Сердце беглеца

Глава 6

День, на который было намечено празднество, наступил. Он был солнечным и ясным. Когда Клинт Уэсли явился за Рэйчел, Тайри сидел на передней веранде, жуя неизменную сигару. Шериф, черт бы его побрал, выглядел чертовски красивым в синей клетчатой рубашке и черных джинсовых штанах. Поверх рубашки он надел черный кожаный жилет. И Рэйчел, вырядившаяся в лучшее платье – в белый и розовый горошек, выглядела так, что хотелось ее съесть. Золотые, как мед, волосы, венчала белая шляпка с широкими полями, отделанная розовыми и голубыми лентами.

Тайри хмуро смотрел на молодую пару, отъезжавшую в наемном экипаже. Они смеялись и улыбались друг другу, как беззаботные школьники.

Тайри сама мысль о подобном народном гулянье казалась нелепой. Но, по-видимому, остальные обитатели ранчо не разделяли его мнения и не считали такое развлечение глупым, и вскоре оказалось, что он остался на ранчо один. Даже старый Хэллоран еще рано утром уехал в город.

Тайри сидел на веранде уже добрый час, пользуясь случаем побыть наедине с самим собой.

Близился полдень, когда Тайри почувствовал, что умирает от голода. Мысль о том, чтобы самому приготовить себе обед, он отверг сразу, сочтя за лучшее съездить в город верхом и перекусить в салуне. Десятью минутами позже он уже вскочил в седло и бодрой рысью направил лошадь к Йеллоу-Крик.

Еще только подъезжая к городу, Тайри услышал звуки скрипки и голоса ребятишек, веселящихся на празднике. На лужайке перед зданием школы танцевали десятки пар. Среди них он заметил Рэйчел и Уэсли. Они держались за руки и смеялись, но не забывали скользить взад и вперед в такт музыке.

Немного поодаль, на дороге, были расставлены столы, накрытые яркими скатертями. На них возвышались горы кексов, пирогов и печенья. Еще один стол с льняной белой скатертью стоял чуть в стороне, на нем громоздилась гора корзинок для школьных завтраков, красиво перевязанных лентами и украшенных бантами. Распродажа этих корзинок и должна была стать гвоздем сегодняшней праздничной программы.

Оставив серого жеребца в платной конюшне, Тайри двинулся к главной улице. Его правая рука привычно касалась рукояти револьвера, висевшего на правом бедре. Он ощущал на себе любопытные взгляды горожан, он даже чувствовал их спиной и к тому времени, когда подошел к школе, забыл о голоде.

Йеллоу-Крик нельзя было и сравнивать с такими городами, как Додж, Уичита или Эль-Пасо. Здесь были только церковь – на радость дамам, школа, чтобы дать образование детишкам, и маленькая гостиница. Между салуном «У Баушер» и китайской прачечной располагался магазин Торнгуда. Рядом с конторой шерифа находилась редакция местной газеты. С полдюжины мелких лавчонок торговали провизией, удовлетворяя нужды местных фермеров и их семей.

Тайри выбрал местечко у школьного здания и встал, опираясь на стену спиной и не сводя внимательного взгляда своих янтарных глаз с Рэйчел. Он отмечал каждое ее движение. Она была самой хорошенькой девушкой в городе, и хотя Тайри и неприятно было это признавать, она, а вовсе не голод послужила настоящей причиной его появления здесь. Мужчины всех возрастов соперничали, стараясь добиться ее внимания, и с радостью вставали в очередь, чтобы потанцевать с мисс Хэллоран, развлекали ее шутками и остротами и паясничали, как мальчишки, в надежде заслужить ее улыбку.

Никто не подошел к Тайри.

Танцы продолжались еще четверть часа, но наконец скрипач отложил скрипку, и началась следующая часть праздничной программы. Клинт Уэсли принял участие в соревнованиях по поеданию пирогов и выиграл первый приз. Упоенный победой, Уэсли схватил Рэйчел в охапку и смачно поцеловал в губы, размазав по ее лицу вишневую начинку пирога, прочие джентльмены подстрекали его на новые подвиги.

Кузнец одержал победу в состязаниях по борьбе, что ни для кого не оказалось неожиданностью. Руки у него были как дубовые стволы, а грудь как пивной бочонок. Веснушчатый мальчик лет пятнадцати выиграл в беге, а весьма привлекательная молодая особа – в стрельбе из лука.

