Сегодня и всегда

Глава 9

Две недели, которые Клео провела, помогая, матери в отеле, помогли ей забыть о неприятном происшествии с Натом. Не время сожалеть о том, что ты не любишь того, кто этого ждет.

Она дважды отправляла ему сообщения на мобильный, но ответа не получила, поэтому больше не пыталась.

– Не волнуйся, он это переживет, – утешала ее Триш. – Забудь о нем.

Иногда Триш проявляла поразительный практицизм.

Триш часто ходила во всякие злачные места со своей новой подругой Кэрол и каждый раз рассказывала об этом Клео.

Та, в свою очередь, чувствовала детскую ревность к неизвестной сопернице. Она делала все, чтобы избавиться от этого чувства, но у нее ничего не получалось. И то, что она была привязана к Каррикуэллу и пыталась сделать все, что возможно, для своей семьи и отеля, вовсе не означало, что ей не хотелось прошвырнуться в город и потусоваться вместе с Триш.

Когда Клео расстраивалась, она находила спасение в работе. Вот почему она решила, что комнаты в мансарде, которые превратились в склад ненужного хлама и рассадник насекомых, нуждаются в обновлении. Она видела подобное помещение в отеле Ната, но уже преобразованное и выглядевшее совсем по-другому, и тогда же подумала об «Уиллоу».

После нескольких часов, которые она провела за уборкой, расчисткой и окраской трех небольших спален под крышей, их было просто не узнать. Ногтям Клео был нанесен непомерный ущерб, но она ни о чем не жалела.

Сначала надо было все отмыть и отчистить, потом покрасить в белый цвет и добавить несколько соответствующих акцентов, так чтобы каждая из комнат имела свое лицо. Оформление одной спальни наводило на мысли о подводном мире – Клео видела нечто подобное в местном магазинчике, торговавшем всякой всячиной для морских прогулок. Другую комнату она декорировала в деревенском стиле – все кругом было в цветочек. А третья комнатка стала маленькой парадной спальней в бело-розовых тонах – шторы в бело-розовую полоску, такое же покрывало на широкой постели и наволочки. Клео заплатила за все это из своего кармана, так как не хотела обращаться к отцу.

Если бы она могла так же успешно изменить атмосферу, царившую в семье! После визита представителя банка отец явно пребывал в подавленном настроении, хотя не говорил, что его гнетет, и не посвящал дочь в свои проблемы. Бросив взгляд на ее работу, он грустно улыбнулся, сказав что-то дежурное вроде «очень мило». И это все.

Клео, которая вложила в свою работу столько труда и фантазии, обиделась.

Ее мать по-прежнему донимал артрит, хотя, слава Богу, Тони и вся его компания вернулись к работе, и ей больше не приходилось надрываться с уборкой. Клео, с молчаливого согласия матери, перемолвилась с Тони парой слов, дав ему понять, что в следующий раз его отсутствие без больничного листа повлечет за собой неприятные последствия. Но этот разговор и перемены в мансарде были, пожалуй, единственным, в чем ей позволили поучаствовать, когда дело касалось управления отелем.

– Ты все еще на них дуешься? – спросила Триш в середине продолжительного телефонного разговора, выслушав рассказа Клео о том, как ужасно все это было.

– Нет, – отвечала Клео. – Я не дуюсь, это другое. Мне хочется, чтобы во мне перестали видеть ребенка, но они словно глухие, не желают слушать меня и продолжают относиться ко мне как к несмышленышу.

– Но взрослые тоже могут дуться, – настаивала Триш.

– Знаешь, если бы я не была с тобой знакома сто лет, то бросила бы трубку, – обиделась Клео.

– Я просто пытаюсь тебя развеселить. Ну что ты так переживаешь? Почему бы тебе не бросить все это и не уехать? Может, стоит поискать работу в Дублине? Тогда и я могла бы уехать из своей дыры, и мы бы с тобой вместе сняли квартиру.

– Я не хочу уезжать из Каррикуэлла, – упрямо повторяла Клео, чувствуя еще большее раздражение от того, что она не видела Триш три недели, а та только и твердит: «Кэрол то, Кэрол это…» – Я хочу остаться здесь и работать. Это для меня дело принципа, – сердито сказала она, услышав, что ее подруга глубоко вздохнула. – Я не зря закончила колледж по специальности гостиничный бизнес, я хочу заниматься именно этим. Как мне не волноваться, если на моих глазах дела в отеле идут все хуже, а родители не желают ничего предпринимать? У меня столько новых идей, что хватило бы не на один отель, – добавила она расстроенно. – И что особенно обидно, Триш, так это то, что папа, вместо того чтобы посоветоваться со мной, шушукается с Джейсоном и Барни, а они ни черта не смыслят в этом. Даже Сондра значит в отеле больше, чем я. Я говорила, что Тамару надо как можно меньше вовлекать в дела, потому что она не справляется даже за стойкой в ресепшен. А мама утверждает, что Тамара справедливо претендует на большее. И что тогда мне остается?

– Уезжай!

– Я собираюсь на две неделе в Бристоль, – сообщила Клео. – Отель, где я работала в прошлом году, очень дорожит своими сотрудниками. Они пообещали оплатить мне полет, если я готова дежурить по ночам в течение двух недель. Мне нужны деньги, ведь я потратилась на ремонт мансарды, но, к сожалению, моя работа ни на кого не произвела впечатления.

