Сегодня и всегда

Глава 4

Мел хотела бы более основательно подготовиться к предстоящему в конце февраля событию – благотворительному балу в компании «Лоример», но ей, как всегда, не хватало времени. Официальное мероприятие, которое предполагало, что все сотрудники не столь юного возраста хотя бы на какое-то время отбросят печальные мысли о скоротечности жизни, последние несколько недель было предметом обсуждения в офисе.

Кое-кто из сотрудниц «Лоример», например, девушка из отдела маркетинга, похожая на Саманту из «Секса в большом городе», а также три менеджера и глава телепродаж стремились повторить гламурный облик героинь известного сериала – рискованные каблуки, макияж от Элизабет Арден и соответствующие туалеты.

– Главное – побольше красной помады, – утверждала сотрудница отдела маркетинга. Она занималась разработкой программы вечера, что было само по себе гигантской задачей, включающей и тот впечатляющий момент, когда сотни красных шаров с логотипом «Лоример» поднимутся под потолок зала, как только Эдмунд Мориарти объявит о специальном благотворительном взносе в сто тысяч евро на исследования в области кардиологии. Эдмунд будет рвать и метать, если этот поистине великий момент будет испорчен, поэтому большинство сотрудников отдела маркетинга и рекламы были брошены на разработку деталей.

Другая часть женского персонала планировала посетить солярий, пойти к парикмахеру и, порывшись в своем гардеробе, откопать какое-то старое, приличествующее случаю черное платье, потому что никто не хотел раскошеливаться на новое для обычной офисной вечеринки.

Ванесса взяла у сестры платье из красного атласа, сказав, что не удивится, если у Хилари случится сердечный приступ, когда начальница увидит ее.

– Ничего, если такое и произойдет – там будет много кардиологов, – засмеялась Ванесса.

А Мел… Мел надеялась выкроить для себя хотя бы немного времени на подготовку к этому важному мероприятию. Новое платье, может быть… Или какая-нибудь другая стрижка. Ей хотелось показать всему миру и руководителям компании, что Мелани Редмонд может достойно представлять «Лоример» и у нее еще не все позади.

Был субботний вечер, и через пятнадцать минут им с Эйдрианом предстояло уехать из дома. Мел еще была наверху и старалась привести в порядок волосы при помощи мусса для укладки. Что касается макияжа, то на это уже не оставалось времени. Подводка глаз, которая была нанесена в девять утра, немного размазалась, а цвет кожи скорее напоминал «дождливый уик-энд в Гренландии», чем нежный оттенок загара «Малибу-бронз», которым пользовалось большинство женской половины «Лоример». Эйдриан только что перенес простуду, и Меле грустью отметила, что даже он выглядит лучше, чем она. Честно говоря, единственное, чего она хотела после непрекращающейся гонки прошедшего дня, да и всего месяца, – это остаться дома и хорошенько выспаться.

Ее расписание на февраль пестрело памятными датами. Во вторую пятницу месяца у Эдди, младшего брата Эйдриана, было сорокалетие, а в следующий уик-энд – пятнадцатилетняя годовщина свадьбы ее тетушки.

Прием по случаю сорокалетия Эдди предполагал обильное угощение для большого семейства в его любимом ресторане.

– Моему братику – сорок! – изумленно восклицал Эйдриан. – Это так много! Я помню, как мы рассуждали о том, что будет с нами в сорок.

– Это было сто лет назад, – вторил ему Эдди. – Боже мой, тогда казалось, что до этого еще так далеко! Я надеялся, что мне стукнет сорок раньше, чем тебе, потому что ты во всем был первым, и мне хотелось хотя бы в этом опередить тебя.

– Для того чтобы тебе первому исполнилось сорок, Эйдриан должен был умереть, – вступила в разговор Линда, мать Эдди и Эйдриана.

– Но этого не случилось, – серьезно сказал Эдди. – Хотя иногда я был близок к тому, чтобы убить тебя, мой старший братец.

Когда в следующий уик-энд тетя и дядя Мел праздновали свой юбилей, их дети организовали праздничный ленч в одном из дублинских отелей. Оркестр играл песни Джима Ривза, стены зала были увешаны фотографиями, отображавшими счастливую жизнь юбиляров. Столы, украшенные букетами нежных роз, напоминали о свадьбе, которая на самом деле была очень скромной, потому что из-за недостатка денег пришлось ограничиться благословением приходского священника, шампанским, тостами и речами.

