Сад фантазий

9

Нэш смотрел на нее с улыбкой, в зеленых глазах плясали озорные огоньки.

— Очень хорошо. — Он откинул простыню и поманил пальцем. — Иди сюда.

Слова прозвучали так многообещающе, что у Бет все внутри перевернулось. Но когда она пристроилась рядом и матрас под ними немного прогнулся, Нэш поморщился, пытаясь скрыть боль. Как объяснить, что с ней ему не нужно притворяться.

Бет потянулась и достала пульт телевизора.

— Зачем это? — насторожился Нэш.

— Будем действовать по плану номер один.

Взгляд сделался жестким.

— Думаешь, я не могу…

Она провела рукой по его волосам.

— Ты все можешь. Мы провели в этой постели уже почти полдня, и я знаю, на что ты способен. Но в постели можно заниматься не только этим.

Он подозрительно покосился.

— Чем, например?

Прильнув, Бет положила голову ему на плечо.

— Можно, например, прижаться друг к другу и так лежать. Тебе не надо ничего мне доказывать, Нэш. Я просто хочу быть с тобой.

— А я хочу заняться с тобой любовью. — Он вздохнул и улыбнулся. — Но просто лежать и ласкать тебя мне тоже нравится.

Не в силах сдержать себя, Бет поцеловала его в плечо и провела ладонью по широкой груди.

— Расслабься и отдыхай. Сейчас таблетка начнет действовать.

Вскоре Нэш заснул. Бет зевнула, потянулась к пульту и выключила телевизор. Не удержавшись, снова провела рукой по его плоскому мускулистому животу. И засыпая, думала о том, как ей нравится прикасаться к нему…

Проснувшись рано утром, Нэш повернул голову, и его подбородок коснулся пушистых локонов Бет. Он вдохнул восхитительный аромат! Это здорово — просыпаться рядом с такой необыкновенной женщиной! Как одиноко было ему все это время. Жил, изолированный от всего, потерянный, не находя себе места, и не знал почему. Встреча с Бет все изменила. Он как будто вновь обрел себя.

Нэш легонько погладил ее по руке, наслаждаясь мягкостью кожи, изяществом линий. Так чудесно, так здорово. Он давно отвык от этих ощущений.

Бет повернула голову и уткнулась губами ему в плечо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Восхитительно. Я думал, ты спишь.

Она улыбнулась.

— А вот и не сплю. Как нога?

Он легонько подвигал больной ногой.

— Вроде ничего. Острой боли нет.

Нэш обнял ее, просунув руку под плечи.

— Ты слишком переживаешь. Нога того не стоит.

Он приник к ее губам. Язык дразнил и возбуждал. Бет впивала в себя его вкус и запах. Насыщенно-сладкий. Манящий. Мужской. Запах Нэша. Она прильнула к нему всем телом. Они целовались, пока у Бет не закружилась голова. Одно только прикосновение к нему зажгло в ней огонь неодолимого желания. Страсть и нежность переполняли ее.

Нэш прервал поцелуй и принялся ласкать губами ее шею. В голове у Бет все смешалось. Она провела языком по его ушной раковине, легонько куснула за мочку, а Нэш гладил ее по волосам. От каждого прикосновения ее пробирала сладостная дрожь. И он уже был распален. Попытался приподняться, чтобы лечь на нее сверху, но Бет придержала его за плечи.

— Лежи спокойно и получай удовольствие, — проговорила она с беззаботной улыбкой.

Он дышал сбивчиво и неровно. Во взгляде явственно сквозила боль. Бет так и не поняла, что его беспокоило: поврежденное колено или уязвленное самолюбие. Она взъерошила его волосы и легонько коснулась губами его губ. Он вскинул руки, чтобы обнять ее и прижать к себе, но Бет проворно скользнула вниз и принялась покрывать поцелуями его грудь, опускаясь все ниже и ниже…

Нэшу казалось, что он умер и попал в рай. То, что Бет делала с ним, не опишешь словами. Горячие мягкие губы будто впивали его тело. Пальцы дразнили и сводили с ума, разжигая пламя, которое грозило поглотить его, если немедленно не унять пожар. Наслаждение, которое дарила ему Бет, заставило закрыть глаза. Поэтому Бет не видела, какое неистовое желание сжигает его. Даже в мечтах Нэш не мог представить себе, что она окажется такой смелой. У него еще не было женщины, столь свободной и раскрепощенной, женщины, которая бы так естественно взяла на себя инициативу в любви. Это был восторг!