– Может быть, к твоему возвращению что-то изменится? – попыталась подбодрить подругу Триш.

– Только если Сондра сделает пересадку мозгов, а мои родители выиграют в лотерею.

Клео с удовольствием окунулась в знакомую ей работу в отеле Бристоля. Правда, в этот раз ей не удалось повидать Лорена. Но было приятно чувствовать себя членом молодой, деловой компании в хорошо организованном предприятии. Когда через две недели она вернулась домой, был влажный, хмурый вечер. Клео подумала, что это не лучшее время для приезда в «Уиллоу». Нужно много солнца и дневного света, чтобы старое здание предстало во всей своей элегантной красе, от каменных стен медового цвета до очаровательного входа, увитого белыми розами.

Она заметила пожилую пару, которая вошла в отель прямо перед ней и, неуверенно оглядываясь, остановилась в холле.

Никто не появился за стойкой администратора, и хотя Клео устала с дороги, она немедленно проявила инициативу. Засунув в угол небольшую дорожную сумку и сбросив влажное пальто, Клео с приветливой улыбкой направилась к гостям.

– Добрый вечер. Меня зовут Клео, я рада приветствовать вас в отеле «Уиллоу». Вы уже зарегистрировались?

Потребовалось десять минут, чтобы выяснить, что миссис и мистер Баркер прибыли из Сомерсета и их вполне устраивает комната «Розовый сад» в дальнем конце дома. Однако, заглянув в ванную, Клео поморщилась, почувствовав запах хлорки, который так ненавидела. Лозунг отеля – «Запах чистоты, но не химии».

Устроив Баркеров, она, приплясывая, сбежала вниз по лестнице, радуясь, что вернулась домой. Насколько же приятнее встречать гостей в отеле, который имеет свое собственное лицо в отличие от огромных безликих отелей.

Две недели, проведенные вдали от дома, положительно сказались на ее настроении, и Клео даже подумала, что, возможно, была слишком нетерпима по отношению к своим близким. В это трудное время им нужно держаться вместе, а ей быть более дипломатичной во всем.

Внизу в ресепшен было по-прежнему тихо и пусто. Интересно, куда все подевались? Скоро шесть, в это время, да еще в пятницу, в отеле обычно царило оживление. Сейчас же в доме стояла мертвая тишина, а из кухни не доносилось запахов еды.

Клео направилась в кухню и сразу же увидела, что вся ее семья сидит за столом, а Сондра ходит вокруг стола, разливая шампанское. Все одеты, как подобает в торжественных случаях, – на маме ее лучшее синее платье и брошь с маргариткой, Джейсон и Барни в выходных костюмах. Отец тоже в костюме, желтый шелковый галстук завершает парадный вид.

– Привет, Клео, – улыбнулась Сондра. На этот раз на ней было свободное платье из нежного розового шелка, придававшее ей ангельский вид и делавшее ее похожей на старлетку с Эм-ти-ви, которая из кожи вон лезет, лишь бы выглядеть мило перед камерой.

– Прекрасно, – сказала Шейла, поднимаясь, чтобы обнять Клео, – мы ждали, что ты вот-вот появишься.

– Здравствуй, мама. Что тут у вас происходит?

– Разве не понятно? – радостно прощебетала Сондра. – Мы празднуем…

Клео перевела взгляд на отца, но он открывал новую бутылку и решительно не желал смотреть на дочь.

– Что празднуете?

– Продажу «Уиллоу», – объявил Джейсон. – Мы получили фантастическое предложение. На двадцать процентов больше, чем предполагал агент по недвижимости. Двадцать процентов, представляешь! – повторил он, потирая руки.

Клео поняла, что сказал брат, но слова прозвучали, словно в тумане.

– Что? Но почему? – произнесла она первое, что пришло в голову.

– Мы с твоим отцом подумываем о покупке дома за границей. Может быть, во Франции или в Греции, где потеплее, – извиняющимся тоном сказала Шейла Мейлин, поглаживая локоть, как будто уже подставляла его солнцу. – Конечно, мы не собираемся бездельничать. Мы хотим снова открыть маленький отель, что-то вроде «Би энд Би»,[10] – добавила она. – Мы еще не решили… Нужно все как следует обдумать. Я понимаю, для тебя все это так неожиданно, Клео, но…

– …решение принято и обсуждению не подлежит, – перебил мать Джейсон – пусть сестра знает, что отступать невозможно. – Тут объявился местный предприниматель, который присматривал что-нибудь подходящее, и как только услышал, что мы продаем отель, сразу заинтересовался. Сегодня утром мы совершили сделку в юридическом офисе.

Клео, словно не слыша Джейсона, смотрела на отца, который все еще возился с бутылкой шампанского. Похоже, он выжидал, как будет реагировать Клео, прежде чем заговорить самому.

Клео хотела, чтобы он сказал ей, что это ошибка, что на самом деле они не собираются продавать ее родной дом. Но ее отец хранил молчание.

– Это, конечно, не те деньги, на которые мы надеялись, – включился в разговор Барни, – не так много, как если бы кредит был выплачен полностью, но все же достаточно выгодное предложение в финансовом плане. Для всех нас. – Он одарил ласковой улыбкой Сондру, которая, похоже, была на седьмом небе и, без сомнения, уже строила планы, что сможет купить на свою долю.

– Папа! – Клео снова повернулась к отцу.

В первый раз он посмотрел ей в глаза.

