Счастье в подарок

15

В среду днем Карли сняла трубку в «Карусели» и услышала знакомый женский голос.

— Карли? Это Алиса Фишер.

Карли оторопела.

Миссис Фишер после небольшой паузы продолжала:

— Вы меня помните? У меня сенбернар, Атлас.

Как будто Карли могла ее забыть. Сделав короткий вдох, она ответила самым деловым тоном:

— Чем могу быть вам полезна, миссис Фишер?

— Во-первых, примите мои извинения.

— Извинения? — Неужели Фишеры уже получили ее письмо?

— Да. Этот счет от ветеринара… Мы поставили вас в такое неудобное положение. Но теперь наше финансовое положение улучшилось и мы сможем заплатить.

Карли так удивилась, что не сразу нашлась что сказать.

— Хорошо, — наконец выдавила она из себя.

— Я позвонила, чтобы узнать сумму. — Миссис Фишер говорила таким елейным голосом, будто обсуждала вопрос о спасении с самим папой римским.

— Минутку, я сейчас посмотрю.

Благодаря Кэтлин на письменном столе теперь царил порядок, и Карли сразу же нашла сделанную ее собственной рукой аккуратную запись в приходно-расходной книге. Она продиктовала сумму миссис Фишер.

— Мне прислать чек вам лично или в салон?

— В салон. — Немного подумав, Карли сказала: — Спасибо, миссис Фишер. Я вам очень признательна.

«Правило управления номер два, — подумала Карли с улыбкой. — Всегда благодарить человека, когда он поступает правильно».

Миссис Фишер смущенно откашлялась.

— Карли? — неуверенно проговорила она. — Атласа пора помыть. Могу я привести его на будущей неделе?

Не зная, радоваться или огорчаться предстоящему визиту Атласа, Карли ответила, тщательно подбирая слова:

— Это можно устроить, миссис Фишер. — Она говорила нарочито ровным тоном. — Но я хочу вас предупредить, что теперь мы требуем, чтобы владелец собаки подписывал разрешение принимать любые меры по нашему усмотрению, если возникает такая необходимость и мы не можем с ним связаться.

— Конечно, я согласна.

Миссис Фишер ответила так быстро, что Карли поняла — она чувствует себя виноватой, Может быть, письмо Карли послужило толчком к тому, чтобы ей захотелось искупить вину. Но более очевидным казалось другое объяснение; миссис Фишер испугалась, что вся эта история получит огласку.

Карли записала Атласа на следующую неделю и с торжествующей улыбкой оглянулась на Кэтлин и Барбару.

— Все правильно, — улыбнулась в ответ Кэтлин. Карли отметила, что в последнее время улыбка почти не сходит с лица сестры.

— Так и есть, дорогая, — подтвердила Барбара. Ее стол стоял за спиной Кэтлин, и она одобрительно кивнула в ее сторону, давая понять, что «все правильно» относится и к тому, как Карли ведет себя с сестрой.

Ближе к вечеру Карли отправилась навестить своих арендаторов. Она давно решила, что будет полезно заглядывать к каждому раза два в неделю и интересоваться, как идут дела.

Шейла Вэйд занималась с покупательницей, примеряющей юбку.

— Давайте позавтракаем как-нибудь на днях, — предложила она Карли. — Мне надо с вами кое-чем поделиться.

«Надеюсь, она не имеет в виду Джонатана, — с мрачным юмором подумала Карли. — Если он думает, что сможет продолжать отношения с ней и одновременно с Шейлой — или с кем-нибудь еще, — то он ошибается. Надо довести это до его сведения». Разумеется, в том случае, если она ответит «да». Она до сих пор не приняла решения, и это состояние неопределенности ее угнетало. Почему она до сих пор не может ничего решить? Карли вежливо ответила:

— С удовольствием. На следующей неделе?

Шейла улыбнулась ослепительной улыбкой фотомодели.

— В понедельник у меня меньше всего дел.

— Хорошо. Значит, в понедельник.

Карли вышла из магазина Шейлы расстроенная. Мысль о Джонатане и Шейле была невыносима. Что бы она ни чувствовала по отношению к Джонатану, этого она просто не могла принять. Она усилием воли заставила себя пока об этом не думать и направилась к Надин.

