Рыцарь

Глава 18

Не потревожив Кенрика, Тэсс осторожно выскользнула из его объятий. Затем быстро оделась, заплела косу и, взяв под мышку плащ, на цыпочках вышла за дверь.

Сейчас там на страже стояли два молодых воина, сменившие Саймона и Эварда. Но поскольку они крепко спали, правильнее было бы сказать, что они не стояли, а лежали. Она быстро прошмыгнула мимо них и исчезла в лабиринте проходов. Чтобы выйти за пределы замка, ей нужен был час. Если повезет и Кенрик проспит несколько часов, она уже будет далеко. О его реакции, когда он обнаружит ее исчезновение, Тэсс думать не хотелось. Честно говоря, она просто не могла позволить себе думать об этом.

В большом зале было тихо, но из кухни уже доносились голоса слуг и звон посуды. Когда Тэсс открыла дверь и вышла на дорожку, ведущую в сад, солнце уже показало свои первые лучи.

Кенрику стало холодно. Он протянул руку, чтобы прижать к себе Тэсс, и тут же проснулся. Некоторое время лежал, обозревая пустую комнату. «Ушла куда-нибудь по своим хозяйственным делам. Надо же, как рано, — подумал он и закрыл глаза. — В это утро могла бы и остаться».

Затем Кенрик открыл глаза снова, решив, что надо ее разыскать и вернуть в постель. Но сейчас в постели было так тепло и уютно, что он пролежал еще несколько минут. Затем потянулся, зевнул…

Наверное, Тэсс на кухне, хлопочет насчет завтрака. Ладно, он подождет. Сейчас должна явиться. Уж что-что, а ждать он умеет. Он скрестил ноги, а руки подложил под голову. Чтобы переспать с собственной женой, ему пришлось ждать целых две недели, и каждую ночь бороться с искушением. Терпения у меня не меньше, чем у многострадального Иова. Это известно каждому. Вот сейчас, в этот момент, Тэсс пересекает большой зал. Вот она поднимается по лестнице. Дверь может распахнуться в любую минуту. Он ждал… Да где же она, черт возьми, с этим чертовым завтраком?

Кенрик поднялся с постели.

Решив дать ей еще пять минут, он подошел к окну и распахнул ставни. Солнце уже встало над горизонтом, обещая погожий день.

Далеко, на краю сада, у стены — солнечные лучи туда еще не проникли — он заметил какое-то странное движение. Сквозь лабиринт розовых кустов осторожно пробиралась служанка. Наверное, торопится на свидание. Хотя что ей делать в этот час у южной стены? Эта часть сада действительно была излюбленным местом свиданий, но не в такое же время. А главное, у южной стены, сплошь увитой лозами дикого винограда, находился единственный потайной выход из замка.

Большая колючка зацепила плащ служанки. Та, пытаясь отцепиться, дернула плащ, он слегка распахнулся, и Кенрик увидел платье женщины. Оно было ему хорошо известно. Единственная женщина в Монтегю носила такое платье.

«Ну и что, она просто вышла прогуляться по саду. Это утренняя прогулка, только и всего», — Кенрик повторял про себя эти слова, как заклинание, наблюдая за ней. А она в это время достигла кустов, скрывающих потайной выход, затем наклонилась и… — кровь застыла в жилах Кенрика. Даже издалека он безошибочно узнал сумку, которую она достала из кустов. С того места, где она находилась, в течение нескольких минут можно было попасть в подземный тоннель, прорытый под стенами.

Значит, она действительно собиралась от него сбежать. Опять!

Лгунья! Его сознание металось, в памяти всплывали слова, которые она шептала ему ночью. Он вспомнил их сейчас, все до одного. Значит, все, абсолютно все, что она говорила и делала вчера, было ложью. Как, наверное, она смеется сейчас над одураченным мужем. Да, надо отдать ей должное, прикидываться она мастерица.