– Это правда, Клео, – тихо проговорил он. – Мы и так уже потеряли столько денег, что больше не могли тянуть. Это грозило банкротством. У нас не было другого выхода. Беднякам не приходится выбирать.

– Выход всегда есть, – прошептала Клео.

– Я устал, – продолжал отец, обращаясь к ней, как будто они были одни в комнате. – Твоя мама и я устали и хотим немного покоя для всех.

– Но для этого не нужно было продавать отель, – возразила Клео. – Я могла бы взять на себя руководство. – Она не сказала, но подумала: «Если бы только ты доверял мне».

– Ты… руководство? – Джейсон кипятился, он делал так всегда, когда шел на конфликт. – Побойся Бога, Клео. Ты только что вышла из колледжа. Откуда такая самоуверенность? В любом случае дело сделано, и это лучший выход для всех нас. Новый владелец хочет построить здесь десять больших зданий. Когда-нибудь это должно было случиться. Слишком расточительно держать здесь один отель. Мы приняли верное решение.

– Все ясно как белый день, Клео, – вторил брату Барни. – Всем, кроме тебя. Ты вечно паришь в облаках и носишься со своими бредовыми идеями. Посмотри в глаза реальности. И знаешь, сестричка, было лучше, когда тебя не было здесь. Мы все знали, что ты нас не поймешь. В таких делах эмоции неуместны, сестричка.

Спорить с братьями было бесполезно. Дело сделано. «Уиллоу» продан. Вот и все.

Клео понимала – чтобы пережить этот ужасающий факт, надо запретить себе думать об этом. «Подумай о каком-то другом месте, – говорила она себе, – счастливом месте. Или найди простое слово и повторяй его. Снова и снова». Но она не умела медитировать, а сумбур в мыслях мешал ей сосредоточиться. Она так и продолжала сидеть молча, а все ее близкие наблюдали за ее страданиями. И это все было просто ужасно…

Самым счастливым местом для Клео было место под яблоней, а любимым словом – «дом». И вот теперь всего этого она лишена, но зато Барни и Сондра смогут ездить на новом автомобиле и хвастаться перед соседями. А Джейсон наконец, откроет всему миру, что работа не приносит ему удовлетворения и лучше он посидит дома с пультом от телевизора в одной руке и бутылкой пива в другой.

Горечь потери затопила ее как прилив.

– Почему вы все решили, когда я была в отъезде? – спросила Клео, таким чужим голосом, что все, исключая Сондру, которая, устремив взгляд вдаль, безмятежно улыбалась, удивленно посмотрели на нее. – Я ведь сказала, что вернусь сегодня вечером, и мы могли бы поговорить обо всем.

– Мы уже много раз говорили об этом, – медленно произнес Гарри Мейлин. – Мы только и можем, что говорить. Даже тогда, когда меня не беспокоили из банка, мне с каждой неделей все труднее было сводить концы с концами.

– Папа, почему ты сказал, что мы говорили об этом много раз? Не помню, чтобы я присутствовала при таких разговорах, – возмутилась Клео, и ее лицо покраснело. – Где я была, когда вы принимали решение, которое касается и меня? Неужели никому не пришло в голову поинтересоваться, что думаю я и зачем я потратила несколько лет, изучая гостиничный бизнес? И вы могли продать отель за моей спиной? Вы обязаны были ввести меня в курс дела, сказать, что здесь был представитель банка. Почему вы все скрыли от меня?

– Не кипятись, малышка! – попытался остановить ее Барни.

Клео вспыхнула. Ее глаза сверкали огнем.

– Не смей называть меня так! Ты лодырь!

– Как ты смеешь?! – набросилась на нее Сондра. Она очнулась от своих мечтаний о покупке разных эксклюзивных вещей и теперь с укором смотрела на сестру мужа. – Барни – труженик! И он достаточно умен, чтобы понимать, что отель как камень на шее утопающего и больше не может приносить деньги…

– Деньги! – Клео ухватилась за это слово. – Вот, наконец, ты и сказала, Сондра, что у вас в голове. Деньги, деньги, деньги… Все остальное не в счет. И теперь ты сможешь бросить работу, а единственное, на что ты способна, – это ходить по магазинам, пока не свалишься с ног. Как, впрочем, и ты, Барни. Бездельники, пара бездельников!

Она зашлась в гневе. Отец смотрел на нее ошеломленным взглядом.

– Прекрати говорить со своим братом в таком тоне, – умоляла Шейла. – Пожалуйста, милая. Не стоит ссориться из-за этого. Это всего лишь бизнес. Мы не можем допустить, чтобы он рухнул. Нас доконало бы, если бы мы закрылись, потому что банк тут же потребовал бы выплатить долг. Разве мы могли бы выжить, если бы все знали, что нам нельзя доверять? Некредитоспособны. Это был бы кошмар. Так что, согласись, все к лучшему.

– Ты не понимаешь, мама, – сказала Клео. – А папа понимает, но не хочет говорить об этом. Для меня это больше чем просто отель. Это моя жизнь.

– Не стоит так драматизировать, – вмешалась Сондра. – Ты выбрала эту профессию только потому, что знала – после окончания колледжа тебя ждет здесь тепленькое местечко. Если бы ты действительно хотела работать, то не стала бы отказываться от места в Донеголе. Но ты предпочла остаться здесь. Прохлаждаться, ничего не делая. И быть дочкой хозяина. Не воображай, будто я не знаю, что ты собой представляешь. Мне известно, как ты разговариваешь с Тамарой и Тони. Вздумала командовать нами, потому что мы, видите ли, не закончили колледж! – Вся грошовая зависть Сондры выплыла наружу.