Всю прошлую неделю Надин каждый день стояла за прилавком. И сегодня, как обычно, она сама обслуживала клиента. Надин обладала редким умением продавать собственные изделия. Карли помахала ей рукой и прошла дальше.

Было самое начало второго, и в магазине Фрица Хейнкеля, как всегда в это время, выстроилась очередь желающих купить к ленчу его закуски и сандвичи. Он вместе с двумя помощниками расфасовывал в коробки кислую капусту и раскладывал кусочки сыра и ветчины на толстые ломти хрустящего свежеиспеченного хлеба. У Карли рот наполнился слюной.

Она поймала взгляд Фрица и жестом показала ему, что все в порядке. Он подмигнул в ответ. К ее удивлению, он не проникся к ней ненавистью за то, что ему все-таки пришлось оплатить счет за кондиционер. Она придерживалась определенной и твердой линии, и он относился к этому с уважением.

Карли поспешила к ресторану Педро. Поскольку в это время дня в нем всегда было много посетителей, Карли собиралась просто заглянуть и сразу же уйти. Но метрдотель ее задержал.

— Мистер Хименес жаловался, что ему не удалось с вами повидаться в прошлый раз, когда вы заходили. — Смуглый молодой чело век сиял приветливой улыбкой. — Он велел мне задержать вас, чтобы он мог с вами поговорить.

Карли стала ждать у кассы, а молодой человек поспешил в кухню. Оттуда сразу же появился Педро. Его круглое пухлое лицо блестело от пота. Он приветствовал Карли обаятельной улыбкой, осветившей все его лицо.

— Милости просим, Карли-Энн. Вам надо позавтракать. — Потом он спросил, спохватившись: — Вы не возражаете, если я буду называть вас Карли-Энн? Это ведь Хуан придумал.

— Что вы, Педро, вовсе нет. Меня так зовут в семье.

Он бросил на нее лукавый взгляд.

— А может, мы с вами тоже скоро породнимся?

Она невольно улыбнулась в ответ. Похоже было, что все близкие Джонатана только и мечтают о том, чтобы он остепенился.

— Не очень-то на это рассчитывайте, — ответила она, но не сумела скрыть приятного волнения.

Карли быстро огляделась по сторонам и убедилась, что никто из официантов не может их услышать.

— Вы уже обращались к психиатру?

— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. — Его улыбка стала еще шире. — Заходите. Я угощу вас ленчем, и мы поговорим.

Она покачала головой, выразив глазами благодарность за приглашение.

— Спасибо, но мне надо бежать. — У нее слегка приподнялись брови. — У вас уже был сеанс?

— И уже есть результаты. — В глубине его глаз вспыхнул веселый огонек. — Сначала я думал, что не выдержу. Вы же знаете, какой ужас это лечение.

Карли кивнула. Она с содроганием вспомнила свою собственную программу: извивающаяся змея в клетке в противоположном углу комнаты, собственный черный ужас и отвращение. Каждый следующий раз она все ближе подходила к клетке, пока наконец не коснулась змеи. Потом змею выпустили из клетки, и она ползала по комнате. И снова Карли должна была ее коснуться. Когда она смогла трогать змею, не ощущая при этом, что падает в обморок от страха, врач объявила, что она выздоровела.

— Надо набраться терпения, — объяснила Карли, — и вы сами не заметите, как поправитесь.

Педро проводил ее до дверей. Уже попрощавшись и пройдя несколько шагов, она оглянулась и увидела, что он все еще стоит в дверях и обаятельно улыбается.

Почему Педро Хименес раньше казался ей некрасивым? У него было лицо той же формы и те же темные глаза, что у Джонатана. Та же осанка, что у Элен. Если бы он сбросил фунтов пятьдесят, то стал бы очень привлекательным. Она помахала ему рукой на прощание.

И сразу же ее мысли вернулись к Джонатану. По сути дела, с того самого дня, когда они познакомились, она ни о чем другом почти не думала.

Что ему ответить? Она обещала позвонить сегодня вечером. Сломает ли она свою жизнь, если ответит ему «да»?