– Это такое волнующее событие, правда? – обратилась одна гостья к Мел, когда дядя Дермот заставил всех прослезиться, рассказывая, что он не мыслит и дня без своей Анджелы.

– Да, очень волнующее! – согласилась Мел, приводя в порядок волосы, растрепанные после беготни за Кэрри, которая, быстро поняв, что отель – прекрасное место для того, чтобы спрятаться от матери, принялась неистово носиться по всем помещениям. Кэрри пряталась в кабинку женского туалета, забиралась под стол, на котором стоял юбилейный торт, вбегала во вращающуюся дверь кухни.

– Сядь и отдохни, я присмотрю за Кэрри, – сказала Карен, мать Мел, когда дочь в очередной раз пробегала мимо.

Мел остановилась, задаваясь вопросом, зачем она надела босоножки на высоченных каблуках. И почему люди, которые занимаются организацией подобных мероприятий и приглашают детей, не удосуживаются подумать, чем их занять?

«Ждем вас и ваших детей!» Этот лозунг ничего не значит, если при этом не предусматривается специальной детской комнаты, где родители могли бы оставить своих детей и ни о чем не беспокоиться, пока те смотрят по видео «Сто одного далматинца». А бокалы с красным вином, так опасно стоящие на краю стола? О, они как магнит приковывали детей возраста Кэрри.

– Ты устала, Мел. Иди, посиди рядом с Эйдрианом. Возьми кусочек торта, а я присмотрю за Кэрри.

Мать Мел поднялась со своего места и преградила путь сиреневому вихрю, чем и была сейчас Кэрри.

– Нет, мама, не стоит. Ты и так делаешь достаточно, – твердо отвечала Мел. Она просто сбросит босоножки, чтобы ноги отдохнули. Кто обратит на это внимание? – А то Кэрри решит, что ты ее мама, а не я.

От резкого смеха, который сопровождал этот комментарий, не удержалась ни одна из них.

– Ничего подобного, не говори глупостей. – Рука матери крепко ухватила руку дочери.

– Это просто шутка. – И на лице Мел появилась ее лучшая улыбка. Никто не умеет улыбаться так, как работник рекламного отдела. Но обе женщины знали, что это фальшивка.

– И все-таки попозже ты отдохни, дорогая, – сказала Карен. И хотя она никогда не работала в отделе рекламы, попыталась повторить улыбку дочери.

В последнее время Мел просто зашивалась на работе. Так случалось всякий раз, когда выходил каталог компании и необходимо было разослать его всем клиентам. Сотрудникам отдела рекламы приходилось работать внеурочно. И без того напряженную обстановку еще более обостряли слухи о предполагаемом сокращении. «Больше работы и меньше денег – не очень-то хорошая комбинация», – думала Мел.

Ванесса тоже пребывала под прессингом, и единственным местом, где им удавалось немного поболтать, был женский туалет. Именно там они обменялись замечаниями по поводу вчерашнего собрания, на котором было провозглашено, что компания может спасти деньги, лишь перейдя на режим жесткой экономии.

– Мне как-то попались в газете результаты одного исследования. Оказывается, работающие женщины каждое утро делают столько домашних дел, что семьдесят пять процентов из них, приходя на работу, уже падают от усталости, – сказала Ванесса. Она мыла руки и, разглядывая свое отражение в зеркале, решила, что у нее просто нет сил для каких-либо прихорашиваний.

Крася ресницы, дабы придать усталым глазам большую выразительность, Мел едва удержалась от смеха.

– Только семьдесят пять процентов? А что же остальные двадцать пять?

Сара плохо спала по ночам, что еще усугубляло усталость Мел. В течение последних нескольких недель Сара отказывалась идти спать, а когда, наконец, поддавалась на уговоры, то уже буквально падала от усталости и, переутомившись, спала плохо, несколько раз, за ночь, просыпаясь с плачем. Мел обсуждала это с ее воспитательницей Дон.

– Мне кажется, я понимаю, в чем тут дело, – сказала Дон в пятницу, как раз перед предстоящим балом в «Лоример», когда Мел приехала за дочерьми. – Она скучает без вас, Мел. Когда мама уходит на работу каждый день, ты ведь скучаешь по ней, правда, Сара?

Насупив брови, Сара кивнула.

– Вот и все. Поэтому когда вы по вечерам дома, она не хочет расставаться с вами и идти спать, – подытожила Дон, не понимая, что своими словами больно ранит Мел, невольно обвиняя ее. – Могу поспорить, что Сара бывает очень послушной, когда вы не разлучаетесь с ней весь день.

