Ручной монстр

Глава 2

Я привыкла к одиночеству. Так куда проще, чем постоянно обжигаться и разочаровываться в людях. А лезть в семью Джефа и Фло было стыдно, да и куда больше? Не каждые родители столько заботились о своих детях, сколько они обо мне, моя мать так точно.

Она все твердила: «Маргарет, ведьма бывает либо сильной, либо жалкой. Так что или вытирай сопли, или отдай свою силу сестрам». Но отдать силу для ведьмы значило лишиться большей части себя: здоровья, привычек, а то и рассудка, поэтому мне приходилось быть сильной и наравне драться с теми, кто куда старше и хитрее.

Как ни странно прозвучит, но в интернате при монастыре Святого Иртаса я впервые почувствовала себя ребенком. Сестра Элис учила меня играть, рисовать для своего удовольствия, общаться с другими детьми и даже воровать яблоки из монастырского сада. Чем я не гордилась, но вспоминала с улыбкой. Уже потом я поняла, что Элис наверняка предупреждала настоятеля о краже, а тот с пониманием относился к таким спорным воспитательным моментам.

После интерната оказалось, что большой мир жесток и не настроен принять в себя одну ведьму. И злая ирония в том, что при всей своей мощи я едва сводила концы с концами. Вечная занятость не способствовала длинным и теплым отношениям с противоположным полом, как и моя способность влезать в чужие головы. Пускай это и происходило бесконтрольно.

Гаспар был странным, с его придерживанием дверей, готовкой, неизменной вежливостью и прочим. Он как осколок другого мира, который нечаянно занесло ко мне. Но и он ушел. Я чувствовала, что если попрошу – Гаспар останется или заберет меня с собой. Оформит бумаги, поселит в своей пафосной столичной квартире, выдаст карту для оплаты моих капризов… Но такая жизнь не для последней из рода Мункасл. И тем более не для карающей длани. Его выгонят со службы сразу же, как только узнают о связи с ведьмой. Разве я хочу такого финала?

Просто забуду этого виолончелиста и буду думать о завтрашнем дне. Дело к зиме, а значит поток туристов в Черном Ручье будет ослабевать с каждым днем, нужно заработать побольше, иначе не расплачусь за аренду.

Я наконец выгнала себя из-за прилавка, перевернула табличку на двери, задвинула засов и побрела на второй этаж, едва переставляя ноги. Почему родной дом так сильно напоминает о почти чужом инквизиторе? В лавке будто осталась его незримая тень, намертво впитавшаяся в стены и предметы. Вот тот самый диван, где спал Гас в свою первую ночь, вот расставленные им на кухне кастрюли, вот передвинутый манекен…

Когда скрипнула самая верхняя ступенька, я поняла, что стою как раз напротив бывшей спальни Гаса. Нужно будет разобрать ее завтра, навести там порядок… Возможно, так и оставлю жилой, вдруг получится сдать кому-то еще?

Я распахнула дверь и почувствовала запах Гаса: что-то морское, в меру резкое, с древесными и зелеными нотами. Не выдержала, подошла к аккуратно заправленной кровати, взяла в руки подушку и обняла ее, прикрыв глаза. Как бывает так хорошо и больно одновременно? Почему я вообще расстраиваюсь? Виолончелист жив и благополучен, просто он… не для меня.

Не знаю, сколько так простояла, вдыхая его запах, пока не услышала стук по входной двери. Через какое-то время он повторился, громче и настойчивее.

— Прокляну, — буркнула я и отправилась вниз. Что за народ пошел? Уже никто не боится разозлить ведьму? Думают, что у Мункаслов выпали все зубы?

Шла медленно и неохотно. Ступени скрипели под ногами, и с каждым новым звуком росла моя злость. Стучаться в лавку ведьмовских товаров поздним вечером? Вы серьезно? У вас резкая нехватка лаванды или гадальных карт?

Света на улице не хватало, поэтому я видела только высокую темную фигуру замершую за дверью. Ничего, через пару секунд встретимся, будущая жертва проклятия. Чтоб тебе девки весь следующий месяц не давали, паршивец!

— Ну? – почти дружелюбно спросила я, распахивая дверь.

— Я тебя разбудил? – Хьюго сделал виноватое лицо, точно как в детстве и попятился назад. – Ни от чего не отвлекаю?

«Да нет, что ты, я здесь просто вздыхала по другому парню!» — чуть было не ляпнула я, но через силу улыбнулась и отошла в сторону. Злость никуда не делась, наоборот, стала больше. Да, Хью был моих другом в детстве, но потом он не искал встреч, а тут вдруг объявился сразу после отъезда Гаса! Не дал мне даже погоревать вдоволь и прийти в себя. Теперь я вынуждена нацепить улыбку и притворяться дружелюбной.