В среду Джонатан вернулся в отель только после восьми. Портье вместе с ключом от номера вручил, ему две записки — обе не от Карли. Он надеялся, что Карли еще не звонила.

Он сделал все возможное, чтобы вернуться раньше, но вторая деловая встреча происходила не в самом Сан-Франциско, и, конечно, на обратном пути он попал в пробку на мосту.

В номере он переоделся в майку и шорты и заказал по телефону бифштекс. Когда полчаса спустя его принесли, он автоматически поел, почти не ощущая вкуса пережаренного мяса и картофельного салата.

Уже девять! Может быть, позвонить ей домой? Один раз он даже набрал первые четыре цифры, но потом неохотно опустил трубку. Он же обещал не звонить ей, пока она не даст ответа, а он привык держать слово.

Джонатан уткнулся в триллер Тома Клэнси и попытался сосредоточиться. Запутанный сюжет не увлекал. Он включил телевизор, посмотрел несколько минут и выключил. На экране было лицо Карли с полуоткрытыми полными губами и разгоревшимися щеками — такое, каким он видел его в прошлую пятницу. В десять он по-настоящему забеспокоился. Если она хочет сообщить ему что-то хорошее, то наверняка уже позвонила бы. А если она не звонит по той же причине, по которой он откладывал звонок на прошлой неделе, — потому что боится причинить ему боль?

Это предположение было не таким уж нелепым, как казалось на первый взгляд. Джонатан инстинктивно чувствовал, что она боится ненадежности, боится тех отношений, которые он ей предлагал. Но, как тонко чувствующая натура, она не хочет ранить другого человека, если этого можно избежать.

К одиннадцати он уже безостановочно ходил взад и вперед по комнате. Черт возьми, почему она не звонит? Он решил ждать до двенадцати, и, если не дождется звонка, звонить самому. Может быть, с ней что-то случилось. Или она забыла название отеля. А может быть…

Когда, наконец, без четверти двенадцать телефон ожил, Джонатан схватил трубку, прежде чем успел зазвенеть второй звонок.

— Джонатан Найт слушает, — проговорил он в трубку обиженно и вместе с тем с облегчением.

— Джонатан? — Как он и ожидал, это была Карли. — Что с тобой? У тебя какой-то странный голос.

Все его сомнения разом вернулись, когда он услышал в ее тоне нерешительность и беспокойство.

— Почему ты так долго не звонила?

Она некоторое время не отвечала, и у него упало сердце.

— Я не знала, как тебе сказать. — Она говорила извиняющимся тоном, и Джонатану захотелось изо всех сил стукнуть в стену кулаком.

«Значит, она собирается дать мне отставку», — подумал он, но постарался не выдать своих чувств.

— Говори прямо. Это всегда самое лучшее. — Он сам удивился тому, как резко прозвучал его ответ.

— Думаю, я могу смириться с чем угодно, — еле слышно произнесла Карли, — но единственное, чего я никогда не смогу принять, это другие женщины.

— Какие другие женщины? — Он даже растерялся.

— Но это же было первым условием, которое ты мне поставил. Ты сказал, что будешь продолжать встречаться с Шейлой. — Она помолчала. — Для меня это невозможно.

— Ты меня не поняла, — с облегчением проговорил он. — Шейла — мой большой друг, но и только.

Джонатан услышал в трубке короткий вздох удивления.

— Но ты был с ней близок?

— Уже целых полгода мы просто друзья. Если тебя это так волнует, я перестану с ней видеться.

— Правда? — недоверчиво спросила она.

— Конечно. Я не хочу тебя терять. А дружбой с Шейлой я могу пожертвовать, если это тебя так беспокоит.

— Я никогда не потребую, чтобы ты бросил друга. — Карли помолчала в нерешительности, потом закончила: — Надеюсь, со временем Шейла станет нашим общим другом.

— Она будет рада. — Он глубоко вздохнул. — Значит, ты отвечаешь «да» и в пятницу мы отметим это событие?

Наступило долгое молчание. Джонатан снова сжал руку в кулак, уставившись невидящим взглядом в стену.

Наконец Карли заговорила:

— Не знаю, сколько я смогу жить сегодняшним днем, не задумываясь о будущем. И не знаю, смогу ли принимать как должное твои внезапные отъезды, когда ты срываешься с места и даже не говоришь, куда едешь. Но я хочу попробовать.