– Я отказалась от предложения в Донеголе, чтобы все здесь изменить к лучшему, – сказала Клео, не собираясь отвечать на выпад Сондры. – Я хотела многое поменять. Неужели ты вправду не верил, что я способна на это, отец? – Она посмотрела на отца, и вся ее злость ушла, осталось лишь сожаление. – Мне так тяжело смотреть на тебя, любить тебя и понимать, что ты сделал все неправильно.

Гарри ответил ей грустным взглядом.

– Я люблю тебя, – продолжала она, обращаясь только к нему. – Я уважаю тебя и хотела, чтобы и ты уважал меня, но, увы… Если бы ты уважал меня, ты ввел бы меня в курс дела, но ты не сделал этого. В своей семье я все еще считаюсь ребенком.

– И ведешь себя именно так, – парировал Джейсон.

– Если только потому, что говорю правду, тогда да, я ребенок, – сказала Клео.

– Послушай, Клео, если тебе все так здесь не нравится, почему бы тебе не уехать отсюда? – предложил Барни.

Клео даже не повернулась к нему, она смотрела на родителей.

– Вы тоже этого хотите? – тихо спросила она.

Ее отец не сказал ничего, только недовольно поморщился, как всегда во время семейных скандалов.

– Мы хотим, чтобы ты взяла себя в руки, – сказал Барни, явно ободренный молчанием отца.

Клео подумала, что ее жизнь как горошина, которая лежит на ладони, – качнуть чуть-чуть в одну сторону, и она покатится вниз… Она понимала желание родителей уехать. Они много работали, и было бы только правильно, если бы теперь управление отелем перешло к их детям.

Но в то же время Клео не могла не видеть, как виноваты Барни и Джейсон, что все получилось именно так. Если бы они поддержали Клео и помогли ей, вместе они могли бы спасти отель. Но ей приходилось признать, что ее братья настолько же ленивы, насколько и глупы, и стремятся к быстрым деньгам без тяжелой работы. Пришло время восстановить баланс. Ее мечта пошатнулась, но дело сделано, и им предстоит идти дальше. Клео, должно быть, унаследовала темперамент своей бабушки, но у нее было и что-то еще, помогавшее Эвелин Мейлин всегда одерживать победу: ей была свойственна огромная преданность семье, и она всегда поддерживала отца и мать. «Мне ненавистно то, что вы сделали, но я всегда буду поддерживать вас». Клео уже готова была произнести это вслух, когда Сондра опередила ее.

– Ты хочешь остаться, Клео, и получить причитающуюся тебе часть денег или будешь продолжать настаивать на своем и предпочтешь уехать? – требовательным тоном спросила она.

Вся семья Мейлинов посмотрела сначала на нее, потом на Клео, которая ждала, что кто-то скажет Сондре, чтобы она прикусила язык, что они не привыкли так делать дела и что Клео просто надо дать время прийти в себя после услышанного. Клео знала, что их преданность друг другу могла выразиться двояко.

«Мы как-нибудь переживем это». Так могла бы сказать ее мать, а потом попросить кого-то поставить чайник и отыскать рецепт приготовления бисквитов, который наверняка записан в какой-то тетрадке Джеки.

А отец мог бы обнять ее и сказать, что ему очень жаль, но как она смотрит на то, чтобы помочь ему с его «Би энд Би»? И что, по крайней мере, они продали «Уиллоу» местному предпринимателю, а не какому-то чужаку из группы отелей «Рот». Вот уж с этим Клео никогда бы не примирилась.

Да и братья ее могли бы признать, что не стоило доводить до ссоры, но все дело в ужасном темпераменте Мейлинов, и пусть она выпьет бокал шампанского и успокоится.

Однако никто не сказал ни слова.

И все же надежда оставалась. Чудовищное молчание ее родных не могло ни поддержать, ни утешить Клео, но вселяло надежду. И пусть никто не хотел поддерживать Клео. Но все они ждали, что скажет она.

– Конечно, я остаюсь при своих убеждениях, – твердо сказала Клео, решив, что ни за что не покажет, как ей больно сейчас. – Я никогда не думала, что вы способны совершить такое за моей спиной. Я считала себя частью этой семьи, но теперь вижу, что ошибалась. Поэтому единственное, что я могу сделать, – это уехать. – Она дрожала от переполнявших ее эмоций, хотя и пыталась изо всех сил спрятать их. – Сама мысль остаться здесь ненавистна мне, я не хочу видеть, как рушится наш дом. Я не могу видеть это. Одно скажу вам – вы совершили ужасную ошибку.

Когда через пять минут после этого скандала в комнате Триш раздался телефонный звонок, она была, мягко говоря, ошарашена услышанным. В ее семье все ссорились, как кошка с собакой, но семья Клео была другой. Ее родители, казалось, искренне дорожили семейным покоем и миром и делали все, чтобы предотвратить любую ссору. Если порой и возникали какие-то стычки, то лишь потому, что Сондра, Барни или Джейсон вели себя несдержанно, чем расстраивали Клео.

