Сегодня и всегда

Глава 1

Январь, полтора года спустя

Влетев в крохотный отсек офиса, который был отделен от общего пространства полупрозрачной перегородкой, Мел Редмонд швырнула на пол итальянский портфель из натуральной кожи. Усевшись на вращающийся стул, она начала сдирать целлофановую обертку с плоского пакета колготок. Из-за спешки она делала это неуклюже. «Чертов пакет! К чему все эти испытания?»

Наконец пакет поддался, и колготки развернулись длинной шелковистой лентой. Слава Богу, что поблизости, а точнее, прямо за зданием компании «Лоример», располагался небольшой магазин, который своей яркой витриной выделялся среди прочих скучных официальных зданий. Он пользовался успехом у сотрудников, работающих в бесконечных офисах, сосредоточенных в центре Дублина. Мел нужно было только перейти дорогу, и желанные колготки за 16 евро были в ее руках. Как назло, колготки Мел порвались именно сегодня, когда президент фирмы собирал своих подчиненных.

Годы работы с людьми научили Мел одному из главных принципов, касающемуся всех работающих женщин: если вы выглядите хорошо, то люди заметят вас, если же у вас что-то не так – спустилась петля на чулке, размазалась подводка глаз, облупился лак на ногтях, – то окружающие обратят внимание именно на это. И вы непременно услышите вслед: «Господи, вы только посмотрите на эту неряху!»

Так или иначе, но Мел готова была поспорить, что Хилари, руководитель отдела рекламы и маркетинга и непосредственный босс Мел, стала бы белой как мел (несмотря на слой тона от Элизабет Арден), если бы Мелани вдруг явилась на собрание коллектива со спустившейся петлей на колготках.

Мел шутила, что в детстве она мечтала стать именно такой, какой была Хилари. Всегда организованная (тогда как Мел делала все, чтобы казаться организованной), с неприкосновенным запасом в портфеле (который непременно должен быть итальянского происхождения и из натуральной кожи): таблетки от головной боли, пара колготок и косметичка со всем необходимым.

У Мел был свой набор на всякий пожарный случай: полплитки шоколада, гигиенический тампон, таблетки растворимого аспирина, несколько шариковых ручек и крохотная коробочка с изюмом, настолько высохшим, что это наводило на мысль, не вынули ли его из гробницы Тутанхамона. Изюм был незаменим, когда в желудке неприятно посасывало от голода. И еще Мел сделала открытие, что шоколадные батончики прекрасно помогают справляться с приступами раздражения, когда ты еле тащишься с работы, а еще должна сделать необходимые покупки в супермаркете около дома.

– Очередное напоминание, что я плохая мать, – шутила Мел, болтая со своей коллегой по маркетингу Ванессой. Обе они часто подшучивали над собой, говоря: «О, я такая ужасная мать!» Хотя убили бы любого, кто посмел бы им сказать подобное.

«Если у тебя есть дети, но к тому же ты еще и работаешь, ты должна приучить себя относиться с юмором ко многим вещам, которых на самом деле боишься», – любила повторять Мел. Всеми силами своей души она стремилась к тому, чтобы Кэрри, которой было два с половиной года, и четырехлетняя Сара не страдали из-за того, что их мама каждый день уходит на работу. И не дай Бог, чтобы кто-то посмел сказать, что Мелани Редмонд делает свою работу спустя рукава.

Работая в самом эпицентре компании «Лоример», Мел любила свое дело и когда-то даже поклялась к сорока годам занять одно из руководящих мест в отделе рекламы.

Однако двое детей изменили все. А возможно, сама Мел изменилась, став матерью двоих детей. Это как яйцо и курица. Трудно сказать, что было сначала.

Но на сей день ситуация была такова: Мел исполнилось сорок, ее мечта занять руководящий пост отодвигалась все дальше и дальше, и сейчас она боролась за то, чтобы удержаться на плаву. Ее грудь больше не отличалась девической упругостью, а ее амбиции заметно поубавились.

«Когда я вырасту, то обязательно стану бизнесвумен со своим собственным офисом и портфелем», – написала одиннадцатилетняя Мелани в школьном сочинении.

– Ну, разве она не умница? – восхищался ее отец, когда Мел пришла домой из школы с высокой оценкой за сочинение. – Вы только посмотрите на это! – призывал он остальных членов семейства, тряся в воздухе тетрадкой, исписанной аккуратным почерком дочери. – Она перещеголяет нас всех, наша маленькая Мелани.

Отцу Мел не удалось поступить в университет – не было денег. И теперь он возлагал большие надежды на дочь.

– Ты вообще не хочешь выходить замуж? – не скрывая удивления, спрашивала ее бабушка. – Ведь если ты выйдешь замуж, у тебя будет свой уютный дом, дети, и ты будешь счастлива.

Мел, которой нравились уроки истории, где рассказывалось о девушках, боровшихся за независимость и не желавших превращаться в домохозяек, спросила:

– Почему?

Ее отец зациклился на этой истории, считая ее забавной, и регулярно рассказывал, как его Мелани еще ребенком мечтала сделать карьеру.

Мел любила отца за то, что он так гордился ею, но сейчас она ненавидела ту историю. Ребенком она полагала, что достаточно быть умной, чтобы добиться всего. Теперь ее оптимизм заметно потускнел.

Сейчас она разрывалась между обязанностями матери и карьерой, и даже если кто-то по привычке считал, что она справляется, как говорится, на всех фронтах, сама она понимала, что не делает, как следует ни того, ни другого. Требования Мелани Редмонд по отношению к самой себе были необыкновенно высокими.

Третья часть ее деятельности – замужество вообще не значилось в этом списке.

«Вопрос: "Как женщина, которая разрывается между детьми и работой, может узнать, когда ее муж в последний раз испытывал оргазм"? – Этот анекдот пришел по электронной почте от старой сослуживицы по работе. – Ответ: "Он звонит домой, чтобы сообщить ей об этом"».

Пожалуй, в течение последнего времени Мел не слышала ничего более забавного, что бы так точно передавало суть семейных отношений между задерганной женой и ее мужем. Все равно как плавание на плоту с большой дыркой посредине. Но Мел не могла поделиться ни с кем этой шуткой, особенно с собственным мужем Эйдрианом, боясь, как бы он не задумался над этим изречением.

В последнее время любовь занимала в их отношениях столь же важное место, как время, проведенное вместе (ноль), или как долгое лежание в ванне с ароматическими маслами, снимающими стресс (тоже ноль).

Мел втайне надеялась, что если она будет вести себя дома спокойно, радостно улыбаясь Эйдриану, Кэрри и Саре, тогда те прорехи, которые образовались в их личных отношениях с мужем, никем не будут замечены.

«Перепоручите часть работы другим, уделяйте время себе и не позволяйте вашим близким сесть вам на голову!» – гласили статьи в журналах, описывая стрессы работающих женщин, разрывающихся между домом, детьми и работой.

После долгого общения по долгу службы с журналистами Мел поняла, что эти статьи пишут либо гламурные молодые женщины, для которых дети – понятие весьма отдаленное, либо работающие матери, выкроившие минутку между готовкой и необходимостью забрать ребенка из школы и абсолютно не верящие в то, о чем они пишут.

Время для себя? Черт побери, а что это такое? И как можно перепоручить часть домашней работы или ежедневное посещение магазинов паре детишек до пяти и мужчине, который не в состоянии отличить стиральный порошок от средства для мытья посуды?

Мел стянула порванные колготки и сунула их в сумку, прежде чем надеть новые. Быстрым рывком, натянув их, она поправила лиловую юбку – новинка сезона от «Зара», скопированная с последней коллекции «Гуччи», – и покрутилась перед зеркалом, расправив короткие светлые волосы пятерней. Ее одежда балансировала на грани хорошего вкуса – Мел вечно колебались между трусостью и нежеланием быть скучной. Еще одна задача для ее списка.

