Сегодня и всегда

Глава 10

Дейзи сидела, держа на коленях маленькую сумочку из розовой шерсти ручной работы. Сейчас она могла разглядеть ее получше, тем более что старалась не смотреть на огромные часы, висевшие на бежевой стене приемной клиники репродукции человека «Авалон».

Господи, уже десять минут одиннадцатого, а их консультация назначена на девять тридцать! Еще несколько пар ожидали своей очереди, кое-кто казался спокойным, но многие явно нервничали. И все старались отвести взгляд от часов на стене. Никто не поднимал глаз и на секретаршу, сидевшую за столом, очень милую и свеженькую, и никто не думал жаловаться, что приходится так долго ждать. Это было не то место. Здесь каждый из присутствующих выглядел так, словно священный Грааль был спрятан где-то в глубинах здания, и все с замиранием сердца ждали, что вот-вот их вызовут, чтобы поклониться ему. Воздух содержал двадцать пять процентов азота, двадцать пять – кислорода и пятьдесят процентов надежды.

Каждый раз, когда женщина, одетая в белоснежный халат, выходила из кабинета, чтобы вызвать следующую пару, все выжидающе вскидывали глаза и снова со вздохом опускались на жесткую банкетку, услышав, что их очередь еще не подошла.

Алекс вообще не любил ждать, и Дейзи, прекрасно зная его, не могла не видеть, как он нервничает. Он сидел, отклонившись назад, положив ногу на ногу, и потирал колено, как будто находился в самолете и действовал согласно инструкции на видео: «Как избежать застоя крови в венах ног при продолжительном сидении». Глаза его были опущены, словно он опасался встретить в этом месте кого-то из знакомых.

Дейзи повернулась к нему.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она, уже, наверное, раз в десятый за это утро.

– Прекрасно, – без улыбки отвечал он, как отвечал каждый раз.

Нервы, это просто нервы. Дейзи придвинулась поближе и взяла его руку. Пальцы Алекса ответили слабым пожатием. Хорошо. Закрыв глаза, она старалась подумать о чем-то приятном. Через пару дней ей предстоит лететь в Дюссельдорф на ярмарку одежды, и будь это обычный день, она была бы сейчас дома и, собирая вещи, придирчиво выбирала то, в чем могла появиться в столь ответственном месте. Для человека ее профессии очень важно, чтобы собственный гардероб был безупречен. Но сегодня Дейзи ловила себя на мысли, что ей все равно, что она наденет в Дюссельдорфе. Оказывается, есть вещи более важные.

Она в который раз поднялась со своего места, чтобы полистать журналы, разложенные на низком журнальном столике. Стопка старых женских журналов, пара журналов, посвященных яхт-клубам, и единственный номер «Нэшнл джиографик» с фотографией Перу на обложке.

Дейзи выбрала этот.

– Посмотри, Алекс, – улыбнулась она, – Перу. Мы так мечтали поехать туда. – Она предлагала ему журнал, как жрец инков предлагает жертвенную овечку.

Алекс взял журнал и замер, когда дверь кабинета открылась и высокая темноволосая женщина в белоснежном халате вышла в приемную со словами «Дейзи Фаррелл и Алекс Кении, пожалуйста».

Дейзи стремительно вскочила, словно чертик из коробочки.

– Это мы! – воскликнула она, задыхаясь.

Все напоминало обычный визит к доктору. Пожалуй, за исключением того, что высокая женщина – доктор Мейким, – заполняя историю болезни, задавала множество специфических вопросов: есть ли у них братья и сестры, были ли у Дейзи беременности или нет, были ли операции и болезни, и если были, то какие…

Пока все это продолжалось, Дейзи расслабилась, сказав себе, что все так, как всегда у врача, и не стоит нервничать. И тут доктор Мейким положила ручку и начала перечислять методы лечения, которые предлагает их клиника.

Продолжая говорить, она протянула пачку бумаг.

– Вам тридцать пять, это именно тот возраст, когда мы замечаем у женщины нарушения в области репродуктивной функции. – Она обращалась к Дейзи, и та вновь ощутила боль из-за того, что во всем виновата она. – Но воспроизведение потомства – комплексная задача, – продолжала доктор Мейким, – и роль партнера здесь не менее существенна. Если проблема в качестве спермы, то существуют различные методы, способные бороться с этим недостатком, начиная от насыщения спермы при помощи экстракорпорального оплодотворения и кончая использованием спермы донора.

Слушая эти слова, Дейзи не смела, поднять глаза на Алекса. Он, не мигая, смотрел на врача. Мужчины готовы видеть в своей проблеме ослабление мужской силы, согласно настольной «библии» Дейзи «Советы женщине, мечтающей стать матерью». Честное слово, Дейзи не возражала бы, если бы вина целиком лежала на ней, пусть только Алекс не казнит себя, думая, что все дело в нем. Она, несомненно, пройдет через все испытания, не сказав ни слова, только бы родить ребенка. Какая разница, чья это вина, если она сможет забеременеть? Дейзи положила руку на колено Алекса, но он, казалось, был полностью поглощен тем, что говорила доктор Мейким, и никак на это не отреагировал.

Далее доктор Мейким попыталась довести до сознания своих пациентов, через что им предстоит пройти ради достижения цели. Продолжительное гормональное лечение, в редких случаях сильный эмоциональный стресс, зачастую неудача.

– Шкала успеха варьируется от клиники к клинике, но средний процент желаемого исхода, то есть когда родители покидают нашу клинику с ребенком, – ее лицо осветилось улыбкой, когда Дейзи вздрогнула в ответ на прямоту услышанного описания, – примерно двадцать процентов.

– А людям кажется, что они всегда смогут получить ребенка благодаря науке, – пошутила Дейзи, стараясь спрятать волнение и молясь про себя, чтобы Бог даровал им такую милость – быть среди этих двадцати процентов.

– Наука наукой, но есть еще Господь Бог. – Доктор Мейким подняла глаза вверх, словно обращаясь к невидимому свидетелю, от которого зависело все. – Никаких гарантий. Понимание этого уже огромный шаг. Несмотря на то, что вы читали, не так-то просто пройти этот путь.

