Сердце беглеца

Глава 11

Когда на следующее утро Рэйчел готовила завтрак, Джон Хэллоран внимательно разглядывал свою дочь. Он заметил, что глаза у нее припухшие и красные, будто она провела ночь без сна и плакала. Она казалась непривычно тихой и погруженной в свои мысли, по-видимому, невеселые.

– Рэйчел, а Рэйчел?

– Да, па?

– Что-нибудь случилось?

– Нет, па… Я… возможно, я скоро выйду замуж.

– О?..

– Да.

– Похоже, тебя это не слишком-то радует, – заметил Хэллоран.

– Да нет же. Радует. Хэллоран широко улыбнулся:

– Вот как! Так Клинт наконец-то попросил твоей руки. О, черт меня возьми!

– Нет, я… Па… Я попросила Тайри жениться на мне.

– Тайри! Рэйчел кивнула.

– А ты против! Я хочу сказать, против того, чтобы он стал твоим зятем?

Хэллоран медленно покачал головой.

– Нет, если ты этого хочешь… Так вот где ты… – Хэллоран кашлянул, не зная, в какую форму облечь вопрос, который ему хотелось задать.

– Да. Я встречалась с ним в старой хижине Джоргенсенов.

– А, вот где он прячется, – протянул Хэллоран. – Я так и думал, что где-нибудь поблизости. Да, Тайри не таков! – Хэллоран хмыкнул. – Вот удивятся Ларкин и вся эта банда, когда узнают, что им не удалось его запугать и выкурить из здешних мест.

Рэйчел кивнула, на глаза ей навернулись слезы.

– В чем дело, детка? – озабоченно спросил Хэллоран. Он потянулся и накрыл ее руку своей. – Мне-то можешь сказать.

– Тайри собирается перестрелять Ларкина и всю его компанию, всех, кто виноват в том, что его правая рука искалечена. Я пыталась его отговорить, па, но он не слушает меня. Он считает, что они должны заплатить за то, что сделали.

Хэллоран кивнул:

– Не могу сказать, дочка, что осуждаю Тайри. Они причинили ему ужасное зло.

– Знаю, но… О, па, на его счету уже столько жертв. И вот теперь опять. Когда же этому придет конец?

– Ты любишь Тайри?

– Да, – с жаром ответила Рэйчел.

– Когда ты попросила его жениться на тебе, ты знала, кто он такой?

– Да.

– Ты не можешь изменить его, Рэйчел. Или ты научишься мириться с тем, каков он, и надеяться, что он сам изменится, или будешь несчастной и бросишь его.

– Я не могу его бросить, па. Я так сильно люблю его!

– Думаю, девочка, он хороший человек. Мне кажется, что глубоко внутри у него запрятано все, чего ты от него хочешь, все, что тебе нужно. Если бы я думал иначе, то попытался бы отговорить тебя. – Хэллоран снова сжал руку дочери. – Когда же наступит этот великий день?

Рэйчел улыбнулась сквозь слезы:

– Не знаю. Тайри сказал, что приедет за мной, когда все будет кончено.

Отец и дочь взглянули друг на друга, не осмеливаясь облечь в слова мысль, одновременно посетившую их. Один против пятерых! Каким бы метким стрелком ни был Тайри, всегда существовала опасность, что он промахнется.

Следующие несколько дней показались Рэйчел бесконечными. Она не знала, когда Тайри собирается осуществить задуманное, не знала, когда он сочтет себя готовым к тому, чтобы совершить решительный шаг.

Она старалась заполнить свои дни домашней работой: уборкой, стиркой, глаженьем, починкой, перестановкой мебели, наведением порядка в чуланах, шкафах и буфетах, на чердаке, натиранием полов… Разыскала старую поваренную книгу и испробовала с дюжину новых рецептов, пекла пироги, кексы, печенье и хлеб до тех пор, пока отец не попросил ее остановиться. Потом купила несколько ярдов ткани и решила обзавестись новым гардеробом. Для воскресных дней и выходов она сшила платье из нежно-голубой шерсти, потому что заметила, что нравится Тайри в голубом, а также смастерила повседневное платье из муслина с узором из зеленых веточек, квадратным вырезом и широким белым кушаком.