Еще немного — и он просто сойдет с ума. Ее ласки подталкивали к краю пропасти, и он знал — очень скоро предстоит сорваться в эту слепящую бездну. Но он не упадет, а воспарит над нею, подхваченный вихрем чистейшего наслаждения.

Нэша била дрожь. Он хотел ее. Как еще никого, никогда.

— Бет!

Она подняла голову, заглянула ему в глаза и поняла, что он на пределе. Взяв на тумбочке пакетик из фольги, она надорвала его с краю и уселась верхом. Вид упругих грудей с налившимися от возбуждения сосками заставил Нэша застонать в предвкушении. В этот момент он чувствовал себя незащищенным, предельно уязвимым. Бет надевала на него презерватив, и ее движения были настолько дразнящи, настолько умелы, что Нэш испугался, что кончит прямо сейчас. Бет приподнялась, и он вошел в нее, или, может, она направила его. Нэш снова застонал. Они были созданы друг для друга. Он — для нее, а она — для него. Только для него и ни для кого другого.

— Я не могу больше, — прошептал он.

Ее глаза были как два черных сияющих озера.

— Я тоже.

— У меня никогда ни с кем не было так прекрасно. — Голос был хриплым от страсти, готовой прорваться наружу.

Бет улыбнулась.

Она немного сдержала порыв, передав инициативу Нэшу. Их движения слились в едином ритме, который пульсировал у него в крови, вторя ударам сердца. Он весь растворился в Бет, и стало неважно, сумеет ли вновь обрести себя.

И вот наслаждение достигло высшей точки. Это было подобно землетрясению. Нэша действительно трясло, и не только от физиологической разрядки. Он был буквально ошеломлен открывшейся перед ним глубиной чувств. Бет вскрикнула от восторга, одновременно с ним дойдя до конца восхитительного путешествия.

Когда они немного пришли в себя, Бет пристроилась под бок Нэшу, и он укрыл их простыней. Снова и снова он смотрел на Бет и не мог насмотреться. Разгоряченное лицо, на котором еще сохранились следы страстной истомы, влажные локоны на висках — такой красивой он еще не видел ее.

— Не хочешь на уик-энд съездить со мной к морю? Последние несколько лет я снимаю в конце августа на неделю дом в Каменистой бухте. Для Шэннон с семейством, в качестве подарка к ее дню рождения. Вейн смирился с таким положением дел и сам с удовольствием ездит туда отдохнуть. Я собирался махнуть к ним на выходные. Как раз перед Днем труда.

Она потерлась щекой о его плечо.

— А они не будут против?

Нэшу ужасно нравились все эти интимные ласки — потереться щекой о плечо или носом о шею.

— Они от тебя в восторге.

— А если я захвачу с собой записи и эскизы?

— Конечно.

Он погладил ее по бедру и наклонился, чтобы поцеловать, но Бет удержала его, уперевшись руками в грудь.

— Нэш? А что будет, если Осгуд отдаст заказ мне? — Удивление, отразившееся на его лице, заставило Бет чуть-чуть отодвинуться. — Не надо относиться ко мне, как к маленькой девочке. Скажи прямо: ты думаешь, я не смогу получить этот контракт?

— Если ты выдашь идею, которая будет свежее моей, а твой проект будет ярче и выразительнее, ты справедливо получишь заказ.

Она, кажется, не ожидала такого ответа.

— Ты правда так думаешь?

— Правда.

— И это никак не повлияет на наши отношения? — осторожно спросила она, испытующе глядя ему в глаза.

— Если я не добьюсь контракта, то, конечно, буду разочарован. Похожу мрачным и хмурым пару часов. Но я ничего не потеряю.

— Как ты можешь так говорить?

— Благодаря Осгуду я встретил тебя.

Бет прильнула к нему всем телом. Но прежде чем снова с головой окунуться в поток бурной страсти, Нэш успел подумать: а как она поведет себя, если заказ достанется ему?