Дейзи и Алекс хранили молчание, переваривая информацию.

– Сначала мы протестируем вас обоих, – продолжала доктор Мейким. – Сперма-тест для мужчины, анализы крови для обоих и тест непосредственно после соития, затем лапароскопия для женщины. Эта процедура предполагает введение микрокамеры через отверстие в животе, чтобы определить, нет ли у вас эндометриоза или каких-то других проблем с яичниками, маткой и трубами. Это делается под обычной анестезией, и вам придется остаться у нас на сутки. У вас нет аллергии на анестетики? – Задавая вопрос, она продолжала писать.

– Нет, – сказала Дейзи. С анестезией или без нее, она пройдет через это.

– Операция? – насторожился Алекс. – Под анестезией? Я не знал, что тесты предполагают хирургическое вмешательство.

На этот раз Дейзи ощутила раздражение. Она же давала ему читать «Советы женщине…» за неделю до приема, а там все написано. Значит, он не прочитал ее?

– Клиники, занимающиеся подобными проблемами, часто обвиняют в том, что они берутся за лечение людей, которые на самом деле не нуждаются в этом, – объяснила доктор Мейким стальным голосом. – Но у нас подобное исключено. Мы не начнем лечения, пока не проведем полного обследования и не найдем причину, которая вызывает нарушения. Без полного обследования мы не будем ничего делать.

Если они все же решатся на участие в программе, им придется прослушать лекцию о лечении бесплодия, которую читает директор клиники, и еще они обязаны пройти консультацию у психотерапевта.

– Это не значит, что вы не должны думать своим собственным умом, вам решать, принять эту программу или нет, – добавила доктор Мейким. – Но мы хотим, чтобы вы понимали, на что идете, и хорошенько подумали, прежде чем принять решение.

Дейзи согласно кивала, всей душой желая поскорее начать обследование. Они с Алексом хотят ребенка – зачем же ждать?

Они покинули клинику с кипой литературы, анкетами, которые надо заполнить, и дневником одной пары, где описывался процесс лечения. Как сказала доктор, люди часто обретают надежду на примере других.

Алекс молча сел за руль, Дейзи уселась в машину, прижимая литературу к груди. Она была так взволнована, что едва могла дышать. Господи, неужели это, наконец, произошло?!

Бесплодие могло быть следствием банальной инфекции, и тогда ей придется выпить кучу разных лекарств, прежде чем она забеременеет. Господи, да такое случается на каждом шагу! Сколько она слышала подобных историй!

– Сейчас половина первого, – сказала она, бросив взгляд на часы. – Может быть… Почему бы нам вместе не позавтракать? А потом бы ты подкинул меня к моей машине и вернулся в офис.

Так как клиника находилась в Дублине, они приехали в город каждый на своей машине, потому что Дейзи нужно было вернуться в Каррикуэлл.

– Да, конечно, – рассеянно отозвался Алекс.

Он подъехал к ресторану и, оставив Дейзи за столиком, пошел помыть руки.

– Закажи мне суп, сандвич с цыпленком и латте.

Сделав заказ, она с волнением взялась за дневник. Описание всего процесса, сделанное реальным человеком, значило для Дейзи куда больше, чем любой сухой медицинский текст.

Дневник вела женщина, которая именовалась здесь, как Ф. В предисловии ничего не было сказано о том, родился ли у нее и ее партнера Т. ребенок.

Невозможно поверить, что это наконец, произошло. Мы так долго ждали, и Т. почти так же взволнован, как и я. Уже четыре года, как мы запретили себе говорить о детях, и сейчас снова вернулись к этой теме. В нашем доме мы устроили детскую, еще до того как я прошла диагностику и узнала, что у меня поликистоз яичников. Тогда мы стали называть ее «свободная спальня».

В прошлую ночь Т. сказал, что мы должны вновь называть ее детской. Это были его слова. Боже, как же я любила его, когда он сказал это! Он верит, что у нас все получится.

Дейзи жадно листала страницы, ей не терпелось узнать, что же было дальше.

Инъекции ужасные. Как будто всаживаешь перо в собственный живот. Так делают диабетики. Пусть Т. делает это мне, потому что я ненавижу эти отвратительные иголки, даже когда они выглядят как перья. Такое ощущение, что мой живот раздулся, а я прочла, что некоторые люди могут реально ощущать переизбыток фолликулов, как они называют это, из-за того, что тебя пичкают гормонами. Фолликулы? Это звучит глупо – фолликулы ведь на корнях волос? Т. говорит, это я глупая. Но я предпочитаю сделать нашего беби при помощи яичников, при чем тут фолликулы?

Дейзи пролистала еще несколько страниц.

Ждать – хуже всего. Доктор предупреждал, но я не верила. А он прав. Это сущий ад на земле – заставить нормальных людей ждать, получилось у них что-то или нет. Просто ужас какой-то!

Дейзи улыбнулась, внезапно почувствовав симпатию к незнакомой Ф. Господи, пусть у нее все получится! Алекс вернулся как раз в тот момент, когда официантка принесла еду.

Аппетит Дейзи, отсутствовавший утром, вновь дал о себе знать, и она со вкусом взялась за сандвич и сок. Алекс не притронулся к своему сандвичу, он лишь пригубил латте, с таким выражением рассматривая содержимое чашки, как будто там скрывался секрет вселенной.

– Я верю в успех! – шепнула Дейзи, глаза ее светились счастьем. – У нас будет ребенок.

– Дейзи, я думаю, нам нужно сделать… перерыв, – быстро сказал Алекс. – Все это чересчур интенсивно, это обследование…

Дейзи озадаченно заморгала.

Ломтик огурца в ее сандвиче внезапно показался ей противным, словно резина.

– Что… что ты сказал? Перерыв? Но мы только начали.

– Я не имел в виду клинику. Я говорю о нас, о наших отношениях. Нам надо пожить раздельно. – Теперь, когда он, наконец, заговорил, слова лились неудержимым потоком. – Все это мне неприятно, это лечение… – Алекс поморщился, как будто само слово вызывало у него отвращение. – Это напрягает меня, и тебя тоже. Посмотри, ты же как одержимая. Ты даже говорить ни о чем другом не можешь.