Что-то важное, пока он не знал даже что, сейчас умерло в нем. А потом волной страшного гнева, что взорвался в нем, это что-то, уже мертвое, было смыто прочь.

— ТЭСС!

Женская фигурка там вдали застыла, и Кенрик понял — она услышала. Услышала и стала лихорадочно засовывать сумку обратно в кусты, а потом оправлять их. Убедившись, что теперь она уже никуда не сбежит, он прошагал через комнаты к выходу и толкнул дверь так, что она чуть не сорвалась с петель. Оба стражника были уже на ногах.

— Если вы хотите дожить до вечера и увидеть, как заходит солнце, отправляйтесь в сад и приведите сюда мою жену. Немедленно!

Кенрик захлопнул дверь и начал одеваться. Сейчас, в этот момент, он не сомневался, что убьет ее.

Итак, прошедшая ночь была игрой. Тэсс искусно и коварно лгала. Она избегала близости до тех пор, пока это было возможно. Поддалась, когда стало уже нельзя, затаилась, ждала, пока он заснет, убаюканный ее ложью. Лживая, грязная дрянь!

Он одевался, словно перед решающим сражением, — с холодным автоматизмом. Быстро обулся — на это потребовались два коротких резких движения.

Однако она нужна была ему живой. Эта мысль окончательно его взбесила. Он не мог ее убить, и она это знала. И все же, если она скажет хоть одно слово лжи, вообще хоть что-нибудь скажет, он возьмет ее за горло и задушит собственными руками. Это доставит ему удовольствие.

Кенрик спустился вниз, прошел через большой зал и направился к казармам. Там поднялись пока только несколько воинов, остальные еще спали. Кенрик ходил мимо воинов, пока не нашел тех, кого искал. Эвард обувался, а Саймон, уже одетый, стоял рядом.

— Идите за мной, оба, — деревянным голосом приказал Кенрик и повернулся к выходу.

Саймон с Эвардом последовали за ним через большой зал и дальше в помещение на самом верхнем этаже замка. Здесь Кенрик добрые четверть часа молча ходил из угла в угол, пока наконец не произнес.

— Эвард, моя жена должна быть сейчас уже в спальне. Если ее там нет, возвратись немедленно сюда, чтобы я об этом знал. Если она там, проследи, чтобы она там оставалась. Тех двоих, что стояли в эту ночь на страже, отправь в казармы, я решу их участь позднее. Отправляйся.

Эвард так шарахнулся к двери, что даже забыл поклониться. Кенрик вновь принялся мерить шагами комнату. Саймон стоял, не проронив ни звука.

А Кенрик терзал себя, мучил, вспоминая каждое мгновение прошедшей ночи. То было наслаждение, равного которому в мире не существует. А для Тэсс оно ничего не значило. Он благоговел перед ней, почти обожествлял ее. То, как она вела себя вчера в их спальне, оказывается, было лишь выполнением обязанностей, уклониться от которых уже не представлялось возможности. Их спальня. Челюсти его сжались до боли. Нет больше их спальни. Есть его спальня. Ноги Тэсс там больше не будет.

Прошел час, а может и больше, пока он счел себя готовым к встрече с ней.

— Приведи ее, — бросил он через плечо.

Этих двух слов было достаточно, чтобы Саймон мгновенно исчез.

А Тэсс в это время тоже мерила шагами комнату, там, внизу. Она уже была уверена, что Кенрик все знает, обо всем догадался. Один взгляд на Саймона, когда он появился в дверях, подтвердил эту уверенность. Затем они шли наверх, шли долго, ибо быстро она не могла.

Саймон открыл дверь и пропустил ее вперед. Сам остался снаружи.

Она сделала несколько шагов вперед и склонила голову в ожидании. Кенрик стоял у окна спиной к ней. Одет он был во все черное. «В полном соответствии с моментом», — отметила Тэсс.

— Кто показал тебе потайной выход?

Сердце ее провалилось вниз, в бездну. Значит, случилось самое худшее — он видел ее в окно и теперь все кончено.