По крайней мере, она не выглядит на сорок, что уже приятно. Особенно если учесть, что у нее не было ни времени, ни денег на ботокс.

Когда ей было восемнадцать, то выглядеть моложе на четыре года ей было даже невыгодно – приходилось предъявлять студенческий билет, чтобы пройти на взрослый фильм. Теперь, когда у нее двое детей и бесконечные бессонные ночи, это льстило ей.

Природа подарила Мел изящное личико с упрямым подбородком, светлую кожу, изогнутые брови над ясно-голубыми глазами с легким фиолетовым ободком вокруг зрачков. Тушь от «Мейбеллин» придавала ее темным ресницам особую густоту, а влагостойкая помада вишневого оттенка выдержала бы атомную атаку. Присущее Мел чувство юмора помогло ей принять неизбежность морщинок вокруг рта, но она не думала, что когда-нибудь согласится испытать боль, чтобы убрать их. После вторых родов, пролежав неделю на резиновом кругу из-за разрывов, она так намучилась, что навсегда отбросила мысль о каком-либо виде хирургических швов на своем лице или теле.

Мел бросила быстрый взгляд на часы. Пять минут одиннадцатого. «Черт! Черт! Черт! Опаздываю». Не стоит ждать лифт. Она галопом бежала по лестнице, на ходу роясь в сумке в поисках блеска для губ.

Эдмунд Мориарти, президент компании страховой медицины «Лоример», занял свое место на трибуне в конференц-зале, где пока еще царил легкий гул, позволивший Мел незаметно приземлиться на свободное место. «Лоример», одна из самых больших страховых компаний в стране, была лидером в сфере услуг в течение двадцати лет, но за это время появилось много новых иностранных фирм, и бизнес шел туго. Сегодняшнее собрание должно было ознакомить сотрудников с методами, которые позволили бы компании определить правильную стратегию в борьбе с конкурентами.

Обычно на подобные собрания приглашались лишь представители высшего звена, а служащие, подобные Мелани, которая была одним из четырех менеджеров отдела рекламы, оставались за бортом. Но на этот раз «не падайте духом» касалось всей команды, как и необходимость «напомнить всем, что мы все еще на самом верху», как сказала Хилари. Поэтому сегодня низшие чины были рядом с теми, кто наверху.

Мел подумала, что единственный стимул, который мог бы вдохновить команду «Лоример» на новые подвиги, – это повышение зарплаты и привлечение молодых людей вроде тех моделей, которые рекламируют нижнее белье от Кельвина Кляйна. Мел благодарила Бога, что сегодняшнее собрание ограничилось речами и призывами вместо того, чтобы выставлять каждому заработанные им баллы, что было концепцией деятельности компании в прошлом году. Эти баллы ранили, как черт знает что.

Эдмунд Мориарти постучал по микрофону, дабы привлечь всеобщее внимание, и все головы повернулись в его сторону.

– Как нам двигаться вперед? – Это был первый вопрос, который он провозгласил твердым голосом. – «Лоример» – лидер на рынке, но сильная конкуренция означает, что мы должны удвоить наши усилия.

Семьдесят человек в зале внимательно слушали. Мел достала из папки блокнот и ручку из оникса с золотым пером, которую подарили ей родители на сорокалетие. Хотя она и вывела сегодняшнюю дату в верхнем углу страницы, а ее взгляд не отрывался от босса, мысли ее сконцентрировались на второй странице. Верхний лист в пачке был готов, чтобы запечатлеть весь пыл красноречия, лившегося из уст президента Эдмунда Мориарти, и кто бы мог сказать, что Мел не внимает ему с должным рвением? На другом же листе были записаны те повседневные дела, которые Мел необходимо было сделать в этот день. День, который был нарушен именно тем, что происходило сейчас, когда Эдмунд указывал каждому из собравшихся на то, что они все и без того прекрасно знали.

Речь на ленче Общественного форума. Прочитать.

Просмотреть каталог зубных щеток.

Позвонить журналисту относительно психологической помощи для центров геронтологии.

Купить салфетки, носовые платки и овощи. Сегодня: курица, бобы и йогурт для детей. Не забыть!!!

Поговорить с Эйдрианом насчет субботы. Его матушка? Пускай попросит ее сам.

Купить колготки!!!

Платье для карнавала – где купить?

Теперь Мел знала, что женщины в состоянии решать сразу множество задач – именно поэтому они занимали места в организациях, где превалировали мужчины, и вместе с тем еще умудрялись хранить тепло домашнего очага.

Поглядывая по сторонам, Мел наблюдала, как слушают доклад ее коллеги, или, по крайней мере, стараются сделать вид, что благоговейно внимают призывам Эдмунда. Спокойное, сосредоточенное выражение лица Хилари явно говорило, что она – вся внимание. Ванесса устремила неподвижный взгляд туда, где стоял Мориарти, и одновременно пыталась записать текст на своем мобильном телефоне. У Ванессы был тринадцатилетний сын Конал, а с подростком, очевидно, труднее справляться, чем с двумя малолетними девочками.

Ванесса уже давно жила вдвоем с сыном. Мел считала ее своей лучшей подругой среди сотрудниц. Они были примерно одного возраста, у обеих было чувство юмора, и обе отмечали, что им удается балансировать между работой и домом, что в десять раз труднее, чем просто работа в «Лоример».

– Если бы дирекция знала, как мы умудряемся делать четыре вещи одновременно: наладить работу стиральной машины, придумать, чем занять детей после школы, не забыть захватить продукты и при всем этом еще и гореть на работе, то нас бы наверняка повысили и ставили всем в пример, – так говорила Мел неделей раньше, когда они наслаждались традиционным ленчем в тайском ресторане, где их обслуживали красивые молодые официанты.

– Да, но если бы нас повысили, то нам пришлось бы задерживаться в офисе по вечерам, и мы опять были бы виноваты. – Ванесса подняла глаза к потолку из прозрачного стекла с позолотой. – Чувство вины – как этот потолок. Хочется разбить, да нельзя. А тогда стоит ли и пытаться? – Она рассмеялась, вспоминая их шутку.

Для работающих матерей потолок карьеры сделан из непробиваемого материала, решили они. Он был сделан из материнской вины.

– Позолоченный потолок, – добавила задумчиво Мел, – выглядит прекрасно, но это подделка. Как силиконовая грудь. – Она опустила глаза, критически оглядывая свой бюст – скромный В-34. – Я бы хотела, чтобы у меня были деньги и смелость сделать их побольше.

– Ох, перестань говорить о своих сиськах! – простонала Ванесса. – Они у тебя супер.

– Гм… если ты считаешь, что когда они свисают до колен, то это супер, тогда конечно, – усмехнулась Мел. – В любом случае нам стоит поменьше употреблять это слово – супер. Знаешь, что это означает? Страшно усталая персона.

– Это про меня, – вздохнула Ванесса. – Теперь, когда меня будут спрашивать, как мои дела, я буду говорить: «Я супер».

Слыша о постоянных сражениях Ванессы с сыном, Мел почувствовала вину за ту легкость, с которой привела это сравнение. Сама Мел завела детей, уже перешагнув некий возрастной порог, а это означало, что она была готова окунуться в материнство.

К тому же у Мел был муж, который разделял ее желание. У Ванессы же в прошлом был всего лишь бойфренд, который очень скоро исчез. У него появились новая жена, новая семья, и никакого реального интереса к ошибкам своей юности он не проявлял, разве что изредка давал какие-то деньги для Конала.

Конечно, для Эйдриана оставалась тайной стиральная машина, и он все еще был убежден, что это эльфы благодаря своему волшебному дару каждый вечер наполняют холодильник… но все-таки он был рядом, еще один взрослый, готовый разделить родительскую ношу. Каждый, кто видел, как Эйдриан занимался с Кэрри или лепил динозавров из пластилина с Сарой, не мог не отметить, что он невероятно терпеливый папочка и вообще просто супер. Как ни старалась Мел, ее динозавры всегда походили на гигантских червяков.