В субботу, во второй половине дня, они отправились на пляж. Бет жмурилась от яркого солнца и чуть ли не мурлыкала от удовольствия, пока Нэш осторожно втирал ей в кожу лосьон для загара. Каждое его движение было исполнено нежности и эротики. Когда руки оказались в опасной близости от ее груди, каждая клеточка ее тела затрепетала в сладостном предвкушении. Подняв голову, Бет лукаво на него посмотрела.

Нэш улыбнулся и с невинным видом пожал плечами.

— Если бы не Шэннон, мы бы занялись настоящим делом, — шепнул он ей на ухо.

— У тебя одно на уме.

— Особенно когда приходится спать в разных комнатах.

— Это, кстати, была твоя идея, — напомнила Бет.

Весь день Нэш дурачился и смеялся, но было заметно, что он чем-то обеспокоен. То и дело умолкал, рассеянно глядя на море.

Бет закрыла глаза и на мгновение забыла о том, где находится. Шэннон вернула ее к реальности, обратившись к брату:

— Там Вейн. Не волнуйся.

Но Нэш вдруг бегом бросился к воде. Бет и Шэннон тоже вскочили на ноги, но не успели сделать и пару шагов, как увидели Вейна и Джейсона. Нэш ринулся к ним, подхватил племянника на руки и прижал к себе.

— Его, наверное, сбило волной, и Вейн помог ему встать. Ничего страшного, — пробормотала Шэннон. — Не надо мне было звать вас купаться. Это я виновата, что он так психует.

Бет с недоумением наблюдала за тем, как Нэш отпустил Джейсона и зашагал вдоль кромки воды по пляжу с такой скоростью, будто за ним кто-то гнался.

— Я знаю, он беспокоится о ребятишках, но все же… — озадаченно проговорила она.

Шэннон как-то странно посмотрела на Бет и не произнесла ни слова.

— Шэннон, что происходит?

Та отвела глаза.

— Ничего. Просто он испугался за Джейсона.

— А почему он сейчас несется как сумасшедший?

Шэннон задумчиво поглядела вслед брату, потом повернулась к Бет.

— Он не говорил тебе о своей дочери? Ее звали Кристи. Она утонула в бассейне.

— О Господи! — Бет устремилась было за Нэшем, но Шэннон схватила ее за руку.

— Не надо. Свои проблемы он предпочитает решать самостоятельно.

— Как же это случилось?

Шэннон на мгновение задумалась.

— Думаю, будет лучше, если Нэш все расскажет тебе сам. Хотя он предпочитает ни с кем это не обсуждать. Боль еще не прошла.

Значит, они не настолько сблизились, чтобы поведать о погибшей дочери. Возможно, и ее прошлое не интересует Нэша. Бет неожиданно захотелось побыть одной и подумать.

— Ничего, если я вас брошу и пойду немножко поработаю?

Шэннон понимающе кивнула.

— Важный проект?

— Да. Если получу этот заказ, то смогу обеспечить себя на ближайшую пару лет. Действительно стоит постараться. Когда будешь готовить ужин, позови. Я помогу.

— Поджарить сосиски на пляже не такой уж великий труд.

Бет подхватила свою пляжную сумку.

— Все равно позови. Когда я работаю, полностью отключаюсь. Теряю всякое чувство времени и пространства.

Поднявшись в отведенную ей комнату, Бет разложила на столе записи и эскизы. Однако не оставляли мысли о панических страхах Нэша и о том, что рассказала ей Шэннон. Наконец все-таки удалось сосредоточиться. А когда от напряжения разболелись глаза, Бет достала диктофон и принялась наговаривать свою речь для будущей презентации. Потом прослушала, что получилось, занося в блокнот необходимые исправления, и решила сделать перерыв.

Спустившись на кухню, она выглянула из окна и увидела Шэннон и Вейна, которые лежали в одном шезлонге. Шэннон уютно пристроила голову на грудь мужу. Мальчики строили из песка здоровенный замок. Бет улыбнулась. Такая идиллия! Не хотелось ее нарушать.

А где, интересно, Нэш? Все еще бродит по пляжу, поглощенный тягостными воспоминаниями? Открыв банку с водой, она отправилась обратно… и встала как вкопанная на пороге: Нэш разглядывал чертежи, держа в руке ее диктофон.

— Что ты здесь делаешь?

Он вздрогнул, как будто на миг смутился, но быстро взял себя в руки.

