Роза Спиркреста

Глава 7 Злодейские флюиды

Я стою посреди городской улицы, под дождем, в пальто Alexander McQueen и думаю, не стала ли я жертвой жестокого розыгрыша.

Темнота и дождь заслоняют от меня бетонные блоки зданий, стоящих передо мной, и заглушают мерцающий свет близлежащих фонарных столбов. Я нажимаю на кнопку домофона уже минут пять, не меньше, но безрезультатно.

Как будто я и так не нервничала, приходя сюда. Что, если Камми была права? Что, если меня одурачили теплые объятия Ноя? Что, если он действительно серийный убийца, а я попала в его ловушку?

Укрывшись за дверью, я достаю из кармана телефон и в десятый раз проверяю адрес. Я точно нахожусь по адресу, который мне прислал Ной — по адресу, который я отправила Камми с указанием позвонить в полицию, если она не получит от меня ответа. Я проверила таксиста и проверила свое местоположение (которое я также отправила своему лучшему другу в США на случай, если британская полиция не сможет меня найти и придется вмешиваться ФБР).

Это правильный адрес — так почему же никто не отвечает?

— Привет!

Я так испугалась, что чуть не уронила телефон. Повернувшись, я увидела темную громоздкую фигуру, бегущую по тропинке с оживленной улицы. Дождь падает так густо, что я не могу сразу разглядеть фигуру. Я обхватываю рукой маленькую блестящую булаву в кармане плаща. Я Розенталь — без боя не останусь.

Затем фигура приближается, и под темными, всклокоченными волосами появляется бледное, озабоченное лицо.

— Черт, мне так жаль! — Ной пробегает остаток пути, торопливо набирает код на клавиатуре, и дверь со звоном открывается. Он толкает ее одной рукой, но жестом приглашает меня пройти, пропуская вперед себя. — Я думал, что вернусь вовремя, но тренер заставил нас бегать круги, потому что кто-то оставил свои фантики на полу в спортзале… — Он замечает мой взгляд, в котором смешались ледяная ярость и пустая растерянность. — Неважно, это не имеет значения. Извини, что заставил тебя ждать.

Он ведет меня по бетонной лестнице (видимо, бедные люди не пользуются лифтами?) и по белому коридору с серой плиткой. Пусто и некрасиво, но, по крайней мере, чисто. Я подавляю желание встать рядом с ним и погреться в тепле его тела, пока он будет рыться в кармане в поисках ключей. К счастью, теплый воздух встречает нас, как только мы входим в его квартиру.

Как только мы оказываемся внутри, Ной бросает свою огромную тренировочную сумку и поворачивается, чтобы взять мое пальто. Я отряхиваю его и смотрю, как он вешает его на вешалку над маленьким и шумным радиатором. Он, наверное, даже не подозревает, что это пальто, возможно, стоит больше, чем все в этой квартире вместе взятое.

Я следую за ним по небольшому коридору и захожу в квартиру. Все не так, как я себе представляла… Наверное, я представляла ее похожей на студенческие общежития в Спиркресте.

А вместо этого оно выглядит… ну.

Похоже, что здесь живет кто-то бедный.

Это однокомнатная квартира, но не как нью-йоркский лофт. Скорее, это одна комната, в которой теснится все: кухня, кровать, диван. Стены белые, ковер серый, мебель беспорядочная.

В одном углу — маленький диванчик перед крошечным телевизором. Рядом с ним — несколько коробчатых полок, заваленных большими тюбиками с протеиновым порошком, книгами в мягких обложках и коробками из-под обуви. В кухонной зоне (я не могла заставить себя считать этот крошечный уголок настоящей кухней) на металлической стойке сушились миски и стаканы. Окна мокрые от конденсата.

Что касается спальни… Это просто матрас на каком-то ящике с выдвижными ящиками. Покрывала слегка взъерошены, одежда брошена на стул у изножья кровати.

В обычной ситуации меня бы оттолкнуло такое уродливое окружение, но я не чувствую что это меня отталкивает. Напротив, я чувствую любопытство и волнение, как исследователь. Мне хочется открыть ящик с жизнью Ноя и порыться в его содержимом в поисках информации. Я хочу открыть шкафы и посмотреть на все его вещи. Порыться в коробках с обувью, чтобы посмотреть, что в них лежит, полистать книги. Чем владеют бедные люди? Что они читают?