– Возможно, но ведь это так важно, – беспокойно проговорила Дейзи. – Но я справлюсь с этим, обещаю. Мы справимся с этим, Алекс. Это утро было действительно очень напряженное, но лучше знать всю правду, согласись. Мы должны знать, что к чему, и тогда…

Он покачал головой:

– Нет, Дейзи. Мы не можем, я не могу. И закроем эту тему, – сказал он. – В жизни есть куда более интересные вещи, чем эта детомания. Дети, дети, дети… Это все, что я слышу.

– Но это же неправда. – Дейзи знала, что она вовсе не все время говорит о детях. Господи, да если бы это было так, разве они разговаривали бы обо всем другом? Хорошо, она поняла. Она будет контролировать себя, будет постоянно следить за тем, что говорит.

– Прости, Дейзи, но это не для меня. Прости меня, пожалуйста.

Алекс продолжал с беспокойством смотреть на нее. Его темные глаза встретились с ее взглядом. На красивом лице, которое она так хорошо знала, появилось такое напряжение, какого она никогда не видела прежде.

– Ты не можешь так думать, – сказала она, когда, наконец, до нее дошел смысл его слов. Она поняла – он хотел разорвать их отношения. Это было так невероятно! Ничего удивительного, что она сразу не поняла. Алекс и Дейзи не вместе? Мир перевернулся, не иначе.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – сказал он, тяжело вздохнув. – Мы должны на какое-то время расстаться.

– Ты не можешь так думать, – повторила она, на этот раз более настойчиво. – Я люблю тебя, мы всегда будем вместе, мы должны пожениться, у нас будут дети…

– Нам нужно на время расстаться, – твердил он как заклинание. – Так будет лучше, Дейзи. Пожалуйста, сделай это для меня. Так нужно.

– Но почему? Объясни!

– Так нужно. Поверь мне.

Старая шутка всплыла в ее памяти. «Что делает лжец, когда хочет обмануть? Он говорит: "Поверь мне"».

– Я не хочу причинять тебе боль, Дейзи. – Алекс снова уставился в свою чашку. – Мы столько пережили вместе…

– Мы переживем и это, – нетерпеливо перебила Дейзи. – Не делай этого, Алекс, пожалуйста. Я люблю тебя, ты не можешь оставить меня, ты не можешь…

– Я должен. – Он выговорил эти слова и отодвинул чашку с такой силой, что кофе выплеснулся на стол.

– О, черт! – Дейзи вздрогнула, и в ту же секунду слезы хлынули градом. Огромные прозрачные капли бежали по ее щекам. Она не могла сдержать дрожь и, непонимающе взглянув на свои руки, увидела, что они тоже дрожат. Казалось, они принадлежат кому-то другому… – Пожалуйста, Алекс, не надо! – Она не думала о том, что это звучит патетично, каждая клеточка ее тела стремилась удержать его. Если чего-то желать очень сильно, то это наверняка произойдет, ведь так? – Пожалуйста, останься. – Теперь это был шепот. – Я не смогу жить без тебя, Алекс. Если что-то не так, мы исправим это.

– Прекрати. – Он больше не просил. Он был резок, похоже, его неприятно поразило то, что она оказалась такой слабой. – Послушай, Дейзи, все будет прекрасно. Многие пары расходятся на время, просто чтобы понять, что к чему…

Да. Многие пары так делают. Дейзи ухватилась за это объяснение. Всего лишь краткий сбой в отношениях, некий необходимый момент в развитии событий, и скоро они снова будут вместе.

– И опять все будет хорошо? – Она не замечала, что говорит как маленький ребенок, который просит подтверждения у своей матери.

В ответ Алекс дружески похлопал ее по руке.

– Я сегодня останусь у Дэвида, так будет лучше. Пока ты на работе, я заеду, чтобы забрать кое-что из вещей, а когда ты вернешься из Германии, мы снова поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – машинально повторила Дейзи, и вдруг что-то щелкнуло у нее в голове. – Алекс, у тебя другая женщина?

В течение какой-то доли секунды ей казалось, что он вот-вот скажет «да».

– С чего ты взяла? Конечно, нет, – ответил он, пожимая плечами. – Я вызову такси, чтобы ты не шла пешком до машины. – Он быстро поднялся. – А мне нужно лететь в офис. Я и так чересчур задержался.

Он был весь в деле: подозвал официантку, попросил счет, заказал такси.

Дейзи, окончательно ослабев, сидела на своем месте, тупо глядя в одну точку. Алекс сунул ей в руку купюру в пятьдесят евро.

– На такси. – И нежно поцеловал в лоб.

Какая-то часть ее сознания подсказывала Дейзи, что это слишком много для такси, ее машина всего в миле отсюда. Алекс запросто мог подбросить ее и сам.

– Мы поговорим, когда ты вернешься из Германии. Хорошего путешествия и береги себя. И не ходи слишком много по магазинам!

Именно эти слова он обычно говорил, провожая ее. Кредитная карточка Дейзи просто горела в ее кошельке, когда она давала себе волю, особенно за границей.

Сегодня это предупреждение звучало по меньшей мере, странно.

– У тебя все будет хорошо, Дейзи. Ты же так любишь дефиле, а Дюссельдорф – лучшее место для этого, правда? Мы еще поговорим, хорошо?

Алекс изобразил, как прикладывает трубку к уху, – знакомый жест, употребляемый на людях и означавший, что он позвонит.

– Ужасная суета, – бросил он на ходу, и Дейзи криво усмехнулась, отметив привычный жест. – Я просто разрываюсь. Ну, пока! – сказал он и испарился, прежде чем она смогла что-то ответить.

Дейзи сидела молча, окруженная обычным шумом переполненного во время ленча зала, боясь, что вот-вот кто-нибудь скажет ей, что такси ждет. Она не знала, сможет ли встать на ноги и дойти до дверей под взглядами стольких людей. Леденящий душу страх охватил ее, не давая двинуться с места.