— Ищу тебя.

Бет обвела взглядом разбросанные по столу эскизы и почувствовала недоверие.

— А заодно изучаешь работу конкурента?

— Я не нарочно. — Нэш вроде бы не заметил обвинительных ноток в ее голосе. — Заглянул, тебя не было, и решил выключить свет.

Очень хотелось верить. Ведь он никогда не лгал ей. И все-таки что-то внутри оборвалось. Подойдя к столу, Бет молча сложила разбросанные бумаги в аккуратную стопку, убрала их в портфель и закрыла его на «молнию».

— Закончила? — полюбопытствовал Нэш.

— Почти.

— Ты, я вижу, отдаешь все силы этому проекту.

— А ты разве нет?

Он пожал плечами.

— Просто очередная работа. В жизни есть и многое другое. Нельзя полностью сосредотачиваться на чем-то одном.

Бет насторожилась — как-то слишком небрежно он это сказал. Она шагнула к нему. Ужасно хотелось спросить о Кристи и увидеть реакцию. Но это было бы не просто нетактично, а очень жестоко.

— Ужинать еще не пора?

Нэш оторвал взгляд от Бет и покосился на кровать.

— Давай чуть попозже пройдемся по пляжу? Вдвоем. Только ты и я. Я хочу с тобой поговорить. Только надо улучить момент, а то малолетние разбойники не дадут нам побыть наедине и пяти минут.

Он собирается сказать ей. Сам. Без всяких расспросов.

— Да, конечно, давай. Только я обещала Роджеру поиграть с ним в пляжный теннис.

— А я Дэйву и Джейсону запустить воздушного змея. Надеюсь, потом они угомонятся, и мы с тобой сможем уединиться.

Его взгляд загорелся желанием. Протянув руку, Нэш погладил ее по плечу. Прикосновение было жарче, чем солнце в августе, и Бет обдало горячей волной. Но подозрения, поселившиеся в глубине души, заставили ее пробормотать:

— Нэш, не надо сейчас.

— Кушать подано, — раздался голос Шэннон.

Бет с облегчением вздохнула.

Нэш самозабвенно носился по песку, запуская воздушного змея. Джейсон и Дэйв были вне себя от восторга. Как все же здорово он обращается с детьми. Относится к мальчикам с каким-то трепетным уважением, будто каждое мгновение их общения преисполнено для него особого значения. Наверное, это из-за Кристи.

Смеркалось. Когда стало совсем темно и Вейн увел мальчиков в дом, Нэш протянул Бет руку.

— Ну что, готова к романтической прогулке при луне по пустынному пляжу?

— Может, сначала немножко посидим?

— Нет, хочу прогуляться и поговорить с тобой. Я весь день готовился к этому разговору.

— Хорошо. — Бет взяла его под руку.

Они неторопливо побрели по пляжу вдоль кромки прибоя. Отсветы луны играли в волнах, переливаясь сверкающей рябью. На темном небе искрились звезды. Резкий крик чайки пронзил бархатную тишину ночи.

Нэш не торопился начать разговор. Бет тоже молчала, зачарованная безмолвным спокойствием ночи. Легкий соленый бриз приятно овевал лицо. Она сжала руку Нэша.

— Ты чувствуешь силу океана?

Он молча оглядел искрящийся в лунном свете простор.

— А я чувствую. В море действительно есть что-то манящее, притягательное. Какая-то первобытная мощь. Знаешь, нечто похожее я испытываю, когда получается что-то хорошее. Как бы это объяснить? Вот ты посадил сад, он разросся, зацвел — ты смотришь на него и радуешься. Понимаешь?

Нэш понимал. Он тоже ценил все это. Они были очень разными, по-разному строили свою жизнь, по-разному работали. Но в том, что чувствовали, как воспринимали мир, действительно было много общего.

Нэш увел Бет от воды, сняв рубашку, расстелил ее на сухом песке, и они долго сидели молча, глядя на черный простор океана и слушая тихий плеск волн, набегающих на пустынный берег. Они были одни в волшебной ночи, омываемой светом луны.

Нэш обнял Бет за талию, глядя прямо перед собой.

— Не знаю, с чего начать…

Бет положила голову ему на плечо.