Я удивляюсь, что они вообще читают.

Ноа, похоже, не волнуют мои впечатления о его условиях жизни. Ему не стыдно за то, как он живет, но я полагаю, что он и не должен знать ничего другого. Он идет на кухню, наполняет пластиковый чайник водой из-под крана и включает его. Оглянувшись через плечо, он поднимает на меня бровь.

— А тебе не холодно в… этом?

Он неопределенным жестом показывает на мой наряд.

Это наряд, на который у меня ушли часы планирования, кураторства и укладки. Это обрезанное атласное бюстье с пышными рукавами, бархатные брюки с высокой талией и вышивкой, которую я сама пришила по бокам, и винтажные золотые туфли Dolce & Gabbana на позолоченном каблуке. Мои длинные светлые волосы слегка завиты и наполовину собраны в ленту из голубого атласа, а ожерелья из золота и жемчуга дополняют образ.

Я могу замерзнуть до смерти в этом наряде, и все равно это будет того стоить.

Я машу рукой Ною. — Не будь глупым.

— Хорошо. Я могу одолжить тебе джемпер, если нужно.

— Может быть, — говорю я — не потому, что у меня есть намерение испортить свой наряд его уродливой одеждой, а потому, что мне не нравится мысль о том, что я уйду из его дома с каким-нибудь трофеем.

Он улыбается и показывает на чайник. — Мне нужно принять душ, но я могу сделать тебе чашку чая, если хочешь?

Британцы и их чай. Уф. Впрочем, это не главная моя забота. Если Ной исчезнет, чтобы принять душ, это даст мне прекрасную возможность подглядывать за ним, но в то же время я не хочу рисковать потенциальной душераздирающей неловкостью, когда меня застанут за подглядыванием. Поэтому я говорю: — Да, все в порядке. Могу я осмотреться?

— Что, в моей квартире? — Он, кажется, немного растерялся. Он оглядывается вокруг, недоумевая. — Ну, там не на что смотреть.

— Тогда я могу посмотреть?

— То есть, да, хорошо. Но здесь довольно скучно. Я здесь всего год.

— А где ты жил раньше? — спрашиваю я, следуя за ним, когда он возвращается в коридор.

— Я жил с мамой в Фернуэлле.

— Ясно.

Он открывает дверь в небольшую ванную комнату и останавливается как раз в тот момент, когда я собираюсь последовать за ним, его рука ложится мне на плечо. Я поднимаю на него глаза.

— Я собираюсь принять душ. — Он бросает на меня пристальный взгляд. — Если только ты не хочешь остаться. — Он поднимает брови и наклоняет голову с легкой улыбкой. — Или присоединись ко мне.

Я сглатываю, внезапно почувствовав себя немного более взволнованной, чем следовало бы, и качаю головой. — Я просто хочу осмотреться.

— Тогда иди и осмотрись, — говорит он с полуулыбкой.

Улыбка Ноа ему идет. От нее на его правой щеке появляется складка, слишком глубокая, чтобы быть ямочкой, и она освещает осенние серые глаза.

Мальчики из Спиркреста не улыбаются — они ухмыляются, ехидничают и ухмыляются. Все, что они делают, направлено на то, чтобы создать видимость контроля и превосходства над окружающими. Они думают, что улыбка сделает их слабыми.

Но улыбка Ноя не делает его слабым.

Он выглядит так, будто я хочу, чтобы он меня поцеловал.

Он машет рукой. — Точно. Тогда развлекайся, разглядывая мои скучные вещи. Увидимся через секунду.

Он закрывает за собой дверь ванной. Не знаю почему, но есть что-то привлекательное в том, что он, кажется, не стремится сохранить что-то в тайне или скрыть от меня.

Мужчины, с которыми я обычно сплю, стремятся защитить свою личную жизнь и самооценку. Даже случайные свидания имеют свои границы: можно писать, но никогда не звонить, можно выкладывать фотографии, но никогда не отмечать их; можно приходить в их гостиничные номера, но никогда не приходить к ним домой.