– Нет, – с горечью проговорила Клео, – дело не в них. Конечно, они подлили масла в огонь, но дело не в них. Даже своей лучшей подруге она не могла признаться, что человек, который предал ее, – это ее отец. Человек, которого она любила, уважала, идеализировала всю свою жизнь. Человек, который решился продать отель, продать ее отчий дом. Человек, который не вступился за дочь, видя, что ее обижают. Можно ли рассказать об этом даже самой близкой подруге?

– И ты не собираешься отказываться от того, что сказала? – спросила Триш, не в силах поверить услышанному. – Ты не вернешься?

– Нет, – покачала головой Клео.

– Ничего себе история… изгнание из родного дома! Подумать только… Правда, такое случалось в былые времена. Некая романтичная особа, которая стыдится своей семьи из-за бурного романа с красивым фермерским сынком, который обещан другой, а ей не ровня, – пошутила Триш, стараясь как-то снять напряжение.

– Никто не выгонял меня. Я сама решила уехать и собираюсь вызвать такси, чтобы как можно скорее убраться отсюда, – объяснила Клео. Это прозвучало как просьба о помощи.

– У нас в доме нет свободной комнаты, но ты можешь спать у меня на полу, – поторопилась предложить Триш.

– Спасибо, не стоит. Я не в состоянии выдержать сегодня еще один автобус. Не могла бы ты позвонить Эйлин и договориться, чтобы она приняла меня на несколько дней? – попросила Клео. Эйлин жила в маленькой квартирке в Каррикуэлле, предметом гордости агента по недвижимости была добавочная темная комнатка, которую он описывал как вторую спальню, но Эйлин так никогда и не использовала ее по назначению.

– Почему же, конечно, могу. Сегодня только среда, поэтому, как бы мне ни хотелось послать работу куда подальше, раньше пятницы не получится, но в пятницу вечером буду у вас, и мы обязательно завалимся куда-нибудь и оторвемся по полной, – пообещала Триш. – Это ничего не изменит, но будет классно.

– Как раз то, что мне сейчас нужно, – автоматически проговорила Клео.

– Брось, Клео. – Триш пыталась подбодрить ее. – Все пройдет. Они успокоятся, вот увидишь.

– Они – возможно, но я – нет, – прозвучал в ответ ровный голос Клео.

Шофер такси за годы работы в Каррикуэлле не раз забирал и подвозил пассажиров в «Уиллоу», но сегодня ему впервые пришлось таскать мешки с одеждой. Он знал девушку, которая заказала такси. Она была из семьи Мейлинов. На вид настоящая амазонка, она сама могла бы оттащить все семь мешков в машину, но у нее был такой расстроенный вид, что водителю захотелось ей помочь.

Наконец последний мешок был уложен в багажник.

– Это все? – деловито спросил он, решив, что не станет говорить банальные фразы вроде «выше нос, все образуется» и прочую ерунду. Не образуется, ведь ясно, что случилось нечто серьезное.

– Да. – Девушка уселась на переднее сиденье. – Поехали. Пожалуйста, – добавила она.

– Вы переезжаете? – спросил шофер. «Сплошные рытвины и ухабы, – подумал он. – Им нужно что-то сделать с дорогой, иначе какой-нибудь автомобиль оставит здесь свой глушитель».

– Да, – ответила Клео, стараясь не оборачиваться и не смотреть на дом, подобно жене Лота.

«Это странно – уезжать вот так», – подумал водитель такси и сказал:

– Видимо, в вашем доме нет чемоданов? А вы, значит… э-э-э… теперь в отель?

Та, прежняя, Клео улыбнулась бы его шутке и, может быть, даже рассмеялась, говоря: «Да чемоданов сколько угодно, но я спешила, видите ли…»

Новая Клео, более жесткая версия прежней, которой, как она думала, она никогда не станет и которая не доверяла никому, произнесла:

– У меня аллергия на чемоданы. Вот почему я выхожу из дела. Трудно работать в отеле, когда не выносишь чемоданов.

– Да, конечно, – кивнул шофер такси. – Без сомнения. Это было бы трудно. Я знал одну девушку, она когда-то работала в парикмахерской. Так вот у нее была аллергия на работу.

– У меня тоже, – кивнула Клео. – Аллергия на работу.

Эйлин вполне спокойно восприняла приезд Клео вместе с ее семью корзинами, полными вещей.

– Триш рассказала мне о скандале, – сообщила Эйлин, открывая пошире белую дверь в свою маленькую квартиру, чтобы можно было втиснуть большие мешки.

Клео, которая чувствовала, что прямо сейчас не сможет рассказать обо всем, что произошло, кивнула.

– Мороженое с шоколадом и печеньем или ванильно-шоколадный пудинг от Мо? – предложила Эйлин на выбор.

Нижняя губа Клео задрожала.

– Ага, значит, и то и другое, – заключила Эйлин. – Прямо сейчас.

В таком городе, как Каррикуэлл, новости распространяются с поразительной скоростью.

К ленчу история отъезда Клео Мейлин обросла таинственными подробностями, при этом обнаружилась связь с неким предпринимателем, который намеревался купить «Уиллоу». К половине четвертого последний вариант звучал примерно так: Клео сбежала из дома после крупного разговора с родителями. Она беременна. А ее семья продала отель людям из-за границы, которые собираются открыть там дансинг…

– Значит, отец ребенка бросил ее? – допытывалась миссис Магуайр, когда, покупая вечернюю газету, она услышала этот вариант от продавца газетного киоска. Клео нравилась ей, что и говорить, прекрасная девушка. Но бедняжке не повезло, что она связалась с мужчиной, который бросил ее, когда она забеременела. В былые дни это был бы скандал, да и только.