Еще, будучи девочкой, Дейзи пережила трудный период, повторения которого она всегда боялась. Стояло лето, они переехали в коттедж, поэтому она не видела своих прежних друзей из города, и ее вдруг начала одолевать боязнь пространства и незнакомых людей.

Она пряталась от почтальона, который подъезжал к коттеджу, чтобы познакомиться с новыми жильцами; убегала в поля, если мимо проезжал автомобиль. Когда по поручению матери она ходила в местную лавку, то и там старалась запрятаться в какой-нибудь укромный уголок, надеясь, что люди не заметят ее.

Подобного чувства Дейзи не испытывала уже много лет, с тех самых пор, как встретила Алекса, и сейчас оно снова обрушилось на нее. Страх, отвращение и ненависть к себе.

– Такси для Фаррелл! – прокричал чей-то голос.

Чувствуя, что все провожают ее глазами, Дейзи направилась к выходу.

Каждый шаг давался ей с трудом, словно она шла, преодолевая штормовой ветер. Наверное, подобное чувство испытывал Алекс, когда у него обнаружили синдром Эпштейна – Барра. Измученный вконец, он мог двигаться, только если прилагал огромные усилия.

Через пять минут такси доставило ее на место. Пересев в свою машину, Дейзи долго сидела, глядя на приборную доску, словно никогда прежде не видела ее. Все в ее жизни перевернулось, место радости занял ужас, и она ощущала потерю всем своим существом. Кто она без Алекса? Да никто. Он был ее путеводной звездой, он, и только он, давал ей силы. Она не выживет без него.

Тремя днями позже в шикарном номере отеля, выдержанном в светло-желтых тонах, Дейзи оглядела одежду, аккуратно развешенную в гардеробе, и вздохнула. Она не говорила ни по-итальянски, ни по-японски, но в эти дни то и дело повторяла: «"Фенди", Миу-Миу, «Миссони», Ямамото, "Мацуи"…»– и ей начинало казаться, что она говорит на этих языках. Она была как рыба в воде среди модных марок одежды и ориентировалась в них гораздо лучше, чем в реальном мире.

Ей предстояло выбрать, что надеть в этот день из двух костюмов – оба, разумеется, черные.

Дейзи выбрала костюм от «Ком де Гарсон», а к нему соответствующие замшевые сапоги цвета «антрацит» и серебристо-серый жемчуг, который ей посчастливилось купить за бесценок на одном из рынков Парижа. Из зеркала на нее смотрела высокая элегантная блондинка, образец изысканности. Дейзи выглядела шикарно, но почему, черт возьми, она чувствует себя так ужасно? Может быть, из-за четырех рюмок водки из мини-бара, которые она позволила себе накануне после полета? Или виноват валиум, который она стащила из секретного тайника Мэри? Нет, скорее всего, это потому, что ее жизнь разбилась вдребезги.

Те любопытствующие, которые жаждали узнать, как Дейзи выбирает одежду для магазина за полгода до сезонной продажи, интересовались и тем, подавали ли на модных дефиле шампанское и как там насчет кокаина и сплетен о жутких редакторах модных журналов.

Раньше Дейзи рассмеялась бы в ответ и сказала, что сама никогда не баловалась кокаином и не очень хорошо знает этих людей. Что же касается шампанского, то да, иногда подавали, но «жуткие редакторы модных журналов» появляются только на международных неделях высокой моды в Лондоне или в Париже, а не на показах одежды прет-а-порте, где Дейзи покупала большую часть вещей. Лондон, Париж и Милан являлись центрами модной индустрии, привлекали поток журналистов и пользовались услугами баснословно дорогих моделей, которые обычно взирают на мир только с обложки «Вог». И хотя Дейзи обожала недели моды в Лондоне и Париже, она редко ездила туда, потому что это стоило бешеных денег, а если там был дизайнер, который интересовал ее, то она могла купить его вещи в одном из его агентств.

Дейзи мысленно вернулась к своему первому показу от кутюр, когда ее наставница, которая время от времени читала лекции в колледже Дейзи, объяснила ей, что правило номер один – не показывать своего восхищения.

– Даже если модель божественна, платье – настоящее Божье творение, а ты хочешь схватить дизайнера и высосать его мозги, не выдавай своего интереса, – говорила Диана. – Смотри так, будто ты смотришь на сломанный ноготь, который сломала через пять минут после того, как сделала маникюр, – серьезно и глубокомысленно. Только новичок не скрывает своей реакции, детка. – Слова Дианы, ставшие теперь доступными для широкого читателя благодаря модной в наши дни книге о ней, стоило уже тогда отлить из золота, и Дейзи запомнила их навсегда. Но следовать совету Дианы было непросто. Дейзи обожала, все эти потрясающие наряды и испытывала такое волнение на показах, что с трудом скрывала восхищение.

Сегодняшние показы одежды прет-а-порте, проходившие в Дюссельдорфе, очень отличались от настоящего театрального перфоманса Гальяно.

Для начала предстояло проделать тяжелую работу, чтобы туда прорваться, суметь увидеть все и к тому же купить правильные вещи. Все байеры, как и Дейзи, собирались в огромном конференц-зале и рассматривали красивые товары со всего света. Платья, аксессуары, обувь, шляпы, ремни – все это было разложено на сотнях стендов. Несколько раз в день устраивались показы, где потрясающие манекенщицы с впалыми животами и выпирающими лопатками демонстрировали одежду для повседневной жизни. Трудность заключалась в том, что туалет, который вам понравился на вешалке или на модели, мог выглядеть ужасающе на реальной женщине.

Работа Дейзи включала непременное посещение всех показов и покупку одежды, которую, как она предполагала, можно было продать в «Тиаре Джорджии». Но она постоянно отыскивала новые лейблы, которые могли бы привлечь ее покупателей. Здесь были байеры со всего света, и если учесть, что каждый показ длился, по меньшей мере, три-четыре дня, времени на отдых не оставалось.

На показах от кутюр устраивались великолепные приемы, но туда не было смысла совать нос, если вы не имели пропуска на VIP-территорию. Иначе вы просто смешивались с толпой и могли лишь заметить кого-то, к кому не испытывали особой симпатии, но кому в отличие от вас удалось пройти на заветную территорию, добыв пропуск.