— Шэннон сказала мне, что у тебя была дочь и что она утонула. Только ты на нее не сердись. Это я пристала к ней с расспросами.

Нэш напрягся.

— Тебя обидело, что ты узнала это не от меня?

Бет уставилась на ракушку, полузасыпанную песком.

— Не то чтобы обидело… скорее, расстроило.

Он прижал ее к себе чуть крепче.

— Но ты не стала меня расспрашивать.

— Думала, будет лучше, если ты сам расскажешь.

— Я молчал потому, что старался так справиться с горем. Не забыть, а просто не трогать. Мне очень больно об этом вспоминать. — Голос звучал отстраненно, будто говорил кто-то другой. Откровенность действительно давалась ему с трудом.

— Но сегодня оно опять «зашевелилось»?

Нэш вздохнул.

— Выходит так. Вообще-то, я стараюсь не слишком носиться с мальчишками и не особенно опекать, но когда вижу их рядом с водой… — Он умолк на середине фразы, стараясь подавить эмоции. — Кристи была для меня всем, — продолжил Нэш. — Всем, что есть в мире доброго и прекрасного. У нее была такие пушистые мягкие волосы. Каштановые. И огромные зеленые глазищи, всегда сияющие весельем. И румяные щечки. Даже когда у нас с Моникой начались разногласия, мы всегда приходили к согласию, если речь шла о Кристи. Кристи держала нас вместе. Не давала нам разойтись. Это, наверное, плохо. Теперь я это понимаю.

У Бет словно ком застрял в горле. Да, Нэш не примет ничьей жалости, но ему больно и горько, и захотелось если не утешить его, то хотя бы немного подбодрить.

— Но ведь очень много семейных союзов держатся именно из-за детей. Обычная ситуация.

Нэш с досадой махнул рукой.

— Ситуация действительно самая что ни на есть обычная. Однако это не лучший способ сохранить семью. И то, что мы с Моникой разошлись, когда не стало Кристи, лишнее сему подтверждение. Хотя гибель Кристи была, наверное, не единственной причиной.

Он умолк, и надолго. Бет тоже сидела тихо. Молчание затянулось, стало неловким. В конце концов Нэшу необходимо выговориться. Сразу станет легче. Горе потому и не притупилось со временем, что он «перемалывал» его в себе, не желая делиться с другими.

— А как это произошло?

Бет почувствовала, как Нэш задержал дыхание, и испугалась, что он замкнется, откажется говорить. Но он все же нашел в себе силы.

— Меня не было в городе, я уехал по делам. А Моника и Кристи пошли купаться. Кристи обожала воду и не хотела вылезать из бассейна, но Моника настояла. Они вернулись в дом и сели смотреть фильм. Моника задремала. А потом… видимо, Кристи вышла во двор, как-то сумела открыть калитку и забралась в воду одна… Моника нашла ее, когда уже было поздно.

Казалось, сейчас Нэш забьется в истерике. Понимая, что рискует, Бет обняла его и прижала к себе.

— Постарайся, чтобы больше эти воспоминания тебя не угнетали, Нэш. Просто скажи себе: это — в прошлом. Ты можешь, я знаю.

Она погладила его по спине, и Нэш уронил голову ей на плечо.

— Сильный отнюдь не бесчувственный, — прошептала Бет. — И это не значит, что надо держать боль в себе.

Он вздрогнул, и она еще крепче прижала его к себе. Волны тихо набегали на берег. Время остановилось — оно текло мимо них, не задевая. Бет физически ощущала душевную боль Нэша, в которой печаль смешалась с чувством неизбывного одиночества, с напоминанием о том, что дочери больше нет. Эта боль никуда не уйдет. Что бы Бет ни говорила ему сейчас, слова не облегчат его страданий. Такую боль может вылечить только время. И еще, возможно, любовь.

Наконец он поднял голову. Она провела пальцем по его мокрой щеке, смахнув слезинку. Нэш смотрел куда-то вдаль через плечо Бет, как будто стесняясь встретиться с ней взглядом.

— Я чувствую себя совершенно по-идиотски.

— И зря. Мужчины тоже нуждаются в сочувствии. Не меньше, чем женщины.

Он все-таки посмотрел ей в глаза.

— Я не кажусь тебе жалким?

Бет взяла его лицо в ладони.

