Счастье в подарок

13

Джонатан вернулся в Сан-Диего раньше, чем планировал. Всю дорогу он мучился от непривычного состояния неопределенности.

Последние три ночи он почти не спал. Он беспокойно ворочался с боку на бок, пока рассвет не гнал его к горному ручью. Но даже купание в ледяной воде не снимало напряжения.

Карли-Энн. Почему он никак не может перестать о ней думать? Джонатан не мог дождаться, когда увидит ее снова, и тут же вспоминал, что не хочет, чтобы она была несчастна. А это означало только одно: пока еще не поздно, они должны расстаться.

Он не создан для того, чтобы вить семейное гнездо, — к этому выводу он пришел уже давно. И никогда не делал из этого тайны. Все женщины, с которыми он встречался, знали, на что идут. Знала и Карли-Энн. Разве он не предупреждал ее? Но он все равно чувствовал себя виноватым.

«Перестань с ней видеться», — говорил он себе.

Он назначит ей свидание, чтобы попрощаться и познакомить с кем-нибудь, кто сможет помогать ей в делах. Он сто раз предлагал себе этот выход, пока фургон мчался на юг по шоссе.

И каждый раз приходил к одному и тому же ответу: «Но, черт побери, я этого не хочу».

Он не хотел, чтобы кто-то другой сидел с ней рядом, вдыхал запах ее кожи, видел, как щурятся ее глаза, когда она улыбается. Он не хотел с ней прощаться.

Приехав домой, Джонатан надел плавки и двадцать раз проплыл бассейн в самом быстром темпе, но и это не успокоило бурного потока тревожных мыслей.

«Тебе плохо, старина», — наконец признался он себе.

Какая ирония судьбы! Он, который всю; жизнь стремился избегать страданий, должен теперь страдать сам, чтобы уберечь Карли.

Позвони этой женщине и назначь прощальную встречу.

Но он не позвонил.

Расстаться с ней казалось еще более мучительным, чем испытывать чувство неопределенности и вины.

Элен появилась в «Карусели» в пятницу утром вместе с Солти, который степенно семенил рядом с ней. Карли поспешила им навстречу, и Элен, как всегда, заключила ее в объятия с видом царствующей королевы.

— Я приехала на несколько дней и решила вас навестить. — Сегодня Элен снова была полна жизненных сил и воодушевления. — Как поживает Король Генри?

— Как обычно, ни минуты не сидит спокойно.

Карли открыла низкую дверь в салон и позвала собаку. В то же мгновение Кэтлин и Барбара перестали болтать. Карли сокрушенно прищелкнула языком — надо было бы их накрыть за подслушиванием.

Золотистый ретривер ворвался в комнату и бросился к Солти. Собаки обнюхались.

— А что привело вас в Ла-Джолла? Джонатан, наверное, огорчится, узнав, что вы с ним разминулись.

Элен удивленно взглянула на нее.

— Джонатан вернулся вчера. Разве он вам не звонил?

— Нет. — Карли почувствовала, что кровь отхлынула от лица. Она старалась казаться бодрой и оживленной, но на глаза навернулись непрошеные слезы, а горло внезапно пересохло. — У меня есть к нему претензии, может быть, поэтому он меня избегает.

Она знала, что Джонатан не звонит по другой причине. Он ведь не знал о том, что ей многое стало известно: что он пытается выселить «Карусель» ухе целый год — с тех пор как» здании на Фэй-авеню обосновался Педро, и что он провел несколько дней с Шейлой Вэйд» Голливуде. Просто он не хочет ее видеть. Мысль об этом вызывала жгучую боль.

Аристократическое лицо Элен стало серьезным.

— Милая девочка, я уверена, что он вас не избегает. Может быть, он просто слишком занят. Он даже с родной матерью не нашел времени увидеться. — Она откашлялась. — У меня есть к вам вопрос. Если вы считаете, что это не мое дело, то скажите прямо.

Она умолкла, и Карли улыбнулась, чтобы ее подбодрить.