— Дворецкий, — тихо ответила она. — Когда рассказывал, как сбежал управляющий.

— И что ты собиралась делать, оказавшись по ту сторону стен?

Тэсс молчала.

— Отвечай!

— Я собиралась идти в Шотландию, к дяде.

— Но его король немедленно приказал бы ему передать тебя Мак-Ли. Стало быть, это ложь. Придумай что-нибудь другое.

Вначале Тэсс хотелось, чтобы он повернулся к ней лицом, но потом она решила, что так даже лучше. Когда до нее там, в саду, донесся его крик, Тэсс надеялась, что он просто сердит. Проснулся и недоволен, что ее нет рядом. Теперь же надежд никаких не было.

— Я намеревалась просить защиты у тамошнего священника, — начала она. — Это был единственный путь избежать кровопролития в Ремингтоне. Церковь — единственное, чему может подчиниться Мак-Ли. Даже если он сам не признает решения церкви, его люди не пойдут за ним.

— Короче, ты собиралась аннулировать наш брак? — спокойно констатировал Кенрик.

Отрицать этого Тэсс не могла, но и слова правды тоже была произнести не в силах.

— Молчание, как говорится, знак согласия.

Услышав это, она поняла, что он уже принял насчет нее какое-то решение. Но он же не знает причин, заставивших ее пойти на такой шаг.

— Это было самое лучшее, милорд. Мои земли этом случае отходили бы к королю Эдуарду. А ему не мешало бы назвать тебя бароном Ремингтона. И не нужно никакой войны. И ты тоже смог бы сдержать слово, данное Гаю…

— Молчи! И не раскрывай рот, пока я тебя не спрошу.

Комнату наполнила тишина. Тэсс и не пыталась гадать, какую судьбу он ей уготовил. Да и какое это сейчас имело значение. Она пыталась спасти Ремингтон, сделала для этого все, что смогла, и проиграла. Но случилось и нечто, еще худшее. Ремингтон не единственное, что она сейчас потеряла. Она потеряла также и мужа.

— Иди сейчас… туда, вниз и собери свои вещи. На сборы тебе отводится четверть часа. Я больше не желаю тебя видеть.

Кое-как Тэсс добралась до спальни и сложила вещи в одну из двух сумок, которые привезла из Ленгстона. Вторая сумка осталась там, в кустах, а в ней — ровно половина ее имущества. Но теперь ей больше ничего уже не понадобится. Сборы были делом двух минут. Тэсс присела на край кровати и застывшим взором уперлась в камин. В голове роились мысли, но какие-то неотчетливые. А самое главное — никакой тревоги она почему-то не испытывала. Только странную легкость в голове и больше ничего.

— Миледи, — окликнул ее Саймон из дверного проема. — Пора возвращаться наверх.

Тэсс послушно встала и последовала за Саймоном, они вошли в комнату, Кенрика уже там не было.

— Миледи, — осторожно произнес Саймон, — я сейчас должен уйти. Там за дверью останется Эвард. Если что-то нужно, прикажите ему. Вы хотите что-нибудь мне сказать, прежде чем я уйду?

Саймон терпеливо ждал ответа. Но баронесса просто смотрела невидящим взором сквозь него на стену. Он попятился и осторожно прикрыл за собой дверь.

Кенрика он нашел в оружейной. Томас помогал ему облачаться в легкие доспехи. Значит, барон собирался, как обычно, на занятия с воинами. При появлении Саймона Кенрик коротким кивком отпустил оруженосца.

— Обязанности хозяйки замка будет исполнять моя сестра. За этим проследит Фитц Элан. Моя жена должна оставаться наверху и ни под каким предлогом не выходить оттуда. Никто не должен ее видеть, кроме стражи и слуг, приносящих пищу. Ты и Эвард вернетесь к своей обычной службе. Здесь от вас толку больше. Стражу у ее двери будут нести те, кого ты, Саймон, назначишь. Только помни: каждый будет там стоять не больше двух дней. Ясно? Входить к ней категорически запрещаю. Любой, кто ослушается, будет наказан кнутом. Любой, кто позволит ей выйти за порог, будет казнен. Те двое, что заснули у дверей сегодня ночью, будут спать сколько хотят в тюремном подвале и без пищи. Трое суток. Все. Можешь идти.