Он нахмурился, услышав в ее голосе сомнение. То, что сейчас сказала Карли, вдруг заставило его осознать, насколько мелкими были его жизненные принципы. Теперь ему казалось, что это скорее способы избегать ответственности. Но в то же время он понимал, что не сможет переделать себя.

— Мне иногда просто необходимо побыть одному, — неловко пробормотал он в свое оправдание. — Но обещаю, что не буду больше уезжать, не предупредив.

— Уже легче. — Карли замолчала, и он слышал в трубке ее частое дыхание. — Джонатан, я так скучала по тебе эти несколько дней. До пятницы еще далеко.

Джонатан был уверен, что она сама не понимает, насколько ее голос полон чувственности. Он жаждал прикоснуться к ее волосам, увидеть ее лицо, прекрасное тело. Он глубоко и облегченно вздохнул.

— Я тоже. Позвоню тебе завтра, когда вернусь в отель.

Джонатан уже собирался положить трубку, когда вспомнил о предложении своего клиента.

— Карли-Энн, — начал он, понимая, что сейчас не время говорить о делах. Но клиент на следующий день вылетал в Сан-Диего и хотел заодно посмотреть здание. Предложение было настолько выгодным, что Джонатан не мог о нем умолчать.

— Да? — Ее голос был полон такой нежности, что он почувствовал себя негодяем, осмелившись затронуть меркантильную тему, и почти решился промолчать, но дело касалось слишком больших денег.

— Ты помнишь, один человек хотел купить твое здание?

— Да. — У нее сразу заметно изменился тон. Удивительно, как одно и то же маленькое слово может звучать совершенно по-разному.

— Он выступил с новым предложением.

— Ты же знаешь, что я не собираюсь продавать здание, — нетерпеливо ответила Карли, и он ее понимал.

Эта проклятая собственность мешала их отношениям. Он хотел бы навек забыть о делах и просто радоваться тому, что они вместе.

— Я ему это говорил, но он настаивает, чтобы я передал тебе его предложение. Он будет завтра в Сан-Диего и хотел бы осмотреть здание.

Она не ответила. Тогда Джонатан назвал сумму.

Он услышал изумленный вздох.

— Но это почти на треть миллиона больше, чем раньше.

— В том-то и дело. — Джонатан представил себе ее широко открытые удивленные глаза, волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. — Это куча денег, и, мне кажется, тебе следует показать ему здание и послушать, что он скажет.

— А «Карусель» должна будет переехать? — последовал ее неожиданный вопрос.

Проклятие! Джонатан совсем забыл об этом условии, а покупатель, разумеется, о нем и не знал. Если Карли спросит его, она поймет, что это самодеятельность Джонатана.

Джонатан нервно вскочил с постели.

— Нет, он больше ничего такого не требует.

Зачем он вообще заговорил об этом? Почему просто не сказал клиенту, что здание не продается?

— Тогда я хорошенько все обдумаю, — пообещала Карли. — Ты прав — речь идет о слишком большой сумме.

Он назвал ей имя клиента и сказал, что агент привезет его завтра во второй половине дня. Но остаток ночи он провел без сна, перекатываясь с одного края двуспальной кровати на другой.

Много ли времени понадобится, чтобы острый ум Карли сложил два и два? Конечно, она сразу догадается, что была права, что это Джонатан, а не кто-то другой собирался купить здание. И как она отнесется к тому, что он солгал ей?

Агент привез покупателя в «Карусель» перед самым закрытием.

— Только не сообщайте арендаторам, что я могу продать здание, — предупредила его Карли. — Люди боятся перемен, и я не вижу смысла волновать их раньше времени.

— Понятно, — ответил тот. — Мы будем вести себя как обычные ваши клиенты.

Предполагаемый покупатель, худой темноволосый человек лет тридцати, носил на обеих руках кольца с бриллиантами, а в вырезе его спортивной рубашки виднелась толстая золотая цепочка. Когда Карли пожала ему руку, его ладонь оказалась влажной на ощупь.