Тайри наблюдал за всем этим со странной смесью досады и зависти. Ну что за чепуха! Набивать рот пирогами, судорожно запихивая их в глотку, гоняться за свиньей, вымазанной жиром, или перетягивать канат над глубокой лужей… Но все, казалось, веселились от души.

Около двух часов пополудни мэр призвал всех к тишине.

– Леди! – начал он, учтиво кланяясь группе женщин, хлопотавших вокруг стола с корзинами для распродажи. – Джентльмены! – обратился он к мужчинам. – Думаю, пора начинать. Как вам известно, человек, который купит корзиночку, не только станет обладателем вкусного обеда, но и сможет разделить его с очаровательной леди, которая его приготовила. Все вырученные от продажи средства пойдут на постройку нового дома для преподобного Дженкинса и его доброй семьи.

Мэр склонил голову, отдавая дань уважения священнику и его семье, и взял в руки первую корзинку.

– Пахнет жареным цыпленком и яблочным пирогом, – сказал он весело. – Какой будет первая сумма? Кто сколько за нее предложит?

Корзиночка Рэйчел оказалась пятой, и первым за нее предложил доллар Клинт Уэсли. Через несколько минут ставка увеличилась до десяти долларов, потому что все достойные молодые люди в городе претендовали на обед, приготовленный Рэйчел, и желали разделить его с ней.

– Десять долларов, – сказал мэр. – Десять долларов раз, десять долларов два…

– Пятнадцать долларов.

Все головы дружно повернулись в сторону говорившего. Несколько пожилых женщин с шумом выдохнули воздух, несколько дам помоложе завистливо уставились на Рэйчел. Подумать только! Пятнадцать долларов!

Клинт Уэсли бросил на Тайри суровый взгляд. И предложил шестнадцать. Говорил он спокойно, не повышая голоса.

– Двадцать долларов! – выкрикнул Тайри.

– Двадцать один, – сказал Уэсли, не собираясь сдаваться.

Тайри бросил взгляд на отчаянно покрасневшую Рэйчел, стоявшую рядом с мэром. Потом, криво усмехнувшись Уэсли, Тайри предложил пятьдесят, зная, что шерифу трудно будет выложить больше.

Мэр искоса взглянул на Уэсли. Клинт медленно покачал головой.

– Продано незнакомцу в черном за пятьдесят долларов! – объявил мэр с широкой улыбкой. – Надеюсь, вы получите от этого удовольствие.

Неся с боем добытую им корзинку, Тайри проследовал за Рэйчел в тенистое местечко возле здания школы и поставил корзинку на одеяло, которое Рэйчел расстелила на земле.

– Должно быть, вы ужасно голодны, – пробормотала Рэйчел. – Потратить пятьдесят долларов за обед, который вы могли бы съесть в ресторане на этой же улице всего за пятьдесят центов.

– Я купил за эти деньги ваше общество, – ответил Тайри искренно. – И мы оба это знаем.

При этих словах на щеках Рэйчел снова вспыхнул румянец. Не произнося ни слова, она открыла корзинку и выложила на тарелку запеченный окорок, картофельный салат, кусок свежего хлеба и клубнику. Затем передала тарелку Тайри и налила ему стакан холодного сидра.

Рэйчел ела, не ощущая вкуса пищи, под хищным взглядом Тайри и в присутствии всего в нескольких ярдах Клинта. Рядом с Уэсли сидела Милли Клоуард. Между ними стояла ее корзинка с едой. Милли была пухленькой молодой женщиной с мышиного оттенка волосами и спокойными карими глазами. Она не пользовалась успехом у молодых людей и казалась очень довольной тем, что завладела на время таким красивым молодым человеком. Клинт Уэсли машинально отвечал ей, не вникая в ее льющуюся бурным потоком болтовню. Гораздо больше его интересовало то, что происходило между Тайри и Рэйчел, за которыми он наблюдал. Милли же тем временем распространялась о свадьбе своей сестры.

Через несколько минут Рэйчел отставила свою тарелку и посмотрела на Тайри с откровенным любопытством:

– Почему вы приехали сюда сегодня? Мне показалось, вы назвали наш праздник глупостью и сказали, что взрослому человеку не пристало так проводить время.

Тайри пожал плечами:

– Значит, я передумал. Вы собираетесь сидеть здесь со мной только потому, что мне удалось переплюнуть Уэсли и добиться вашего обеда и общества?