Мел кивнула. Действительно, в пятницу и субботу Сара всегда спала хорошо, и Мел пыталась убедить себя, что просто в выходные так много разных мероприятий, что девочку утомляло обилие впечатлений. Как выясняется, это не так.

Чтобы не обращаться снова к своей матери, Мел решила заручиться поддержкой матери Эйдриана и попросить ее посидеть с девочками в субботу, пока она и Эйдриан будут на балу. Линда всегда очень волновалась, когда к ней обращались с подобной просьбой.

Но ее просили не очень часто. И не только потому, что Мел предпочитала все делать сама, но в еще большей степени из-за того, что Мел чувствовала осуждение со стороны свекрови.

Линда принадлежала к тому поколению женщин, которые сами воспитывали своих детей. Хотя она никогда впрямую не говорила Мел о ее работе (Линда избегала любых конфронтации между людьми), Мел чувствовала невысказанный упрек.

Линда прекрасно сохранилась для своих шестидесяти с небольшим. Подтянутая фигура (чему способствовала ее любовь к бадминтону), светлые, как у сына, волосы. Вообще-то ее можно было бы назвать идеальной свекровью. Она жила достаточно далеко, чтобы часто забегать к ним, надоедая своим присутствием, и хотя вдовствовала уже несколько лет, у нее был свой круг общения, и она не цеплялась за Эйдриана.

Однако каким-то необъяснимым образом Линда давала почувствовать Мел, что она против того, чтобы ее любимых внучек воспитывали чужие люди, и неодобрительно относилась к своим «конкурентам».

– Мелани, я не могу понять, хорошо ли девочкам с чужими людьми, особенно Кэрри. Когда мои мальчики были в этом возрасте, они просто не воспринимали чужих людей и прятались за мою юбку, когда мы встречали знакомых, – с обожанием в глазах вспоминала Линда. – Но девочки… они еще слишком маленькие, чтобы целый день проводить в детском саду!

Мел молчала, только посильнее стискивала зубы.

– Она не имеет в виду ничего плохого, – вступался за мать Эйдриан, – просто…

– Я знаю, – прерывала его Мел.

Последнее высказывание свекрови: «Для тебя карьера важнее всего. Не знаю, где ты берешь силы. Не представляю, как бы я могла заботиться о своей семье и при этом еще работать!» – все еще было в ее памяти. «Ведь это всего лишь слова, – думала Мел, – но почему они так больно ранят?»

Мел торопилась, была уже половина седьмого. Расчесав волосы, она решила, что все остальное сделает в машине, нужно только прихватить с собой косметичку. День был сумасшедший: поход в магазин за продуктами на всю неделю, потом поездка с девочками в бассейн. Вернувшись, домой, она приготовила все для Линды, которая оставалась с девочками на ночь.

Сара была расстроена, что родители уходят, – она хотела провести с матерью весь день… Со своим нежным личиком в форме сердечка, огромными голубыми глазами с фиолетовым ободком и серебристо-белокурыми локонами она была похожа на маленького сказочного эльфа. Но под ангельской внешностью скрывался сильный характер. Сара отстаивала свое право делать все по-своему. И в возрасте четырех с небольшим лет претендовала на место первого человека в доме Редмондов. Мел прочитала кучу книг, объясняющих, как вести себя с детьми с непростым характером, и пришла к убеждению, что ни один эксперт не встречал ребенка, похожего на ее маленькую дочь.

По крайней мере, бассейн немного взбодрил Мел, хотя стоять в бассейне и держать Кэрри было довольно утомительно. Быстро натягивая маленькое черное платье, единственное подходящее для благотворительного бала (правда, она уже не раз надевала его на всякие мероприятия на работе), Мел перебирала в мыслях дела, которые еще предстояло сделать. Кассета с «Красавицей и чудовищем» была уже вставлена в видеомагнитофон, и оставалось только нажать кнопку. Крылышки цыпленка под грибным соусом стояли на плите рядом с кастрюлей картофеля – ужин был готов, и Линде надо было только разогреть еду. А в холодильнике ожидала баранина с розмарином и оливковым маслом – ведь Линда останется до следующего вечера и заслуживает настоящего семейного обеда. Постель застелена чистым бельем, Мел даже погладила пододеяльник, чего никогда не делала для себя и Эйдриана. Мягкие простыни на кроватках Сары и Кэрри сияли чистотой, а все их любимые игрушки стояли на своих местах. Мел на всякий случай оставила термометр и детский парацетамол на верхней полочке в ванной, так высоко, чтобы дети не могли дотянуться до них, а Линда смогла бы воспользоваться, если потребуется. А также телефоны доктора и места, куда они отправлялись на бал. Оба номера были написаны очень крупно – Линда плохо видела без очков – и лежали рядом с телефоном.

