Самая желанная

Глава вторая

— Кто-то украл вашу машину? — спросил шериф.

— Слава Богу!

Вайет, Люк и Лайза повернулись и дружно уставились на Клейта.

— А вы этому рады? — удивилась Лайза.

Клейт Карсон смутился.

— Я совсем не этому рад. Я просто подумал, что моя маленькая тут ни при чем.

Сдернув с головы потрепанную коричневую шляпу, он глянул на Вайета и спросил:

— Ты же не думаешь, что это Хейли?

Вайет задумался. У Клейта были причины волноваться. Девятилетняя Хейли Карсон, приехавшая к отцу два месяца назад, была сущим наказанием. В прошлом месяце она украла продукты с веранды Лайзы и Джилиан, но угон машины даже такому бесенку, как Хейли, не под силу. Посмотрев на Лайзу, Вайет спросил:

— А вы оставили ключи в зажигании?

Она покачала головой.

— Я знаю, что многие здесь так и делают, но у меня сохранилась привычка, выходя из машины, класть ключи в сумку.

— Тогда все нормально, — сказал Вайет Клейту. — Поскольку Хейли точно не знает, как подсоединяются провода в машине, значит, она вне подозрений.

Клейт заметно успокоился. Вайет многозначительно посмотрел на своих лучших друзей. Братья глянули на Лайзу, на него, друг на друга, а потом приподняли шляпы и с легкой усмешкой объявили, что их ждут в другом месте.

Лайза никак не отреагировала на их уход, только удивилась немного: неужели они думают, что ее так легко обмануть? Наверняка им есть куда пойти: Люку неплохо бы заглянуть в свою лечебницу, а Клейту — лишний раз проведать дочь. Но актеры они никудышные, и абсолютно ясно, что об этом их попросил Вайет. Они ушли, и в комнате повисла напряженная, звенящая тишина. Лайзе казалось, что она ощущает ее даже кожей. Девушка, глянув на Вайета, уже не могла отвести глаз. Она впервые видела шерифа без шляпы. Его пшеничного цвета волосы были аккуратно подстрижены. Ничего странного. Видимо, Вайет Мак-Калли принадлежал к тому типу мужчин, которые в обязательном порядке стригутся в первую неделю каждого месяца. Удивительные золотисто-карие глаза смотрели на нее с нескрываемым интересом.

Кожа его была покрыта сильным загаром, как и у других ковбоев в городе. Впрочем, Вайет не был ковбоем и не носил кожаных штанов и шпор. Он был шерифом. Лайза обычно не обращала внимания на то, кем человек работает. Дело не в этом. Дело в его репутации. Если верить слухам, Вайет Мак-Калли не сквернословил, не пил и не жевал табак и за всю свою жизнь ни разу не попал ни в какую передрягу.

У Лайзы Макмен передряг хватало. Она не стыдилась своего прошлого, но точно знала, чего хочет. И уж никак не собиралась искать свое счастье в этом офисе.

— Вы знаете, что это плохая примета — держать открытым зонт в доме?

Она посмотрела на зонтик.

— Ну да, Дейнджер[1] — мое второе имя.

— Действительно?

Сколько же женских головок вскружил этот низкий, проникновенный голос! Но с ней это не пройдет. Сложив зонтик, она уже знала, как себя вести.

— Послушайте, шериф, без крайней надобности ноги бы моей здесь не было. Но мне просто необходимо найти машину: сегодня я должна ехать в Пирр за новой партией одежды. Как вы думаете, мы сможем как-то вместе решить эту проблему?

В глазах Вайета промелькнула обида. Лайза почувствовала угрызения совести — не надо было так резко, ведь он ее ничем не обидел.

Девушка не могла не отметить, с какой легкостью он поднял одной рукой высокое кресло и поставил рядом со своим столом. Подчеркнуто вежливым кивком головы он предложил ей сесть и, обойдя стол, устроился напротив, взял ручку, чистый бланк и приготовился писать.

— Давайте начнем с вашего полного имени.

Она быстро назвала имя и фамилию и обратила внимание на его руки — руки работяги: большие, сильные, натруженные.

— Ваше второе имя действительно начинается на «Д»?

— Да.

— Дейнджер?

— Дестини[2], — ответила она и добавила: — Мое полное имя — Лайза Дестини Макмен. Родители не особенно меня любили.

— Начните, пожалуйста, с самого начала.

— С начала? — переспросила она.

— Когда вы родились?

— Вы что, хотите, чтобы я рассказала о своей жизни с самого-самого начала?

— Мне нужно знать дату вашего рождения для заполнения анкеты.

