Счастье быть с тобой

12

Наступило молчание.

Ширли смотрела вперед, откинувшись на спинку сиденья и радуясь минутам покоя, а также отсутствию изнуряющей тошноты.

Люк как будто обдумывал ее слова.

— Мужчина без женщины тоже.

— Что? — Ширли уже успела переключить мысли на другое, поэтому не сразу поняла, о чем он говорит.

— Тоже может быть счастлив без женщины? — сказал Люк.

Их обогнал открытый спортивный автомобиль, за рулем которого, небрежно управляя одной рукой, сидел коротко стриженный парень в солнцезащитных очках. Другой рукой он с видом собственника обнимал яркую брюнетку, за спиной которой полоскались на ветру волосы и концы шифонового шарфа. Судя по всему, оба они — парень и девушка — были довольны жизнью и друг другом.

Люк и Ширли проводили парочку взглядом.

— По крайней мере, иногда, — ответил Люк на свой же вопрос.

Ширли повернулась к нему.

— Иногда — что?

Он широко улыбнулся.

— Иногда мужчина тоже может быть счастлив без женщины.

Ширли поняла, что он хотел сказать: как правило, мужчине можно обходиться без женщины, но бывают моменты, когда человек остро нуждается в обществе представителя противоположного пола — эта необходимость диктуется физическими желаниями.

— Ладно, мы действительно заговорили о том, что не имеет в данный момент большого значения, — произнес Люк. — Лучше скажи: как ты сейчас себя чувствуешь?

Ширли на миг прислушалась к себе.

— Вроде бы нормально.

— Уверена?

— Ну... пока да. Что будет дальше, сказать не могу. А почему ты спрашиваешь?

Люк повернулся к ней, взгляд его выразительных карих глаз был внимателен.

— Потому что сам я чувствую себя не очень хорошо.

Ширли быстро оглядела его и, не найдя признаков, подтверждающих плохое самочувствие, удивленно спросила:

— Ты тоже... э-э... болен?

Он усмехнулся.

— Не я, моя совесть.

— А, снова ты об этом... — протянула Ширли.

К этому моменту Люк уже вновь устремил взгляд на шоссе, но тут покосился на нее.

— Иначе не получается. Уж прости за сравнение, но тебя мучает тошнота, а меня — угрызения совести. Поверь, это в равной степени неприятно.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, — с оттенком иронии заметила Ширли.

Люк вздохнул.

— Тебе смешно, а я не могу избавиться от омерзительного чувства вины.

— Перестань его лелеять, и оно исчезнет само собой, — посоветовала Ширли.

— Легко сказать. Кстати, я пробовал, но из этого ничего не получилось. Похоже, у меня появилась навязчивая идея. Когда я ничем не занят, то только и делаю, что размышляю о своей оплошности.

Конечно, Люк подразумевал использование презерватива, который слишком долго находился в его кармане и из-за этого мог испортиться. Ширли поняла, к чему он клонит, но для нее самой данная тема потеряла актуальность.

— Не изводи себя, — сказала она. — Благодаря твоей «оплошности» у меня появится ребенок. Поначалу я была в шоке от этого, а сейчас радуюсь, что все так замечательно складывается.

Люк взглянул на нее, будто не веря собственным ушам.

— Замечательно? Взгляни на себя — на тебе лица нет! Бледная, темные круги под глазами, дышишь словно в горах, где нехватка кислорода. Никогда не поверю, что тебе нравится подобное состояние.

— Конечно, не нравится, — слабо улыбнулась Ширли. — Но игра стоит свеч. В итоге меня ждет замечательный приз. Любая женщина скажет тебе, что ради малыша стоит немного потерпеть. К тому же неудобства, которые я сейчас испытываю, носят временный характер. Насколько мне известно, ими характеризуется лишь первый триместр беременности.

Люк нахмурился.

— Триместр — это три месяца, что ли?

— Да. Но тошнота должна прекратиться раньше, — неуверенно произнесла Ширли.

— Должна! А если не прекратится?

Она пожала плечами.

— Придется терпеть. Обратного пути нет.

Люк в сердцах стукнул кулаком по баранке.

— Это все я виноват!

— Я тебя умоляю, — прошептала Ширли, прижимая пальцы к виску. — Только не кричи...

— Прости. — Люк сразу смутился. — Я... просто все время думаю: как же мне оставить тебя одну? Ты такая слабая...

— Где оставить? — сморщила Ширли лоб. — Извини, что-то я плохо соображаю.

— У тебя дома, конечно. Я вот думаю: привезу тебя, а сам уеду и кто тебе поможет в случае чего?