— Я рада, что вы сняли требование насчет «Карусели», — сказала она, когда проводила его в салон. — Я не стала бы вести переговоры о продаже, если бы оказалось, что мы должны переехать.

Он взглянул на нее с явным недоумением.

— Какое требование? Карли растерялась.

— Но ведь когда вы в прошлый раз собирались покупать это здание, разве вы не настаивали на том, чтобы «Карусель» из него убрали?

Он покачал головой.

— Когда мы с мистером Найтом говорили о вашей собственности примерно месяц назад, этот вопрос даже не поднимался.

В голове Карли проносился вихрь неприятных мыслей. Значит, как она сначала и подумала, здание собирался купить сам Джонатан. Но, если так, почему он сказал ей неправду? И при чем тут тогда этот человек?

Агент заметил ее смятение.

— Может быть, мистер Найт имел в виду другого покупателя.

— Да, скорее всего. — Но это не разрешило ее сомнений.

Несколько минут спустя она стояла на пороге «Карусели» и смотрела вслед двум мужчинам, направлявшимся в бутик Шейлы Вэйд.

Другой покупатель? Джонатан никогда не упоминал о втором покупателе. Она спросит его завтра, как только он приедет.

Или нет, лучше она сначала поговорит об этом с Элен сегодня же вечером.

Карли и Элен сидели в ресторане на крыше гостиницы «Саммер Хаус», известном своей изысканной атмосферой, и пили превосходное белое вино. Преимущества жизни богатых людей, думала Карли, наслаждаясь тонким букетом напитка. За соседним столиком молодая элегантная пара наблюдала, как официант поливает малиновым соусом жареного фазана, лежавшего на блюде с золотой каймой. За огромным окном виднелся океан, окрашенный в цвет червонного золота лучами заката.

«Совсем неплохо», — подумала Карли, забавляясь тем, как быстро она привыкла к образу жизни состоятельных людей. То, что казалось недосягаемым всего несколько месяцев назад, теперь представлялось просто удобным и нормальным. Как глупо было с ее стороны считать, что богатство — принадлежность класса, а не отдельных людей.

Элен подняла бокал.

— Я хочу выпить за вас с Джонатаном. За ваше общее счастье!

Карли улыбнулась.

— Пожалуй, это несколько преждевременно. Пока мы просто решили продолжать встречаться.

Элен не опустила бокал. Ее темные глаза искрились радостью.

— Прошло всего два месяца. Трудно было ожидать большего. — Она взглянула на бокал Карли, все еще стоявший на столе. — Выпейте со мной, моя дорогая девочка.

Карли, улыбаясь, подняла бокал.

— Только если мы включим в список замечательную мать Джонатана. — Она наклонилась и слегка коснулась бокала Элен своим. — За нас троих!

Они выпили до дна.

— Так это и есть важное решение? — спросила Элен. — Продолжать встречаться с Джонатаном?

Карли кивнула и задумалась. Она не знала, насколько откровенно можно говорить с матерью Джонатана.

— Думаю, вы знаете, что Джонатан смертельно боится связывающих его обязательств. Я не была уверена, что смогу примириться с этим, пока он не обещал, что не будет вступать в связь с другими женщинами.

Глаза Элен округлились.

— Он это обещал? — Она потянулась через стол и сжала руку Карли. — Мой Хуан — человек слова. Если он дал такое обещание, мы на полпути к победе.

Карли не могла сдержать улыбки при виде горячего желания Элен видеть их с Джонатаном вместе. Сейчас в ее выразительном лице без труда можно было увидеть ту юную девушку, какой она была, когда выходила замуж за отца Джонатана.

Официант принимал заказ, а у Карли перед глазами все еще стоял этот образ. Когда тот ушел, она наклонилась к Элен.

— Почему вы вышли за него замуж? Я имею в виду, за отца Джонатана.

Лицо Элен исказилось, словно от боли, и у Карли упало сердце.

— Извините. Я не должна была задавать этот вопрос.

— Почему же нет, дорогая? — С очевидным усилием Элен изобразила прежнее оживление. — Отец Джонатана был очень известным человеком. И очень богатым. А я была семнадцатилетней девушкой, всю жизнь прожившей без забот и тревог под крылом родителей, которые превыше всего ценили мнение общества. В ее голосе не осталось и следа обычной жизнерадостности.