Когда ей надоели домашняя работа, шитье и готовка, она стала проводить время в дальних верховых прогулках. Часто у нее возникало искушение отправиться в хижину Джоргенсенов повидать Тайри, но она ни разу не позволила себе этого. Она сама пришла к нему, предложила ему свою любовь, и даже попросила жениться на ней. Теперь наступила его очередь.

Медленнее всего тянулись ночи. Лежа в темноте своей комнаты, она перебирала в памяти каждое сказанное им слово, вспоминала каждое его прикосновение, их нежные объятия, силу его рук, волшебство поцелуев, звук голоса. А что, если Тайри передумал? Что если он, взяв верх над Ларкином и остальными, забудет обо всем, что между ними было, и навсегда покинет Йеллоу-Крик? Что, если он не вернется? А может быть, его убили?

Сомнения чередовались с мечтами, но любовь к Тайри оставалась прочной и неизменной. Она любила его и знала, что он чувствует к ней то же. Она была уверена в этом, хотя он ни разу не сказал ей о своих чувствах, ни разу не произнес заветных слов. Она ощущала его любовь всем сердцем. Иначе можно было сойти с ума.

Каждое утро, расчесывая волосы перед зеркалом, Рэйчел шептала:

– Сегодня. Он приедет сегодня.

И каждый вечер, правда, все менее убежденно, говорила себе:

– Завтра. Конечно, он приедет завтра. А потом засыпала в слезах.

На рассвете воздух был морозным. Когда Тайри седлал серого, он заметил, что выдыхаемый им воздух превращается в облачко белого пара. Ощупывая подпругу, он чертыхнулся, засомневавшись вдруг, сумеет ли вообще действовать одной рукой. В общем, день начинался невесело.

Вскочив в седло, он направил жеребца к ранчо Уэлшей. Лицо Тайри было бесстрастным, а мысли его принадлежали лишь пяти негодяям, которых он собирался убить еще до захода солнца.

Уилли Маккой уехал с ранчо Уэлшей сразу после завтрака. Пустив свою низкорослую лошадку бодрой рысью, он двинулся к Йеллоу-Крик. В городке жила одна девушка, весьма, надо сказать, дорогая штучка. Он улыбнулся, предвкушая встречу с ней, и похлопал по пачке долларов, лежащих в кармане джинсов. Сегодня он в состоянии купить весь день и даже ночь Джинни. И именно это он сделает, даже если ему придется выложить все пятьсот долларов до последнего цента – все, что он получил за участие в устрашении Логана Тайри.

Уилли нахмурился, вспоминая об этом деле. Аннабелла Уэлш обещала заплатить им всем поровну за «обработку» этого головореза, но Ларкин отстегнул им совсем немного, захватив львиную долю гонорара себе и своему корешу Рэйфу Хоббсу. Остальные ребята, Харрис и Толман, – славные парни, но у них кишка тонка спорить с Ларкином из-за денег. Впрочем, Уилли Маккой тоже на это не осмелился. Лучше быть живым трусом с карманом, набитым деньгами, чем мертвым героем.

Пустив свою лошадку галопом, Уилли постарался выкинуть из головы Гаса Ларкина и остальных и обратиться мыслями к Джинни и нескончаемым часам наслаждения, которые надеялся провести в ее объятиях.

Тайри добрался до земель, принадлежащих Уэлшам, как раз тогда, когда лучи солнца позолотили вершины дальних гор. При его приближении коровы и беломордые быки зашевелились и уставились на него недоверчивыми глазами. Из куста прыснул выводок перепелов, испугав серого жеребца. Тайри ухмыльнулся, а жеребец замотал головой и затанцевал на месте. Черт, до чего же хорошо чувствовать себя живым!