— Ага. — Она посмотрела на листочек бумаги, лежащий перед ним, и одним духом выпалила всю необходимую информацию. Пока он писал, она изо всех сил старалась убедить себя, что этот человек не производит на нее никакого впечатления.

Заполнение обычного бланка никогда не вызывало у шерифа такого сильного сердцебиения. Будь на ее месте кто-то другой, он, наверное, рассмеялся бы или пошутил, чтобы как-то разрядить обстановку. Но, чувствуя, что она наблюдает за ним, шериф никак не мог взять себя в руки. Стараясь не сломать карандаш, он спросил:

— А почему же ваши родители так не любили вас?

Она слегка подалась вперед, кокетливо склонив голову:

— Я знаю, в это трудно поверить, но я не всегда была такой милой, застенчивой девушкой.

— Вы правы, мне действительно трудно в это поверить.

Вайет заметил, как ее веки дрогнули. Он удивил ее, но замешательство длилось недолго. Она откинулась в кресле и положила ногу на ногу. Красный плащ распахнулся, и Вайет впервые так близко увидел ее ноги — узкие щиколотки, красивые икры и круглые колени. Полоска кожи, белевшая между краем рубашки и джинсовой юбкой, казалось такой нежной, мягкой, что до нее так и хотелось дотронуться. Наконец, заставив себя оторваться от столь приятного зрелища, он поднял глаза и увидел, что она наблюдает за ним, прекрасно понимая его состояние. Мисс Макмен прикрыла ноги плащом и одарила Вайета многозначительной улыбкой.

— Может, продолжим?

Вайету показалось, что в комнате стало значительно жарче. Кровь отлила от головы и устремилась в прямо противоположном направлении. Сколько же ему приходится выносить! Перед ним сидела женщина умная, независимая, даже дерзкая, которая явно могла постоять за себя. К тому же она прекрасно сознавала свою привлекательность, а это всегда действует очень возбуждающе.

— Если не возражаете, шериф, мне бы хотелось вернуться к делу.

Вайет постарался сосредоточиться, успокоиться и привести мысли в порядок. Задав ей необходимые вопросы, он покончил с бумагами. С каждой минутой в нем крепла уверенность, что Лайза, несмотря на вчерашний отказ, к нему неравнодушна. Ну что ж, в принципе он не имел ничего против труднодоступных женщин. Стараясь не выдать себя радостной улыбкой, он перевернул бланк и показал, где ей расписаться. Она поднялась, он тоже.

— Конечно, речь идет не о мелком воришке. Кража машины — это серьезно. Но я обещаю вам сделать все, что в моих силах, чтобы вернуть вашу машину. А теперь — как насчет моего вчерашнего предложения?

На ее лице появилось выражение неподдельного удивления. Лайза гордо вздернула подбородок, сделала паузу, как бы подыскивая нужные слова, и тут у него появилось чувство, что ему сейчас опять дадут от ворот поворот. Наконец она заговорила — мягко, дружелюбно, но твердо:

— Не обижайтесь, шериф, но вы не относитесь к типу мужчин, которые мне нравятся.

Вайет почувствовал, как у него вытягивается лицо.

— Кроме того, я уже занята сегодня вечером. Я обещала Батчу Бруннеру приехать в Розбад посмотреть на его выступление на родео. — И, не ожидая ответа, она развернулась и зашагала к двери.

Лайза расправила складки на легком хлопчатобумажном джемпере и приколола его к решетке витрины. Понимая, что сезон летней одежды кончился, она все-таки надеялась, что переоформленная витрина и сниженные цены соблазнят женщин Джаспер-Галча. А как поехать в Пирр за новыми осенними товарами, неизвестно — машины у нее теперь нет. Ладно, как-нибудь обойдется.

Лайза была решительной женщиной, способной отправиться за пятьсот миль, чтобы открыть магазин одежды в городе с населением едва в полтысячи душ, да еще и в сильнейшую за два десятилетия засуху. Она приехала сюда в середине июля, полная надежд и планов. Хотя, надо признаться, пока торговля шла неважно. Но засуху они уже пережили, и дождь сегодня наконец-то закончился. Это хороший знак.

Мэлоди Мак-Калли, проходя мимо, постучала в окно. Поскольку руки Лайзы были заняты кнопками и мужскими ковбойскими рубашками, она подмигнула и улыбнулась в ответ — ей нравилась сестра Вайета.