— Могу я узнать… какого рода ваши претензии к Джонатану? — Вопрос мог показаться нескромным, но Карли знала, что могла имен в виду миссис Кортес.

— Во-первых, — начала Карли, наблюдая за выражением лица Элен, — Джонатан обещал дяде избавиться от моего заведения год назад, еще до того, как Педро сюда переехал Вы об этом знаете?

Элен кивнула, а ее взгляд немного потускнел.

— Хуан хотел, чтобы семья дяди была поближе к нему, но Педро не соглашался ехать Ла-Джолла, пока Джонатан не пообещал выселить вас. Джонатан всегда был в более близки отношениях с дядей, чем со мной, — закончила она тоном человека, смирившегося со судьбой.

Карли вдруг вспомнила слова Педро о том, что Элен стала невыносима с тех пор, как вышла замуж за отца Джонатана и обеспечила родителей.

Она поняла, что Педро завидовал сестре. Возможно, он настраивал Джонатана против матери. Она решила вернуться к этой мысли позже и вдруг разозлилась на себя за то, что ее это волнует. Джонатан не испытывает к ней никаких чувств. Так почему ее должны беспокоить его отношения с собственной матерью?

Генри прыгал перед Солги, стараясь вовлечь его в игру. Карли взяла ретривера за ошейник.

— Нет, Генри, — приказала она и потащила его в салон.

Барбара и Кэтлин в молчании выполняли свои обязанности. Никто из них не поднял головы, когда Карли закрыла дверь за упиравшейся собакой.

Вернувшись к Элен, она задала вопрос, который мучил ее больше всего на свете.

— Вы знаете, где Джонатан провел эту неделю? Когда я пыталась это выяснить, его секретарша мне не сказала.

Элена тяжело вздохнула.

— Я тоже этого не знаю. Он мне никогда не говорит подобные вещи.

— Но у вас есть хоть какие-нибудь предположения? — еле осмелилась спросить Карли. По выражению лица Элен она видела, что разговор ей неприятен.

— Раньше, когда я не могла его найти, это означало, что он с женщиной. Но поскольку вас с ним не было, я не знаю, что и думать. У Карли похолодело сердце.

— Мне кажется, думать особенно Нечего. Я почти уверена, что Джонатан ездил в Голливуд с Шейлой Вэйд.

Элен сокрушенно покачала головой.

— Значит, он продолжает с ней встречаться. Когда я увидела вас с ним, я решила, что у них все кончено.

— По-видимому, нет. — Карли пыталась скрыть, как она несчастна, но у нее ничего не получилось.

Элен порывисто схватила ее за руку.

— Только не отказывайтесь от него, дорогая моя девочка. Вы очень нравитесь Хуану, иначе бы он ни за что не привел вас в дом. Мы заставим его понять, что вы подходите ему, как никто другой.

Пораженная этой откровенностью, Карли отшатнулась.

— Неужели вы не понимаете? Я не собираюсь навязывать себя человеку, которому я не нужна.

— Вы ему очень нужны, — доверительно проговорила Элен. — Просто он пока этого не знает. — Она понизила голос. — Мы с ним сегодня обедаем в теннисном клубе. Почему бы вам там случайно не оказаться? Я сошлюсь на головную боль, уеду до вашего появления, и вы сможете поговорить наедине.

Карли смотрела на нее широко открытыми от изумления глазами. В сущности, Элен предлагала подстроить Джонатану ловушку — встречу, которой он явно не желал. Каждая клетка ее сознания восставала против такого недостойного приема.

— Элен, я не стану заманивать его хитростью. — Она не смогла скрыть своего удивления и неодобрения.

— А вам и не придется его заманивать. — Элен снисходительно похлопала ее по руке. — Вы просто случайно с ним встретитесь, — мягко проговорила она, — и заодно сможете обсудить с ним свои… претензии.

Она повернулась к двери.

— Я остановилась в гостинице «Саммер Хаус». Если вы передумаете, позвоните, чтобы головная боль разыгралась до того, как вы появитесь в «Морском зале».