– Но вы ведь знали, что Клинт и я собирались пообедать вместе.

– В таком случае он должен был предложить цену больше моей.

– Он не может себе позволить просто так выкинуть пятьдесят долларов.

– Значит, мне повезло, что он так беден, – сказал Тайри, улыбаясь во весь рот. – Да ну же, развеселитесь! А что вон в той палатке? Вон там?

– Гадалка. Я слышала, что она замечательная.

– Ах так? Что скажете, если мы пойдем и поглядим? Я никогда прежде не видел цыганок.

Рэйчел улыбнулась Тайри, внезапно обрадовавшись его обществу. По-видимому, он купил ее корзинку с обедом, потому что хотел побыть с ней, или чтобы позлить Клинта? Но, какова бы ни была причина, ей теперь было все равно. Она вдруг ощутила всепоглощающее и необъяснимое счастье.

– Только если и вы тоже примете участие, – сказала она кокетливо. – Но там, конечно, не обойдется без мошенничества.

Внутри, в палатке, было пусто и полутемно. Вся меблировка состояла из маленького круглого стола темного дерева и пары стульев с прямыми спинками, видавших лучшие дни. В центре стола шипела толстая белая свеча, бросая жутковатые тени на полотняные стены палатки.

За столом лицом к двери сидела гадалка. Она оказалась не цыганкой, а старой апачской скво с черными, посеребренными сединой волосами и впалыми щеками. На ее хрупком теле мешком висело бесформенное красное платье.

Прошла добрая минута, прежде чем она заметила их присутствие и приветствовала их слабым кивком головы. Потом, поглядев на вошедших бездонными черными глазами, заговорила скрипучим и будто издалека доносящимся голосом:

– Садитесь, дети мои. Дайте мне свои руки. Сначала леди.

Внезапно оробев, Рэйчел села, вложив свою правую руку в похожую на птичью лапку ладонь старухи.

Прошла минута, а в палатке все еще царила тишина, нарушаемая только шипением свечи.

– В твоей жизни была печаль, – сказала старая женщина ровным голосом. – Она миновала, но вернется снова, когда ты меньше всего будешь ожидать ее.

Затем индианка перевернула руку Рэйчел и пробежала своими узловатыми костистыми пальцами по ее ладони.

– Ты не замужем, хотя двое мужчин желают получить тебя. Один из них любит тебя всем сердцем и будет для тебя хорошим мужем и отцом твоих детей. В твоей жизни будет мало радости, если ты выйдешь за него, но ты будешь жить в мире и покое и желания твои угаснут. Другой мужчина тоже любит тебя, хотя сам еще об этом не знает. Жизнь с этим человеком может временами оказаться слишком бурной, но если ты за него выйдешь, то никогда об этом не пожалеешь.

Рэйчел подалась вперед. Несмотря на свое прежнее недоверие к гаданию, она чувствовала, что глаза старухи будто гипнотизируют ее, а голос завораживает.

– Как я узнаю, кого из них выбрать?

Индианка склонила голову набок, будто прислушивалась к далекому голосу, слышному только ей одной.

– Когда придет время, ты поймешь, кого выбрать. Рэйчел не сводила глаз с гадалки, против воли веря ее словам. Она ждала продолжения, но старуха отпустила ее руку и повернулась к Тайри:

– Теперь ты.

На мгновение странная тишина повисла над убогим маленьким шатром. Бездонные черные глаза ясновидящей жестко смотрели на Тайри, как бы пытаясь проникнуть в его душу.

В тебе течет индейская кровь, – пробормотала она, беря руку Тайри в свою. – И в этом причина того, что горе пришло в твою жизнь. Но это закалило тебя. Это сделало тебя сильным. Возможно, слишком сильным.

Наступило долгое молчание. Старуха смотрела куда-то мимо Тайри.

Вглядывалась ли она в длинные и темные коридоры его прошлого, гадала Рэйчел, или в мрачную тьму, окутывавшую будущее?

Зашипела свеча, и этот звук показался слишком громким в напряженной тишине, окутывавшей палатку. Рэйчел искоса взглянула на Тайри. Его глаза не отрывались от лица старухи, и он весь напрягся. Кажется, он верит ей, подумала Рэйчел недоверчиво, верит каждому ее слову.

Гадалка глубоко вздохнула, и рука ее сжала запястье Тайри.

