Сердце женщины

Глава 11

Дверь за капитаном уже давно закрылась, а в ушах у нее все еще звучали его жестокие слова.

Но почему же она проявила слабость, почему не сумела противостоять искушению?

Господи, что она наделала!

Она лишила себя будущего.

Увы, все произошло слишком быстро. Она немного опьянела от мадеры и в безумном порыве позволила капитану целовать ее, а затем, ничего не соображая, начала страстно отвечать ему. Как скоро был преодолен путь от невинных – а может быть, не таких уж невинных – поцелуев до потери девственности? Она хотела крикнуть, что он нечестно воспользовался своим преимуществом, но не могла. Она охотно приняла то, что он предложил; более того, она испытывала потребность в его ласках – по крайней мере, до того последнего, необратимого шага. Если бы она хотела остановить его, то должна была действовать решительно. У нее же не хватило силы воли, чтобы отказаться от наслаждения.

К тому же все произошедшее выглядело… просто ужасно. Ведь влюбленные мужчина и женщина вступают в брачные отношения только после соответствующих клятв, смущаясь, в темноте… Но не верхом на коленях, не на борту пиратского корабля.

– Глупая девственница, игравшая с огнем! – прокричала Элиза. – Будь ты проклят, подлый пират, коварный соблазнитель!

Ее блуждающий взгляд остановился на книге с искушающим содержанием. Схватив книгу, Элиза размахнулась и запустила ею в стену. Злость подействовала отрезвляюще, и она, немного успокоившись, присела на кровать. Ей предстояло решить, как жить дальше.

– А кто узнает об этом? – произнесла она после минутного раздумья.

Действительно, кто узнает?

Она не умела лгать, но если потребуется сохранить свое достоинство, то ее не смутит никакая ложь. Это значит, что она будет отрицать свою измену Уильяму. И, конечно же, будет отрицать свои чувства – даже сейчас ее сердце учащенно бьется, когда она думает о своем возлюбленном, о Жане Люке Готье.

Но ведь он не являлся ее возлюбленным. То, что они сделали, не имело никакого отношения к любви. Это произошло из-за вина и под действием книги, вот и все.

А может, ее и до этого влекло к Люку?

Элиза закрыла глаза – и тут же снова почувствовала вкус его губ и ощутила его крепкие объятия. И еще почувствовала, как в ней пульсирует его горячая плоть. Элиза невольно содрогнулась, она все еще испытывала боль от этого внезапного вторжения. Но наряду с болью было и другое… Элиза в ужасе закрыла лицо ладонями; она вдруг поняла, что хотела бы снова испытать все это. Все, кроме первой острой боли.

Нет-нет, видимо, она утратила контроль над собой… Или, скорее, здравый смысл.

Подобное не повторится. Не должно повториться.

И, конечно же, она продолжит играть роль Филомены Монтгомери, пока они не прибудут в Новый Орлеан. Для нее было бы опасно открыть обман, находясь на борту «Галантного». Когда же они сойдут на берег, она сообщит Жану Люку о его ошибке. А затем вернется в Сейлем, чтобы потребовать свободу, которую заслужила. Там ее ждет прекрасное будущее… в качестве супруги Уильяма.

Да, именно так она поступит.

В ее будущем нет места неотразимому капитану с его зловещими замыслами. И не следует думать о чувствах, которые он пробудил в ее груди.

Но как же ей держаться с капитаном после всего произошедшего между ними? На этот вопрос у нее не было ответа, и сейчас именно это ее тревожило.

Жан Люк не вернулся в каюту ни в минувшую ночь, когда она лежала на покрывалах, с тревогой ожидая, не послышатся ли его шаги, ни на следующую, когда она продолжала беспокойно прислушиваться.

Он не появлялся, и его отсутствие все больше ее беспокоило. Наконец, не выдержав одиночества, Элиза надела штаны Люка и его рубашку и поднялась на палубу. Она решила подышать свежим воздухом и… возможно, увидеть капитана, не выходившего у нее из головы. Но Люка нигде не было, и она стала прогуливаться по залитой солнцем палубе.

– Добрый день, мисс Монтгомери.

Элиза повернулась и увидела Реми Левретта. Мальчик улыбнулся ей, и она, улыбнувшись ему в ответ, проговорила:

– Прекрасная погода, мистер Левретт, не правда ли?

Юнга смутился и покраснел. Потом вдруг приосанился и осведомился:

– Могу я чем-нибудь помочь вам, миледи? Вы ищете капитана?

– Нет-нет, Реми.

Она ответила слишком уж быстро, и мальчик ей не поверил. Разумеется, он не стал уличать ее во лжи, однако проговорил:

– Капитан на корме. Он определяет по солнцу, на какой широте мы находимся. Сказать ему, что вы ищете его?

– Нет, Реми, благодарю. Я просто вышла, чтобы проветриться.

Юнга молча кивнул и почему-то усмехнулся. Элиза же, немного помолчав, спросила:

– Скажи мне, Реми, как долго ты плаваешь с капитаном?