Глядя ей в спину, Карли не могла избавиться от ощущения, что у нее осталось незаконченное дело. Неужели внутренний голос советует принять предложение Элен? Может быть, надо сказать «да» прямо сейчас, пока Элен не ушла?

Ее взгляд упал на пуделя.

— Разве Солти не останется у нас? — крикнула она в спину Элен.

Та остановилась и обернулась.

— Нет, но я с нетерпением жду от вас весточки сегодня же. — Она подмигнула Карли и величественно поплыла к двери вместе с Солти.

«Это не для меня, — сказала себе Карли. — В тот день, когда я захочу насильно удержать мужчину, я прыгну с моста Коронадо-Бэй».

Но от этого самонадеянного заявления боль в сердце не прошла.

Как и подозревала Карли, Кэтлин и Барбара слышали весь разговор..

— Мы считаем, ты должна делать то, что она говорит, — посоветовала Кэтлин. — Мистера Найта просто кто-то превратил в жабу, как прекрасного принца из сказки. Тебе представляется удобный случай его расколдовать.

— Тебе следует все-таки поговорить с ним, дорогая, — подхватила Барбара. — Дай ему возможность объясниться. Может быть, у него были серьезные причины не звонить.

Карли скривила губы.

— Вряд ли.

Конечно, у него были серьезные причины с инициалами Ш.В.

Барбара сочувственно вздохнула.

— По крайне мере ты покажешь ему, что не сидишь сиднем дома, дожидаясь его звонка. — Она щелкнула ножницами слишком близко к корню когтя пуделя, и тот взвизгнул. — Прости, дорогой, — шепнула она собаке и погладила ее.

Карли наполнила водой раковину и посадила в нее очередного коккера.

— Как вы себе это представляете, милые дамы? Я заявляюсь одна в «Морской зал» и небрежно сажусь на стул рядом с Элен? — Она помолчала. — Или официант сажает меня за другой столик, и я жду, пока Джонатан обратит на меня внимание?

— Пойди с Дэвидом, — неожиданно предложила Кэтлин. — Он будет рад.

— Замечательно! — саркастически улыбнулась Карли. — Я сижу с Дэвидом, а потом, когда вижу Джонатана, вскакиваю и оставляю его в одиночестве.

Кэтлин одарила сестру сияющей улыбкой.

— Разумеется, я тоже там буду. Карли покачала головой.

— Я все равно не могу оскорбить чувства Дэвида.

Кэтлин загадочно улыбнулась:

— Не думаю, что это оскорбит его чувства, Карли-Энн.

Уверенность, прозвучавшая в этой фразе, заставила Карли насторожиться.

— Что ты говоришь, Кэтлин?

— Только то, что Дэвид боится оскорбить твои чувства. Поэтому он не заезжает за мной домой.

— Ты и Дэвид? — Терзавшая ее всю неделю боль отступила перед такой интересной новостью.

Кэтлин кивнула.

— Ему потребовалось немало времени, но наконец он понял, что одной из сестер Мак-Донаф он нужен, а другой нет. — Она замолчала, сосредоточившись на расческе, которой пыталась разобрать сбившуюся шерсть на спине мальтийской болонки. — Между прочим, он сегодня вечером приедет сюда, чтобы помочь с уборкой.

Карли недоверчиво уставилась на нее.

— Доктор Дэвид Торнтон будет чистить собачьи клетки?

Ей бы никогда не пришло в голову просить известного офтальмолога заниматься подобным делом.

Кэтлин хитро улыбнулась.

— Мужчины любят, когда их просят о помощи. Они тогда чувствуют, что кому-то нужны.

— Но чистить собачьи клетки? — Карли никак не могла преодолеть изумления.

— Дэвид подумал, что когда ты увидишь, как он мне помогает, то сама обо всем догадаешься. — Кэтлин пожала плечами. — Я не стала ему говорить, что, как ты сама мне сказала, у тебя не было по отношению к нему серьезных намерений. Решила не травмировать его «эго».

