давно. Но вчера в аэропорту, только что вышла его первая книга, и он был повсюду, и думаю, это просто пробудило старые чувства.

— Все еще любишь его?

Из меня вырывается холодный смех.

— Нет. Ни капельки.

— Ты сказала, что его книга только что вышла?

— Да, это политический триллер, который только что вошел в список «Нью-Йорк Таймс».

Глаза Кама сузились.

— Это «Приспешники президента»?

Я закатываю глаза, но киваю.

— Да, я скачал первую главу, прочитал и был уверен, что разгадал тайну, поэтому не стал покупать. Она была банальной, повторяющейся и слишком предсказуемой.

— Кто это сделал?

— Жена сенатора, — говорит он, пожимая плечами.

— Боже мой, я люблю тебя, — я крепче обнимаю его, а потом понимаю, что только что сказала. Вот дерьмо. Я прячу лицо в ложбинке его шеи. — Давай представим, что этого не было.

Он отталкивает меня назад, чтобы видеть мое лицо.

— А что, если я не хочу?

Я вдыхаю.

— Помнишь, ты упоминала об этом, когда Джина приехала? Ты как-то это назвала?

— Фальшивые отношения?

— Вот именно. Это как сюжетный прием или что-то вроде того, верно?

— Да, мы называем их тропами.

— Какие у тебя самые любимые?

— Кам, я все еще голая.

Он наклоняется и лижет один из моих сосков, и они оба напрягаются до почти болезненных кончиков. Я выгибаюсь навстречу ему. Он берет в руки мою вторую грудь.

— Куколка, я прекрасно понимаю, что ты голая. Я наслаждаюсь этим фактом уже несколько минут. Если тебе холодно, мы можем тебя укутать, но в остальном я хочу смотреть на тебя. Хочу поговорить еще немного, а потом планирую обследовать каждый сантиметр твоего великолепного тела губами и языком.

— О, вау.

— Ну вот, опять ты словоблудница.

— Я начинаю задумываться, не нравился ли ты мне больше, когда в основном хмурился и молчал.

Он щиплет оба моих соска и приподнимается, прижимая свою твердую эрекцию к моей влажной и жаждущей сердцевине.

— И что?

Я качаю головой.

— Нет, пока что мне просто нравится каждый твой аспект. Хотя не понимаю, почему так откровенна и открыта. Не то чтобы я обычно лгала, потому что это не так. Но ты как будто подмешал в кофе сыворотку правды.

— Нет, в свой поцелуй. Ты можешь сказать, как сильно я хочу тебя. Потому что не ошибись, Пейдж, я хочу тебя. Так чертовски сильно, что это должно меня пугать, но вместо этого кажется, что впервые в жизни все кристально понятно. Когда я впервые посмотрел в твои глаза, ты ощущалась для меня как дом.

— Я тоже хочу тебя, Кам.

— Я знаю, что хочешь. Чувствую, насколько мокрая твоя киска через мои треники. А теперь расскажи мне об этих тропах.

Это похоже на прелюдию, специально разработанную автором романа, и работает со мной. Конечно, просто сидя у него на коленях и касаясь его голой груди, я бы сильно возбудилась.

— Ну, брак по расчету очень популярен в исторических романах.

Его большие пальцы снова проводят по моим набухшим соскам, и я хнычу.

— От друзей до возлюбленных. Лучший друг брата или сестры. От ненависти до любви, — я встречаюсь с потемневшим зеленым цветом его глаз. — Горцы, потому что они сильные, умелые, затворники, большие, бородатые и горячие.

Его игра с сосками сводит меня с ума.

— Родственные души.

Его руки перестают двигаться.

— Объясни это.

— Это просто выражение веры в то, что у нас есть особый человек, созданный специально для нас, и когда мы находим этого человека, звезды сходятся, и что-то просто щелкает. Понимаешь? Это то же самое, что и в книгах о любви с первого взгляда или инстаграме.

— Родственные души. Любовь с первого взгляда. Мои родители использовали оба этих термина для описания своих отношений. Они трагически погибли. Это правда. Но они умерли вместе, держась за руки. И неистово любили друг друга. Мой папа при каждом удобном случае говорил мне и моему брату, что родственные души существуют и когда-нибудь мы найдем вторые половинки своих сердец.

Я улыбаюсь и думаю, что, наверное, снова плачу, потому что такая уж я дурочка. Что тут скажешь?

— Это прекрасно.

Кам изучает мое лицо.

— Ты чувствуешь это?

Я точно знаю, о чем он меня спрашивает, и мое сердце колотится в ответ.

— Это пугает, но да, чувствую.

— Почему пугает?

— Потому что мы только что познакомились.

Он криво усмехается, от чего у меня внутри все тает.

— Ты автор романов, куколка. Ты веришь в любовь?

— Да, конечно, верю.

— Тогда с какой частью себя ты борешься? Верить мне или верить, что ты этого заслуживаешь?

— Что ты хочешь сказать, Кам?

Он берет мое лицо в руки и смотрит прямо в глаза.

— Я говорю, что ты — это то, что мне нужно, Пейдж Тернер. Ты моя единственная, моя половинка, моя любовь. Я влюблен в тебя.

Я смотрю на него в течение двух ударов сердца, пытаясь нащупать панику или рациональный голос, который скажет, будто это безумие. Но все, что я слышу, — это как мое сердце снова и снова повторяет: «Мой, мой, мой».

— Я тоже в тебя влюблена.

— Спасибо, блядь, — рычит он, а потом целует меня.