Шоу прет-а-порте, демонстрирующие одежду для повседневной носки, были рангом ниже. Дейзи была знакома с группой других байеров, которые приезжали на шоу каждый год, и они дружной компанией выбирались куда-нибудь каждый вечер, чтобы посплетничать и сравнить впечатления.

В этом году «Джаззи ТТ Лейбл» устраивал вечеринку в честь десятилетнего юбилея в пятизвездочном отеле, и это оказалось лучшей возможностью провести вечер. «Джаззи» имел четыре линии: гламурная одежда больших размеров, одежда для деловых женщин, платья для беременных и линия для подростков.

По дороге на вечеринку Дейзи сидела на заднем сиденье черного автомобиля напротив дизайнера Беаты, изысканной польки с кукольным личиком.

Беата всегда выглядела так, словно собиралась пройтись по подиуму, а вовсе не сидеть среди других байеров в зале, и сегодня она была одета в нечто невероятное – черный цвет с бирюзовыми вкраплениями, – что, бесспорно, великолепно сочеталось с ее черными как смоль волосами. Два других места были заняты байерами из Шотландии, казалось, сама Коко Шанель одевала их две минуты назад. А по другую сторону от Дейзи сидела рыжеволосая молодая женщина – дизайнер из Корка, которая всегда отличалась эксцентричной манерой одеваться – желто-зеленый, не хотите? – и вместе с тем ей удавалось выглядеть неподражаемо.

– Дейзи, ты так похудела, – заметила Беата. Взяв руку Дейзи, она залюбовалась браслетом, который дополнял ее ожерелье. – Диета? А я прибавила два кило на прошлой неделе. Теперь не ем ни-че-го.

Все рассмеялись. Все или ничего – такая диета была актуальна во всем мире.

– Ты прекрасно выглядишь, Дейзи, – добавила байер из Корка. – Как твои дела?

Дейзи подумала, не сказать ли правду. «Мой бойфренд взял тайм-аут, и прошлой ночью я заснула только благодаря двойному коктейлю из водки и валиума, предварительно уничтожив весь шоколад в мини-баре».

Дейзи представила себе шок на их лицах. Да они просто окаменеют, и она наверняка услышит, что «не стоит так реагировать».

– Фантастика, – сказала она, выдавив улыбку. – В магазине дела идут хорошо, а в остальном – спешка, спешка, спешка.

Все улыбнулись. «Спешка, спешка, спешка» – это им всем было хорошо знакомо. Обычное дело в их бизнесе. Если бы Дейзи не закрывала глаза и сфокусировала взгляд на чем-то знакомом и приятном, например, на бледно-голубой сумочке от Марка Жакоба, которая стояла рядом с ней, тогда она, возможно, и могла бы поверить, что в мире все идет нормально. Но стоило ей закрыть глаза, ночной кошмар возвращался. В ее мире больше не было Алекса. Все снова стало так, словно ей опять семнадцать, она толстая и неуклюжая, боится куда-то выйти и боится оставаться дома. Страх… Страх и одиночество.

В последнее утро в Дюссельдорфе Дейзи позавтракала рано и отправилась на такси в аэропорт. Она с независимым видом прошествовала мимо соблазнительных бутиков и уселась в кресло, ожидая, когда начнется посадка. Алекс мог гордиться ею, она удержалась от искушения и не потратила ни цента.

Алекс. Сидя в одиночестве на жестком кресле, Дейзи прикрыла глаза и позволила себе чуть-чуть помечтать о нем.

В течение последних дней она старалась о нем не думать. И даже когда выпивала, старалась не грустить, убеждая себя, что все нормально и если она будет продолжать верить в это, то так оно и будет. Но теперь, возвращаясь к своей рутинной жизни, она вынуждена взглянуть в лицо фактам.

Алекс хотел, чтобы они расстались, и, подумав, Дейзи пришла к заключению, что во всем виновата она сама с ее навязчивой идеей о ребенке.

Вопрос: что она должна сделать?

Во время бессонных ночей в Дюссельдорфе она, естественно, не могла ничего предпринять, но много думала об этом. Они могли бы отложить решение этой проблемы. В конце концов, время на их стороне. Может быть, Алекс ждет, что Дейзи скажет: «Забудь об этой клинике и тестах»? И тогда они вернутся назад, к самому началу. Вместе. Вместе, но без ребенка.

Это мысль причиняла ей боль. Значит, она должна сделать выбор. Если разговоры о ребенке угнетают Алекса, сможет ли она жить с ним, зная, что принесла эту жертву ради его любви? Сможет ли она сама примириться с этим? Дейзи копалась в себе, пытаясь найти ответ.

Она подняла глаза. Пожилой мужчина медленно брел к выходу на посадку. Его борода была не в порядке, но в одной его руке была палка, а другой он с трудом тащил за собой чемодан на колесах. Не было никого, кто бы мог помочь ему, никто не поддерживал его под руку. Как тяжело быть одиноким и нелюбимым! Нелюбимым. Дейзи задрожала. Ночной кошмар вернулся.

Вдали от дома, в маленьком отсеке аэропорта, Дейзи приняла решение. Пусть лучше Алекс будет с ней и не будет детей, чем будут дети, но рядом не будет Алекса. Он ее краеугольный камень, он внес смысл в ее жизнь, он ее талисман… Не многим людям выпадает такая любовь. И отказ от детей вовсе не такая уж жертва ради такой любви.

Решение пришло само собой. Она просто скажет ему: «Забудь об этой клинике».

Вот все, что она должна сделать. Сказать ему эти слова, и тогда весь этот кошмар закончится.

Пассажиры, заполнявшие аэропорт Дублина, запросто могли подумать, что Дейзи везет что-то необыкновенно токсичное или нелегальное, глядя, с какой скоростью она подхватила свой багаж и помчалась к выходу. Желание поскорее увидеть Алекса, сказать ему все подгоняло ее. Если она объяснит ему, как сильно он обидел ее, как необходимо им быть вместе, если заверит его, что поняла, как угнетали его разговоры о ребенке, все снова встанет на свои места. Она любит его, и это единственное, что имеет значение. Она не сможет жить без него, и если ей суждено быть с ним и не иметь ребенка, то ей этого хватит.