– Право, не знаю, – говорила миссис О,Торман, втягивая щеки, как будто она старалась вытянуть немного сока из лимона. – Говорят, она рыдала в такси, а это плохой знак. Но я просто не могу понять Гарри и Шейлу Мейлин, как они могли выгнать ее? Это так не похоже на них.

– Ни на минуту не верю во всю эту чушь, – возмущалась миссис Ханли. – Никогда не поверю этой грязной сплетне. Это самая дружная семья из всех, что я знаю.

К пятнице Клео поглощала шоколадно-ванильные пудинги от Мо уже третий день подряд и понимала, что ей придется приложить немало труда, чтобы натянуть выходные джинсы и топ с блестками, которые, по словам Эйлин, вполне подходили для городской вечеринки.

– Я никуда не хочу идти, – уверяла Клео, когда они ждали Триш. – Я хочу остаться дома, смотреть телевизор и хандрить.

– Хандра вредна для здоровья, – возразила Эйлин.

– Хорошо, тогда не буду хандрить, а буду уничтожать пудинги от Мо, – вздохнула Клео.

– Но это не поможет…

– Почему бы вам не сходить без меня? – умоляла Клео. – За меня не волнуйтесь, я преспокойно останусь дома. У меня просто нет настроения куда-то идти.

Однако ни Триш, ни Эйлин и слушать ее не желали. Казалось, они не понимали, как сильно она обижена. Обе считали, что произошла семейная размолвка. Но дело было куда серьезнее. Продан «Уиллоу», родной дом Клео. Это не размолвка – ее детство и ее семья рухнули в одно мгновение. А то, что отец не попытался остановить ее, когда она уходила, было больнее всего.

– Тебе необходимо развеяться. – Эйлин смотрела на вещи с оптимизмом. – Час с нами – и ты почувствуешь себя лучше.

В половине восьмого Клео, Триш и Эйлин втиснулись в маленькую, но очень теплую ванную, чтобы почистить перышки и навести красоту. То, что все остальное пространство квартиры дышало холодом, объяснялось высокой ценой за использование горячего отопления, но ванная была крохотной, поэтому нагревалась быстро и температура долго оставалась высокой.

Эйлин гордилась своим туалетом, где можно было сидеть и лицезреть себя в огромном зеркале, занимающем половину стены, которое давало любому человеку возможность видеть пугающие отблески своей наготы, когда он отодвигал занавеску душа.

– Я убрала бы это зеркало, если бы жила здесь, – твердо сказала Триш, занимая позицию на полу, где она наносила на бледную кожу автозагар. – Неужели кто-то хочет видеть, как он входит и выходит из ванны?

– Разве что Камерон Диас? – предположила Клео, устроившись на краю ванны. Она красилась, разложив косметику на коленях и держа в руках губную помаду. – Или Хэлли Берри? – Клео улыбалась, стараясь не быть занудой, но на душе у нее кошки скребли.

– Я не возражаю иногда и сама посмотреться, – заметила Эйлин.

Клео и Триш удивленно уставились на нее.

Клео подумала о возможных следах любовных прикосновений на бедрах и груди. Триш вспомнила о своих веснушках, о том, как в некоторых местах они собирались в стайки, образуя несимпатичные пятна совсем не того карамельно-золотистого оттенка, как ей хотелось бы.

– Неужели? Без твоих умопомрачительных трусиков и твоего не менее умопомрачительного лифчика и всего остального? – спросила Триш.

– Нагота естественна, – пожала плечами Эйлин. – А человеческое тело прекрасно.

– Ты должна прекратить заниматься йогой, – объявила Триш, качая головой. – Где та взбалмошная Эйлин, которую мы все так любили? Не знаю, как вы, девушки, но после той недели, что я имела, мне нужно расслабиться по полной.

Жизнь в ночном «Хаммерхед-клубе» била ключом, когда в начале десятого три подруги переступили его порог. И Триш, и Эйлин любили посещать такие места, но по разным причинам. Ни Клео, ни Эйлин не относились к любительницам горячительных напитков, тогда как Триш утверждала, что ночь пройдет впустую, если она не выпьет пару больших кружек пива и, по меньшей мере, один коктейль. Поэтому ее поведение на подобных вечеринках не отличалось особой скромностью, она вела себя свободно и даже несколько развязно.

Для Эйлин провести вечер удачно значило встретить друзей из госпиталя и потанцевать от души. Как только ди-джей прекращал заводить занудную музыку и переходил на заводные хиты, она не могла усидеть на месте, хотя ее способности к танцам были весьма сомнительны. Но ей было все равно – закинув голову и разведя руки в стороны, она кружилась, кружилась в полном упоении, как дервиш в своих ритуальных обрядах. Главное, что она сама получала при этом истинное удовольствие и не обращала внимания на свои несовершенства.

Триш же нравилось охотиться на красивых мужчин и флиртовать, изображая женщину-вамп. Недаром же на ней были брюки, державшиеся на бедрах и открывавшие смуглую полоску живота, и крохотный топ, который выглядел так, словно она приобрела его в отделе детской одежды. И чтобы такой прикид не принес успеха?