Лайза поморщилась, уколов палец. Засунув его в рот, она выглянула в окно и заметила, как проходившие мимо Опал Грехэм и Изабель Прюит, гордо приосанившись, демонстративно отвели глаза. На их лицах явно читалось осуждение. Лайза никак не могла понять, за что ее невзлюбили эти почтенные дамы. Мечтала Лайза о том же, что и все в ее возрасте. Сейчас, в тридцать лет, ей хотелось иметь дом, семью, достаток и любимого человека. Что касается жилья, то здесь она особенно не переживала — была бы крыша над головой. А глядя на полки с одеждой — от мужской рабочей до детской, — она верила, что и торговля будет успешной, надо только набраться терпения.

Дверной колокольчик звякнул. А вот и покупатель! Она с улыбкой обернулась. Лоэтта Грехэм смущенно пробормотала приветствие и отвела глаза. Лайза посмотрела, сколько времени.

— Боже мой, Лоэтта, я и не знала, что уже половина двенадцатого. Ты точна как часы.

— Извини, я не хотела тебе помешать.

Лайза постаралась улыбнуться еще приветливее. Честно говоря, она никогда еще не встречала человека более стеснительного, чем дочь Опал Грехэм. Девушка напоминала ей бездомную кошку. Может быть, из-за тусклых каштановых волос, а может, из-за манеры ходить — она всегда старалась идти по краю комнаты, чтобы не столкнуться с кем-нибудь лицом к лицу.

— Я… я… наверное, пойду, — прошептала Лоэтта, глядя под ноги.

— Ты мне совсем не мешаешь, я тебе всегда рада. Да и работы сейчас немного.

— Правда?

Лайза кивнула.

— Спасибо тебе, потому что приход сюда — главное событие моего дня. — Лоэтта покраснела, а Лайза опять улыбнулась. Эти слова она постоянно слышала от Лоэтты с тех пор, как пять дней назад та стала приходить к ней ежедневно ровно в половине двенадцатого.

По словам Мэлоди, Лоэтте было тридцать три года, но выглядела она старше, а вела себя как ребенок. Она была немного выше, чем Лайза, — ростом примерно с Джилиан, в которой было сто семьдесят четыре сантиметра. Сказать что-то конкретное о ее фигуре было практически невозможно — Лоэтта всегда носила длинные мешковатые юбки и строгие закрытые блузки. Незаметная, как мышка, но очень добрая.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, я просто посмотрю.

— О-о-о! Это сколько душе угодно.

Спустя пятнадцать минут, закончив оформлять витрину, Лайза сказала:

— Вообще-то я планировала съездить сегодня за новым товаром, но теперь, похоже, ничего у меня не получится.

— Да, — Лоэтта кивнула, — я слышала о краже. Очень тебе сочувствую. А вот мама и Изабель будут говорить всем, что этого и следовало ожидать.

Светло-карие глаза Лоэтты округлились, она покраснела и всплеснула руками.

— Наверное, мне не надо было этого говорить!

— Ну, ничего нового ты не сказала. Я ведь тоже была вчера на собрании, когда выступала Изабель. — И стараясь говорить в нос, Лайза подняла палец и произнесла: — Ох, беды мы не оберемся от этого объявления-приглашения. Попомните мои слова! На него откликнутся только проститутки и женщины с дурной репутацией.

Глаза Лоэтты округлились еще больше.

— Неужели тебя это не обижает?

Лайза пожала плечами.

— Собака лает — ветер носит.

Лоэтта опустила глаза.

— Они часто бывают несправедливы. Но мне кажется, что бранные слова действительно могут ранить. А теперь, — сказала она совсем тихо, — мне пора возвращаться в библиотеку.

Звякнул колокольчик, дверь за девушкой закрылась, а Лайза так и стояла, погруженная в свои мысли. Люди не переставали удивлять ее. Она вспомнила, как однажды летом устроилась в Чикаго в дорогой ресторан работать официанткой. За одну ночь она провела на ногах больше времени, чем за целую неделю. Все мужчины, как один, были в дорогих костюмах, а женщины — в шикарных вечерних туалетах. У них было все — образование, деньги, положение. Поначалу они казались Лайзе такими прекрасными, но чем больше они пили, тем противнее ей становилось. Алкоголь выявлял их истинную сущность. Какой разительный контраст между этими людьми и Лоэттой Грехэм!