Тайри покрыл добрый десяток миль, прежде чем заметил вдали одинокого всадника. Остановив серого, он спешился под прикрытием невысокого холма и принялся терпеливо ждать, пока всадник достаточно приблизится к нему.

Узнав младшего из банды Уэлша, Тайри жестко усмехнулся.

Пробормотав сквозь зубы: «Возможно, мне сегодня повезет», – он нащупал «кольт», взвел курок и вышел на дорогу.

– Подними-ка руки вверх, ковбой, – приветствовал он всадника, и Уилли Маккой тотчас же осадил лошадь и остановился как вкопанный. Когда Уилли узнал человека с револьвером, лицо его стало белым. – Эй, малыш, – процедил Тайри сквозь зубы, – помнишь меня?

Маккой был напуган до смерти. Слишком напуган, чтобы вымолвить хоть слово. Потом он молча кивнул.

– Ладно, – сказал Тайри жестко. – Руки вверх!

Маккой посмотрел на свои руки, будто никогда их раньше не видел.

– Подними их, черт возьми! – рявкнул Тайри.

Медленно, будто руки отяжелели и плохо ему повиновались, Маккой поднял их над головой. И тотчас же вскрикнул от боли: Тайри всадил по пуле в каждую ладонь.

– Скажи своим друзьям, что я буду их ждать у Баушер, – сказал Тайри рыдающему юнцу. Спрятав «кольт» в кобуру, он сел в седло и поехал дальше в Йеллоу-Крик.

Тайри привязал серого возле салуна «У Баушер». Войдя, он заказал бутылку ржаного виски и отнес ее на облюбованный им столик в конце зала, откуда было очень удобно следить за дверью. Сзади же его прикрывала стена, и никто не мог подкрасться незамеченным.

Его не оставляли мысли о Рэйчел. Какой бес в него вселился, что он согласился на ней жениться? Неужели она вообразила, что он и впрямь предпочтет оседлую жизнь кочевой? А он о чем думал? Тайри бездумно разглядывал светло-янтарный напиток в своем стакане, как вдруг пришло непрошеное воспоминание о Ред Лиф. У них была счастливая жизнь, полная веселья, смеха и гармонии. Ему было приятно отдавать себя во власть кому-то, кто, в свою очередь, принадлежал ему одному. Но это было так давно! Теперь он стал другим человеком, вовсе не похожим на того, прежнего.

Он единым духом опорожнил стакан и с отсутствующим видом вновь наполнил его. С того дня как умерла Ред Лиф, он ничем себя не связывал в этой жизни. Невидимой стеной он отделил себя от всего мира и от всего человечества. Возможно, с Рэйчел он сумел бы так же слиться воедино, как в свое время с Ред Лиф?..

Его печальные мысли были прерваны Безносой, скользнувшей за его столик. Сегодня она выглядела чрезвычайно элегантной: серебряные волосы собраны в пышную прическу, тонкая фигура облачена в ярко-красное платье.

– Добрый день, Тайри, – промурлыкала она.

– Привет, Безносая…

По лицу ее скользнула тень улыбки.

– Поберегись.

Тайри кивнул. Минутой позже в салун уже ввалились Гас Ларкин и его головорезы.

Тайри поднялся. Мысли о Рэйчел тут же вылетели у него из головы. Теперь для него не существовало ни прошлого, ни будущего. Только этот момент. Не спуская руки с рукояти револьвера, он окликнул людей Аннабеллы.

Трое подошедших к бару дрогнули при звуке его голоса и, мешая друг другу, попытались оказаться вне линии огня.

Бармен тихонько выругался: неприятности, которых он опасался с того самого дня, когда высокий парень появился в его заведении, все-таки настигли его. Он перекрестился и нырнул под широкую стойку красного дерева.