— Я как раз собиралась лечь, — выбрала самый нейтральный из возможных ответов. Почему-то Хью едва заметно дернул верхней губой, затем быстро вернул прежнюю сдержанную, чуть виноватую улыбку.

— Извини. Просто вокруг такое творится… Хотел убедиться, что ты в порядке.

— Я в норме. Но завтра, примерно в половине шестого, могу быть не в нем. Ты тоже извини, в другой раз с удовольствием выпью с тобой кофе и поболтаю, но сейчас слишком устала.

— В районе кемпинга видели монстра.

Я схватилась рукой за косяк, чтобы плотнее сцепиться с реальностью. Что? Он сейчас серьезно? Или решил испытать на мне отсутствующее чувство юмора? Но безупречный Хью, упакованный в дорогой костюм и поблескивающий золотыми запонками, не шутил.

— Святая инквизиция, — только и смогла я выдавить.

— Они уже на месте, разбираются со всем. Но тебе следует быть осторожной. Не выходи никуда и…

Его слова смешивались в едва различимый гул, от которого мои виски все сильнее сковывало болью. Мигрень накатывала мощным приступом, вызывая тошноту и болезненную чувствительность к звукам и свету.

Я зажала уши руками и медленно осела на пол. Движения только обостряли боль, но и ноги больше не держали. Как же больно, точно как в тот день, когда произошел прошлый разлом.

Разве это возможно? Во всей округе нет достаточно сильных ведьм, все книги с описанием таких ритуалов давно потеряны, и я бы почувствовала разлом раньше, еще до появления монстра. Ничего не понимаю.

Боль была такой сильной, что я зажмурилась и закрыла уши. Даже дыхание и шаги Хьюго отдавали набатом, а нос закладывало от запаха его одеколона. Казалось, еще вдох и меня вывернет.

Хью тем временем подошел ближе, помог мне встать и повел ближе к дивану. Я села и тогда смогла выдавить:

— Там под прилавком есть ящик с лекарствами, дай белую пачку и красный флакон.

Хьюго не стал задавать лишних вопросов, поспешил туда затем с громким шуршанием влез в мои запасы, по одному перебирая пузырьки и блистеры. Наконец, достал нужное и принес мне, не догадавшись захватить воду. Я не глядя забросила таблетки в рот и проглотила их, чувствуя, как те царапают горло.

— Я думал, ведьмы лечатся собственноручно сваренными зельями, из крыла летучей мыши и белладонны.

— Плохой год для нее, горчит. А всю урожая двадцатого я уже израсходовала, — выдавила я, все еще потирая виски. Все вокруг будто пульсировало и казалось слишком ярким и громким. Даже треклятая лаванда пахла и из корзины, как и ароматные свечи.

Я пару раз моргнула, затем зрение само собой перестроилось, мир стал монохромным, подсвеченным только течением энергии. Мои руки сияли от скопившейся магии, над другими предметами в лавке тоже светился слабый ореол. Все, чего я касалась, впитывало толику моей силы. Достаточно, чтобы изменить свойства, но слишком мало для внимания инквизиции. Может быть и верно ведьм называют заразой, отравляющей мир, след-то мы точно оставляем.

Затем снова наступила темнота и картинка изменилась. Теперь я видела уже не магию, а течение жизненной силы. Проклятущая лаванда осыпалась серыми хлопьями тлена, как и кабанья голова, змеи в бутылях и другие весьма спорные интерьерные решения моей лавки. Доски в полу тоже не радовали. Ближе ко входу их определенно стоит заменить, и под прилавком здорово просели, того и гляди рухнут в подвал.

На Хью я глядела с опаской, но он отличался отменным здоровьем. Жизненная сила текла в нем равномерно и мощно, как у любого хорошо подготовленного человека в самом расцвете лет. Я тайком выдохнула и снова зажмурилась, прогоняя лишнюю силу и отодвигая боль.

Люди бывают метеочувствительными, реагируют на перемену атмосферного давления или вспышки на солнце. Ведьмам в этом плане еще сложнее: мы реагируем на любые вспышки энергии, а при разломе они как при извержении вулкана.

Пульсирующая боль не ушла, скорее затаилась. Потому я старалась не двигаться, чтобы не всполошить ее, и не просила Хьюго отодвинуться. Он же сидел слишком близко и наблюдал за чем-то, еще до сих пор держал в руках мои таблетки.