Кэтлин рассуждала на редкость разумно. Может быть, это было всего лишь плодом воображения, но Карли казалось, что с тех пор, как она переложила на сестру часть ответственности, та сильно повзрослела и стала больше думать о других.

— И как поведет себя «эго» Дэвида, когда он увидит меня с Джонатаном?

— Я уверена, что все будет в порядке, — усмехнулась Кэтлин. — Так ты позволишь нам помочь?

Карли вспыхнула.

— Похоже, все уже решилось без моего участия.

Всего лишь два месяца назад, до того как Элен подарила ей здание, Карли не отважилась бы на подобный шаг. Но теперь, когда в ней проснулась уверенность в себе, она была готова встретиться с Джонатаном и потребовать от него ответа.

Эта встреча не вернет ей Джонатана, но поможет обрести вновь чувство собственного достоинства.

Джонатан увидел в оконном стекле отражение Карли.

Сначала он подумал, что зрение снова сыграло с ним злую шутку. Сегодня ему везде мерещилась Карли — в конце каждого коридора мелькала ее стройная фигура, из окна каждого автомобиля выглядывало ее лицо. Но он даже не пытался рассмотреть этих женщин, потому что шансы случайно встретить ее в городе были ничтожны.

Но теперь это действительно была она. Он обернулся, наблюдая, как ее ведут к столику по другую сторону маленькой площадки для танцев.

Да, это была Карли. Хотя он никогда раньше не видел ее с волосами, собранными в пучок на макушке, он не мог ошибаться — аристократическая осанка, прекрасная фигура с широкими плечами и тонкой талией. Она была с своей сестрой и глазным врачом, с которым встречалась уже два года.

Джонатан поморщился. Собирая сведения о Карли, он не упустил и этого человека. Доктор Дэвид Торнтон. Известный офтальмолог. Столп общества. Член Коммерческой палаты Ла-Джолла. Именно такой человек, которого заслуживает Карли. При мысли об этом Джонатан почувствовал глухое раздражение.

На Карли было шелковое платье цвета слоновой кости — то самое, в котором она обедала с ним в отеле «Дель Коронадо». Она была необыкновенно хороша.

Чтобы не встретиться с ней глазами, он отвернулся к окну, прежде чем они успели расположиться за столиком.

За окном бушевал прибой. От каждой третьей волны брызги долетали до окна. Хотя Джонатан сидел лицом к океану, он не замечал его грандиозного спектакля, который тот сегодня давал. Его разум был занят совсем другим.

Теперь ему ничего не остается, как подойти и поздороваться с ней. Сделать вид, что не заметил ее, было бы верхом неприличия. А кроме того, он хотел ее увидеть, поговорить с ней хоть несколько минут. Как жаль, что у Элен случился приступ головной боли и она уехала в гостиницу. Если бы она сидела рядом, у него был бы хороший предлог оставить Карли через некоторое время и меньше шансов услышать неприятный вопрос, почему он не звонил.

Джонатан взял меню и уставился в него невидящим взглядом. В тот же момент появился официант.

— Вам как обычно, мистер Найт? Поскольку компания «Геркулес» платила теннисному клубу за номер для гостей, Джонатан часто здесь обедал. Все официанты знали, что он любит нью-йоркский бифштекс.

— Спасибо, Джордж.

Он отложил меню. Официант сделал пометку в блокноте и направился в кухню.

Теперь было самое время подойти к Карли. Он уже начал приподниматься, как вдруг увидел, что Карли сама идет к его столику через танцевальную площадку. Она смотрела прямо на него.

Она была так красива, что у него захватило дух. Казалось, вокруг нее рассыпаются искры гнева.

Джонатану захотелось провалиться сквозь землю. Конечно, ему следовало позвонить сразу после приезда. Увидев его здесь, Карли наверняка возмутилась.

Он встал и приветствовал ее самой очаровательной из своих улыбок. Она молча села.