— О, на этот счет не беспокойся. Думаю, со мной ничего не случится. И вообще, я надеюсь завтра быть в норме.

Люк окинул ее взглядом.

— Судя по твоему виду, тебе не вернуться в норму и через неделю.

— Благодарю за моральную поддержку, — апатично усмехнулась Ширли.

— Ох что-то я не то говорю! — спохватился Люк. — Я лишь хотел сказать, что...

— Не трудись объяснять, и так все ясно.

— Тебе — возможно, — вновь вздохнул он. — А я не могу успокоиться: по моей вине ты зачала ребенка и теперь несешь все тяготы беременности, но мне же остается лишь пассивно наблюдать за твоими мучениями.

— Ну и что? — едва заметно двинула Ширли плечом. — Подобный порядок существует испокон веков. — Она усмехнулась. — Так уж повелось, что мужчина делает свое дело и устраняется, дальнейшее — удел женщины.

Люк поморщился.

— Все это общие рассуждения. Меня же волнует моя конкретная роль в этой истории. Вернее, то, что я только смотрю и ничего не делаю.

Ширли повернулась к нему всем корпусом.

— Но я не позволяю тебе ничего делать! Мы договорились о твоем неучастии в том, что имеет отношение к ребенку.

— Да помню я...

— Вот и хорошо. Значит, должен понимать, что у тебя попросту нет выбора. Следовательно, и ответственности ты никакой не несешь.

— Э нет. Тут ты ошибаешься. Сколько бы мы ни обсуждали этот вопрос, я по-прежнему чувствую себя обязанным облегчить твое бремя.

Ширли вновь откинулась на спинку сиденья. Впереди уже показались первые коттеджи Бердикса.

— По-моему, все это несколько надуманно. Другой на твоем месте лишь облегченно вздохнул бы, узнав, что женщина ничего от него не требует. А ты, с моей точки зрения, сам все очень усложняешь.

— Что же делать, если я беспокоюсь? Пойми, я ничего не выдумываю. И не пытаюсь произвести на тебя впечатление. Мне действительно не по себе от мысли, что ты сейчас останешься совсем одна, в пустом доме, и...

— У меня есть телефон, — заметила Ширли, в глубине души удивляясь собственному спокойствию и рассудительности. — Даже два: один стационарный, другой мобильный.

— Ну и что? Кому ты позвонишь?

— Э-э... врачу. В Бердиксе есть врач.

— Знаю, — кивнул Люк. — Терапевт. А тебе, наверное, нужен гинеколог.

— Ну, в конце концов, я могу позвонить тебе, — сдалась Ширли. — Как и обещала. Только угомонись, у меня нет сил тебя успокаивать.

Люк посмотрел на нее и промолчал. Через минуту они въехали в Бердикс.

— Сейчас налево, — сказала Ширли на первом перекрестке.

Люк кивнул, свернув на Апсайд-роуд, которая вела к холмам, где живописно разместились три коттеджа. Самый дальний, возле которого росла старая сосна, принадлежал Ширли.

— Держи курс на самое высокое дерево, — обронила она.

Вскоре «бентли» остановился возле уютного даже внешне домика с белыми стенами, темными деревянными балками и ставнями.

— Теперь я хотя бы знаю, где ты живешь, — заметил Люк.

— Я не делала из этого секре... — Договорить фразу Ширли не удалось, потому что к ее горлу вновь подкатила дурнота. Поспешно распахну в дверцу со своей стороны, она выскочила из автомобиля и побежала к ближайшим кустам шиповника.

Люк еще некоторое время оставался в салоне, глядя на ее содрогающуюся спину и сочувственно морщась. Затем тоже вышел из «бентли». Некоторое время он стоял, не зная, как поступить, и продолжая смотреть на Ширли. Когда она выпрямилась, двинулся к ней.

— Ох... — простонала она, держась за желудок. — Надо же, опять началось!

— И ты каждый день так мучаешься? — с испугом спросил Люк.

— Обычно только по утрам и не так сильно. Сегодня что-то особенное.

— Ну идем, я помогу тебе добраться до спальни, — сказал Люк, беря ее под руку.

Сделав первый шаг, Ширли пошатнулась. У нее кружилась голова, и, если бы не Люк, путь к крыльцу занял бы неизвестно сколько времени.

Что бы я без него делала? — проплыло в ее мозгу.

Тем не менее она испытывала неловкость из-за того, что Люк помогает ей. Когда они вошли в дом и добрались до ведущей на второй этаж лестницы, Ширли остановилась.