«Но мне кажется, что бранные слова действительно могут ранить». Лоэтта права. Слова обладают огромной силой. Они могут излечить и могут уничтожить. Слова настолько важны, что даже в конституции есть соответствующая поправка. Очень жаль, что люди так легкомысленно относятся к словам. А сама-то? Как больно сделала она Вайету, отказав ему! А ведь она не хотела обидеть его, просто пыталась дать понять, что ему не на что рассчитывать. К сожалению, это никак ее не оправдывало. И вообще, почему она решила, что он испытывает к ней что-либо, помимо дружеского расположения? Ну, пригласил ее пообедать — что такого? Другие делали то же самое, она ведь не шипела в ответ как дикая кошка. Вайет честный, добропорядочный человек и, как ни парадоксально, именно поэтому ей не подходит. Значит, в следующий раз (если он будет) нужно вести себя корректнее, а не обижать человека понапрасну.

На улице около магазина раздался автомобильный гудок. Лайза выглянула и увидела припарковавшуюся патрульную машину, за рулем которой сидел предмет ее дум.

Лайза выскочила на улицу и, наклонившись к окну машины, спросила:

— Вайет! Что вы здесь делаете?

— Садитесь.

— Что?

— Садитесь.

— А зачем, собственно?

Взгляд у него потемнел.

— Я еду по делам в Пирр и могу прихватить вас с собой, если у вас нет другой возможности съездить за товаром.

— Понятно.

— И еще. Я сделаю все возможное, чтобы вернуть вам машину, хотя сомневаюсь, что это случится сегодня к вечеру. Поэтому вам придется поискать кого-то другого, чтобы попасть в Розбад на родео. Здесь я вам не помощник.

Лайза никак не ожидала, что Вайет может так разговаривать — он слова не давал ей вставить. Шериф был явно на взводе.

— Я рассчитывал быть в Пирре через тридцать минут, а ехать туда — сорок пять. Так вы едете или нет?

Вот это да! Оказывается, Вайет Мак-Калли может быть вспыльчивым и раздражительным. К своему удивлению, она рассмеялась, отдала честь и, воскликнув: «Слушаюсь, сэр!» — побежала взять сумку и закрыть магазин.

Оглянувшись на коробки, сложенные сзади, Лайза устроилась поудобнее. Только что подписанный чек практически опустошил ее банковский счет. Хорошо, что аренда за магазин выплачена до конца года. Если экономить каждый цент, то она вполне сможет продержаться до лучших времен.

Заложив руки за голову, подставив лицо теплому ветру, Лайза любовалась окрестностями. Вот уж поистине край фермеров! Вокруг расстилалась равнина с редкими холмами, на склонах пасся скот. Фермерские домики стояли на большом расстоянии друг от друга, и, насколько хватал глаз, вокруг видны были грубо сколоченные изгороди да телефонные столбы.

Вайет молча вел машину. Лайза изо всех сил старалась его развеселить, но ей это не удалось. Было очевидно, что образцово-показательный шериф на нее злится. Стараясь как-то разрядить обстановку, она кивнула в сторону полоски серых облаков на горизонте:

— Похоже, будет еще одна гроза.

Он что-то буркнул в ответ. И опять наступила тишина. Нет, это невозможно! Такое общение ее совершенно не устраивало, и она сделала еще одну попытку:

— Это хорошо, правда? Тем более после такой засухи. Ведь если фермеры не будут голодать этой зимой, тогда не пропаду и я. — Она почувствовала его взгляд, но, когда повернулась, он опять смотрел на дорогу. Подавив вздох, она продолжала: — До сих пор мои дела шли не лучшим образом, и я вам очень благодарна за помощь.

Вайет прикусил губу, изо всех сил стараясь держаться выбранной линии поведения, хотя это было нелегко — Лайза вопреки ожиданиям была весела, общительна и даже кокетлива.

Правда, ему было о чем подумать. Утром он подъезжал к ее дому на Элм-стрит. Дождь, конечно, смыл все следы. Единственное, что он нашел, — это слабый отпечаток ковбойского сапога. Вайет сравнил его со своим собственным — тот оказался Меньше. К сожалению, это вряд ли чем-то могло ему помочь. У многих в округе нога была меньше, чем у него. Соседи ничего особенного не слышали и не видели. Укравший машину улик не оставил. Шериф много размышлял: раньше здесь не крали машин. Почему же кто-то угнал Лайзину?

А еще он все время помнил о ее отказе. Но все равно от одной ее улыбки бросало в жар. Он готов был побиться об заклад, что и тело у нее прекрасное. Воображение рисовало ему соблазнительные картины. Вайет Мак-Калли не был знатоком женщин, но, что бы она ни говорила, был уверен, что их влечение взаимно.

— Вы знаете, Вайет, — не выдержала наконец Лайза, — хотя я действительно благодарна вам за поездку в Пирр и за ленч, но, ей-Богу, было бы гораздо веселее, если бы вы все-таки поддерживали беседу.