Вблизи она казалась еще красивее. Элегантная прическа делала ее старше, но на безупречной коже не было ни морщинки. Только россыпь веснушек на носу напоминала то мокрое существо, которое он вытащил из своего бассейна.

Несколько светлых шелковистых прядей падали на шею. Джонатану захотелось прикоснуться к ним. Но он откинулся на спинку стула, продолжая беспечно улыбаться. Карли сохраняла серьезность.

— Кажется, ты совсем не рада меня видеть, — начал Джонатан. — Надо было позвонить тебе, как только я вернулся.

— Еще лучше, когда ты уезжал, — отрывисто проговорила Карли. — Или из того места, куда ты уезжал. Не так уж много времени требуется на то, чтобы позвонить по телефону.

Ему захотелось обнять ее и сказать, что все хорошо.

Но все было не хорошо. Все было плохо, все шло не так.

— Я не позвонил тебе потому, что уехал очень рано — всего через два часа после того, как привез тебя домой. Мне пришлось разбудить мою секретаршу, чтобы ее предупредить. А в остальное время у меня не было под рукой телефона. — Он намеренно небрежно откинулся на спинку стула.

— С каких это пор в Голливуде не стало телефонов? — спросила она дрожащим от ярости голосом.

Джонатан удивленно уставился на нее.

— При чем тут Голливуд?

— Потому что Шейла там… — У нее сорвался голос. — Джонатан, ты не был в Голливуде?

Появился официант, прервав их разговор. Джонатан заказал дайкири для Карли и виски для себя.

Внимательно вглядываясь в лицо Карли, он понял, что ее ярость начинает утихать. Но синие глаза все еще сверкали огнем.

— Так вот в чем дело! Ты ревнуешь к Шейле Вэйд? — Увидев, как запылали ее щеки, он понял, что попал в точку. — Что ж, у тебя есть основания, — серьезно продолжал он. — У нас с Шейлой удивительные отношения, и никто не может этого изменить.

У него все перевернулось внутри, когда он увидел в ее глазах боль. Но если она будет думать, что у него с кем-то связь, она станет его ненавидеть и ей не будет так больно, когда они расстанутся. Черт возьми, почему он не может просто любить ее, как ему того хочется, не обременяя себя проблемами?

Странно, что такой чуткий и организованный человек, как Джонатан, не отдавал себе отчета, что у него возникла новая и самая серьезная проблема — запретное слово «любовь» незаметно прокралось в его сознание.

Оглушенная, Карли молча смотрела на Джонатана. В глубине души она надеялась, что ошибается относительно его и Шейлы. Услышать от него прямое признание в этой связи было больше, чем она могла выдержать.

Наконец она в отчаянии проговорила:

— Но как ты смел заниматься со мной любовью, если ты связан с Шейлой взаимными обязательствами? — Ее голос жалобно задрожал.

— А кто говорит об обязательствах? — В его взгляде блеснул странный огонек. — Мы с Шейлой друзья именно потому, что не связаны никакими обязательствами. Ей это нравится и мне тоже.

Карли быстро опустила глаза, чтобы он не видел, как ей больно. Как может зрелый человек быть таким безответственным? Но ведь Джонатан всегда это говорил — что он не из тех, кто себя связывает. Почему же она удивляется и возмущается?

Ей не представилась возможность ответить, потому что подошел официант. Он принес напитки и меню для Карли. Она посмотрела в другой конец зала — Дэвид и Кэтлин были поглощены беседой.

Джонатан проследил за ее взглядом.

— Твой приятель Торнтон, кажется, занят Кэтлин, — небрежно заметил он. — Может, ты тогда пообедаешь со мной?

— Дэвид — друг Кэтлин, а не мой.

Карли заметила довольную усмешку Джонатана и пожалела, что была слишком откровенна. Он признал, что продолжает поддерживать отношения с Шейлой. Ему бы не повредило знать, что у нее есть респектабельный поклонник.

— Я с тобой пообедаю, но только потому, что нам еще надо кое о чем поговорить.