Волнуясь и дрожа в предвкушении встречи, счастливая, что, наконец, нашла выход из сложившейся ситуации, Дейзи вскочила в свою машину и понеслась прямо в центр города, напевая что-то вместе с радио. И ей ни на секунду не приходило в голову, что ее план может потерпеть фиаско.

Дейзи увидела Алекса около монументального стеклянного входа в банк. С ним рядом шла Луиза, его менеджер, и они о чем-то оживленно разговаривали, как могут разговаривать люди, хорошо знающие друг друга. Луиза, мать-одиночка, воспитывавшая одна десятилетнего сына, всегда вызывала у Дейзи огромную симпатию. Никто не преподнес ей ничего на тарелочке. Все, что Луиза имела, она заработала своим трудом.

Как говорил Алекс, она являла собой полную противоположность типичного банковского менеджера, так как была резка и не очень улыбчива. Однако она умела достойно выйти из любой ситуации, во-первых, потому, что отличалась остроумием, а во-вторых, как думала Дейзи, потому, что была очень привлекательна. Вам многое простится в жизни, если у вас совершенный овал лица, соблазнительно полные губы и длинные волосы, которые всегда выглядят так, словно их только что вымыли дорогим шампунем. Казалось, мужчины не интересуют ее. «У меня есть сын, и больше мне никто не нужен», – заявила она однажды, когда Дейзи высказала идею познакомить ее с кем-то.

– Да, Луизу это не интересует, – подтвердил Алекс.

Дейзи решила, что он прав: нет ничего хуже, чем благие намерения сводить вас с людьми, «которые просто великолепны», а на ваш взгляд, так настоящие идиоты. Зная кого-то долгие годы, вы перестаете замечать дурной запах изо рта, брюшко и склонность без остановки говорить о своих заработках. Так что иногда люди имеют весомые причины для одиночества.

– Привет! – воскликнула Дейзи, догнав Алекса и Луизу около небольшого ресторана рядом с банком; сотрудники банка облюбовали «Кафе-банк» для своих ленчей.

Луиза вскрикнула, и Дейзи дотронулась до ее рукава с виноватой улыбкой.

– Простите. Я не хотела напугать вас. Мне просто нужно срочно поговорить с Алексом. – Она улыбнулась ему, думая, что, несмотря на все то, что произошло между ними, он рад видеть ее. Но он, как и Луиза, явно был в шоке. – Вы собирались на ленч? – ничуть не встревожившись, спросила Дейзи. Она удивила его своим появлением, вот и все.

– Да, – пробубнил Алекс, в то время как все трое неловко топтались посреди тротуара.

– За ленчем предполагается какая-то деловая встреча или можно присоединиться? – спросила Дейзи.

– Мне вообще-то надо идти, – вдруг сказала Луиза и быстро пошла по улице, даже не попрощавшись.

Дейзи, ничего не понимая, смотрела ей вслед.

– Послушай, Дейзи… – начал Алекс.

– Извини, – автоматически произнесла она. Почему столько их разговоров начинаются с ее «извини»? – Мне следовало позвонить, но я подумала, что, как только мой самолет приземлится, я поеду к тебе. Я многое поняла и хочу сказать: давай поженимся! Правда, Алекс. И прекратим разговоры о ребенке, я знаю, как болезненно ты реагируешь, и мы больше не должны… Даже если у нас никогда не будет детей, мы все равно всегда будем вместе…

Дейзи осеклась. Внезапно все, что она придумала, показалось ей вовсе не такой уж удачной идеей. Алекс явно испытывал неловкость. Как и Луиза…

– Мне надо было предварительно позвонить, – сказала Дейзи, спрашивая себя, что же все-таки она сделала не так. – Прости, кажется, я появилась не вовремя. Свалилась нежданно-негаданно, как Мистер Спок.[11] – Это была их шутка, он был такой забавный, этот Мистер Спок, с большими ногами и большими ушами. Но сегодня Алекс явно не желал шутить. Дейзи ощутила неприятную дрожь отчуждения. Что-то не так, определенно что-то не так. – Что случилось? – не выдержала она.

– Мы не можем говорить здесь! – отрезал Алекс.

– Тогда, может быть, зайдем в «Кафе-банк»? – предложила она.

– О Господи, нет! – поморщился он. – Это место не для личных объяснений.

Они часто беседовали в этом ресторане на личные темы. Дейзи вспомнила, как однажды они сидели в маленьком закутке рядом с кухней и Алекс так целовал ее, что у нее живот сводило от нетерпения.

– Пойдем в «Рио-холл».

Расположенный на узкой улочке «Рио-холл» даже отдаленно не напоминал залитые солнцем пляжи Рио-де-Жанейро. Тут было темно и грязно, а людей в пабе явно обуревала идея прикупить порцию гашиша. Освещение было настолько слабым, что наркодилеры могли спокойно творить свое черное дело. Однако туристам нравилось это место, поскольку оно было декорировано в старом ирландском стиле, чем привлекало любого, кто любил темные уголки, опилки на полу и разнообразные предметы фермерской утвари, по мнению дизайнеров, необходимые в подобных заведениях.

Дейзи, послушно следуя за Алексом, вошла в полутемный паб.

Несмотря на сомнительную ауру, «Рио» в этот час был набит до отказа. Алекс и Дейзи не смогли найти свободного столика и, в конце концов, притулились у стойки. Алекс заказал выпивку, даже не спросив, чего хотела бы Дейзи, и стоял, повернувшись к бармену, пока тот не поставил перед ними напитки и Алекс не расплатился.

Дейзи получила четверть бутылки белого вина и не без удивления наблюдала, как Алекс вылил большую часть красного вина из своей маленькой бутылки в бокал и жадно выпил. Что бы он ни собирался сказать ей, это серьезно.

Как человек, собирающийся совершить прыжок, ступает на платформу банджи-джампинга[12] высотой 200 футов, Алекс взглянул на Дейзи и… прыгнул.