Ной держит меня в самом сердце своего дома, и, похоже, его совершенно не волнует его личная жизнь. Я полагаю, что он установил границу, не позволив мне следовать за ним в ванную, но даже тогда он не запретил мне заходить туда. И, судя по всему, он даже не потрудился запереть дверь в ванную.

То, что он, кажется, совсем не защищает свое личное пространство, кажется… я даже не знаю. Сексуальным в каком-то смысле, который я не могу объяснить. Как будто его жизнь — это сундук с сокровищами, который он открыл для меня, а я просто расхищаю эти сокровища по своему усмотрению.

Дрожа от волнения, я возвращаюсь в главную комнату, к небольшому комоду возле его кровати. Он весь заставлен флаконами со средствами для мытья тела, шампунями, дезодорантами и спреями. Рядом с ним — платяной шкаф, на одной дверце которого висит толстовка.

У стены — коврик для йоги с набором тренажеров — гири, скакалки, тренажеры для мышц живота, а также массивная спортивная сумка, набитая помятыми и облупившимися боксерскими перчатками. Значит, про бокс он не врал.

Я открываю его ящики и заглядываю внутрь. Боксеры, носки, белые футболки и майки, шорты, треники. Из угла одного ящика свисает черная бейсболка. Как и во всей квартире, в его ящиках довольно чисто. Я беру его спрей — никакой марки, просто стандартный лосьон после бритья с нейтральным названием "Глубокий лед" — и брызгаю им в воздух.

Он пахнет Ноем.

Я брызгаю на запястье, смешивая его запах со своим фирменным Chanel № 5, и осторожно сажусь на край его кровати. Матрас твердый. Я провожу рукой по смятому одеялу. Оно мягкое и прохладное. Я ложусь обратно на кровать, а потом переворачиваюсь, зарываясь лицом в одеяло. Оно пахнет стиральным порошком и спреем Ноя.

Никогда бы не подумала, что от такого бедного человека, который так много работает, может так хорошо пахнуть.

Зарывшись лицом в одеяло, я закрываю глаза. Каково это — спать в его постели? Я никогда раньше не спала в постели мальчика. Я спала в гостиничных номерах — в некоторых из самых роскошных гостиничных номеров в мире — и однажды ненадолго пробралась в комнату Луки в общежитии.

Но это не кровать в отеле или общежитии. Это настоящая кровать — настоящая кровать настоящего человека. Ной спит в ней каждую ночь. Он видит сны и, возможно, даже прикасается к себе.

Я сжимаю бедра вместе. Эта мысль заводит меня больше, чем следовало бы. Я подумываю о том, чтобы раздеться и голышом лечь на кровать Ноя, чтобы посмотреть, как он поступит. Но я, должно быть, истратила все свое мужество, только приехав сюда. У меня ничего не осталось.

Вздохнув, я встаю и продолжаю рыскать. На прикроватной тумбочке я обнаруживаю несколько старых книг в мягких обложках (загадка, автобиография какого-то бойца ММА), сломанные часы, несколько пачек жевательной резинки и щипцы для десен в маленьком пластиковом футляре.

Несмотря на опасения Камми, что Ной окажется тайным серийным убийцей, совершенно очевидно, что Ною нечего скрывать. Он не лгал о боксе. Улики повсюду: старые боксерские перчатки, свернутые обмотки, тренировочный инвентарь и свернутые скакалки. Он выглядит довольно опрятным, его одежда простая и немаркая. По качеству вещей и размеру его крошечной квартирки легко определить, что денег у него немного, но и в полном убожестве он не живет.

У меня неприятно сжался живот, и я почувствовала внезапное замирание. Я приехала сюда, чтобы соблазнить Ноя, потому что мой отец с ума сойдет, узнав, что я занимаюсь сексом с каким-то безденежным, никчемным парнем. Но Ной не просто разорившийся, дрянной парень. Он просто нормальный человек, который много работает и живет своей жизнью.

Так кем же я тогда становлюсь? Мелкой богатой девчонкой, которая осуждала его и приехала сюда только для того, чтобы использовать его? Избалованной, мелочной принцессой, которая пользуется честным героем-тружеником?

Я всегда думала о себе как о героине истории, но сейчас я совсем не чувствую себя таковой. Сейчас я чувствую себя просто злодейкой.