Бросив взгляд на меню, она сделала заказ. Джонатан потягивал виски.

— Что еще тебя беспокоит? — Он искал взглядом ее глаза.

— Ты лгал, когда говорил о моей аренде.

— Я? Лгал? — Он вздернул подбородок и окинул ее негодующим взглядом, достойным несправедливо обвиненного политического деятеля.

— Ты сказал, что мне отказывают в аренде, потому что «Карусели» не хватает класса. Но уровень моего бизнеса был совершенно ни при чем.

Джонатан испустил нарочито тяжелый вздох, и Карли поняла, что он не принимает ее обвинений всерьез.

— Все ясно. Ты говорила с дядей Педро.

— Совершенно верно, говорила. Он сказал, что ты пытался избавиться от меня еще год назад.

Почему, в конце концов, она не имеет права высказать все до конца? Карли вспомнила, в какое состояние ее привело сообщение Педро.

— Признаю себя виновным. — Джонатан явно забавлялся происходящим. — Элен же говорила тебе в прошлое воскресенье — он считает, что собачьей парикмахерской не место рядом с рестораном. Он соглашался переехать на Фэй-авеню только при том условии, что я тебя выселю.

— Конечно. Стоит ему свистнуть, и ты начинаешь ходить перед ним на задних лапках.

Карли увидела, что от его дразнящей улыбки не осталось и следа. Может быть, она слишком много себе позволила? Неужели она действительно стремится с ним поссориться?

Ее ноздри уловили терпкий, как запах опавших листьев, аромат его одеколона, и она будто почувствовала, как его обнаженное тело прижимается к ней. Она поняла, что сегодня хочет от него чего угодно, только не ссоры. Джонатан нахмурился.

— Вряд ли это можно назвать «хождением на задних лапках». Да, действительно, я хотел перетащить дядю Педро сюда из Сан-Франциско, чтобы я мог чаще видеться с ним и его семьей. И мне действительно пришлось пойти на некоторые уступки, например, пообещать освободить здание от «Карусели».

Вдруг Карли пришло в голову, что все ее обиды не стоят выеденного яйца. Год назад она была для Джонатана всего-навсего несколькими строками сухих данных на экране компьютера. Разумеется, благополучие его родственников значило для него гораздо больше, чем незнакомая женщина и ее бизнес.

— Кажется, я тебя понимаю, — неохотно согласилась она. — Жаль, что ты сразу не сказал мне правду.

— Я ведь не знал тебя, когда давал обещание Педро. — Он вглядывался в ее лицо. — Я думал, что ты устроишь страшный скандал, если узнаешь истинную причину. Мне не хотелось подводить корпорацию.

Все, что он говорил, звучало вполне разумно. Карли чувствовала, что ее оборона слабеет с каждой минутой. Тогда она напомнила себе, что у него связь с другой женщиной, что раз он солгал один раз, то будет лгать и дальше, что он нарушил обещание, переданное через секретаршу, позвонить Карла сразу, как только приедет.

Официант принес салаты и корзиночку с хлебом, но Карли было не до еды. Она не притронулась к салату и выпила дайкири.

— Хорошо, если ты не был в Голливуде с Шейлой, то где? Выполнял секретную миссию ЦРУ? — Она сверлила его взглядом, ожидая ответа.

Джонатан словно не заметил ее сарказма.

— Я ездил в горы.

Так вот почему он не позвонил и не оставил номера. Она почувствовала, что тяжесть свалилась с ее плеч.

— А почему ты не сказал мне об этом в воскресенье?

Он улыбнулся извиняющейся улыбкой.

— Я решил уехать сразу, как только привез тебя домой. Мне и так пришлось поднимать мою секретаршу среди ночи.

Внимательно приглядевшись к нему, Карли увидела, что его глаза обведены темными кругами. Потянувшись через стол, она коснулась рукой его щеки, будто хотела стереть их.

— Ты был болен?