— Я уважаю мужчин, которые не стыдятся своих чувств. Но еще больше уважаю тех, кто не боится поделиться своими переживаниями.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь.

— Я не такой сильный и несгибаемый, как мне хотелось бы думать, — признался он. — В конце… когда стало ясно, что мы с Моникой расстанемся, я чувствовал себя не мужчиной, а тюфяком каким-то, но был бессилен что-либо исправить. Я не мог просить ее о поддержке. Тогда казалось стыдным взваливать свои беды на кого бы то ни было. И я «закрылся», пряча свои чувства, чтобы хоть как-то их защитить. Но, похоже, упрятал их так глубоко, что потерял часть себя. А ты помогла мне ее найти.

Бет ничего не сказала — она чувствовала, что Нэш еще не закончил.

— Знаешь, всю свою жизнь я вырабатывал невозмутимость и стойкость. Сначала из-за отца, который пил, кто-то должен был за ним присматривать. Из-за мамы, чтобы она не боялась, что я подведу ее. И у меня это здорово получалось, я вжился в роль непрошибаемого мужика. А когда Кристи погибла… Может, будь я слабее, не держись столь замкнуто, Моника увидела бы, что я тоже страдаю.

— Разве вы не говорили с ней об этом? — искренне удивилась Бет.

Нэш помолчал, потом заговорил, медленно, через силу:

— Нет. Каждый винил в случившемся другого. Мне же казалось, что я должен держать эмоции в узде. Свои чувства я скрывал не только от Моники, но и от себя самого. Даже не то, чтобы скрывал. Я убедил себя, что их просто нет. Однажды Моника сказала, что я бесчувственный и холодный. А мне казалось, что я сильный — человек, на которого можно положиться.

Бет понимала, как ему сейчас трудно и как подобные признания тяжелы для самолюбия. Хотела сказать об этом, но Нэш опередил, положив руку ей на плечо.

— Не говори ничего. Просто слушай. Ты так замечательно слушаешь.

От ласкового прикосновения Бет пробрала сладкая дрожь.

— Когда тебе надо будет с кем-то поговорить — позови меня.

— И ты тоже.

Теперь их отношения наполнились новым смыслом. Он доверился ей. Рассказал ей о самом сокровенном. Она тоже обязательно расскажет про Джона. Но не сейчас. Что значит ее уязвленная гордость по сравнению с потерей ребенка? Сейчас Нэш больше нуждается в поддержке. А ее проблемы могут подождать.

Нэш теснее прижал Бет к себе. Она подняла к нему лицо, подставляя губы. Поцелуй был восхитительно сладким, исполненным нежности и искушения. Нэш запустил руки Бет под рубашку и попробовал снять ее.

Бет отстранилась.

— Нэш, не здесь…

— Здесь никого нет. Никто нас не увидит. — Он расстегнул бюстгальтер и погладил ее по спине. — Я хочу тебя, Бет.

Ее саму одолевало желание, которому невозможно было противиться.

— Я тоже хочу тебя.

Они раздевали друг друга медленно, чтобы продлить удовольствие. Постепенно ласки Нэша сделались более требовательными и настойчивыми. Он уложил Бет на песок. Она вся истомилась в предвкушении, но Нэш просто смотрел на нее.

— Мне нравится любоваться тобой.

— А мне больше нравится, когда ты меня ласкаешь. — Голос дрожал от нетерпения.

Он провел пальцем по ее груди и легонько ущипнул за сосок.

— Так тебе нравится?

— Да…

Он склонился и принялся покрывать поцелуями ее живот.

— А так?

Прикосновение языка жгло ее огнем. Это было так восхитительно и возбуждающе, словно тысячи искр зажглись в крови.

— Потрясающе…

Он поцеловал ее в пупок, потершись подбородком о мягкие завитки волос внизу ее живота. Потом опустился ниже…

— Нэш!

— Тебе будет хорошо, моя маленькая. Очень хорошо. Обещаю.