Итак, четверо головорезов резко обернулись, как марионетки, которых дернули за веревочку одновременно. Самым стремительным оказался Гас Ларкин. В руке он уже держал револьвер и искал, куда бы прицелиться, когда его поразила пуля Тайри. Пуля размозжила голову и вылетела наружу вместе с красным месивом из крови и мозга.

Второй выстрел Тайри тоже не был сделан впустую: он убил наповал малого по имени Рэйф.

Удовлетворенный проделанным, Тайри распластался на полу, стараясь наилучшим образом использовать оставшиеся в его револьвере заряды и, не обращая ни малейшего внимания на свистевшие вокруг его головы пули, вылетавшие, как рассерженные осы, из разворошенного гнезда.

Он тихонько выругался, когда кусок свинца задел его правую руку, оставив след на плече.

Прошло не более минуты, а четверо мужчин уже лежали мертвыми.

Тайри встал и молча вышел из салуна. Прыгнув в седло, он направил своего серого к ранчо Уэлшей.

Дом Уэлшей обладал на испанский манер внутренним двориком. Яркие цветы пестрели в расписных глиняных горшках и корзинках, подвешенных на веревочках. В клетках, которых Тайри насчитал не меньше дюжины, сидели канарейки – по паре в каждой клетке, – и от их веселых трелей звенел воздух. Дом окружала широкая веранда, спасавшая его обитателей от палящего солнца и предлагавшая им желанную тень.

Усадьба выглядела привлекательно. Строения сверкали свежепобеленными стенами. В аккуратных, крепко сколоченных загонах стояли породистые лошади. В ответ на стук Тайри дверь открыла толстая мексиканка в строгом черном бомбазиновом[7] платье.

– Где твоя хозяйка? – отрывисто спросил Тайри.

– У нее сиеста, – ответила женщина на английском. – Уходи.

– Ну-ка приведи ее сюда да побыстрее. Или я это сделаю сам, – поторопил ее Тайри. – Поняла?

– Си, си. – Мексиканка кивнула и быстро шмыгнула к черному ходу.

Войдя, Тайри закрыл за собой дверь и остановился в холле, разглядывая его обстановку. Полутемное помещение было увешано картинами, изображавшими пустыню в разное время суток. За холлом располагалась просторная гостиная с высокими потолками. Пол покрывали яркие ковры. Несколько ковров меньшего размера, видимо, изготовленные индейцами племени навахо[8] украшали стены. Вокруг огромного каменного камина располагались диван и два больших кресла, обитых темной кожей. С потолка свисало несколько масляных ламп. В углу, в окружении кружевных папоротников и прочих растений, стояла статуя Святого Франциска, выполненная в человеческий рост. Над камином висело большое зеркало. Каминную полку украшали разнообразные индейские изделия из глины.

Аннабелла Уэлш вошла неслышно. Для женщины она была весьма высока ростом, одета в простую хлопчатобумажную синюю юбку и белую блузу, отделанную крошечными синими и желтыми цветочками. Ее густые рыжие волосы мягкими волнами обрамляли лицо и падали на плечи.

Она остановилась футах в шести от Тайри и наградила его оценивающим взглядом своих ярко-зеленых глаз, будто он был лошадью, которую она собиралась купить.

– Должно быть, ты Логан Тайри, – произнесла она низким, чуть хрипловатым, чувственным голосом, звук которого вызвал немедленный отклик в теле Тайри: он мгновенно зажег в нем желание. Тайри коротко кивнул.

– А вы, должно быть, Аннабелла Уэлш.

– Угадал. Хочешь выпить?

Говоря, она взглянула на кровь, запекшуюся на его плече.

– Может, тебя надо перевязать?

Тайри покачал головой. Аннабелла Уэлш была самой вызывающе-прекрасной женщиной, какую ему когда-либо доводилось видеть. Кожа ее была цвета сливок, губы пухлые и ярко-красные. Ее полные, рельефно под тонкой тканью обрисовывающиеся груди так и рвались из блузки на свободу. На мгновение у него возникло безумное желание сорвать тонкую материю и посмотреть, как она будет выглядеть без покровов.