— Они разорились во время войны и необычайно обрадовались, что меня пожелал взять в жены богатый Norte Americano. Они все решили без меня, и до свадьбы я видела его всего два раза. Их не беспокоило, что он был на сорок лет старше меня — чуть ли не на десять лет старше моего отца.

На сорок лет старше? Карли не знала, что между Элен и отцом Джонатана была такая огромная разница в возрасте и что ее выдали замуж без ее согласия.

Элен замолчала, и Карли ждала, пока она заговорит снова.

— Но, когда я получше его узнала, его возраст перестал меня пугать. Он очень хорошо ко мне относился, и первые несколько лет можно было даже считать счастливыми. А потом у него случился удар, и он сразу превратился в инвалида.

— Я понимаю вас, Элен, очень хорошо понимаю.

В ее уме возникла картина: красивая молодая женщина и старик в инвалидном кресле, а за спинкой кресла темноволосый мальчик — их сын. Эта картинка была ей хорошо знакома — она уже не раз вставала у нее перед глазами.

Элен продолжала свою историю…

— На глазах Хуана я превратилась из счастливой молодой женщины в озлобленную сварливую жену. Я всегда жалею, что не проявляла должной доброты и не относилась к его отцу более разумно в эти последние годы. — В ее глазах блеснули слезы. — Но мне казалось, что всему этому никогда не будет конца, и я все время представляла себе, как буду до самой смерти жить с больным стариком.

«Неудивительно, что Джонатан чувствовал себя несчастным во время болезни отца и после его смерти», — подумала Карли, полная сочувствия и к Элен, и к Джонатану. Он видел, как страдает его красавица мать, которую брак по расчету превратил в сиделку при умирающем человеке.

— А потом Джонатан стал думать, что он предал отца, полюбив Роберто, — сказала Элен. — Если бы я тогда знала все, что знаю теперь, я постаралась бы многое изменить.

Карли взяла ее за руку.

— Вы и так делали все, что можно было сделать в таком ужасном положении.

Когда обед подходил к концу, Карли вдруг пришло в голову, что Джонатана, по-видимому, терзало чувство вины — и за себя, и за мать, — потому что оба они не устояли перед яркой личностью Роберто Кортеса. А причина его враждебности к матери — глубоко затаенная обида за то, что она плохо обращалась с отцом.

По сравнению с испытаниями, которые выпали на долю Элен, собственные проблемы с управлением зданием стали казаться Карли мелкими, не стоящими стольких волнений. Они перешли к десерту, когда она наконец решилась заговорить об этом. Если бы не Элен вручила ей это здание, она ни за что не стала бы обсуждать с ней последнее предложение.

— Вопрос о продаже снова замаячил на горизонте, — сказала она.

Элен озадаченно нахмурилась.

— Не понимаю, почему Хуан до сих пор делает подобные предложения. Не далее как в понедельник он говорил мне, что вы очень хорошо справляетесь с делом, гораздо лучше, чем он думал.

В душе Карли проснулись самые черные подозрения. Она ведь не упомянула о том, что наконец познакомилась с таинственным покупателем. Почему Элен считает потенциальным покупателем самого Джонатана?

— Вы имеете в виду, что за предложением, которое мне сделали в прошлый раз, стоял Джонатан?

Неужели она была права? Неужели Джонатан лгал, говоря о клиенте, заинтересованном в ее здании? Но если так, откуда взялся человек, с которым она встречалась вчера?

— Я думала, вам это известно. — Элен поморщилась, догадавшись, что невольно выдала Джонатана. — Он собирался купить здание, чтобы освободить вас от ответственности. Когда я его спросила, он так прямо и сказал. Его единственным желанием было помочь вам.

Карли не знала, что и думать.

— Но почему тогда он говорил, что у него есть клиент, который хочет приобрести здание? Почему он прямо не сказал, что сам собирается его купить?

Элен опустила глаза и неохотно ответила:

— Хуан думал, что если вы узнаете, что он считает вас неспособной управлять делами, то это заденет вашу гордость.

Карли изо всех сил старалась понять.