– О, я с капитаном Люком с десяти лет. Это были времена большого каперства, и мы, имея каперское свидетельство, совершали набеги на британские торговые суда. Многие пытались поймать нас, но никто не мог догнать «Галантного». Капитан говорил, что все это совершалось ради золота, но те, кто хорошо знал его, не верят в это. Он презирал англичан, и золото было лишь предлогом, чтобы нанести им ответный удар за их высокомерие и за то, что они сделали с его семьей.

– А что они сделали? – спросила Элиза.

– Британские солдаты ворвались в его дом и убили всю семью – так я слышал. Но сам капитан об этом никогда не рассказывает, а я не спрашиваю. Возможно, Шеймусу известно больше. Говорят, они давно знают друг друга.

– Как же Жан Люк – я имею в виду, твой капитан – превратился в американского капера?

– Он поклялся плавать только под своим собственным флагом и не считать ни одну страну своей, хотя это не так. Несмотря на громкие слова, он любит эти земли, любит Америку.

– Но каперство – не самое достойное занятие для патриота, – возразила Элиза, хотя прекрасно знала, что ее отец и брат очень неплохо относились к каперству.

– Он вовсе не патриот! – возмутился Реми. – И вообще, что вы понимаете в этом?

– Понимаю больше, чем ты думаешь, – заявила Элиза. – Мой брат был капитаном судна, и он не раз прорывал блокаду Сейлема. Его команда хвасталась, что он благодаря своему чутью мог ночью с закрытыми глазами уйти от англичан. А утром, когда рассеивался туман, британцы уже не могли за ним угнаться.

Реми недоверчиво посмотрел на собеседницу:

– Ваш брат? Я ни разу не слышал, чтобы он стоял за штурвалом корабля.

Осознав, что сказала, Элиза пришла в ужас от собственной беспечности. Теперь ей оставалось лишь пойти на обман.

– Видишь ли, Реми, это малоизвестный факт. И с тех пор он проявлял большее пристрастие к книгам, чем к морскому делу.

– То есть стал на якорь? Что ж, нет ничего зазорного в том, что он ушел в отставку, доказав свою храбрость. А вот капитан Люк… Знаете, он был вместе с братьями Лафиттами в Новом Орлеане, когда они били британцев. Но он никогда не занимался с ними пиратством, какая бы дружба их ни связывала. Ложь о его пиратстве распространили те, кто засадил его в тюрьму. Более благородного человека я никогда не знал. Вот почему мы пошли на риск, чтобы освободить его.

– А кто его оболгал?

– Ваш отец, вот кто!

– Реми, перестань болтать и займись делом, – внезапно раздался голос Шеймуса Стернса.

– Слушаюсь, сэр. – Мальчик бросил на Элизу полный сожаления взгляд и поспешил удалиться.

Элиза внимательно посмотрела на пожилого ирландца и спросила:

– Правда ли то, что говорил Реми?

Шеймус нахмурился и проворчал:

– Да, правда, Если, конечно, смотреть на все глазами впечатлительного паренька.

– А какую правду вы могли бы поведать?

– Такую, что вы, должно быть, пошли в своего папашу. Хотя, возможно, я ошибаюсь.

– Что это значит, мистер Стерне?

– Я не знаю, что у вас на уме, мисс, однако прекратите плести свои сети.

– Я не делаю ничего такого, что заслуживало бы вашего порицания, сэр. К тому же я здесь не по собственной воле. Надеюсь, вы не забыли об этом. И неужели я своим присутствием смущаю вас?

– Не меня, леди. Речь о Люке. Не знаю, что вы сделали с ним, но оставьте его в покое. У него есть недостатки: он слишком доверчив и часто страдает от этого. Но на сей раз я не допущу, чтобы ему пришлось раскаиваться.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Вы только так говорите, но мы оба знаем, что вы околдовали его.

– Я?.. Я околдовала его? – Это звучало так нелепо, что Элиза не удержалась от смеха. – Поймите, я его пленница, а не любовница. И я предпочла бы вовсе не встречаться с ним, поскольку обручена. Как вы смеете предполагать, что я могу изменить моему жениху с человеком, который похитил меня?! Капитан Черная Душа вполне заслуживает своего прозвища, и вы напрасно обвиняете меня в том, что я соблазнила его. Я скорее бросилась бы за борт, чем согласилась бы принять его ухаживания.

Элиза все больше распалялась, поэтому не заметила подошедшего к ним Люка. Когда же она, наконец, умолкла, он тяжко вздохнул и пробормотал:

– Вот борт, мадемуазель. И никто не станет останавливать вас, если вы захотите броситься в море.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился в каюту. Элиза тотчас же последовала за ним.

Усевшись за стол, Люк разложил перед собой морские карты и принялся определять долготу с использованием хронометра.