– В будущем тебя ждут бурные дни, – сказала старуха голосом, глухим и полным печали. – У тебя будет много горя. Но в конце пути тебя ждет счастье, и ты найдешь то, что, как считал, навсегда ушло из твоей жизни.

Седая голова поникла. Старуха убрала морщинистые руки. Ее бездонные, как время, глаза закрылись. Гадание было окончено.

Прежде чем последовать за Рэйчел к выходу, Тайри вложил в руку старой индианки двадцатидолларовую золотую монету. После темноты палатки солнце показалось им ослепительным, и Рэйчел глубоко вздохнула. Ей казалось, что она выбралась на свет из какого-то мрачного подземелья. Здесь, при свете солнца, было трудно поверить в откровения старой гадалки.

– Ну что же! Это было интересно, – сказала Рэйчел со смехом.

– Да, – согласился Тайри.

– Ее предсказания не показались вам несколько мрачными? Я всегда считала, что гадалки рассказывают только о счастливых событиях.

– Я подумал, что она очень проницательна, – заметил Тайри.

– Как же! Проницательна! – презрительно фыркнула Рэйчел.

Теперь, когда они оказались вдали от старухи, все происшедшее представлялось ей смешным.

– Она сказала, что у меня в жизни были неприятности и что двое мужчин желают меня, – снова хмыкнула Рэйчел. – У всех бывают неприятности, и у большинства девушек больше одного поклонника.

– Она поняла, что во мне течет индейская кровь, – заметил Тайри, – она сразу почувствовала это.

– Опомнитесь, Тайри! Чтобы это понять, стоит только взглянуть на вас.

– Да, – согласился Тайри чуть слышно. – Но она слепая.

С минуту Рэйчел переваривала это новое для нее сообщение. Неужели эта старуха не шарлатанка? Рэйчел взглянула на Тайри. По выражению его лица можно было догадаться, что предсказания старой индианки произвели на него сильное впечатление.

– Неужели вы поверили всей этой чепухе, а? – спросила Рэйчел, надеясь, что он согласится, что это чепуха, и тогда рассеются чары и исчезнет неприятное чувство, вызванное гаданием. – Не может быть!

– Не знаю, – ответил Тайри задумчиво. – Когда я жил с индейцами Мескалеро, там был один старый врачеватель, который предсказывал будущее с пугающей точностью.

– Может быть, это были просто совпадения?

– Возможно, но…

Тайри не закончил фразы. Вблизи салуна «Блэк Джек» послышались ружейные выстрелы. Тайри мгновенно повернулся в сторону, рука его легла на рукоять «кольта», а глаза сощурились.

Но тревога оказалась ложной, и он тотчас же расслабился. Суматоха была вызвана тем, что с полдюжины мужчин собрались в кучку и стреляли по пустым бутылкам из-под виски и пива. Через несколько минут вокруг стрелков образовался кружок любопытных. Люди начали заключать пари, выигрывать-проигрывать, считать проигранные деньги.

Тайри с интересом наблюдал за долговязым молодым человеком с мягкими каштановыми волосами и будто выцветшими зелеными глазами. Он хладнокровно одержал победу над пятью соперниками.

Тайри отметил, что мальчик и вправду хорош. Быстр, как молния. У него был острый глаз и хорошая реакция, а такому нельзя научиться – это дар природы. Таким врожденным талантом обладали немногие мужчины.

– Это Поли Норквист, – пояснила Рэйчел. – Он лучший стрелок в городе. В последние пять лет регулярно выигрывает в День благодарения[5] приз за меткость – индейку.

Тайри что-то пробормотал, видя, как Норквист попал в очередную бутылку и она разлетелась на куски.

– Правда, он хорош? – размышляла Рэйчел вслух. Тем временем Поли снова поднял ружье, выпалил в три подброшенные в воздух одну за другой бутылки и попал.

– Сколько человек он убил? – спросил Тайри жестко. – Попасть в бутылки, подброшенные в воздух, может каждый.

– Так вот о чем вы думаете! – воскликнула раздосадованная Рэйчел. – Опять об убийстве?

– Иногда мне случается думать и о других вещах, – процедил Тайри, его янтарные глаза обратились к ней, и от этого долгого пристального взгляда по спине Рэйчел побежали мурашки, а сердце забилось сильнее.