Конечно, все это совершенно не исключало того, что Линда по-прежнему будет думать, что работа, которую не хочет оставить Мел, заставляет страдать всю семью.

– Мы чудесно проведем сегодняшний вечер, – проворковала Линда, обнимая внучек, которые сидели рядышком в своих уютных пижамках, готовые забавляться со своей бабушкой. Линда опять принесла им сладкое, и хотя избыток сахара вызывал у девочек аллергию, Мел промолчала, понимая бесполезность своих слов.

Эйдриан дожевывал печенье. На балу предполагался обед, но сначала только аперитив в холле, и кто знает, когда еще им удастся поесть! На Эйдриане был прекрасный костюм из черной шерсти и серебристо-серая рубашка, которая очень шла к его голубым глазам. Он выглядел великолепно.

– Ты будешь скучать по папе? – спросил Эйдриан, быстро поднимая Сару с дивана и переворачивая ее вниз головой – игра, которую она обожала.

– Да! – хохотала Сара, стараясь отвести свои белокурые локоны от лица.

– Правда? – требовал Эйдриан, качая ее вверх и вниз.

– Да! – визжала она от удовольствия.

Мел знала – Сара не боится ничего.

– Меня тоже! – потребовала Кэрри, и пухлые детские щечки порозовели от возбуждения. Она была уменьшенной копией своей сестры, но без ее упрямого подбородка.

«Больше похожа на нашу семью», – как-то сказала Линда, из чего Мел сделала вывод, что, следовательно, упрямство Сары идет от матери и ни у кого не вызывает восторга.

– Нам пора, – машинально сказала Мел.

Веселье в тот же момент прекратилось. Сара, все еще висевшая головой вниз, взглянула на Мел с упреком, с застывшим в глазах вопросом – почему ее мама разрушила все?

«Потому что у меня минутки свободной не было днем!» – хотелось закричать Мел. Кто-то ведь должен делать все, что положено, согласно расписанию. Иначе все превратится в хаос. А если не она, то кто?

Эйдриан опустил Сару на пол и, взяв на руки Кэрри, проделал то же самое с ней, дабы не создавать перед уходом нервную обстановку для остающихся.

– Слушайтесь бабушку, – сказал он дочкам, которые улыбались ему и всем своим видом показывали, что значение слова «непослушание» им вообще неведомо.

– Пока, Кэрри! – Мел наклонилась поцеловать девочку, и тут же две маленькие ручки обхватили ее за шею, и мокрый поцелуй остался на щеке. «Господи, как же быстро она выросла!» – с болью подумала Мел. Казалось, только вчера она была маленьким, хрупким созданием, которое Мел держала, прижимая к груди, а крохотный, розовый, словно бутон, рот жадно сосал сосок.

– Пока, мама, – проговорила Кэрри срывающимся голоском.

Мел снова поцеловала ее.

– Я люблю тебя, – тихо прошептала она.

Сара уже устроилась рядом с бабушкой.

– Поцелуешь меня на прощание? – нежно спросила Мел.

– Пока, – сказала Сара, поглощенная разбором своих драгоценностей и не отвечая на вопрос.

– Ах ты, маленькая злючка. Разве ты не скажешь маме «до свидания»? – проворковала Линда, гладя Сару по головке.

– О, они всегда так, – беспечно отмахнулась Мел. Она не позволит, чтобы кто-то узнал, что она чувствует себя преданной и ей больно до слез. – Новый человек, конечно, интереснее, чем мама, которая так надоела…

– Сейчас же поцелуй мамочку, – потребовала Линда.

Наивно не сознавая той боли, которую она доставляет матери, Сара упрямо наклонила голову и проигнорировала всех.

– Давай же, – смеясь, сказала Линда. – Ах, маленькая плутовка! Она всегда расстраивается, когда ты уходишь.

Внезапно Сара подняла голову, улыбнулась своей разрывающей сердце улыбкой и послала матери быстрый воздушный поцелуй.

– Ну вот, хорошая девочка, – удовлетворенно проговорила Линда. – А теперь дай-ка мне пульт, и посмотрим наш фильм.

– Счастливо, – помахал им Эйдриан, направляясь к двери.