На губах Аннабеллы появилась насмешливая улыбка, будто она знала, о чем думает Тайри. Впрочем, подобные мысли посещали любого мужчину, которого она когда-либо встречала на своем пути.

– Зачем ты сюда явился? – наконец поинтересовалась Аннабелла.

– Сказать, чтобы вы больше не посылали по мою душу ковбоев и оставили в покое ранчо Хэллоранов.

– Я и понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответила она холодно.

– В таком случае я растолкую. Я убил четверых ваших головорезов менее часа назад. Если после этого на ранчо Хэллоранов пропадет или будет найдена мертвой хоть одна корова, я вам этого не спущу.

– То есть расправишься со мной, как с моим братом?

– А теперь я не имею понятия, о чем вы говорите, – бесстрастно заявил Тайри. – Просто запомните, что я сказал. Если что-нибудь подозрительное случится у Хэллоранов, то в ответе окажетесь вы, и я вам об этом напомню. Я стреляю без промаха.

Аннабелла не сомневалась, что это не пустое бахвальство. Он серьезно ранил Уилли Маккоя, теперь убил четверых ее лучших телохранителей. У нее не было и тени сомнения в том, что именно он лишил жизни и Джоба. Да, размышляла она, Логан Тайри – настоящий профессионал. И не колеблясь убьет и женщину.

Нетерпеливо тряхнув головой, Аннабелла загадочно улыбнулась. Возможно, вместо того чтобы ссориться с Тайри, ей следует превратить его в союзника. Если ей удастся нанять его, немногие работники, еще оставшиеся у Хэллоранов, убегут от них, как крысы с тонущего корабля. А если он не соблазнится деньгами, у нее в запасе есть и другие средства. Он уже проявил интерес к ее телу. Даже теперь он не мог отвести глаз от ее груди. Мужчины всегда смотрели на нее так, будто она была спелой дыней, только ждущей, когда ее сорвут. Ей и прежде случалось предлагать себя мужчинам, когда она хотела заполучить что-то. И те неизменно подпадали под ее чары. И Логан Тайри ничем не отличается от прочих. При всем своем высокомерии он сделает все, что она пожелает, если суметь облечь предложение в должную форму. Она ничуть в этом не сомневалась.

– Это все, что ты хотел мне сказать? – холодно поинтересовалась Аннабелла.

– Пожалуй, да.

– Очень хорошо. Всего доброго, мистер Тайри.

С некоторым изумлением Тайри понял, что она отсылает его. Но он не сделал шага к двери. Аннабелла Уэлш тоже не шевелилась.

Тайри открыто глазел на ее роскошное тело, обтянутое синей юбкой и девственно-белой блузкой. Зато в самой Аннабелле не было ничего девственного. Это была женщина, знавшая многих мужчин. Об этом можно было догадаться по выражению ее насмешливых зеленых глаз и изгибу пухлых красных губ, по ее улыбке. Но более всего это ощущалось по исходившему от ее тела аромату, мускусному запаху, присущему кобыле во время течки, который чувствовал любой жеребец в округе.

Ничуть не смущенная его пристальным взглядом, Аннабелла указала на раненое плечо Тайри: – Нужно заняться этим. Правда!

– Да.

– В моей комнате есть бинты и мази.

– Прекрасно.

Аннабелла повернулась и пошла впереди него, через гостиную и холл, в свою спальню, ни минуты не сомневаясь, что Тайри последует за ней. Она самодовольно улыбнулась, услышав его шаги за своей спиной. Ей всегда удавалось вести их за собой без малейшего труда.