— Но предполагаемый покупатель, с которым я вчера встречалась, сам сказал мне, что обсуждал с Джонатаном эту сделку в прошлом месяце. Как вам известно, я не согласилась.

И вдруг ее охватило чудовищное подозрение. Это было так отвратительно, что она отставила тарелку с недоеденным десертом. А вдруг Джонатан хотел купить ее собственность по рыночной цене и перепродать этому клиенту с большой прибылью? Она не могла в это поверить. Как мог Джонатан сделать что-либо подобное в отношении ее? Ведь он казался таким довольным, когда она отказалась от сделки. «Потому что ощущал свою вину за то, что собирался совершить бесчестный поступок», — подумала она, сдерживая слезы.

Элен с тревогой наблюдала за ней. — Хуан ничего не говорил мне о другом покупателе. — В ее лице светилась твердая вера в сына. — Поверьте мне, дорогая, все, чего он хотел, это помочь вам.

«Хотела бы я поверить». Карли не могла говорить. Она пыталась проглотить комок, застрявший в горле, но ничего не получалось.

Когда Элен предложила чего-нибудь выпить после обеда, она отказалась, сославшись на головную боль.

— Я знаю, этот последний бокал вина был лишним. — Она выдавила из себя подобие улыбки. — Я не привыкла так много пить.

Элен подозвала официанта и выписала чек. Ее проницательный взгляд не отрывался от лица Карли.

— Надеюсь, ваша головная боль не связана с тем, что вы выяснили о предложениях Хуана. У него не было других мотивов, кроме защиты ваших интересов.

Карли могла бы перечислить миллион совсем других «мотивов», но она придержала язык, скрыв боль и возмущение, терзавшие ее душу. Элен была ни в чем не виновата. Завтра утром она предъявит обвинения тому, кто их заслужил.

Карли плохо спала этой ночью. Мысль о том, что Джонатан хотел ее использовать, впивалась в душу как острый кинжал. Когда бесконечная ночь сменилась бледным рассветом, ей показалось, что невысказанные слова возмущения и протеста застряли в горле и не дают ей вздохнуть.

Она оделась в черное платье — единственное, которое у нее было. Сегодняшнее утро знаменует конец ее отношений с Джонатаном, это ли не повод для траура. Наверное, у него найдутся какие-нибудь объяснения своим поступкам. Но разве можно найти оправдание тому, что он собирался лишить ее четверти миллиона долларов?

Когда она спустилась вниз, Кэтлин, которая все еще была в халате, сразу спросила:

— Кто умер?

Карли бросила на нее укоризненный взгляд.

— Пожалуйста, обойдись сегодня без шуточек, Кэт. У меня не то настроение.

— Это не шутка, — сказала Кэтлин, протягивая ей чашку кофе. — Это платье ты надеваешь только на похороны.

Карли чувствовала себя такой обиженной и раздраженной, что не могла говорить о Джонатане. Она знала, что стоит ей всего лишь произнести его имя, как она разразится потоком жгучих слез.

— Давай не будем говорить о моем платье. — Она отпила кофе и обожгла язык. — У меня деловая встреча в «Геркулесе». Вам с Барбарой придется меня заменить часа на два.

— Конечно, о чем разговор. — Глаза Кэтлин горели от любопытства, но, как с благодарностью отметила Карли, у нее хватило такта не задавать вопросов.

Кэтлин достала из холодильника коробку хлопьев и пакет молока.

— Будешь завтракать? Карли затрясла головой.

— Спасибо, есть не хочется.

— Наверное, ты вчера переела, когда обедала с миссис Кортес. — Сестра выжидающе смотрела на нее.

Карли поперхнулась кофе, который опять обжег язык и горло, и ей стало еще хуже. Она криво улыбнулась.

— Извини меня, Кэт. У меня сегодня ужасное настроение.

— Принц опять превратился в жабу? — возмущенно пожала плечами Кэтлин. — Не понимаю, как ты могла променять такого славного человека, как Дэвид, на этого самодовольного типа.

Карли вдруг почувствовала, что сыта по горло катанием на волнах, которое устроил ей Джонатан. То она взлетает под небеса от счастья, то опускается на дно, задыхаясь от отчаяния.

Хватит подобных развлечений. Она выбывает из игры.