Ей повезло и с детским садом. «Маленькие тигрята» располагались в одном из красивейших зеленых уголков Карри-куэлла и были поистине фантастическим местом для детей. Мел не раз слышала ужасные истории о центрах для детей: детям, у которых была аллергия на молочные продукты, давали молоко; малышей били дети постарше. В «Маленьких тигрятах» ничего подобного не наблюдалось. Но что будет, когда Кэрри пойдет в школу? Мел мудро решила, что об этом она подумает позже.

Она подсчитала свои плюсы. Ведь очень многие женщины убиваются ради того, чтобы иметь то, что есть у тебя: интересная работа, хороший муж и чудесные дети.

Правда, у нее почти никогда не остается времени на себя, ну разве что совсем немножко. Но она продолжает работать. Когда-то Мел дала себе слово не сдаваться, когда появятся дети, и сдержала его. Она истинное воплощение современной женщины, разве не так?

По прошествии часа красноречие Эдмунда Мориарти все еще не иссякло.

– «Мы заботимся о вас», – произнес он. – Вот девиз, который мы должны донести до каждого нашего клиента.

Мел кивала вместе со всеми. «"Мы заботимся о вас" – взять на вооружение. О, наш великолепный лидер!»

Когда пристальный взгляд Эдмунда проследовал мимо нее, как тюремный луч, ищущий беглецов, Мел вернулась к тщательным записям в своем блокноте и втянула воздух в низ живота, как ее учили на занятиях пилатес,[1] начальный курс которых ей удалось пройти. Надо же хоть что-то путное взять от этого собрания.

Втянуть воздух и задержать, досчитав до десяти. Пилатес – это путь вперед. Этот комплекс упражнений нашел свое отражение на сайте компании как еще один способ для желающих обрести форму. Мел сожалела, что ей не удалось позаниматься побольше после рождения детей, и она прошла всего лишь начальный курс. Но она вернулась на работу через три месяца после рождения Сары и через два – после Кэрри, и у нее просто не было времени для занятий. Ее живот оставался таким же обвислым, как и ее грудь.

Наконец Эдмунд закончил, и Мел получила возможность вернуться на свое рабочее место. На автоответчике ее ждали семнадцать сообщений. Все они касались работы, кроме одного: «Привет, Мел, это Дон из «Маленьких тигрят», просто хочу напомнить вам, что завтра у нас зоопарк для Сары, поэтому дайте ей что-нибудь теплое. Кэрри тоже может пойти, если вы захотите. Но если будет дождь, самых маленьких мы не возьмем. Я знаю, сейчас не самое лучшее время для подобной прогулки, но сибирские тигры будут здесь всего пару недель, и мы обещали детям показать их. Это обойдется вам в 50 евро за обеих девочек. Сюда входят автобус, входной билет и ленч. Или 25 евро, если пойдет только Сара. Увидимся вечером. Пока».

Мел добавила еще один пункт к своему списку. Зоопарк для девочек. Оставить деньги Эйдриану.

В среду была очередь Эйдриана отводить девочек в детский сад. Мел делала это остальные четыре дня, до того как сесть на поезд из Каррикуэлла до Дублина, но по средам у них была утренняя пятиминутка, поэтому Мел необходимо было явиться на работу раньше.

Она помнила, как угнетало ее это раннее вставание по средам. Ей приходилось ставить будильник на семь вместо обычных семи тридцати. Но так было до того, как появились дети и они переехали в Каррикуэлл. Семь давно ушло в прошлое, теперь каждое утро Кэрри просыпалась в шесть.

– Эй, ма-а-а! – кричала она, и Мел спешила в темную, оклеенную обоями с Винни-Пухом, детскую, плеснув в лицо водой, но все равно до конца не проснувшись. Трудно было сердиться, когда детское улыбающееся личико встречало ее, глаза сияли в ожидании нового дня и маленькие влажные ручки тянулись к ней из кроватки. Хотя Кэрри было два с половиной, она еще не могла выбраться из кроватки сама, в отличие от старшей сестры, которая делала это уже в два года. Но Мел знала, что такое произойдет со дня на день.

Раннее утро было любимой частью дня Мелани. Чистая незамутненная радость от общения со своими детьми, их поцелуи, их детские восторги от предстоящего дня. Это было то, что давало ей силы.

Никакой, даже самый изысканный парфюм не сравнится с запахом детской кожи, дивным ароматом детского шампуня и запахом самой маленькой персоны. Кэрри любила, когда ее тискали, и хотела, по крайней мере, минут пять обниматься, прежде чем позволяла одеть себя. Мел разрывалась между желанием поласкать девочку и неумолимо бегущими стрелками часов.

Сара была жаворонком, и поток вопросов, которые она задавала за завтраком, был нескончаемым.

– А почему Барни малиновый? – Этот вопрос был одним из любимых.

Мел, кругами двигаясь по кухне, готовила для каждого свой завтрак и при этом должна была придумывать какие-то смешные ответы.

– Он упал в кисель. И ему так понравился цвет, что он не захотел ничего смывать. Теперь он прыгает в кисель каждый день.

– Мама, но это же глупо! – смеялась Сара в то утро.

Кэрри, обожавшая старшую сестру, тоже смеялась.

В своем маленьком офисе на третьем этаже «Лоример», откуда открывался потрясающий вид на доки Дублина, Мел подошла и прикоснулась к фотографии, на которой Эйдриан, Сара и Кэрри улыбались ей. Три человека, которых она любила больше всего на свете. Три человека, для которых она готова на все.

Следующие два часа Мел работала над очередным сайтом, подбодрив себя двумя чашками кофе из Твикс-бара. Настоящий ленч для того, кто либо имел время приготовить сандвичи дома, либо позволял себе купить их по завышенной цене у парня, который обходил офис в положенное время.

Отодвинув вторую чашку кофе, Мел заглянула в свой список и решительно обвела слово «зоопарк». Она и Эйдриан в первый раз водили туда Сару, когда ей исполнилось два года. Показать ребенку настоящих тигров и слонов, которых он видел только на картинках в книгах, – одна из непреложных обязанностей родителей. Но многие ли родители делают это? Скольким матерям приходится пренебречь традиционной совместной прогулкой, а вместо этого прочитать запись в журнале воспитателя: «Кэрри видела львят, тюленей и медвежат на площадке молодняка. Она съела мороженое и чуть не заплакала, потому что в обезьяннике стоял страшный шум. Вела себя она очень хорошо».

Ленч закончился. Мел просмотрела большую часть новых предложений для сайта, вглядываясь в каждую строчку и каждую фотографию с жадностью хищника. В предыдущем месяце поднялся жуткий шум, когда параграф о новых процедурах для коррекции формы бедер случайно попал в статью о восстановлении функции эрекции.

В офисе было много шуток и в адрес идеи, которая из-за допущенной ошибки звучала следующим образом: «Новейшее хирургическое вмешательство посредством эндоскопии под местной анестезией может заменить болезненную процедуру реплантации, и, таким образом, пациент сможет вернуться к активной деятельности уже через двадцать четыре часа».

– Я бы сказал, что многие из наших потенциальных клиентов мужского пола предпочтут держаться подальше от доктора, когда прочитают этот абзац, – шутил Отто из отдела продаж, подсчитывая дорогие чеки. – Предлагаемая замена не всегда именно то, что хочет услышать мужчина, когда у него проблемы в этой области.

Хилари, босс Мел, в отличие от других не предавалась веселью. Никого не интересовали объяснения Мел, когда ее ошибку обнаружил дизайнер сайта, приступив к работе над этой страницей. За все отвечала только она. Конец истории.