В просторной комнате Аннабеллы пахло пудрой и духами. Окна были задернуты тяжелыми красными бархатными портьерами, защищавшими от позднего дневного солнца. Высокий комод розового дерева занимал большую часть стены. На маленьком комодике стояли кувшин с водой и миска. В спальне были еще платяной шкаф розового дерева, зеркало в человеческий рост, и картина, изображающая дикого жеребца.

Тайри снял рубашку и сел на край кровати. Пока Аннабелла перевязывала его плечо, его рука машинально перебирала кисти мягкого красного бархатного покрывала. Он выжидательно смотрел на нее, полагая, что она сама сделает следующий шаг.

Ждать пришлось недолго.

– Я хочу предложить тебе работу, Тайри, – пробормотала она. Ее пальцы прошлись по его обнаженной руке, поглаживая выступающие мускулы.

– Я ведь однажды сказал «нет», помните? И это стоило мне правой руки.

– Ты можешь передумать. – Пальцы Аннабеллы снова пробежались по его руке и спустились на бедро. – Я заплачу тебе, сколько запросишь, и не буду требовать никакого отчета.

– Ничего?

Его жадный взгляд тем временем путешествовал во всхолмлению ее груди, затем остановился на влажных и слегка приоткрытых красных губах.

Аннабелла тихонько рассмеялась, заметив, как янтарные глаза Тайри пожирают ее. Мужчины! Все они одинаковы. Всегда хотят от женщины одного.

– Я думаю, что смогла бы платить тебе тысячу долларов в месяц, – сказала Аннабелла.

– Это куча денег. И чего вы потребуете за это?

– Только возможности упоминать твое имя. Право же, этого достаточно. Как только люди Хэллорана узнают, что ты работаешь у меня на ранчо, они тотчас же уберутся из этих мест. Никто в здравом уме не останется у старика, если будет известно, что твой револьвер у меня на службе. Хэллорану придется продать свою землю, а когда он это сделает, я выплачу тебе премию в пять тысяч долларов и ты сможешь уйти куда глаза глядят.

Ее голос, пламя, горевшее в ее живых изумрудных глазах, говорили ему, что он все равно не захочет ее покинуть. Никогда.

Тайри тихонько присвистнул:

– Пять кусков. Сумма впечатляющая.

– Да.

Она смотрела на него сквозь бахрому темных ресниц. Глаза ее ярко блестели, а губы складывались в улыбку: дело оказалось неожиданно легким.

– Внушительная сумма, – повторил Тайри. – Но деньги мне не нужны. И все же благодарю.

Аннабелла судорожно и глубоко вздохнула, и от этого ее полные груди еще рельефнее выступили под чуть не лопающейся хлопчатобумажной тканью. Глаза ее сверкали зеленым огнем, когда она промурлыкала:

– Может быть, предложить тебе что-нибудь еще?

– А именно? – спросил Тайри, подавляя многозначительную улыбку. – Что вы имеете в виду?

Аннабелла прижалась к Тайри.

– Я должна сказать это словами?

Уголки губ Тайри опустились, а голос стал язвительным и насмешливым:

– Так вы стоите пять кусков? Большинство шлюх не запрашивают так много.

Он рассчитывал, что она рассвирепеет, но она только улыбнулась.

– Я стою больше, много больше, ковбой, – похвасталась она. – Но ты об этом никогда не узнаешь, если не согласишься на меня работать. Начать придется с сегодняшнего дня.

Смех Тайри прозвучал невесело:

– Неужто правда? А если нет, что помешает мне брать тебя время от времени?

– Ничего, – ответила Аннабелла, слегка пожимая кремовыми плечами. – Но дар, предложенный по доброй воле, много слаще, чем то, что приходится брать силой.

– Ты так думаешь? А я всегда считал, что победа слаще, если за нее приходится яростно сражаться.

Аннабелла уже сидела рядом. Ее нога прижималась к его бедру, рука нежно поглаживала его. Вдруг она ничком упала на постель, предоставив ему возможность любоваться ее гладкой спиной и нежно округлыми ягодицами.