И он сдержал свое обещание. Бет вся извивалась, выгибаясь ему навстречу. Наслаждение было слишком сильным, чтобы просто лежать. Она вцепилась ему в плечи, впившись ногтями в кожу. Нэш на мгновение напрягся, а потом его язык проник в самую глубину, и мир взорвался вокруг Бет. Но он не дал ей опомниться. Через пару секунд он лежал на ней. Тела их двигались в слаженном ритме, пока Нэш не приподнялся. На его лице, освещенном лунным светом, отразилось желание такой силы, что Бет стало не по себе. Он вошел в нее снова — решительным резким движением. Она подалась вперед. Нэш, однако, опять отстранился.

— Не дразни меня, Нэш. Я хочу тебя.

Он снова вошел в нее, но легонько, и отстранился вновь.

— Я не дразню… просто продлеваю удовольствие.

Когда он опять проник глубже, Бет схватила его за плечи и прижала к себе. Но теперь он уже и сам не пытался вырваться из ее сладкого плена. Бет то сжимала бедра, то расслаблялась. Это длилось бесконечно, пока Нэш не застонал:

— Каждый раз, когда я с тобой, мне кажется, что лучше уже быть не может. И каждый раз бывает лучше…

Он дал себе маленькую передышку. Пока он лежал, замерев над ней, Бет ласкала его — везде, куда могла дотянуться. Потом сжала бедра еще теснее, как бы желая никогда не отпускать его от себя. Он поцеловал ее в сгиб локтя, потом — в плечо, потом — в губы.

Бет показалось, что она тонет в океане неземного восторга, исполненного предельного эротизма. Она на мгновение вырвалась из сияющего вихря, чтобы покрыть поцелуями лицо Нэша. Его кожа была горячей под ее ищущими губами. Она чувствовала каждую морщинку на его лице. И сама вся трепетала в его объятиях, и эти движения — старые, как мир, — еще сильнее распаляли его желание. Ритм его собственных движений сделался жестче, настойчивей. И вот Бет почудилось, что она распалась на мириады жарких искр, подхваченных волной наслаждения. Это было подобно вулкану, извергающему ослепительный поток лавы. Это было как рябь на воде. Как прилив, омывающий берег.

Ей хотелось закричать «я люблю тебя!», но она промолчала. Она ему скажет и это тоже. Не сегодня, но скоро…

Ночной ветерок приятно холодил разгоряченную влажную кожу. Нэш смотрел на Бет с восторгом. Такая трепетная и красивая, она напоминала ему нежную розу. Восхитительный аромат ее кожи был подобен влекущей песне сирены из древней легенды. Ее податливая мягкость — хрупкая и по-женски уязвимая… Ему было страшно к ней прикасаться, чтобы не поломать этот прекрасный цветок неосторожным движением. Каждый раз, когда он смотрел на нее, мир вокруг обретал новые краски. Ему казалось, что он начинает чувствовать, как вертится земля. Ощущение было не то чтобы неприятным, но оно выбивало Нэша из колеи. Бет сводила его с ума.

С каждым разом он узнавал о ней все больше. Что ей приятно, что она любит… Где нужно ласкать ее, чтобы она содрогалась от наслаждения. Где надо целовать, чтобы она сладостно застонала.

Доставлять ей удовольствие было сейчас для Нэша важнее всего. Но неизбежно в самом конце он терял контроль над собой, обуреваемый жаркой страстью, слепой и жадной. Какая-то сила тянула его к самым вершинам удовлетворения, и он ничего не мог с собой поделать. И сила не только физического влечения… Нэша даже немного пугала глубина его чувств. Постепенно Бет становилась для него всем.

Она так хорошо выслушала его откровения о Кристи. С таким тактом и неподдельным участием. Раньше Нэш как-то не думал о том, что ему нужен просто внимательный собеседник, с кем можно было бы поговорить о погибшей дочери, дать волю чувствам и тем самым унять свою боль. Теперь Нэш начал понимать, что послужило причиной этого внутреннего сопротивления, нежелания делиться с другими своими проблемами: он слишком рано повзрослел. Он еще никому не раскрывал душу. Такое случилось с ним впервые.

Он доверял Бет. Но она пока не ответила ему тем же. Он раскрылся перед ней до конца, но она не приняла этот дар. Его так и подмывало сказать ей, что он все знает про Джона Уинстона… но он, конечно, промолчал, потому что Бет могла расценить это как предательство. А ему совсем не хотелось терять ее.

И все-таки Нэш был глубоко убежден, что отношения между людьми должны строиться только на честности. А иначе зачем вообще все это затевать?