— Спасибо, дальше я поднимусь сама.

Ей не хотелось, чтобы Люк заходил в ее спальню — уж очень интимное это помещение.

Пока Ширли думала об этом, Люк с сомнением скользнул по ней взглядом.

— Поднимешься сама? К чему подобный героизм? Тем более в твоем нынешнем состоянии. Я, напротив, подумываю о том, не отнести ли мне тебя наверх на руках?

— Нет!

Несмотря на плохое самочувствие, от слов Люка Ширли бросило в жар. То, что он предлагал, было еще более интимным, чем его появление в ее спальне.

— Что ты так кричишь? — удивленно взглянул на нее Люк. — Я даже вздрогнул.

— Прости, — шепнула Ширли, опираясь локтем на лестничные перила. Ей было тяжело стоять.

Внимательно рассматривая ее, Люк произнес:

— Если меня не обманывает интуиция, тебе не хочется пускать меня в свою спальню, верно?

Ширли взглянула на него, тут же опустила глаза и нехотя кивнула.

— Да...

Люк прищурился.

— Но почему? Разве я дал повод подозревать меня... даже не знаю, как выразиться... в неблаговидных намерениях? Неужели ты думаешь, что я способен предпринять что-то в отношении тебя, когда ты в таком состоянии?

Брови Ширли удивленно поползли вверх. У нее и в мыслях не было, что Люк поймет ситуацию таким образом.

— Дело не в этом, — возразила она тихим из-за общей слабости голосом.

— Нет? — недоверчиво усмехнулся он. — В чем же?

Ширли помолчала, подбирая слова.

— Ты... не должен заходить в мою спальню.

Усмешка Люка стала шире.

— Интересно, что в ней такого, чего я не должен видеть? Наручники, хлысты, кожаные маски и бюстгальтеры?

В первую минуту Ширли даже не поняла, о чем он говорит. Потом сообразила и удивилась игривому направлению его мыслей. Самой ей было не до забав. Правда, она отметила то, как Люк выразился: «...предпринять что-то в отношении тебя, когда ты в таком состоянии». Значит, если бы ее самочувствие было в норме, он попытался бы повторить то безумие, что произошло между ними в хореографическом зале? Иными словами, он допускает, что это возможно?

— Никаких хлыстов в моей спальне нет, — сдержанно произнесла Ширли. — Но это моя спальня, понимаешь? Моя личная комната. И мне будет неловко, если ты туда войдешь.

— Да что тут особенного, не понимаю? — По глазам Люка было видно, что он действительно не улавливает хода ее мыслей.

— Не знаю, как сказать, чтобы это не прозвучало грубо... Словом, тебе нечего делать в моей спальне. Мы с тобой хоть и давно знакомы, но, по сути, посторонние люди. Что мы знаем друг о друге? — спросила Ширли. И сама же ответила: — Почти ничего.

— Кроме того, что создали новую жизнь, — заметил Люк. — Как бы то ни было, мы родители малыша, который скоро появится на свет. Ты мать, а я отец.

Этот разговор был Ширли не по душе, но последняя фраза Люка не понравилась ей особенно.

— Ему неизвестно, что ты его отец, — устало произнесла она. — Меня он узнает, когда придет время, а тебя...

— Он? — быстро повторил Люк. — Тебе известно, что это будет мальчик?

— Нет. Я просто так сказала. Ведь слово «малыш» мужского рода, а не женского.

— А... — Люк вздохнул, как показалось Ширли, с облегчением.

Может, я все нафантазировала? — подумала она. И Люк действительно не заинтересован в ребенке, как, собственно, и утверждает?

Тут вдруг Люк с чувством произнес:

— Как бы я хотел забыть о твоей беременности и жить, будто ничего не случилось!

Ширли покосилась на него.

— Что же тебе мешает?

— Не могу! — воскликнул он с досадой. — Понимаешь? Просто не могу отвернуться от этой проблемы, хоть убей!

— Все равно когда-нибудь придется это сделать. У тебя нет особого выбора.

Люк медленно покачал головой.

— Выбор существует всегда.

Несколько мгновений Ширли молчала, поджав губы, потом не без некоторого раздражения бросила:

— Ведь мы уже это обсуждали. И обо всем договорились. Сколько можно муссировать одну и ту же тему? Ребенок — моя забота.

— Я и не спорю.

Ширли перевела дыхание.

— Какой-то странный у нас разговор...

— Уж это верно. Давай я помогу тебе подняться и на том закончим. И не капризничай, потому что мне давно пора ехать в театр.

— Хорошо, — скрепя сердце согласилась она.