Ее сердце вздрогнуло в радостной надежде. Может быть, поэтому он и не звонил. Мужчины терпеть не могут признаваться в болезнях, особенно несерьезных вроде гриппа или ангины.

Взяв Карли за запястье, он провел ее ладонью по своим губам, и сразу же она ощутила знакомый прилив тепла и нежности.

— Неужели я настолько плохо выгляжу? Не думал, что это будет так заметно, но я просто почти не спал в последнее время.

У Карли забилось сердце.

— Почему? — Она не осмеливалась надеяться, что он не спал из-за нее.

Видя, как посветлело ее лицо, Джонатан угадал, о чем она думает. Но он не мог сказать ей, что именно ей он обязан бессонными ночами. Это было бы самым жестоким, что он мог сделать. Он хотел ее до боли, но быть с ней — это значит перевернуть всю свою жизнь, изменить принципам, которыми он так дорожил.

— Это все проклятый фургон, — солгал он. Почему он не может прямо высказать все, что думает и чувствует?

В ответ он услышал легкий вздох разочарования.

— Ты спал в машине?

Ее голос вызывал в нем неудержимое желание прижать ее к себе.

Джонатан кивнул.

— Обычно в горах я сплю как младенец. Но на этот раз матрац был почему-то похож на булыжную мостовую.

Посмотрев ей в глаза, он увидел в них желание — такое же жадное и бесхитростное, как его собственное.

— У меня пропал аппетит. — Он наклонился к ней, не скрывая своих чувств. — Давай все забудем — здание, деловые проблемы, ошибки, которые я совершил. Сегодня нас только двое во всем мире, и я хочу держать тебя в объятиях.

Карли слегка вздохнула.

— Это как раз то, о чем я мечтаю. Он взял из ее руки бокал с коктейлем.

— Корпорация снимает в этом клубе номер для посетителей. — Его собственный голос показался ему слабым и недостаточно твердым. — Не хочешь на него взглянуть?

Она колебалась всего лишь долю секунды.

— Давно хотела посмотреть, на что похожи номера в теннисном клубе.

Он вскочил с места, помог ей подняться и в одну минуту расплатился по счету.

Когда они проходили мимо столика, за которым сидели Дэвид и Кэтлин, сестра бросила на нее торжествующий взгляд.

Карли не знала, чем обернется то, что она собиралась сейчас сделать, — радостью или трагедией. Но она хотела Джонатана телом и душой и была готова расплачиваться за последствия.

Карли и Джонатан рука об руку пересекли эспланаду. Внизу огромные волны с грохотом ударялись в стену. Войдя в номер, Джонатан провел ее через гостиную в небольшую спальню.

— Спасибо за розы, — пробормотала Карли. — Они были такие красивые. — Она вспомнила запах роз, и, словно в ответ на это, ее охватила дрожь желания.

Он наклонился к ней с потемневшими от страсти глазами.

— Они входили в мои инструкции секретарше. Я хотел, чтобы ты помнила нашу ночь у La Bufadora.

— Разве я могу забыть ее? — Она облизнула пересохшие губы, и ее язык ощутил горьковатый привкус дайкири, но в памяти всплывал вкус губ Джонатана, приникших к ее губам, его языка, ласкающего ее рот.

Он включил лампу на тумбочке у кровати и выключил яркий верхний свет. В полутьме Карли видела нежность, сиявшую в его глазах, и у нее сладко и мучительно сжималось сердце.

Он расстегнул пиджак и привлек ее к себе. Их тела прижимались друг к другу с той же естественностью, с какой железо прилипает к магниту.

Карли забыла себя, растворившись в волшебных ласках его губ, языка, нежных рук. Когда его сильные руки прижимали ее к горячему мускулистому телу, когда она ощущала его чистый свежий запах, время переставало существовать.

Этот миг, этот неизмеримо малый кусочек вечности принадлежал им двоим. В нем сливались воедино вчера, сегодня и завтра. Тревога, одиночество, ревность, молчащий телефон остались в другой жизни, а сейчас она просто любила его всем сердцем, и ничто другое не имело значения.