– Это ужасная ошибка, – холодно сказала Хилари, демонстрируя своим тоном глубокое разочарование, что было куда страшнее, чем, если бы она кричала на Мел. Хилари была воплощением олимпийского спокойствия, она умела заставить людей почувствовать, как они виноваты. У нее была огромная практика. – Может быть, кто-то из составителей сайта решил пошутить, но ты обязана была заметить это. Готова поспорить на свои премиальные, что все это мы увидим в воскресных газетах в разделе «Лучшие ляпсусы недели».

Хилари не упомянула, что Эдмунд, который замечал все, без сомнения, обвинил Мел, когда обнаружил ошибку. Но Мел могла и сама об этом догадаться. А когда допускала ошибку работающая мать, то вина множилась многократно.

В компании «Лоример» к работающим матерям относились с достаточной долей пренебрежения. Пусть даже до появления детей за вами закрепилась слава деятельного и толкового работника, впоследствии вас начинали подозревать в том, что время, которое предназначалось работе, вы, так или иначе, тратили на свои нужды. Один ребенок – это потеря внимания, появление второго грозило неприятностями.

Тот факт, что Хилари сама имела троих детей, не мог ничего изменить. Все эти годы, пока Мел работала на Хилари, она никогда не видела, чтобы ее начальница уходила раньше или брала выходной из-за болезни ребенка.

– Как ей это удается? – удивлялась Ванесса. Это было в сентябре, когда сама она разрывалась, стараясь подготовить Конала к школе. Чтобы купить книги, форму и все остальное, она вынуждена была брать полдня то там, то тут, тогда как

Хилари преспокойно сидела за своим столом, безжалостно наблюдая, как надрываются другие.

– У нее не дети, у нее роботы, – процедила сквозь зубы Мелани. – Это единственное объяснение.

– А может быть, у нее муж работает дома и есть няня, которой платят больше, чем председателю «Майкрософт»? – предположила Ванесса.

– Скорей всего так, – согласилась Мел.

К пяти Мел ответила на все звонки и закончила рассылку писем. Оставалось составить месячный отчет деятельности отдела для Хилари, но Мел необходимо было уйти в пять пятнадцать, иначе она не успеет на поезд и опоздает в детский сад, чтобы забрать девочек. Она должна закончить работу и уйти домой.

Двадцать минут спустя Мел сунула ноги в удобные туфли без каблуков, наполнила дорожный термос кофе и помчалась на улицу. Если повезет, она будет дома в семь.

В десять минут восьмого Мел припарковала машину около дома и помогла Саре и Кэрри выйти, а потом забрала из салона их рюкзачки. Как хорошо, черт возьми, наконец-то оказаться дома!

«Каррикуэлл – потрясающе красивое место, – говорили их друзья, когда Мел и Эйдриан, отказавшись от своих апартаментов в Крайстчойче, переехали сюда. Сара в то время еще брыкалась в животе Мел под свободной футболкой с надписью «В процессе строительства». – Идеальное место для детей. И школы там замечательные».

Мел и Эйдриан соглашались, обмениваясь понимающими взглядами, какие бывают только между супругами, каждый из которых хорошо знает, что у другого на уме, и не распространялись о том, с каким трудом приняли это решение.

И Мел, и Эйдриан родились и выросли в городе, поэтому идея о сельской идиллии не казалась им настолько привлекательной, как считали другие. Но тут вмешались иные факторы.

Родители Мел десять лет назад переехали из города в маленький дом на полпути между Каррикуэллом и Дублином, а это значило, что мама Мел будет рядом и сможет помочь, когда появится ребенок.

В Дублине они не могли позволить себе иметь квартиру с четырьмя спальнями, да еще в таком хорошем месте. Кроме того, они чувствовали, что жить на природе хорошо и для детей, и для семейных пикников. Но это в теории. На деле получалось иначе, и любоваться красотами природы Мел могла только через окно электрички по дороге на работу и по возвращении домой.

Решающим доводом стали местные школы. Однако сейчас у них было такое чувство, что они упустили этот шанс. Сара и Кэрри смогли бы поступить в лучшие школы Каррикуэлла, но местная материнская мафия постановила, что если родители ребенка хотят, чтобы им было гарантировано место в самой лучшей из всех школ – Начальной школе Карнеги, – то они должны позаботиться об этом, когда их чадо еще пребывает в зачаточном состоянии. Не говоря уже о том, что обучение игре на флейте не было предусмотрено в «Маленьких тигрятах», а четырехлетние отпрыски этих серьезных мамаш при поступлении в школу играли Баха, чтобы произвести впечатление на комиссию Карнеги. Сара могла хорошо играть только на пульте телевизора, но Мел подозревала, что это нечто другое.

За домом номер два по Голдсмит-Лаун раскинулся большой сад, и именно это стало той последней каплей, которая повлияла на их решение о переезде в Каррикуэлл.

– Мы посадим там яблони, – сказал Эйдриан, когда они, просматривая каталог недвижимости, увидели длинную узкую лужайку с полуразрушенным зеленым сараем в конце.

– А под вишневыми деревьями мы могли бы повесить качели, – мечтательно вздохнула Мел.

Они улыбнулись друг другу, и Мелани похлопала по своему животу, очевидно, совсем забыв, что ни один из них не в состоянии держать молоток в руках без того, чтобы не угодить себе по руке.

Пять лет спустя здесь так и не появились яблони, и сорняк потихоньку отвоевывал пространство, но качели все-таки висели под вишневыми деревьями, и Сара очень любила их.

Сейчас она радостно бежала впереди матери к дверям дома, размахивая розовым в белую полоску рюкзачком, пока Мел семенила сзади, держа в руках свой портфель, вещи младшей дочери и саму Кэрри.

Дверь с металлической табличкой «Номер 2» была выкрашена блестящей зеленой краской, по обе ее стороны на верхней ступеньке стояли два карликовых хвойных дерева, таких же зеленых, как сама дверь. Переехав сюда, Мел и Эйдриан в течение двух месяцев приводили в порядок лужайку перед домом (потратив на это все выходные), чтобы она соответствовала ухоженным садикам соседей. Крохотный пятачок был засыпан светлым гравием, и только в двух местах оставались оазисы из травы и растений. Все это должно было выглядеть очень ухоженно, но, увы, это была всего лишь иллюзия.

В конце концов, Мел вынуждена была признать, что все их труды напрасны. Холл выглядел заброшенным, облупившаяся краска и изношенный деревянный пол нуждались в месяце энтузиазма под лозунгом «Сделай это сам». Все в этом доме требовало усилий. «Но разве мы не стараемся?» – хмуро подумала Мел. Однако никогда не хватало времени. Будучи специалистом в области программного обеспечения, Эйдриан трудился в промышленном центре в тридцати минутах езды от дома. И так как по ночам он готовился к экзамену на степень, у него не было ни минуты свободной, чтобы проявить должный энтузиазм.

– Привет! – крикнула Мел, опуская на пол холла свою ношу, и поцеловала Кэрри в лоб, прежде чем мягко поставить девочку на ее маленькие ножки.

Никакого ответа, правда, дверь в кухню была закрыта. С пронзительным радостным криком Сара и Кэрри ворвались в игровую комнату. Мел очень быстро поняла, что необходимо выделить особое место для игрушек, иначе они заполонят весь дом, поэтому столовая превратилась в игровую, стол отодвинули к стене, а игрушки заняли место в больших розовых и фиолетовых пластиковых коробках. В соответствии с устоявшимся разделением излюбленных детских цветов – для маленьких девочек все ярко-розовое и фиолетовое, для мальчиков ярко-синее и красное – Мел старалась придерживаться традиции.

– Посудомоечная машина сломалась, – заявил Эйдриан, едва она вошла в кухню, держа в руках спортивные сумки с грязной одеждой из «Маленьких тигрят».

