Роман с горцем

Шесть

Камден

— На моем дворе женщина ставит палатку, — говорю я в трубку. Я стою на кухне и смотрю, как Пейдж пытается собрать палатку. Она то смотрит на бумажную инструкцию, которую достала из сумки, то пытается собрать, то снова возвращается к бумаге. Она явно разговаривает сама с собой.

— Опять? — спрашивает Корд.

— Ты меня слышал. И во всем виновата Клири. Она послала ее сюда с разрешением на поход.

Мой старший брат фыркает.

— О чем, черт возьми, она думала, Корд? Посылать автора романов в лагерь, когда по нашим владениям рыщет этот гребаный бык. Ее могут затоптать до смерти.

— Автор романов? Как ее зовут? — прорычал мой брат из телефона.

— Пейдж Тернер.

Я слышу по телефону его вздох облегчения.

— Просто любопытно.

Что-то в этом есть, но я не настаиваю.

— Серьезно, что мне делать с ее кемпингом на моем дворе?

— Ты сделаешь то, чему нас всегда учил папа. Вытащишь свою угрюмую задницу, поможешь ей поставить палатку, а потом проследишь, чтобы она оставалась в безопасности. Не думаю, что у нас выпадет снег, но будет достаточно холодно, чтобы отморозить себе яйца. Будь тем, кем он тебя воспитал, Кам, — его голос немного смягчился. — Может, ты чувствуешь вину за то, что выжил. К черту, я не знаю, потому что ты никогда не говоришь об этом, но знаю, что ты вернулся домой с чем-то большим, чем шрамы на лице. Но это не меняет того человека, который, как я знаю, есть у тебя внутри.

Я тяжело сглатываю и киваю, хотя он меня не видит.

— Я предложил помочь с палаткой, но она сказала, что у нее есть инструкции или она посмотрит видео.

Корд хихикает.

— Может, это фишка авторов романов.

В этот момент я вижу, как Пейдж поднимает палатку, и не могу отрицать гордости, которая проникает в мое тело. Не знаю почему. Я не претендую на то, что она сделала. Она сгибается в талии и заходит в палатку, а потом все рушится.

— О, черт, — шепчу я. Затем внутри меня зарождается смех, и я не могу сдержать его.

Корд вдыхает.

— Брат, я впервые за долгое время слышу, чтобы ты так смеялся. Если причина в этой женщине, то проводи с ней больше времени.

— Нет, она лишь… — прочищаю я горло. — Вся эта чертова палатка просто упала на нее сверху, и теперь она застряла внутри. Это как смотреть мультфильм, — я снова смеюсь. — Наверное, стоит пойти и спасти ее, пока она не сделала дыру в тенте.

Я кладу трубку и убираю телефон, чтобы вернуться на улицу. Мне приходится сдерживать улыбку на своем лице, что странно и немного тревожно.

Провести с ней больше времени.

Слова брата эхом отдаются в моей голове, и я не могу отрицать, что это именно то, что я хочу сделать. Но в этом нет никакого смысла. Я не знаю эту женщину, и пока что все, что она сделала, — это испортила мне день. Ну, еще развлекает меня. И она чертовски красива на вид, так что это бонус.

Когда я спускаюсь по ступенькам крыльца и выхожу во двор, то слышу, как она разговаривает сама с собой.

— Легче для одного человека, моя нога, — говорит она. Затем топает, и полотно колышется вокруг комочка в форме Пейдж в упавшей палатке.

Я поднимаю тент, чтобы видеть ее лицо, а затем протягиваю к ней руку.

Она морщится, но хватает меня за руку и позволяет помочь ей выбраться.

— Клянусь, я не какая-то глупая блондинка.

— Мне и в голову не приходила такая мысль.

— Спасибо, что помог.

Я киваю.

— Можно помогу тебе установить ее? Я могу просто помогать держать все на месте, пока ты читаешь инструкции и делаешь всю работу, если хочешь. Рассматривай меня не более чем как дополнительную пару рук.

Ее выразительные голубые глаза опускаются на мои руки, а губы приоткрываются. Затем ее розовый язычок высовывается и проводит по пухлой нижней губе.

И мой член становится твердым. Уверен, мой брат не это имел в виду, говоря о помощи.

Она прикусывает губу и кивает.

— Да, это было бы очень полезно. Спасибо.

Я хмыкаю, потому что в данный момент у меня нет слов. Я быстро хватаю пару уличных стульев и ставлю их, чтобы ей не пришлось сидеть на холодной земле. А потом мы приступаем к работе, и я делаю немного больше, чем просто держу детали, но Пейдж читает инструкцию, и мы работаем в тандеме, чтобы установить палатку.

— Скажи, зачем писателю-романтику исследовать кемпинг в снегу.

Она поднимает на меня глаза. Она немного запыхалась от работы, а ее щеки розовеют от холодного ветра. Чертовски красивая. Мне так и хочется прижаться к ее лицу и поцеловать ее, попробовать на вкус, узнать насколько холодны ее губы и насколько сладок ее язык.