– Слушайтесь бабушку, – добавила Мел, механически следуя за мужем и ощущая собственное разочарование как физическую боль. Сара не захотела поцеловать ее. Воздушный поцелуй не в счет, это не настоящий поцелуй. Сара всегда целовала ее, всегда…

– Мел, твоя сумочка, – напомнил Эйдриан, протягивая ей маленькую сумочку из черной замши. – Как ты могла ее забыть?

– А… – Мел махнула рукой и вышла.

– Ты устала? – поинтересовался Эйдриан, отпирая дверцу машины.

Его жена уселась на переднее сиденье. И только когда они, набрав скорость, выехали на основную трассу, Мел поняла, что ее косметичка так и осталась на столе в холле. Все, что было при ней, – блеск для губ и тушь. Ее волосам явно не помешало бы немного пены или лака, а лицо, лишенное всякой косметики, имело болезненный вид. Но как ни странно, пожалуй, впервые за всю ее сумасшедшую жизнь, сейчас это мало беспокоило Мел.

Благотворительный бал проходил в зале фешенебельного отеля «Макартур». В холле, где подавали напитки, к моменту прибытия Мел и Эйдриана жизнь кипела ключом. Приветливо улыбаясь и сознавая, что она должна выглядеть как истинная бизнесвумен, Мел судорожно держалась за руку Эйдриана, пока они, пробираясь через толпу, не наткнулись на своих хороших друзей, Тони Стейлмана и его жену Бонни. Тони работал вместе с Мел, но их связывала не только работа. Тони был тем человеком, которому Мел полностью доверяла.

– Привет, рад тебя видеть! – воскликнул Тони, целуя ее. – Что-то случилось? Ты выглядишь ужасно.

Бонни, которую собирался обнять Эйдриан, бросила на мужа осуждающий взгляд.

– Забыла дома косметичку и вспомнила уже в машине, – пояснила Мел.

– У меня с собой кое-что есть, – пришла на помощь Бонни, потрясая в воздухе маленькой вечерней сумочкой. – Все в твоем распоряжении.

Оставив мужчин беседовать, Мел и Бонни направились в дамскую комнату, но, едва свернув в коридор, чуть было не столкнулись с Хилари и шефом компании Эдмундом Мориарти. Уж кого-кого, но только не их хотела бы сейчас встретить Мел.

– О Господи, Мел, ты больна? Вирус? – спросила Хилари, на всякий случай, отступая на шаг, потому что уж никак не хотела подхватить заразу.

– Просто работающая женщина все делает в спешке, – засмеялась Бонни. Два бокала розового шампанского развязали ей язык. – Правда, Хилари, я не знаю, как она это выдерживает? Наша Мел – настоящая героиня. Я всегда говорю Тони, как ему повезло, что я сижу дома и ему не надо заниматься стиркой. Это прекрасно, что «Лоример» поддерживает работающих матерей. – Милое круглое личико Бонни светилось гордостью за подругу, она не сомневалась в правильности своих слов, ведь Мел на самом деле потрясающая. Бонни не представляла, как она сама могла бы выдержать подобную нагрузку, если бы должна была работать также много, как Мел или Тони, и к тому же еще воспитывать детей.

Возникла неловкая пауза.

Мел почувствовала натужную улыбку на своем лице. Она понимала, что Бонни не нужно было этого говорить. Эдмунд не любил, когда ему напоминали о каких-то других обязанностях его сотрудников, кроме работы в компании. И он, и Хилари желали, чтобы работа в «Лоример» была первым и самым главным делом. Их совершенно не интересовало, какие еще заботы волновали Мел и что ей приходилось преодолевать, чтобы сделать эту работу. Бездетный мужчина, капризный, требовательный и свободный, Эдмунд хотел, чтобы его служащих интересовало только его дело.

Перебирая в уме возможные объяснения, способные удовлетворить начальство и сохранить ее имидж – имидж бизнес-леди, женщины, стремящейся сделать карьеру, – Мел, сама не зная как, внезапно вытащила козырь.

– Просто я была в спортзале и поздно вернулась домой. Вы же знаете, как бежит время, когда ты не на работе.

Бонни заморгала.

– Мини-марафон, – продолжала Мел. – У нас в «Лоример» есть группа марафонцев, и мне бы очень хотелось быть среди них.

Воображаемая картина мгновенно возникла перед глазами Мориарти: женская команда, состоящая исключительно из его служащих, все одеты в спортивную одежду с лейблом компании и бегут мимо поджидающих их фотографов. Здоровье, благотворительность и добротный пиар – превосходная комбинация.