Дверь снова скрипнула, затем протяжно звякнул колокольчик, став еще на два шага ближе к мусорному ведру. Почему в моей лавке все такое громкое и раздражающее? И этот запах. Свежий, морской, с зелеными нотками, от которого я столько пыталась избавиться.

— Гас? – я подняла голову и спросила еще до того, как разглядела фигуру на пороге.

— Я не вовремя? – он поставил свою дорожную сумку у порога как знак, что так быстро не уйдет.

А я могла бы и раньше догадаться, что раз инквизиция на месте и работает, то это может быть вполне знакомая мне инквизиция. Но надеялась, что он успел уехать до того, и ради такого происшествия дернули кого-то из местных.

— Разве вы уже поймали монстра? – с непонятной интонацией спросил Хьюго и поднялся с дивана.

Он распрямился, прошелся по лавке и замер напротив Гаса. Тот невозмутимо передвинул сумку, затем пристроил на стойку у входа шарф и взялся за пальто. Хьюго при виде этого нахмурился куда больше и сильнее подался вперед. Я же поймала себя на том, что внимательно слежу за ними, как за фехтовальщиками, уже поднявшими шпаги.

— Разве монстр был? – удивился Гаспар, отразив первую атаку. – Откуда у вас эта информация? Во всех отчетах инквизиции указаны только «неординарные происшествия невыясненной природы».

— Понятное дело, вы до последнего будете отрицать очевидное, только бы не признавать собственные промахи. Ведь работа инквизиции должна быть безупречной, а у вас с этим худо.

— А в чем ваша, не напомните? – ледяным тоном поинтересовался Гаспар. – Там в кемпинге паника, людям бы пригодился кто-то из официальных властей.

— Мэр уже на месте.

— Ваша мама? Не страшно отправлять ее туда одну?

Хьюго еще раз сжал кулаки, бросил быстрый взгляд на меня, затем выскочил на улицу, громко хлопнув дверью. Я же снова поморщилась от боли и прикусила губу. Гаспар невозмутимо повесил пальто, затем устроился рядом со мной.

— Недалеко уехал, — тихо произнесла я.

— Да, — согласился Гас, вытащил из кармана Кристобель и пристроил на столе. Кукла потешно завалилась набок, уставившись в потолок.

— Там действительно монстр?

Не могла ничего умнее спросить? Ты сегодня просто гений диалога, Мег Мункасл. Но рядом с арфистом-инквизитором хотелось улыбаться и шутить, а еще боль постепенно стихала. Он казался спасительной прохладной твердыней среди бушующих огненных вихрей магии. Так хотелось прислониться к нему, положить голову на плечо, а то и забраться на колени, но Гас вряд ли бы оценил такое проявление чувств.

— Лично я его не видел, — ответил он, — только автомобиль на вершине дерева и царапины на столе.

Я присвистнула. Дело плохо. Если там и не монстр, то кто-то знакомый с магией: обычными средствами такой фокус не провернуть. Точнее, можно, со строительным краном. Но протащить тот в оживленный кемпинг незаметно – та еще задачка.

— В прошлый раз монстр тоже такое выкидывал? – поинтересовался Гас.

— Нет, он постоянно жрал людей и рос, — честно ответила я. – Но вдруг это другой подвид? Или среди них тоже встречаются полные придурки? Я так себе эксперт по монстрам.

— Других здесь нет. Расскажи лучше, что знаешь.

— Ну-у-у, — протянула я. Что знаю? Серьезно? Боюсь, арфистов жизнь не готовит к таким историям. – Ты же читал официальные отчеты? Вот так оно и было, плюс-минус. Машины на деревья он точно не закидывал. Остальное помню плохо, мне и было-то десять лет.

— Да, извини, — виновато произнес он. – А сам разлом, ты его помнишь? На что он походил?

— На большую светящуюся пентаграмму. Дыры в другой мир я не видела, только чувствовала приток магии. Сейчас очень похожие ощущения, так голова болит.

Для верности я потерла висок, хотя таблетки уже начали действовать и близость Гаса успокаивала.

— И где она может быть?

Я развела руками. Настолько хорошо моя мигрень не работала.

— Хорошо, завтра поищем. Сегодня я бы хотел заглянуть в пару мест…

Он подался вперед, чтобы встать, а я схватила его за руку, возвращая назад. Вышло слишком внезапно для нас обоих, отчего Гас теперь с недоумением смотрел на меня.

— Сиди уже, — только и смогла выдавить. – Я попробую найти место разлома. Если есть оно, то и монстр реален.

— Ты слишком устала.