Конечно же, Жан Люк Готье был прекрасным мореходом, однако у него ничего не получалось, – Элиза почти сразу же это поняла. В конце концов, он выругался сквозь зубы и отложил навигационные инструменты. Затем прикрыл глаза и прижал ладони к вискам – казалось, что его мучила головная боль.

Элиза подошла к столу и, взяв инструменты, спросила:

– Могу я попробовать?

Капитан открыл глаза и, взглянув на нее, безучастно пожал плечами.

Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы определить на карте их местоположение. Она сама покупала хронометр для Нейта, когда тот впервые стал капитаном, и они вместе изучали, как им пользоваться. Элиза не забыла этого, как не могла забыть и Нейта.

– Вот ваши координаты, капитан.

Он снова пожал плечами и пробормотал:

– Нанесите на карту эту точку, если сможете. И занесите координаты в бортовой журнал.

Элиза отметила соответствующие градусы широты и долготы.

– Вы не направите нас в обратную сторону? – спросил он неожиданно.

Она с улыбкой покачала головой:

– Нет, капитан. Я тоже заинтересована в прибытии в Новый Орлеан.

Люк кивнул и, пошатываясь, поднялся со стула. Элиза внимательно посмотрела на него. Она лишь сейчас заметила, что он необыкновенно бледен.

– Капитан, вы плохо себя чувствуете?

– Я хотел бы прилечь, если вы не возражаете.

Внезапно его колени подогнулись, и Люк наверняка упал бы, если бы Элиза не подхватила его.

– Что с вами, капитан? – Она почувствовала, как он дрожит. «Возможно, он простудился, – мелькнуло у нее. – Что ж, ничего удивительного, ведь он, наверное, все время находился на палубе». – Ну же, Жан Люк, идемте к кровати. Всего несколько шагов…

Капитан с трудом передвигал ноги, но они все-таки добрались до кровати. Элиза попыталась осторожно уложить его, но он, не удержавшись, рухнул на постель. Элиза тут же накрыла его одеялом; она слышала, как стучат зубы Люка. Приложив ладонь к его лбу, она спросила:

– Кого прислать к вам? Вы явно больны.

Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, и он пробормотал:

– Шеймуса. Только Шеймуса.

– Хорошо, Жан Люк. Я сейчас позову его. Он выпустил ее руку и молча кивнул.

Поднявшись на палубу, Элиза сразу же увидела второго помощника. Он внимательно выслушал ее и тотчас поспешил в каюту. Увидев капитана, Шеймус, казалось, нисколько не удивился. Опустившись на колени у постели, он положил руку на плечо Люка и проговорил:

– Ты в порядке, парень?

Капитан сжал запястье старого моряка и прошептал:

– Пусть никто из команды не увидит меня в таком состоянии.

– Как пожелаешь, мой мальчик. Я побуду с тобой, пока тебе плохо.

– Нет. Это невозможно. Твое место наверху, и ты должен следить за кораблем. Поскольку Бенджи нет на борту, это твоя обязанность. Не подведи меня, как я не подводил команду. Измени курс. Координаты в моем бортовом журнале. – Люк говорил с трудом, сквозь стиснутые зубы.

– Но пойми, парень…

– Не подведи меня, – перебил Люк.

– Хорошо, капитан.

Шеймус тяжко вздохнул и поднялся на ноги. Было очевидно, что он очень беспокоился за капитана.

– Что с ним? – спросила Элиза; она видела, что Люка сотрясает новый приступ озноба.

– Это малярия, – ответил Шеймус и снова вздохнул.

Элиза в страхе смотрела на больного. Она не раз слышала об этой таинственной болезни – малярия, точно пожар, распространялась по южным портовым городам, наводя ужас на их обитателей.

– Она не представляет угрозы для жизни, – сказал Шеймус. – Постепенно болезнь начнет затихать, хотя приступы будут повторяться, вызывая озноб, жар и потливость. Она будет мучить его ночью, но к утру он почувствует себя лучше.

– И ничего нельзя сделать?

Шеймус отрицательно покачал головой:

– Чудес не бывает, миледи. Но он сильный и все выдержит, как это бывало прежде.

– Я останусь с ним, мистер Стернс, – заявила Элиза.

Ирландец пристально посмотрел на нее:

– Почему вы делаете это?

– Чтобы освободить вас для выполнения ваших обязанностей. Я не хочу оставаться слишком долго в нынешнем положении, и заинтересована в скорейшем прибытии в Новый Орлеан, где меня ждет свобода. Я послежу за капитаном и сделаю все, что требуется.

– Что ж, это значительно облегчит мою задачу, мисс Монтгомери. – Чувствовалось, что второй помощник искренне благодарен ей. – Вызовите меня, если потребуется… Если вам будет трудно справиться самой. А я загляну сюда, как только смогу. Элиза кивнула и проговорила:

– Идите управлять кораблем, мистер Стерне, и ни о чем не беспокойтесь. Здесь у нас все будет в порядке.

Взглянув последний раз на капитана, Шеймус взял судовой журнал с координатами и вышел из каюты.