– Луиза беременна.

Так вот почему Луиза показалась ей такой грустной! Наверное, она только-только узнала об этом и была в шоке. А может быть, она не хочет ребенка?

– Она не хочет его, да? – Дейзи чуть не добавила: «Тогда мы возьмем его». Конечно, они возьмут ребенка, которого никто не хочет, и будут любить его.

– Почему? Конечно, хочет.

– Да? – Пауза. – Тогда в чем проблема? – Перед ее глазами все еще маячила смутная картина: она и Алекс с маленьким беби. – Наверное, отец ребенка против? Я угадала? О, бедная Луиза!

– Нет. – Алекс больше не выглядел так, будто он стоит на краю платформы. Нет, теперь он выглядел так, будто уже сделал прыжок и трос надежно удерживает его.

– Он женат? Да? – Дейзи перестала жалеть себя и ощутила внезапный прилив симпатии к Луизе. – Ну, понятно. Отец ребенка женат. – «Мужчины умудряются успеть всюду, – с осуждением подумала она. – Они заводят роман, не думая о последствиях».

– Не совсем так.

– Тогда что же?

Алекс уставился в свой бокал, потом неохотно посмотрел в широко открытые наивные глаза Дейзи. Сколько же раз он смотрел на нее за те годы, что они прожили вместе? Но никогда не смотрел так, никогда в его взгляде не было столь неприкрытой жалости. Даже тогда, когда ей удалили зуб мудрости и ее щека жутко распухла, сделав ее похожей на хомяка. Тогда жалость была смешана с любовью. Сейчас это была одна голая жалость.

– Дейзи, ты не понимаешь…

И в этот момент она поняла. Для подобного взгляда могла быть только одна причина.

Ребенок его. У Алекса роман с Луизой, вот почему он заговорил о том, чтобы пожить отдельно. У Луизы его ребенок. Вероятно, она уже знала, что беременна, и его слова «расстаться на время» почти благородный жест: «Пусть Дейзи не знает деталей, а то у нее может быть удар». Новости должны поступать дозированно. Сначала его решение расстаться, потом новость о Луизе. И, наконец, известие, что ребенок его! Но они не могли предвидеть, что она несколько нарушит их планы, вернувшись из аэропорта со своим планом.

– Это твой ребенок?

– Да, мой.

– Но ты же не хотел детей, – сказала Дейзи, все еще не веря в происходящее.

– Да. Но так получилось, и теперь ничего не изменишь.

– Я думала, ты вообще не хочешь детей! Я так думала. Я собиралась пожертвовать своей мечтой иметь ребенка ради того, чтобы быть с тобой. Это было бы невыносимо тяжело для меня, но я собиралась сделать это. Как ты мог так поступить со мной?!

Ее наивный план, предполагающий новую совместную жизнь, даже свадьбу, распался у нее на глазах.

– И когда ты собирался сказать мне? – Дейзи могла гордиться этим вопросом. Она не знала, где нашла силы, чтобы выговорить его, не зарыдав навзрыд.

– Не знаю. Луиза с самого начала хотела, чтобы мы не лгали. Мы никогда не думали, что все так получится, правда.

Мы, но это «мы» уже больше не Алекс и Дейзи.

– Я не хотел причинить тебе боль, – вздохнул он.

Это было забавно.

– Но ты сделал это, – упавшим голосом произнесла Дейзи.

– Я знаю. Если бы я мог что-то изменить, я бы постарался избежать этого, – твердил он. – Поверь мне, Дейзи…

Она была настолько потрясена, что даже не могла плакать.

– Поверить тебе? Это именно то, что я делала, Алекс, и посмотри, что из этого вышло, – проговорила она, понимая, что близка к истерике. – Ответь на один вопрос: это давно у вас продолжается?

Брошенный трос чудесным образом распрямился, и Алекс вновь обрел уверенность.

– Пару месяцев, – сказал он легко, слишком легко.

Дейзи вспомнила прошлый год, когда все глубже и глубже

погружалась в страхи по поводу своей бесплодности. Ей казалось, что Алекс отдаляется от нее, каким-то образом она чувствовала это, но не могла сказать ему, что чувствует. Она беспокоилась, что это ее вина – она чересчур зациклилась на ребенке, а теперь ясно, что дело было совсем в другом.

– Ты лжешь, – спокойно сказала она.

– Нет, – попытался протестовать он.

– Не лги, – настаивала она. – Скажи мне правду.

Дейзи видела по его глазам, что в нем происходит борьба.

– Все началось на конференции в Керри, в прошлом году.

Апрель, вспомнила она, большая финансовая конференция, для нее это означало бесконечные походы в химчистку, когда она то сдавала, то забирала его вещи. Она подхватила жуткую простуду, пока его не было, и когда он вернулся, то был так чуток, так внимателен, готовил ей горячее питье с лимоном, чтобы смягчить кашель, и ужин каждый вечер, пока она не поправилась. Бедная Мэри переживала тогда свою собственную драму, и Дейзи вспомнила, как ей было неловко за свое собственное счастье, тогда как ее подруга и коллега была лишена этого. А оказывается, все это время Алекс обманывал ее.

– И когда ожидается беби?

– Через четыре месяца.

И тут Дейзи реально ощутила свое бесплодие. Не просто как отсутствие возможности иметь детей, но как какое-то огромное пустынное место, где ни одно семя не прорастет, несмотря на дождь, щедро поливающий землю. Она была бесплодна, и лоно ее пусто, тогда как Луиза полна другой жизнью. Жизнью с маленькими пальчиками, огромными озерами глаз и свернувшимся тельцем, гнездившимся в ее утробе, пока не свершится чудо, и оно не выйдет в этот мир.

Возможно, даже не желая обидеть ее, Луиза отняла две главные вещи из жизни Дейзи: Алекса и его ребенка.

Зачем они Луизе? У нее есть ребенок, сын, которого она может воспитывать и любить, она и так всегда была бы матерью. Всегда.

А Дейзи нет.