— Я никогда не говорила, что я автор романов, — говорит она, ее глаза блестят.

— Нет, не говорила. Но моя сестра сказала, что ты одна из ее любимых писательниц. А романтика — это все, что она читает, — я пожимаю плечами. — Справедливое предположение.

С этими словами она вставляет последний шест палатки на место, а затем дарит мне самую ослепительную улыбку.

— Я сделала это, — а затем бросается ко мне, обхватывая руками, что застает меня врасплох. Я просто стою, пытаясь сообразить, как обнять ее в ответ, как прикоснуться к ней или заставить снова улыбнуться.

Она откидывается назад, а затем отстраняется от меня. Еще раз похлопав меня по груди, она подходит к одному из стульев и садится, а затем начинает копаться в своем рюкзаке.

Я стою, не зная, стоит ли мне идти внутрь или же напомнить, что задал ей вопрос.

— До недавнего времени я писала и публиковала только средневековые исторические романы, — говорит она.

Я решаю сесть на другой стул и послушать ее.

— Это потребовало много исследований? — спрашиваю я.

Она достает спальный мешок, и по марке я вижу, что, по крайней мере, в нем ей будет относительно тепло. Может, конечно, будет не очень комфортно, но обморожения не случится.

— Да, много исследований, которые я люблю. Вообще-то у меня есть степень по военной истории. Но это были только книжные исследования, ничего практического. А некоторые люди считают, что просто читать книги — это не «настоящее исследование», — она вздыхает, нахмурив брови, и впервые не становится похожа на живое воплощение солнечного лучика.

Не знаю точно, почему она вдруг стала грустной, но от этого мне хочется выследить всех, кем бы ни были эти люди, и выбить из них все дерьмо.

Не то чтобы это был честный бой, ведь я прослужил в армии более десяти лет.

Через мгновение она снова вздергивает подбородок, и в ее глаза возвращается решительный блеск, когда она продолжает говорить:

— Но после более чем дюжины подобных произведений я хочу заняться чем-то новым. Хочу написать серию о современных горцах. И это, кажется, прекрасная возможность провести настоящее практическое исследование. Правда, это не слежка агента Секретной службы или что-то в этом роде, но… — ее слова обрываются, и она заканчивает предложение, пожав плечами.

— Зачем горцу быть еще и агентом Секретной службы?

— Что? — она покачала головой. — О, нет. Я просто говорю, что некоторые люди, которые пишут триллеры, могут быть в тени агента Секретной службы. Но если я этого не делаю, это не значит, что я не могу заниматься исследованиями, верно? В моей первой книге из серии «Человек в горах» знакомство пары происходит в снегопад, там есть кемпинг, холод и снег, и я не знаю, — она пожимает плечами и одаривает меня лукавой ухмылкой. — Как уже говорила, я живу в Техасе. Поэтому просто хочу узнать, каково это. Хочу испытать это на собственном опыте.

Ну вот, опять эти люди.

— Как у тебя получилось со средневековьем, учитывая, что ты не можешь путешествовать во времени? — спрашиваю я.

Она смотрит на меня с минуту, затем ее великолепные голубые глаза сужаются.

— Ты действительно улыбаешься под всей этой растительностью?

Я думаю о ее замечании, которое она сделала, когда мы впервые встретились — о том, что я выгляжу как настоящий горец. Внезапно этот дурацкий пазл начинает складываться. Какие-то люди, кем бы они ни были, заставили ее чувствовать себя дерьмово из-за своей работы. И как бы это меня ни бесило, я не могу выследить их и надрать им задницы. Но могу поддержать ее в стиле «Человек-гора» и помочь в исследованиях.

Она явно умна и целеустремленна. А поскольку я знаю, что Клири умна, то предполагаю, книги Пейдж тоже чертовски интеллектуальны. Учитывая, сколько труда Пейдж вкладывает в свои исследования, она должна чувствовать себя хорошо из-за своей работы.

Я качаю головой и хмурюсь.

— Горцы не улыбаются.

Она склоняет голову набок и смотрит на меня задумчиво.

— Так вот кто ты? Горный человек?

— Я точно не агент Секретной службы, не так ли? А раз уж хочешь стать тенью горца, видимо, я им и являюсь. В смысле, на мне фланелевая рубашка, и я жил в хижине на горе.

Ее губы подрагивают, а потом она улыбается. И если раньше ее улыбка казалась мне лучезарной, то, черт побери, если эта не вызовет у меня рак кожи.

— Наверное, стоит сделать заметки, да?

Она подмигивает мне, и клянусь, мое сердце бьется с удвоенной силой. Она действительно флиртует со мной? Этого не может быть. Эта женщина полна солнечного света и смеха. Я же превратился в оболочку человека, которым когда-то был. Так что нет, уверен, она не флиртует со мной. Она просто милая женщина, которой нужна моя помощь. Поэтому я собираюсь сделать то, что сказал мне брат.

Я буду порядочным человеком, таким, каким меня воспитал отец. Это значит помочь ей.

И держать свои руки при себе.