Он повернулся к ней, девушка смотрела в окно, одной рукой держась за ремень безопасности, а другой — придерживая волосы. Такая прямота ему пришлась по вкусу.

— Хорошо.

Она медленно повернула голову.

— Что именно? — подозрительно спросила она.

Он старался не улыбаться.

— Хорошо, — повторил он. — Я подумаю.

— Да?

Он кивнул. Ладно, можно и поговорить. В конце концов, это самый верный путь к взаимопониманию.

Повернув около Кейла, он спросил:

— А вы думали, почему ваши дела до сих пор складывались не очень удачно?

— Я во всем виню засуху. Она заставила всех быть экономнее и откладывать деньги, чтобы зимой было на что прокормить семью.

Шериф стиснул руль и не отзывался — он всегда молчал, когда ехал по мосту через эту речку. Вайет был сыном и внуком фермеров и вырос в семье, благосостояние которой зависело от дождя, снега и закупочных цен на говядину. В детстве он часто оставался без новых ботинок или штанов. И до сих пор он помнил слова отца: «Без новой одежды можно обойтись, а без еды не выживешь».

Так жили все в этих местах — Лайза попала в самую точку. Показывая на место, расположенное метрах в ста вниз по течению, он сказал:

— Мои родители утонули вон у той излучины реки, — и тут же осекся. Как это вырвалось? Он ведь не собирался ей говорить ничего подобного, не хотел, чтобы она жалела его.

— Как это случилось?

Он внутренне напрягся, но взглянул ей в глаза и… пропал, совсем пропал. О черт! Видимо, придется рассказать все до конца.

— Они пытались перейти через реку по старому мосту в весеннее половодье. Это было опасно, но мама болела, и отец хотел как можно быстрее довести ее до больницы в Пирре. Потоком сорвало мост, и они погибли.

Вайету тогда было одиннадцать лет. С тех пор многое произошло: он окончил школу, стал шерифом, был шафером на свадьбе у Клейта. Но тот страшный день всегда помнил до мельчайших подробностей.

— А какие они были?

— Честные, работящие… хорошие люди. Отца звали Джо, а мать — Элеонора. Все называли ее Элли. Как и многие здесь, родители часто жили в нужде. С тех пор мало что изменилось. Мы все привыкли во многом себе отказывать, разве что Изабель составляет счастливое исключение.

Лайза неожиданно рассмеялась глубоким, грудным смехом. И вдруг Вайету стало понятно: она прекрасно знает, в чем именно ему приходится себе отказывать в последнее время.

— Извините, Вайет, это не имеет никакого отношения к вашим родителям. Я просто подумала, что старая Изабель, видимо, действительно довольна вашим теперешним… э-э-э… затруднительным положением.

Его бросило в жар. Да, с каждым месяцем ночи становились длиннее, а чувство одиночества острее. В лучшие годы, около тридцати лет назад, Джаспер-Галч насчитывал более семисот жителей. А в последнее время их количество сократилось до пятисот, и все из-за того, что молодые женщины стали уезжать из города. Число же одиноких мужчин неумолимо росло. До прошлого месяца в Джаспер-Галче было только шесть потенциальных невест на шестьдесят два холостяка в возрасте от двадцати до семидесяти пяти лет. А потом, по объявлению, приехали Лайза, Джилиан и еще несколько женщин.

— Значит, теперь вы верите в наши страдания?

Она улыбнулась.

— Конечно. Просто я удивляюсь, почему ваши женщины уезжают отсюда, вот и все.

— Их можно понять. Какие здесь перспективы? Разве что стать женой фермера. А далеко не всем нравится деревенская жизнь.

— Странно только, что вы задержались в холостяках.

Ну вот, опять! Сначала скажет, а потом думает. Поистине язык мой — враг мой. Сколько раз она попадала из-за этого в неприятности! Лайза повернулась, чтобы посмотреть на реакцию Вайета. Да, пожалуй, она погорячилась! Глаза его потемнели и сузились, губы сжались, на щеках заходили желваки. Как ей хотелось дотронуться до его лица! Но она приехала в Джаспер-Галч специально для того, чтобы найти мужа себе под стать. И здесь не имеет значения их взаимная симпатия. Только как бы поделикатнее дать ему это понять?

Лайза все еще подыскивала нужные слова, когда он неожиданно сказал:

— Ну, а теперь расскажите что-нибудь о себе.

Прекрасно! Он сам дает ей возможность расставить точки над «i». А как не хочется говорить на эту болезненную тему! И, делая вид, что рассматривает пейзаж, Лайза небрежно спросила:

— А что именно вы хотели бы узнать?