– Чудесно, – произнес он. – Не знал, что мы спонсируем спортивную команду, но идея превосходная. Здоровый образ жизни – наша цель, и мы все следим за своим здоровьем. – Он широко улыбнулся. – Мне это нравится.

Хилари, явно не поверившая ни единому слову Мел, окинула ее скептическим взглядом.

– Хорошо, – сказала она. – Мы поговорим об этом в понедельник. – И, подхватив Мориарти под руку, увела его от греха подальше.

Мел удалось продержаться до конца вечера, и только когда они возвращались домой в безопасном пространстве собственного автомобиля, она позволила себе расслабиться.

– Господи, я выглядела ужасно! – простонала она, когда они выезжали из подземного паркинга отеля. – И чтобы как-то выкрутиться, сказала, будто пришла прямо после тренировки, так как собираюсь отстаивать честь компании, участвуя в мини-марафоне. Это означает, что теперь мне придется на самом деле сделать это.

– Думаю, ты шутишь. – Эйдриан был несколько растерян происходящим. Кому, какое дело, что Мел выглядела усталой? Ее ведь не нанимали для того, чтобы она все время выглядела как супермодель. В конце концов, она нормальный человек.

– Нет! – бросила она, злясь на весь мир. А так как под рукой, кроме Эйдриана, никого не было, то удар пришлось принять ему.

– Не можешь же ты участвовать в мини-марафоне только из-за того, что выглядела усталой на этом сборище, – возразил он.

– Я должна, потому что сказала об этом боссу и боссу босса, а все из-за того, что пыталась оправдаться за свой ужасный вид. Могу понять, почему люди делают себе перманентный макияж вместо того, чтобы каждый раз подводить глаза. По крайней мере, тогда усталый вид обеспечен тебе всегда.

Эйдриан рассмеялся:

– Послушай, любовь моя, все это не так важно, правда. Ты сама знаешь, что прекрасно справляешься со своей работой. Остальное – глупости. Кого волнует, как ты выглядишь?

– Хотелось бы тебе верить, но, увы, это не так, – зло процедила Мел. – Как я выгляжу, имеет значение, потому что я женщина, у меня есть дети и я ворую время, которое должно принадлежать работе в компании. Тебе этого не понять. Ты мужчина, и никто не следит, нет ли каких-то признаков, что твоя семья для тебя значит больше, чем работа, и как это влияет на твою внешность… Если речь идет о женщине, все имеет значение! Тебя не подозревают в том, что ты можешь взять отгул, когда у Кэрри температура тридцать девять. Если ты помогаешь организовать школьный рождественский спектакль, каждый скажет, что ты образцовый папаша. Если я делаю это, я просто увиливаю от основной работы, а если не делаю, то увиливаю от своих материнских обязанностей. Вот почему, увы, имеет значение, как я выгляжу.

– Я оставался с девочками дома, когда они болели, – попытался возразить Эйдриан.

– Но для мужчины это исключение, – волнуясь, продолжала Мел. – А для матери не кончается никогда, это как непрекращающийся марафон. Изнурительный мини-марафон.

– Но вряд ли в «Лоример» существует дискриминация по половому признаку, ведь Хилари тоже женщина, – недоумевал Эйдриан.

– Женщина? Нет, если ты этого не заметил, – вздохнула Мел. – Она замужем за работой, и никогда не подумаешь, что у нее есть дети. Другими словами, совершенная женская исполнительность. «Вы должны перевязать ваши трубы или предоставить кому-то другому воспитывать своих детей, так чтобы вы никогда не видели их, и тогда мы гарантируем вам продвижение на самый верх».

– Но ты любишь свою работу, – настаивал Эйдриан. – Ты такая энергичная, Мел. Все видят, как великолепно ты справляешься с любым делом, за какое бы ни взялась. Я же это вижу, черт побери. То, как ты справляешься с работой и детьми, жонглируешь этим всем…

– Я ненавижу, когда это называют «жонглируешь», – тихо сказала Мел. – Жонглировать – это совсем другое и, должно быть, не так трудно… а то, что делаю я… это похоже… – Она пыталась подобрать верные слова. – Может быть, это и жонглирование, но тогда гранатами, которые в любой момент могут взорваться.

– Тебе так плохо?

Мел закрыла глаза.

– Да, – сказала она. – Меня преследует это как непрекращающийся ночной кошмар, я кручусь как белка в колесе и не могу выбраться из него.