Клео даже в угаре вечеринки не могла не думать о том, что с ней произошло. Она танцевала, шутила, флиртовала с молодыми людьми, но все это как-то механически – слишком контрастировала здешняя обстановка с ее настроением. Она даже не чувствовала в себе желания выпить свой обычный бокал вина, потому что знала, что от этого ей станет еще хуже.

Триш, напротив, общество мужчин все больше возбуждало.

– Не могу поверить, что я так долго не была здесь, – не переставала удивляться она. – Я поставила на Каррикуэлле крест – и жестоко ошиблась. В этом городе такие классные мужики! Я думаю, этот претендент на звание Мистер Совершенство имеет неплохие шансы. Вон, смотрите. – Она повернулась на своем высоком стуле. Ее глаза стали похожи на бусинки глаз чайки, которая высматривает добычу. – Провалиться мне на этом месте, если это не МС-8, не меньше.

Триш любила придумывать аббревиатуры и снабжать их баллами, которые помогали ей оценивать претендентов на звание «Мистер Совершенство». Да к тому же так было куда проще обсуждать возможные кандидатуры с подругами. Кому понравится, если вы будете кричать во весь голос: «О, смотрите! Да он просто красавец!»? Так вы только спугнете интересующий вас объект. Поэтому ее подруги по бизнес-колледжу решили, что проще говорить «МС-6», или «МС-7», или, что бывало очень редко, «МС-10». Это означало, что кандидат на титул «Мистер Совершенство» набрал десять очков из десяти возможных.

Идеалом был МС-10, который не только обещал позвонить вам на следующий день, но еще и выполнял обещание. К сожалению, такое случалось чрезвычайно редко. МС-10 с хорошими манерами, видимо, доставался другим девушкам, тогда как Клео и Триш представляли интерес для кретина – КЗРОВ, Который Завтра же Раструбит Обо Всем, или для ЗПКХП – Закоренелого Пьяницы, Который Хочет Перепихнуться с тобой.

Эйлин, которая никогда не принимала участия в этих играх, не разбиралась во всех тонкостях своеобразного языка Триш.

– Вау-у-у, МС-8 в семь часов, – процедила Триш сквозь зубы. – Очень высокий СП, и, очевидно, не ТНМ. Нет метки от кольца, видите?

– Что? – переспросила Эйлин, обращаясь к Клео, так как ничего не поняла в этой абракадабре.

– Мистер Совершенство, тянет на восемь баллов, стоит у бара слева от Триш. Его СП – Сексуальный Потенциал – она оценивает очень высоко и говорит, что он, скорее всего не женат, так как не видно метки от кольца, поэтому он ОК и явно не ТНМ, то есть он не из тех парней, которые дают вам Только Номер своего Мобильника.

– Вот ненормальные! – хмыкнул парень рядом с ними за стойкой. – Неудивительно, что на вас никто не клюет.

Триш показала ему неприличный жест и удалилась в туалет.

– Таинственный автобус, – сказала она и, возвращаясь на место, мечтательно закатила глаза. – Я чувствую себя гораздо лучше.

– Она употребляет выражение «таинственный автобус», – объяснила Клео Эйлин, – когда хочет сказать, что бывает, когда ты выпьешь больше чем надо, идешь в туалет (потому что спиртное стучит в голове), а, возвратившись назад, обнаруживаешь, что все противные мужчины таинственным образом исчезли, а тебе остался красавчик.

– А таинственное такси – это когда ты просыпаешься на следующее утро с мерзким парнем вместо красавца, с которым вернулась домой накануне, – хохотала Триш. – Таинственное такси увезло красавчика и оставило тебе неандертальца, которому необходимо побрить спину.

К одиннадцати часам Клео уже была сыта по горло и хотела одного – вернуться домой и поскорее улечься на свою раскладушку в доме Эйлин, чтобы подумать обо всем в одиночестве.

– Давай-ка, Триш, собирайся, завтра утром скажешь мне спасибо, – уговаривала она подругу, которая обдумывала план закатиться еще в один клуб, где, возможно, классные мужики подпирают стены.

– Не трогай меня, – протестовала Триш, при своей любви к выпивке она не терпела никакого насилия. – Сегодня отрываюсь по полной… Не смей портить мне кайф…

– Триш, извини, но я не в настроении. Давай поедем домой.

Триш повисла на подруге.

– Прости, прости, – бормотала она. – Прости за все, прости. – И залилась слезами.

– Пора домой, – не выдержала Эйлин, которая была так же трезва, как и Клео.

– Конечно, – поддержала ее Клео.

Сумочки, пальто и большие кашемировые шарфы – все было собрано, хотя Триш, которая была под парами, не ощущала холода и не собиралась надевать пальто.

– Она схватит воспаление легких, у нее грудь совсем голая, – покачала головой Клео, когда они с Эйлин тащили Триш из клуба.

– Пневмонию не так-то легко заполучить, – наставительно заметила Эйлин. Они подошли к стоянке такси. – И с ее грудью ничего не случится.

– С твоей тоже, это уж точно, дорогая, – пророкотал мужской голос над головой Клео. Она вспыхнула и плотнее запахнула пальто. – Ты когда-нибудь осчастливишь мужчину. О, умоляю, пусть это буду я, пожалуйста-а…

– Пошел ты, – вяло огрызнулась Триш.