Она даже не поняла, что плачет, пока не увидела болезненную гримасу на лице Алекса. Он ненавидел, когда она плакала, ненавидел этот выход эмоций. У него всегда было такое выражение, когда она плакала: напряжение вокруг рта и мольба в глазах. «Пожалуйста, прекрати».

– Мне очень, очень жаль, – сказал он. – Если бы я мог повернуть время вспять и сделать так, чтобы этого не случилось… – Он замолчал, не зная, что сказать. – Меньше всего я хотел обидеть тебя, Дейзи. Мы так много пережили вместе.

Дейзи едва слышала его.

– Та цепочка от Тиффани предназначалась мне? – спросила она, дотронувшись до сердечка на цепочке – первом подарке Алекса, – которую она всегда носила с таким удовольствием.

Алекс глубоко вздохнул.

– Да, – бросил он резко. – Я собирался рассказать тебе все в тот вечер, когда вернулся из Лондона. Я думал, эта цепочка поможет, ты поймешь, что я любил тебя и никогда не хотел причинить тебе боль.

– И почему же не рассказал?

Он спрятал лицо в ладонях.

– Не знаю. Ты была так взволнована по поводу этой клиники, ты хотела пойти… Я не знал, как начать разговор. Разве я мог сказать тебе, что все кончено, когда ты была так счастлива?

Слезы все текли. Дейзи вытирала их тыльной стороной ладони.

– Но ты позволял мне мечтать и надеяться, – прошептала она. – Это жестоко, невероятно жестоко.

– Как я мог сказать тебе? – Алекс начинал раздражаться. – Ты носилась с этой идеей… невозможно было тебе сказать, что все кончено. Но разве ты сама не понимала, Дейзи? Не понимала?

– Не понимала чего?

– Что однажды каждый из нас встретит своего человека. Мы оба знали, что когда-нибудь это случится. Ты слышала, чтобы влюбленность студенческих лет оставалась на всю жизнь? Мы оба поглядывали на сторону, разве не так? Я искал свою половинку. Послушай, если честно, ты тоже…

– Нет, – выдохнула Дейзи, потрясенная тем, что он подобным образом может думать об их любви. – Не пытайся валить с больной головы на здоровую. Я никого не искала, для меня существовал только ты. Ты был единственный, кого я любила, с кем хотела жить.

– Но ты не могла не знать! Когда я сказал, что не собираюсь жениться, разве ты не поняла? – спросил он, безнадежно вздыхая.

– Нет. – Она сказала это тихо-тихо, почти неслышно.

– Я делал все, чтобы ты правильно воспринимала ситуацию, Дейзи. Я делал все, – настаивал Алекс.

– Но мы жили так, как будто были женаты, – сказала она. – У нас была общая квартира, мы строили совместные планы, отмечали вместе Рождество и Новый год и каждый отпуск проводили вдвоем. Разве это не постоянство? Откуда я могла знать?

Похоже, у Алекса не было ответа на этот вопрос. Но через секунду-другую он высказался:

– Мне казалось, что ты сделала правильный вывод из наших разговоров о женитьбе. Но когда ты записалась на эту консультацию, причем, не спросив меня, я просто не мог сказать тебе, что все кончено. Черт побери, Дейзи, почему ты такая доверчивая, такая наивная?

– Потому что я люблю тебя.

– Мне очень жаль, – сказал он, поднимаясь. – Мне очень жаль, что ты любишь меня, Дейзи, но все кончено. Кончено. Как еще объяснить тебе? Финита, конец, финиш, все, все, что хочешь. Ясно?

Она покачала головой:

– Нет, не ясно. Как мне жить без тебя?

– Это уже твоя проблема. Тебе придется самой разбираться с этим, – бросил он напоследок и направился к выходу.

Оставленная у стойки в переполненном «Рио-холле», Дейзи чувствовала себя так одиноко, как никогда в жизни.

Элегантные сапоги на высоких шпильках, увы, не могли улучшить ее настроение, впрочем, как и черный кардиган, облегающий фигуру, да еще и с глубоким соблазнительным вырезом, но, тем не менее, она купила и то и другое. И еще шелковые трусики от «Дамарис» с узкой полоской сзади, баснословно дорогие, но вполне пригодные для того, чтобы доставить их обладательнице удовольствие. Дейзи купила две пары: одну телесного цвета, а другую цвета сливы с кремовым рисунком. И, в конце концов, она купила мороженое в пластиковом стаканчике с такой же ложечкой и ела его, пока стояла в пробках.

Ее покупки лежали на соседнем сиденье, и она то и дело прикасалась к ним, как будто эти дорогие вещички могли заставить ее забыть о той черной пропасти, которая зияла у нее внутри.

Как переполненный файлами компьютер реагирует с замедленной скоростью, так и ее мозг отказывался принять новую жизнь, которая отныне именовалась «Алекс и Луиза».

Если заставить себя не думать об этом, может, оно перестанет быть правдой?

Проезжая через знакомый мост в Каррикуэлле, Дейзи увидела старика, который, стоя на своем привычном месте, играл на аккордеоне. Вид у него был болезненный, он кутался в большое потрепанное пальто, рядом с ним на земле лежала шляпа для милостыни. Печальные мелодии, которые обычно играл старик, действовали Дейзи на нервы, но она всегда бросала деньги в его шляпу, проезжая мимо.

«Интересно, был ли он счастлив?» – вдруг подумала она. Была ли его жизнь лучше, чем ее? Что ж, вполне возможно.

Дома Дейзи автоматически распаковала чемоданы, разложила вещи в две стопки, одна – в чистку, другая – в стирку.

Аккуратно, методично.

Она сняла с себя костюм, который с такой радостью надела утром в Дюссельдорфе, натянула простую старую рубашку и мягкие вельветовые брюки, которые любила носить дома.

Когда все дела были сделаны, Дейзи достала из холодильника бутылку вина и, забравшись с ногами на тахту, уставилась в телевизор, стараясь ни о чем не думать. Нет, это не могло случиться с ней. Разве Алекс мог оставить ее? Разве…

Ну а потом она заплакала и плакала до тех пор, пока лицо не стало саднить от слез, а бутылка не опустела.