Подняв голову от лекций и книг, разложенных на кухонном столе, он улыбнулся жене. Эйдриан был, что называется, скандинавского типа. Блондин с короткой стрижкой, светло-голубыми глазами и кожей, которая моментально реагировала на солнечные лучи, поэтому он всегда был загорелым в отличие от Мел с ее кельтской внешностью. Сара и Кэрри, блондинки со светлой, как у отца, кожей, унаследовали тонкие черты матери и ее удивительно красивые глаза. Кэрри была тоненькая, как тростинка. Эйдриан тоже отличался стройностью, когда Мелани познакомилась с ним. У него была фигура марафонца, хотя уже тогда он отдавал предпочтение китайской кухне и пицце. Но с годами недостаток физической активности и любовь к вредной пище сделали свое дело.

– Нужно посещать спортзал, – с юмором вздыхал Эйдриан.

Если бы они могли позволить себе спортзал, то почему бы

и нет?

Похлопав его по руке, Мел направилась в кладовку, где стояла стиральная машина.

– Ты уверен, что посудомоечная машина действительно сломалась? – спросила она.

Это означало, что придется вызвать мастера, но для этого кто-то должен находиться дома. А это задача не менее сложная, чем станцевать на льду па-де-де из «Лебединого озера».

– Посуда грязнее, чем была до мытья, – пояснил Эйдриан. Он жестом указал на кухонный стол, где стояла белая миска в жирных разводах.

– Может быть, что-то попало в мотор? – с надеждой предположила Мел.

– Вряд ли.

Она включила стиральную машину, вылила остатки сока из чашки Кэрри, вынула коробку для завтрака. Затем занялась рюкзаком Сары. Ее мысли крутились вокруг тех задач, которые она должна решить, прежде чем лечь спать. Затем она машинально поставила в микроволновую печь ужин для девочек – цыпленок с шампиньонами, – налила воду для макарон в кастрюлю и достала чистое полотенце, а прежнее с ловкостью заправского баскетболиста отправила в корзинку для грязного белья.

– Ты посмотришь за девочками, пока я переоденусь? – Мел была уже на полпути к двери.

– Угу, – рассеянно промычал Эйдриан в ответ.

Наверху Мел сняла строгий костюм, надела мягкие свободные брюки и легкий свитер. Быстрым движением вынула из ушей серьги – Кэрри любила вытаскивать их, и Мел потеряла одну прекрасную серебряную сережку на этой неделе. Через три минуты она уже была внизу, готовая продолжить приготовление ужина.

Девочки тем временем оккупировали отцовские колени, книги Эйдриана были отодвинуты в сторону. Дочери рассказывали ему о том, что было днем.

– Папа, я для тебя нарисовала картинку, – серьезно заявила Сара. Она была папиной дочкой и могла справиться со всеми детскими огорчениями, пока руки отца обнимали ее.

– Ах ты, умница, – отозвался Эйдриан и поцеловал ее светлую макушку. – Покажи мне. О, как здорово! Это я?

Сара гордо кивнула.

– Это Кэрри и бабушка Карен, а вот это я.

Помешивая макароны, Мел взглянула на картину. Как и все рисунки Сары, этот был нарисован розовыми, оранжевыми и фиолетовыми мелками. Здесь были изображены Эйдриан, мать Мел, Карен, и Сара – все большие и улыбающиеся. Кэрри же, которую Сара никогда не забывала с самого ее рождения, была размером поменьше, как гномик. Никаких признаков Мел на рисунке не наблюдалось.

– А где же мама? – поинтересовался Эйдриан.

Мел, которая много читала о детской психологии, постаралась бы не задавать подобный вопрос, однако она насторожилась в ожидании ответа.

– Мама на другой странице. На работе, – пояснила Сара, словно это само собой разумелось. Она показала другую картинку: на этот раз дом был побольше, и около него стояла ее мама с портфелем в руке. Портфель был почти такой же большой, как сама Мел, но она заметила, как точно Сара передала цвет ее волос – светло-каштановые со светлыми прядями и вьющиеся.

– О! – только и сказал Эйдриан.

Мел заметила, что он смотрит на нее с сочувствием, и ответила ему милым взглядом, который говорил, что с ней все супер. Однако только ей было известно значение этого слова.

– Но мама ведь только иногда на работе. А потом она дома и заботится о нас. Она у нас супермама, – настаивал Эйдриан. – По-моему, она должна быть в самом центре на твоей картинке, не правда ли?

Сара кивала и прижималась к груди отца, одним пальчиком проводя по огненно-желтым волосам бабушки Карен, которая присутствовала на семейной картинке, где не было мамы.

Мел почувствовала, как горький комок подкатил к горлу, на этот раз из-за матери.

В свои энергичные шестьдесят лет Карен Хоган была как помощницей Мел, так и источником огромного раздражения.

Карен готова была бросить все и примчаться, если девочки болели, поэтому Мел не приходилось брать дни по уходу за ребенком, но зато потом Карен рассказывала ей, как рыдали (или не рыдали) девочки по своей маме.

Нет, это вовсе не означало, что Карен возражала против решения дочери работать. Она не возражала. Но весь ее вид говорил, что без нее все пошло бы прахом. И в голове Мел зрела мысль, что поддержка должна быть другой. Если что и вправду поддерживало ее, так это чувство ответственности за Кэрри и Сару, а вовсе не их бабушка. Взять хотя бы ангину двухлетней Кэрри месяц назад. Мел срочно повезла ее в детскую неотложку показать ларингологу, но когда состояние девочки к понедельнику не улучшилось, бабушка Карен отвела Кэрри к терапевту.

– Доктор говорит, что нужно удалить гланды, – заявила мать по телефону в то утро, когда Мел вынуждена была оставить дочку и пойти на конференцию, которую не могла пропустить. – Он говорит, что хотел бы поговорить с тобой, когда у тебя найдется время.

Мел зло передразнила ее: «Когда у тебя найдется время». А кто сидел с Кэрри всю ночь в пятницу? Кто возил ее в неотложку в уик-энд? Кто сидел в страхе, напевая песенку «Боб-строитель» в течение тех двух часов, пока ее осматривал доктор?

– Да как он смеет?! – выпалила она. – Готова поспорить, что он представления не имеет, что значит уходить на работу каждый день, видимо, у него дома жена, которая делает для него все.

– Мел, дорогая, он ничего такого не имел в виду, – оправдывалась Карен. – Ты прекрасная мать, мы все это знаем.

«Знаете? – подумала Мел. – И кто это – «мы»?»

– Он просто считает, что вам с ним нужно обсудить, не удалить ли гланды Кэрри, пока она маленькая. Сейчас как раз самое подходящее время. Вот увидишь, ты и забудешь об этом. Чем старше ребенок, тем труднее…

Ее мать знала абсолютно все. «Откуда только берется материнская мудрость?» – удивилась Мел. И когда же она придет к ней?

– Какая красивая картинка, Сара, – сказала Мел. – Хочешь, мы прикрепим ее к холодильнику?

Сара счастливо кивнула, и Эйдриан улыбнулся жене.

«Еще один напряженный момент миновал», – подумала Мел. Все считают, что ей ничего не стоит обходить острые углы. Что бы они сказали, если бы узнали, что порой она еле сдерживается, чтобы справиться со всем этим?

Купание заняло весь вечер. Кэрри обожала купаться и всегда играла с пластиковой уткой, ведя ее по краю ванны и не сводя с нее глаз, будто впервые видит ее. Она обильно поливала утку водой, так что вода переливалась через край на пол, но зато крылья утки начинали работать.

– Мама! – кричала она, захлебываясь от удовольствия, а крылья махали все быстрее и быстрее. – Мама!

Мел тоже смеялась, чувствуя, как напряжение дня постепенно оставляет ее. Какие они очаровательные, когда маленькие, – всегда взволнованные, всегда готовые радоваться… По контрасту с Кэрри Сара была задумчива и тиха, она сидела посреди лавандовой пены, словно забытое дитя. Ее большие голубые глаза затуманились печалью.