Тайри слишком поздно понял, что это было хитростью. Мгновенное движение, и Аннабелла извлекла из-под ближайшей к ней подушки изящный револьвер, отделанный серебром. С торжествующим смешком она приставила оружие к паху Тайри. Курок его был взведен.

– Ни один мужчина не возьмет меня против моей воли, – прошипела она. Только что она излучала жар, а теперь стала ледяной. – Ни один мужчина! Все будет по-моему, или не будет ничего!

– Идет, – сказал Тайри небрежно. – А теперь убери эту игрушку, пока я не сломал тебе руку.

Аннабелла проглотила торжествующую улыбку и спрятала револьвер на место. Мужчины. Они такие покорные, их так легко обмануть, подчинить своей воле. Даже Тайри при всей своей жесткости, со всеми его суровыми речами готов подчиниться ей всего лишь за одно обещание пустить его к ней в постель.

Удар застал ее врасплох, и был тем более неожиданным, что она уже была уверена в легкой победе. На глазах ее выступили слезы от боли, а уста извергли поток злобных слов. Рука же ее снова уже шарила под подушкой в поисках револьвера, но на этот раз Тайри был начеку и опередил ее. С неторопливой грацией он разрядил маленькое смертоносное оружие и бросил пули на пол.

– Если попытаешься сыграть со мной такую шутку еще раз, я убью тебя, – заметил он, и тон его был спокойным и небрежным, будто он сказал нечто обыденное: например, упомянул о погоде или цене на шерсть.

– Как ты смел ударить меня! – гневно выкрикнула Аннабелла. – Сейчас же убирайся из моего дома!

– Непременно уйду, – заверил ее Тайри. – Но не раньше чем узнаю вкус того, что ты мне так настойчиво предлагаешь все это время.

– Ты не посмеешь!

Жесткая улыбка Тайри убедила ее, что он говорит правду.

Схватив Аннабеллу за волосы, он бросил ее обратно на постель, и его рот прижался к ее губам. Он целовал ее грубо, без капли нежности, и Аннабелла брыкалась и сопротивлялась как могла. Но тяжесть его тела давила на нее, и кулаки ее тщетно молотили по его широкой спине в приступе бесполезной ярости.

Тайри не отпускал ее, наоборот, схватил еще и за руки и крепко держал, лишив ее всякой возможности сопротивляться. Он целовал ее долго и крепко, пока ей не стало трудно дышать и пока она не перестала сопротивляться и не затихла.

Тут Аннабелла изменила тактику: ее тело выгнулось дугой, груди прижались к его груди, а длинные ноги обхватили его, побуждая к дальнейшим действиям. Поцелуи Тайри становились все нежнее, он чувствовал, как все чаще бьется ее сердце. Он был высоким и крупным мужчиной, намного крупнее и мужественнее железнодорожника из Канзас-Сити, у которого она тогда выманила несколько тысяч долларов. И значительно красивее банкира из Чикаго, который обхаживал ее, поил вином, кормил обедами и предлагал купить ей меховое манто всего за час ее ласк.

Аннабелла самодовольно улыбнулась, когда рука Тайри скользнула под вырез ее блузки и провела по груди. С Логаном Тайри она должна держать ухо востро. Он опасный человек и не терпит фокусов. Она его недооценила, размышляла Аннабелла, но больше этой ошибки не повторит. Пока еще ни один мужчина не переплюнул ее в хитрости. И Логану Тайри предстоит подчиниться ей, как было со всеми остальными.

Наблюдая за ней, Тайри думал, что Аннабелла очень похожа на избалованного котенка, обдумывающего очередную проказу. Он хитро улыбнулся и встал.

Аннабелла нахмурилась.

– Куда ты собрался?

– Я ухожу.

– Уходишь?

– Ты не стоишь пяти кусков, – сказал он, пожимая плечами. – Прошу прощения.

Когда он выходил из дома в темноту, его преследовали яростные вопли Аннабеллы.