– Он никого не убивал, – ответила Рэйчел, желая, чтобы Тайри перестал смотреть на нее так, будто видел ее сквозь платье. – Он лавочник, а не наемный убийца.

Но вот состязания в стрельбе прекратились и смуглый человек в цветастом парчовом жилете и полосатых штанах выступил вперед из толпы и положил руку на плечо Поли.

– Джентльмены, – обратился он к собравшимся громко, – я готов поручиться, что Норквист перещеголяет в стрельбе всех. Есть кто-нибудь, желающий потягаться с моим мальчиком за двадцать долларов?

Вперед выступили несколько мужчин, и Тайри с искренним восхищением наблюдал, как Норквист обошел их всех – одного за другим.

Когда последний проигравший отошел в сторону, человек, поставивший на Норквиста, поднял руку, в которой была зажата пачка долларов.

– Здесь у меня двести долларов, – сообщил он весело. – А Поли все еще свеж и бодр и рвется в бой!

– Я принимаю вызов, – сказал Тайри, подходя к Норквисту и любителю держать пари. – Выбирайте цель.

– Какова ставка? – спросил любитель острых ощущений, шурша бумажками.

– На все, – ответил Тайри, вытаскивая из заднего кармана пачку долларов.

Ни Норквист, ни Тайри не уступали друг другу в меткости, и каждый из их выстрелов попадал в цель. Количество пустых бутылок быстро уменьшалось. Потом их не осталось вовсе. Рэйчел не находила в таком состязании ни смысла, ни прелести и смотрела на обоих мужчин с опаской, смешанной с восхищением. Право, они были удивительны.

– Похоже, у нас получается ничья, – добродушно заметил Норквист. Он уже спрятал револьвер в кобуру и собирался объявить ничью.

– Может, попытать счастья с мишенями другого рода, – предложил любитель держать пари.

– Мы просто зря расходуем патроны, – сказал Тайри, перезаряжая «кольт». – Этот паренек – отличный стрелок. И я удовлетворен результатом.

– Ну а я – нет, – резко возразил азартный джентльмен. – Мы ведь бились об заклад, и дело должно быть решено в пользу одного или другого стрелка.

– Мистер Броктон! – сказал Поли Норквист. – Пусть деньги достанутся ему. Для меня это не важно.

– Броктон! – повторил Тайри и присвистнул чуть слышно. – А я думал, вы все истратили.

– Вовсе нет! – возразил Броктон нагло.

– Вы убили моего друга Ньюта Рэлстона.

– Рэлстона? Я и не подозревал, что этот любитель скво может иметь друзей.

– Ну один-то у него был. А вы действительно так ловко обращаетесь с револьвером, как говорят?

– Есть только один способ проверить это, – сказал Броктон.

Очень медленно его рука поднялась и застыла над рукоятью револьвера.

Тайри тихонько чертыхнулся. Он не собирался подначивать Броктона и вызывать его на поединок, особенно потому, что за спиной стояла Рэйчел. Глаза у нее были круглые и испуганные.

– Начинай! – скомандовал Броктон.

– Забудь об этом. Броктон рассмеялся:

– Мне следовало бы знать, что любой из друзей Рэлстона должен оказаться трусом. Давай, вытаскивай свой револьвер, любитель скво, а иначе я пристрелю тебя на месте.

– Если ты думаешь, что можешь это сделать, действуй!

Во внезапно наступившей тишине, окружившей, как облако, двоих мужчин, явственно слышалось прерывистое дыхание Рэйчел. Броктон потянулся за оружием, глаза его светились уверенностью. Но движение Тайри было гораздо стремительнее, хотя и менее заметно.

Пуля угодила Броктону в правое плечо. Рука его тотчас же онемела, и его револьвер упал в грязь.

– Убирайся отсюда, – сказал Тайри жестко. Броктон с побелевшим лицом кивнул и, отвернувшись от собравшейся толпы, зашагал по улице.

Тайри смотрел ему вслед. Раньше он убил бы этого человека без колебаний, но не теперь. На глазах у Рэйчел он не стал бы этого делать ни за что.

Когда Тайри взял Рэйчел за руку и повел ее на школьный двор, толпа перед ними расступилась и обтекла их, как расплавленное масло.

– Черт! – пробормотал Уэсли, наблюдавший за этой сценой издали.

Наступит день, когда Тайри надумает кого-нибудь убить, и тогда придется взять его под стражу.