– Мы пойдем завтра в зоопарк, мама? – спросила Сара, в то время как Кэрри возбужденно шлепала ладошками по воде. Сердце Мел сжалось. Бедняжка Сара. – Я хочу, чтобы ты пошла. – Сара нацелилась одной из плавающих рыбок на утку Кэрри и бросила ее. Рыбка не попала в утку, но угодила в ногу Кэрри, и та вскрикнула от неожиданности и боли. Ее нижняя губа предательски задрожала.

– А давайте все вместе поедем на ферму на уик-энд? – вкрадчивым тоном предложила Мел. Ферма с козами, овцами и парой шотландских пони, которых можно гладить и кормить, находилась в нескольких милях от Маунт-Карриджа, и обе девочки любили бывать там. Не стоит говорить, что ферма не входила в планы Мел на выходные, но они смогли бы сделать это, если бы ей удалось в пятницу закупить провизию на следующую неделю, а не оставлять это на субботу.

– Не хочу на ферму! – Сара упрямо качала головой. – Хочу с мамой в зоопарк. – Она начала канючить, как большинство детей, когда устают и хотят спать.

Мел понимала, что все объяснения в данный момент бесполезны, но не могла удержаться. Ее энергия истощилась.

– Сара, я не могу пойти с тобой в зоопарк. Пойдет Дон. Ты ведь любишь Дон?

На какую-то долю секунды глаза матери и дочери встретились – голубые глаза с фиолетовым ободком вокруг зрачка, что придавало им удивительную глубину. В этот момент Мел показалось, что дочь выглядит старше и способна не только разглядеть усталость и вину в глазах матери, но и понять, что мама решилась бы на все, чтобы оказаться в двух местах одновременно, лишь бы сделать ее, Сару, счастливой.

Потом это выражение исчезло, а на его месте появилась детская обида – мама снова выбрала работу, а не ее. Почему Эйдриан сказал детям, что она супер мама? Никакая она не супер, а если и супер, то лишь в том смысле, о котором знает только она.

– Как ты долго, – проворчал Эйдриан, когда Мел, наконец, спустилась в начале девятого вниз, неся мокрые полотенца, грязную детскую одежду и остатки детских сухариков, которые нашла на ковре.

– Сара никак не засыпала, – отозвалась Мел. Она бросила белье, предназначенное для стирки, в корзину, которая опять угрожающе наполнилась, и открыла холодильник, чтобы налить бокал вина. Но вина не было. Разве она не покупала на прошлой неделе? Они не открывали бутылку с тех пор, потому что тогда бы она пила каждый вечер по бокалу и ничего хорошего в этом бы не было. Но черт! Где же штопор?

Спиртное было заперто в буфете. Мел выбрала бутылку дорогого шабли, которое любил Эйдриан.

Она протянула ему бокал. Он взял, не отрываясь от своих книг. Перед ним стояла тарелка с недоеденным тостом.

У него в мае экзамены, и он упорно готовился.

– Прекрасное вино, – сказал Эйдриан, возвращаясь к работе.

– Хм, – промычала Мел, сделав глубокий глоток. Конечно, лучше, чем то дешевое вино, которое они пили, когда не имели хорошей работы. Должна же быть какая-то компенсация за работу? Эта мысль поразила ее: значит, она работает ради денег? Поэтому уходит на работу и платит тем, кто занимается с ее детьми? А еще для того, чтобы она и Эйдриан могли позволить себе дорогое вино?

Мел жевала свой тост, просматривая газету и ожидая, когда стиральная машина закончит свой цикл, чтобы положить новую порцию грязного белья.

– О, совсем забыл! – воскликнул Эйдриан. – Покаты купала девочек, звонила Кэролайн и просила напомнить, что вы встречаетесь в баре у Педро в половине восьмого в четверг, и если ты будешь за рулем, чтобы ты забрала ее.

– О, черт! – буркнула Мел. – Я так устала за неделю… и она же знает, что я не езжу на машине на работу!

Кэролайн была старинной подругой и жила на окраине Дублина. Та вечеринка, о которой шла речь, была запланирована еще на Рождество. Они столько раз переносили ее и вот теперь, когда на дворе уже был январь, решили, наконец, встретиться. Когда-то Кэролайн и Мел снимали вместе квартиру и работали в одной и той же компании. Вместе веселились по ночам, обсуждая мужчин, сетовали, что среди них нет ни одного стоящего, и планировали, как завоюют мир, когда придет их час. Сейчас Кэролайн была матерью трех мальчиков и целиком посвятила себя дому и семье.

И как говорили, делала это великолепно. Именно материнство было ее призванием, а «не пить водку в подозрительных клубах», как любила поддразнить ее Мелани.

Мел знала, что три сына подруги никогда не ели никакой консервированной еды, когда были маленькими. Если бы это был кто-то еще, а не Кэролайн, то Мел чувствовала бы себя преступницей. Ее приверженность к пюре из экологически чистой моркови разбилась в пух и прах, когда она вернулась на работу и обнаружила, что куда проще накормить малыша уже готовой едой из банки с красивой этикеткой, чем гробиться самой. В любом случае детям нравились эти банки больше, чем любые из ее трудоемких протертых пюре.

Каждому свое, считала Кэролайн. Ей нравилось сидеть дома с детьми, готовя сногсшибательные кексы и собирая за столом других малышей, но на такое способен не каждый.

– Уж коль взялась за какое-то дело, так выполняй его как следует. Одна из нас должна сделать карьеру, и так как мне это не грозит, я бы хотела, чтобы это была ты, Мел. Но когда будешь получать Нобелевскую премию за достижения в области бизнеса, не забудь своих старых подруг.

– Прекрати, – взмолилась Мел, – не то я заплачу.

Чего она не понимала, так это почему Кэролайн не вернулась на работу, когда ее мальчики пошли в школу. Мел никогда не говорила об этом с подругой, но и сейчас вновь подумала об этом, пока набирала номер.

– Привет, Кэрол. Извини, что не смогла подойти. Я сегодня дежурная по купанию.

– Мел, это я виновата, нечего звонить в такое время. Просто я не хотела беспокоить тебя на работе. Как дела, дорогая?

Голос Кэролайн был отдохнувший и счастливый. Это задело Мел больше, чем то, что она могла ей сказать. Кэролайн променяла свою престижную работу на сидение дома и просмотр диснеевских мультиков по ТВ. Казалось бы, она должна быть скучной и раздражительной, а не счастливой.

– У нас все прекрасно, – солгала Мел. – Просто прекрасно. – Она сделала паузу, надеясь, что Кэролайн предложит отменить намеченную на четверг встречу. Сама она не могла этого сделать. Но как можно было согласиться на эту встречу, зная, что ей предстоит такая тяжелая неделя? Придется ехать в ресторан прямо с работы, потом спешить на поздний поезд, и она застанет Сару и Кэрри уже спящими. – Так что насчет четверга?

– Вал придет обязательно. И Лорна тоже, – заверила Кэролайн. – Ты думаешь, она домоседка? Вовсе нет, я знаю, что они встречали Новый год не дома. Это будет великолепно. Я собираюсь надеть мою новую розовую блузку, я тебе о ней говорила. Она потрясная, но немного просвечивает, поэтому придется под нее надеть бюстье, ведь если надеть обычный лифчик, то он будет виден… Я сегодня уже пару раз примеряла, но все еще не решила. Я пробовала надеть бюстье с рисунком… Я тебе о нем рассказывала, может, подойдет. Правда, это не так эффектно, но… Я люблю розовый…

Мел быстро представила, что значит, полдня посвятить выбору наряда для встречи подруг вместо минутной паники утром, когда она пулей летит наверх и хватает что попало из шкафа, засовывая в сумку, чтобы потом переодеться на работе.

– Как ты думаешь, ничего, если я буду в розовом? Или я буду, похожа на молодящуюся старушку? – не унималась Кэролайн.