Группа людей высыпала из дорогого ресторана. Остановившись у стоянки такси, они поглядывали в сторону девушек. Клео смутилась. Их было пятеро, четверо мужчин и одна женщина, все были одеты с иголочки и явно не привыкли к подобным ночным сценам, часто случающимся в Каррикуэлле. Клео невольно встретилась взглядом с высоким мужчиной в темном дорогом пальто. Его лицо, точно высеченное из камня, коротко остриженные волосы, пронзительные глаза над орлиным носом и волевой подбородок – все, казалось, говорило: «Я хочу это и СЕЙЧАС». Его можно было бы назвать красивым, если вам нравятся мужчины подобного типа. Неожиданным было лишь выражение дружелюбия в его взгляде.

– Сама иди, – продолжал пререкаться с Триш голос из начала очереди. – Я просто хотел сказать ей, что она классная девчонка.

– А ей это по фигу, понял?.. – снова завела Триш, не обращая внимания на умоляющие жесты Клео, которая ненавидела подобные сцены. И как неприятно, что кругом народ, не говоря уже об этих шикарных туристах.

– Славный городок, но люди… – послышался низкий мужской голос. – Пьяные мужчины – еще, куда ни шло, но женщины… Наклюкались до потери сознания. Пьяный девичник, как я понимаю… – На этот раз говорил высокий мужчина. Он не отводил глаз от Клео, Триш и Эйлин, и сказать, что в его глазах было удивление, значит, не сказать ничего. Нет, он смотрел на них с нескрываемым отвращением.

Взгляд этот разозлил Клео, и она в упор посмотрела на мужчину. Пусть Триш немного не в форме, но она-то здесь при чем?

– Полегче, мистер! «Пьяный девичник» – это не про нас! – отрезала она, тряхнув кудрями и раздувая ноздри.

– Ты не замужем? Никто из вас не замужем? – продолжал приставать подвыпивший мужчина. – Тогда у нас есть надежда.

Единственная женщина в «ресторанной» группе поглубже запахнулась в светло-бежевое мохеровое пальто. Высокий мужчина взял ее под руку.

– Я должен извиниться, – шепнул он.

Клео вздернула подбородок и приготовилась выслушать его извинения.

– Прошу прощения за все, что здесь происходит, – обратился он к своим спутникам. – Такова действительность, которая заставляет одиноких женщин ходить по ресторанам и напиваться. Это можно увидеть не только в Каррикуэлле, но и повсюду, а городок этот действительно славный, уверяю вас. Что и говорить, каждое красивое место имеет свою изнаночную сторону.

Боевое настроение Клео моментально исчезло, она вдруг почувствовала такую слабость, что рука, поддерживающая Триш, упала. Триш тут же неуверенно зашаталась и, пытаясь удержаться, ухватилась за ногу Клео. К сожалению, Клео была на высоченных каблуках.

«Ты должна надеть эти туфли, – настаивала Эйлин. – Высокие каблуки – то, что надо!»

Удержаться на таких каблуках, да еще на влажном тротуаре, с пьяной подругой, тащившей ее вниз? Кто это сумеет? Клео рухнула прямо на брусчатку…

– О черт! – воскликнула она, не столько от боли, сколько от стыда.

Эйлин, сохранявшая хладнокровие в любой ситуации, вместе с высоким красавцем подошла, чтобы поднять Триш, сомневаясь, однако, что та сможет держаться на ногах после падения.

Рука незнакомца протянулась и помогла Клео встать на ноги – не грубо, но и не нежно. В ее глазах блестели слезы стыда и шока, мягкая ткань дорогого пальто коснулась ее лица, когда она поднималась.

Незнакомец был намного выше Клео и сильнее ее физически, он держал ее так, словно она была пушинкой. И был он таким мужчиной – мужчиной, с этими коротко остриженными волосами, зачесанными назад, с лицом, напоминавшим лицо мужественного ангела, с доминирующим носом а-ля Медичи и пронзительным взглядом темных глаз.

– Я думаю, – проговорил он, и его дыхание коснулось ее лица, – что вам не следует пить так много.

– Мы гуляем! – хихикнула Триш, махнув рукой Клео, чтобы та поддержала ее.

Мужчина отпустил Клео, и она снова понадежнее обхватила Триш, затем повернулась к нему. Сейчас она скажет ему такое… такое, что мало не покажется… Он запомнит это на всю жизнь… Но незнакомец ушел. Все, что она успела увидеть, была его голова с блестящими черными волосами, которая исчезла в блестящем черном автомобиле, и дверца захлопнулась.

– Как вы смеете?! – крикнула она вдогонку отъезжавшему автомобилю. – У нас тут не «пьяный девичник», а я так и вообще не пила. Я не выпила ни одного бокала, ни одного, ни одного… Ты… зазнавшаяся задница!

– О, моя голова! – стонала Триш, пытаясь зажать уши. – Все та-а-ак забавно… Пожалуйста, не кричи, Клео. О-о-о-о.

– Да, – раздался знакомый голос. Опять тот. Пьяница. – Не кричи, не то прибежит полиция, и нам всем не поздоровится.

– Дома есть шоколад. – Эйлин проявляла верх спокойствия. – Шоколад «Нестле» и мороженое в морозилке. И еще шоколадные кексы от Мо, но они, наверное, уже черствые, так что вам не понравятся.

Клео волокла Триш домой.

– Никогда не говори «никогда», если речь идет о кексах от Мо. – Это было все, что она была в состоянии сейчас сказать. Но если бы она увидела того мужчину снова, то сказала бы, что сожалеет о происшедшем.