— Не начинай! – я одернула руку и все же соскребла себя с дивана. – Ты и пришел сюда за чем-то таким.

— Или беспокоился о ком-то таком, — он поднялся следом и шел за мной по пятам.

— Пфф, было бы о ком беспокоиться, но точно не обо мне.

— И я тоже не тоже не тяну на беззащитного малыша, но ты только что не пустила меня бродить по Черному Ручью.

Я хотела съязвить, но промолчала. Все-таки Гас не сталкивался с монстрами, пусть еще немного побудет в плену иллюзий. С другой стороны, слабаков действительно не берут в карающие длани, просто Гаспар чисто внешне не тянул на одного из «боевых» инквизиторов. Еще он с таким детским любопытством следил за магией, даже самой незначительной, что вызывал почти умиление.

Вот и сейчас он шел за мной след в след, затем послушно устроился на стуле у стены и наблюдал за всеми действиями. Я тем временем вытащила из шкафчика туристический путеводитель по Черному Ручью, открыла на странице с картой, развернула ее и влезла в отдел круп. Красивые жестяные баночки подарила Фло, но вовремя пополнять их было уже моей заботой. О которой, кстати, я постоянно забывала, потому сейчас раз за разом слушала только одинокие трески затерявшихся крупинок.

Зато банка с фасолью оказалась достаточно тяжелой и наполненной, наверное потому, что я так и не научилась ее готовить, только хватать от жадности на распродаже. Но сейчас это было даже к лучшему. Я вытащила банку, открыла и набрала полную горсть разноцветных фасолин и потрясла ее, нашептывая слова заклинания. Затем резко разжала пальцы, высыпая все на карту. Те отчетливо легли рядом с домом Мункаслов.

— Твою ж инквизицию! – я сгребла фасолины и снова бросила их на карту. Результат тот же. Если в Черном Ручье было что-то тревожащее магический фон, то оно затаилось в моем бывшем доме.

— Ты гадаешь на бобах? – влез Гаспар, внимательно следившей за всем.

— Ну извини, все комплекты рун из особняка Мункаслов лежат где-то на ваших складах. Делать новые мне запрещено, а те, что можно просто купить, ничем не лучше фасоли. И вообще, для настоящей ведьмы это не проблема.

— Но выглядит странно. Они же почти одинаковые, в отличие от рун или карт, как можно толковать их кучки?

Я выпрямилась, снова сгребла фасоль и недобро ответила:

— Магия не в инструментах, а в руке, что ими пользуется. Кому-то не хватит самой лучшей колоды, мне достаточно фасоли, кофейной гущи или игральных карт. Скидочные тоже сгодятся, если у тебя есть стопка достаточной высоты. Хочешь, и тебе погадаю?

— Давай, — легко согласился он.

От злости я сжала кулак еще сильнее, потрясла фасолины и попросила их показать будущее этого умника. Магия побежала по рукам, вспыхнула и отозвалась привычным теплом. Я бросила фасолины, те покатились по столу, вызывая видения.

…Гаспар замахивался старинным мечом…

…Играл на своей виолончели…

…Прижимал к стене какую-то девушку и, видимо, целовал ее. Я не видела лица, только ее тонкие пальцы на спине инквизитора, кольцо и манжеты клетчатой рубашки…

…Лежал на каменном полу с зияющей раной на груди…

— Ну? – с нетерпением спросил Гас.

— Ничего, — бодро солгала я. – Выдохлись мои фасолины, была только темнота и тревожность. Так что лотерейные билеты лучше не покупай и с хот-догами в закусочных осторожнее.

— Да? Ты вначале улыбалась, потом покраснела и побледнела.

Он стоял совсем близко и хмурился, видел мою ложь насквозь. А я видела его пронзительные голубые глаза, чувствовала это успокаивающее тепло и почему-то злилась.

Во всем Черном Ручье только одна сумасшедшая постоянно таскает клетчатые рубашки! Но как я могу допустить это, если знаю, что будет дальше? Если понимаю, насколько это все бесполезно?

— А ведьмы не гадают бесплатно! – выпалила я. – И за деньги тоже нельзя, инквизиция бдит. Хватит с тебя того, что я согласилась помочь с разломом.

— Ну и отлично, я все равно не верю в такие вещи. Человек сам творец своей судьбы, а ты лучше отдохни, пока я съезжу в дом Мункаслов. Твои «волшебные руны" же его выделили, я не путаю?

Я хмыкнула и скрестила руки на груди, Гаспар покачал головой и собрал все фасолины в отдельную миску. Тишина так и повисла на крохотной кухне, потому что каждый хотел оставить второго дома и не находил слов для убеждения.