Интересно, любому человеку порой страшно хочется задушить другого голыми руками или такое случается только с ней? Мел чувствовала, как превращается в старую мегеру, хотя у нее есть все, о чем она мечтала: хорошие дети, хорошая работа…

– Что ты молчишь? Розовый ведь тоже бывает разный, иногда с оттенком сиреневого… Но невинный розовый шелк на женщине сорока двух лет – не слишком ли?

– Розовый – это классно, – отозвалась Мел.

– О'кей, тогда решено. Я буду в розовом. Жду с нетерпением, дорогая… Честно говоря, иногда нужно выйти из дома, чтобы понять, что, оказывается, есть еще и другая жизнь. Правда?

– Абсолютно, – бубнила Мел. – Абсолютно.

– Вино осталось? – спросил Эйдриан.

– Да, но, по-моему, на сегодня достаточно. Середина недели. Мы можем прикончить эту бутылку завтра, – проговорила Мел. И вдруг поймала себя на том, что использует тот же менторский тон, каким обычно говорит с детьми. А что еще хуже, так это то, что Эйдриан, похоже, и не заметил этого.

Среди служащих компании «Лоример» винный бар Педро считался отличным местечком, куда можно было прийти на ленч, если вы хотели получить нечто большее, чем обычный сандвич. Это был современный итальянский ресторанчик со свечами на столах, уютным зальчиком и барной стойкой, где можно было расслабиться, поболтать с друзьями, где рождались планы и завязывались романы. Посетители обычно не скупились, заказывая вино, потому что это хоть на время отвлекало их от привычной рутины – работа-дом-работа, – а кредитные карточки позволяли не задумываться о деньгах.

Кэролайн, Лорна и Вал любили это место, потому что здесь все напоминало им о той жизни, которую они вели до появления детей: ездили на неспешные ленчи в город и сплетничали с коллегами, пока смазливые молодые официанты вертелись где-то на заднем плане, откупоривая бутылки фраскатти в надежде на большие чаевые. Но именно поэтому Мел не любила это место.

– Так. Начнем с коктейлей! – воскликнула Лорна, как только они вошли в бар в четверг вечером. Схватив меню коктейлей, она возбужденно просматривала его. Дойдя до середины, залилась смехом. – Кто хочет «Умопомрачительный поцелуй»? – спросила она сквозь смех.

Кэролайн и Вал тоже рассмеялись.

– Нет, уж лучше вино, – проговорила Вал, успокоившись. – Иначе я не встану утром.

– Мне тоже, – отозвалась Кэролайн, помня о своих обязанностях матери школьников.

– О, бросьте, давайте расслабимся. Возьмите… – Лорна снова углубилась в изучение меню. – «Водкатини», «Манхэттен»… нет! Лучше «Розовую леди», как раз как твоя блузка, Кэрол. А что будешь ты, Мел? Корпоративные вечеринки – явление, широко распространенное в наши дни, значит, ты лучше знаешь, что подходит для нас – скучных старых мамаш.

Мел обнаружила, что все еще сжимает ручку своей сумки, да так сильно, что вены вздулись на руках. Осторожным движением она поставила сумку на стул позади себя и, вздохнув, постаралась проникнуться атмосферой вечера. Она не позволит Лорне придираться к ней.

– Корпоративных вечеринок было действительно много, – сказала она. – Но я никогда не пью на них, поэтому глупо спрашивать у меня насчет разных новых подвижек в этой области. Я тоже буду вино, но только один бокал. У меня утром встреча…

– Но нужно же иногда забыть о работе и расслабиться! Или это вообще тебе не по силам? – возмутилась Лорна. – По одному коктейлю каждой, а там посмотрим. О'кей?

Когда принесли коктейли, разговор перешел на школу. Лорна была членом родительского комитета в той школе, где учились ее дети. После второго коктейля Мел с изумлением узнала, что Кэролайн входит в национальную группу, которая лоббирует увеличение родительских вкладов в начальную школу.

– Как хорошо, что ты занимаешься этим, – виновато проговорила Вал, потягивая свой коктейль «Белый клюквенный лед». – Я бы хотела, но… – взглянула она на Мел, словно они были заодно, – так трудно найти время, правда? У меня просто уйма дел. Я все еще собираюсь пойти в группу «Борьба с лишним весом», но пока это только мечты.

Все подняли бокалы за здоровье Вал, убеждая ее, что она и так выглядит чудесно.

– Спасибо, – улыбнулась Вал. – Но я совершаю долгие прогулки три раза в неделю, и потом, все эти занятия с детьми… Я говорила, что Эмма занимается гимнастикой? Два раза в неделю. Откуда же брать время на что-то еще? – Она снова обратилась за поддержкой к Мел.

Мел не ответила на этот взгляд. Она не могла. Как можно сравнивать ее и Вал? Вал была матерью все двадцать четыре часа, и если она не находит времени для работы в родительском комитете из-за того, что помешана на диетическом питании и старается держать себя в форме, то это едва ли преступление.

Что же до Мел, то она не была матерью от девяти до пяти, а уж если совсем точно, так от половины седьмого утра и до семи вечера, и если Кэрри и Сара однажды решат, что хотят заниматься гимнастикой, сможет ли она организовать это?

– А как Кэрри и Сара? – спросила Лорна, вновь повернувшись к Мел. – Ведь Сара уже скоро пойдет в школу. Это такой ответственный шаг, правда? Подумать только, как идет время, – не успеешь оглянуться, как они уже в школе. – Она сокрушенно покачала головой.

Мел ждала, когда Лорна произнесет свою обычную тираду о том, как она рада, что бросила работу, когда родилась ее Элис, потому что детство проходит так быстро и вы должны непременно присутствовать при этом. Лорна говорила это каждый раз, когда они собирались. Иногда, добавляя соли на раны, Лорна замечала, как тяжело, должно быть, для Мелани пропустить все важнейшие, такие неповторимые моменты в жизни ее дочерей.

– Не подумай, что я в чем-то виню тебя, когда говорю это, – заверяла Лорна с неизбежностью грома, следующего за молнией. – Но, Боже мой, как это, должно быть, трудно – уходить каждый день на работу! Ты так много пропускаешь в жизни своих девочек. Как-то на днях я читала в одном журнале статью воспитательницы детского сада, так вот она признается, что они иногда лгут матерям. Представляете?

– Лгут в чем? – спросила Мел, готовясь к битве.

– Ну, например, рассказывая о том, когда малыш сделал свои первые шаги, или еще о чем-то, – возбужденно продолжала Лорна. – Допустим, они говорят, что ребенок вот-вот начнет ходить, так что когда он делает это дома, родители думают, что они свидетели его первых шагов. А на самом деле он уже давно пошел, а они упустили этот момент. Это так печально. – Она с улыбкой повернулась к Мел. – Бедные женщины, сколько же им приходится выдержать! – вздохнула она. – Но это стоит того. Дети стоят того.

– Совершенно верно, – кивнула Кэролайн.

– Ты умница! – горячо воскликнула Вал.

В голове Мел быстро пронеслось все, что она хотела бы сказать Лорне, но она подумала, что лучше промолчать.

Разговор теперь крутился вокруг сплетен по поводу одной их общей приятельницы, которая готовилась выйти замуж во второй раз и устроить свадьбу, о которой мечтала. И не где-нибудь, а на Голд-Коаст в Австралии. Пока другие говорили, как бы они хотели присутствовать, но… увы, Мел испытывала чувство крайнего недовольства собой, которое не могло исправить даже бессчетное количество коктейлей.

Уколы Лорны ранили ее каждый раз по одной простой причине: Мел чувствовала, что Лорна права. Но если бы Лорна могла быть более деликатной!

Эйдриан уже почти спал, когда Мел скользнула под одеяло рядом с ним. Шел первый час ночи, и она чувствовала себя смертельно усталой. К тому же ее угнетала мысль, что оставалось спать всего пять часов.

– Хорошо провели время? – пробурчал Эйдриан, пытаясь подсунуть руку под ее спину.