Передавая баронессе этот приказ Кенрика, Саймон ожидал, что она ударится в истерику, но Тэсс, как сидела с отсутствующим видом в кресле, так и осталась сидеть.

В той же позе, в какой ее оставил Саймон. Он повторял приказ барона своими словами, стараясь как-то смягчить его. Но как его смягчишь! Он пытался втянуть ее в разговор, но она молчала. Он сказал что убирать у нее и приносить еду будет Мириам, но и это не произвело впечатления!

Затем из какой-то спальни он с воинами перенес к ней кровать, нашел комод для белья и еще кое-что из мебели. Но леди Тэсс даже головы не повернула. В конце концов Саймон удалился.

В полдень появилась Мириам с аппетитно пахнущим кушаньем на подносе и кувшином сидра. Все это осталось стоять нетронутым на столе, который Саймон установил перед камином. Не переставая при этом говорить, Мириам постелила постель и переложила одежду Тэсс в комод.

— Миледи, наверное, это вас обрадует: леди Хелен уже почти закончила чехлы для кресел в большом зале.

Потом от нечего делать Мириам принялась взбивать подушки и взбивала их много дольше, чем требовалось.

— Старая Марта все еще не встает с постели. Она благодарит вас за помощь больным детям в деревне. Вы хотите что-нибудь передать Старой Марте, миледи?

Отсутствие какого-либо выражения к глазах леди Тэсс испугало Мириам. Она задала баронессе еще пару вопросов и сдалась. С ужином повторилось то же самое. Тэсс оставалась сидеть в кресле, без движения.

Прошло некоторое время после того, как Мириам удалилась, и Тэсс почувствовала необходимость облегчиться. Она попыталась встать и тут же упала на колени — от многочасового сидения затекли ноги. Потом прошла в туалетную и сделала то необходимое, без чего нельзя обойтись. Затем вернулась в комнату. Прежде чем уйти, Мириам хорошо разожгла камин. Тэсс подошла к нему, постояла немного и села скрестив ноги на шкуру, разложенную на полу.

Наутро Мириам застала ее в этой же позе. Невидящим взглядом Тэсс следила за погасшим камином. Мириам разожгла огонь, но ни уложить баронессу в постель, ни уговорить хотя бы пересесть в кресло не смогла. Вначале она смело взялась за дело, но Тэсс как окаменела — ни на сантиметр не оторвешь от пола. Мириам посмотрела в пустые глаза баронессы и, проклиная все на свете, удалилась.

Постепенно тепло начало обволакивало Тэсс, словно пробудило ее от летаргии. Дубовые поленья в камине потрескивали, а ей казалось, что она слышит какие-то голоса. Она не хотела и слушать, но они не смолкали.

Уйти в себя, отгородиться от мира — это не выход. А где выход?

Она встала и прошлась, разминая ноги. Затем подошла к столу. Там стоял завтрак, принесенный Мириам. От запаха пищи у не засосало под ложечкой. Она заставила себя есть, осторожно — кусочек за кусочком. Крупная слеза упала ей на ладонь, и Тэсс лениво стряхнула ее.

Когда Мириам пришла с обедом, Тэсс повторила прием Кенрика. Встала лицом к окну и не повернулась, пока та не ушла.

Шли третьи сутки ее заточения. Обнаружилось, что ничего, кроме хлеба, она есть не может. Против любой другой пищи ее желудок решительно протестовал. А больше ей ничего и не нужно было. Правда, слабость во всем теле была жуткая. «Но это скоро пройдет, — думала она, — не стоит обращать внимания».