Мел приютилась в его объятиях. Отопление было отключено, и она продрогла. Эйдриан был всегда такой теплый, у них даже существовала шутка, что если ему достаточно простыни и тонкого пледа, то ей необходимы оделяло с подогревом и теплая фланелевая рубашка.

– Все было… прекрасно, – проговорила она, стараясь удобнее устроиться рядом с ним. Но это была ложь.

Лорна убеждала всех продолжить веселье в ночном клубе, когда Мел, окончательно измученная, поднялась, чтобы уйти.

– Ты какая-то дикая! – выговаривала ей подвыпившая Лорна обвинительным тоном, пока Мел надевала пальто и проверяла, достаточно ли у нее денег, чтобы добраться до станции на такси. – Что с тобой случилось? Или тебе так надоели друзья, что жаль на них времени?

Обуреваемая чувством вины, не покидавшим ее весь этот вечер из-за того, что она не в состоянии встречаться с подругами чаще, чем пару раз в году, Мелани не выдержала и взорвалась:

– У меня работа, Лорна, работа, где я обязана каждый день выдавать результат. И потом, когда я возвращаюсь домой, то меня ждет вся та домашняя работа, которую ты делаешь в течение дня, а я должна сделать за пятнадцать минут. Поэтому прости, если я не готова провести с вами всю ночь, но если я задержусь, я вообще не смогу лечь, так как нужно будет вести детей в детский сад. Моя работа не может ждать, как шопинг или стирка, я сама себе не хозяйка.

Она была несправедлива, но ей было все равно. Лорна тоже несправедлива по отношению к Мел: попробовала бы сама, а потом уж говорила.

– И если ты находишь мое общество таким скучным, – продолжала Мел, – подумай, прежде чем звонить мне, когда захочешь рассказать об очередной вечеринке, где ты напилась, или о разборках между учителями и родителями. У меня нет времени на подобные разговоры. Я так занята, что, как ты сказала, пропускаю важнейшие моменты в жизни собственных детей!

Она ушла, оставив Кэролайн, Лорну и Вал сидеть с открытыми ртами. Пока Мелани ехала в такси на станцию, она ругала себя за то, что позволила Лорне спровоцировать себя. Что за проклятый язык! Дело даже не в том, что она набросилась на Лорну, об этом она скоро забудет. Но вот обидеть Кэролайн она никак не хотела. Кэролайн – настоящий друг, и сейчас она, скорее всего, думает, что Мел одна из тех истеричных бизнесвумен, которые смотрят сверху вниз на неработающих женщин. Господи, до чего же все это ужасно!

– Как Кэролайн? – спросил Эйдриан.

– В порядке, – отозвалась Мел. Зачем докучать мужу подробным рассказом?

– Мы скучали по тебе, дорогая, – вздохнул Эйдриан, и она ощутила его теплое дыхание на своем затылке.

– Я тоже, – искренне проговорила она. – Давай спать, любимый, прости, что разбудила тебя.

– Я все равно не заснул бы, пока ты не пришла, – отвечал он.

Мел улыбнулась в темноте. И, свернувшись калачиком, устроилась в изгибе его тела. Ей повезло, что у нее такой муж, как Эйдриан. Он говорит, что любит ее и скучает по ней. Не многие мужчины способны на такое. Эйдриан утверждает, что они составляют хорошую команду и вместе преодолеют все трудности. Это обнадеживало – плохие времена пройдут и уступят дорогу лучшим.

На следующий день Мел позвонила Кэролайн только после ленча, зная, что к этому времени ее подруга вернется домой после школы и обязательной пробежки по магазинам.

В первый раз за годы их дружбы тон Кэролайн был до неузнаваемости холодным.

– Ты не должна была так резко разговаривать с Лорной, – бросила она.

Мел, сидя за своим столом, потерла усталое лицо. Она не выспалась и сейчас, как ни старалась, не могла вспомнить, что же хотела сказать.

– Лорне пришлось сделать непростой выбор между работой и воспитанием детей. Она отказалась от карьеры, но это вовсе не означает, что она не достойна уважения, – продолжала Кэролайн. – Нас часто спрашивают: «Чем вы занимаетесь?» – и сразу теряют интерес, когда ты говоришь, что сидишь дома с детьми. Неприятно, когда мужчина поступает так, но когда женщина – это уж слишком! Я думала, Мел, ты понимаешь, почему я бросила работу. Я просто не могла допустить, чтобы кто-то другой воспитывал моих детей. Если бы я знала тогда, что ты станешь презирать меня за это, я бы перестала общаться с тобой. У меня появилось много новых подруг, находящихся в том же положении, что и я, так что я не собираюсь цепляться за тебя только из-за того, что мы сидели в офисе друг против друга и дружно ругали нашего босса.

– Не говори так, Кэрол! – взмолилась Мел. – Я не имела в виду ничего подобного, ты же знаешь. И конечно, я не презираю тебя. Просто, – она горько улыбнулась, – я встала не с той ноги. – Почему Кэролайн не понимает, что работающие женщины, такие как Мел, чувствуют, когда те, кто сидит дома, как Лорна, смотрят на них свысока? – Я бы и сама очень хотела сидеть дома со своими девочками, – произнесла она и замолчала. Так. Она проговорилась. Нечаянно сказала то, что таилось в ее душе и что она только сейчас осознала сама. Да, она хотела бы не ходить на работу, хотела бы сама воспитывать Сару и Кэрри. Она устала от той жизни, которую вела, устала от постоянной спешки, в результате которой не получается ничего хорошего. «Как белка в колесе», – подумала Мел и глубоко вздохнула…

– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – с легким сарказмом в голосе ответила Кэролайн. – Ты бы хотела слоняться целый день по дому – наверное, именно так ты представляешь себе это? Но ты ошибаешься. Это вовсе не хождение по магазинам и бесконечные беседы с подругами за чашечкой кофе, а потом маленькие постирушки и глажка между передачами Опры.[2] Это чертовски скучно и тяжело.

– Я знаю, – прервала Мел. – Ты неправильно поняла меня…

– Ты думаешь, я не помню, что значит иметь интересную работу и общество людей, которые интересны тебе? Что значит зарабатывать свои собственные деньги и полностью реализовывать свои таланты? – Голос Кэролайн дрожал. – А сейчас я просто домохозяйка, мужнина жена, и могу только мечтать о независимости, а главное, никто не уважает женщину в подобном положении. Грэм шутит, что я ас домашней работы, но если это и так, все равно такую работу никто не ценит. Я думала, ты понимаешь это, как и то, как приятно для меня, общаясь с тобой, снова прикоснуться к миру, который пришлось оставить, и вспомнить, как это было… Но вижу, я ошиблась. Ты смотришь на меня как…

– Нет, Кэрол, – взмолилась Мел. – Я как раз думала, что Лорна смотрит на меня так, словно я недостойна вашего общества.

– Мел, я больше не могу разговаривать с тобой, – сухо отрезала Кэролайн. – У меня куча дел. К тому же с минуты на минуту начнется ток-шоу Опры на ТВ. Я не переживу, если пропущу эту передачу. Пока.

И она повесила трубку.

– Кэролайн, не… – Как они могли дойти до такого? И именно сейчас, когда Мел поняла, почему Кэролайн оставила работу ради трех маленьких сыновей, и после нескольких лет напряженного старания удержаться на плаву страстно хотела сделать то же самое.

Она едва успела положить трубку, как телефон зазвонил снова.

– Мел, я знаю, у тебя ленч. Но у меня на линии журналист из «Эха», – объяснила секретарь отдела Сью, – Питер Гленнон. Он звонит по поводу статистики заболеваний сердца, ему нужны цифры по Ирландии.

– Соедини, – вежливо сказала Мел, словно у нее только что не было тяжелого разговора со старой подругой. И ленч, и мысли о ее ссоре с Кэролайн могут подождать. Все может подождать ради работы. Ее жизнь, ее семья, ее друзья… Работа, прежде всего.