Сердце Моего Монстра

Глава 25

Кирилл

Я бы хотел сказать, что все идет по плану.

Ну, не все, учитывая, что Саша ненавидит меня и, вероятно, считает дни, когда сможет уйти.

Части про уход не будет — просто говорю.

Она может злиться на меня сколько угодно. Может критиковать мои методы и запретить мне прикасаться к ней целых три дня.

Может обманывать себя, думая, что может уйти от меня, если захочет, но на самом деле, ничего из этой ерунды не произойдет.

Чем больше она будет настаивать на этом, тем быстрее я найду решение, чтобы заставить ее остаться.

Если она возненавидит меня за это, значит, так тому и быть.

Я бы предпочел, чтобы меня ненавидели, чем заставляли жить без нее.

Я был там, сделал это, и одна мысль об этих двух месяцах из ада все еще терроризирует меня.

Саша всегда была важна для меня так или иначе, но только когда я подумал, что потерял ее, я понял, что она важнее воздуха, которым я дышу.

Но это мысль для другого дня.

Сегодня я пялюсь на свой телефон, слушая, как Дэмиен болтает о своей дозе адреналина и о чем-то еще, черт возьми.

Недостатком того, чтобы быть паханом, является ведение бизнеса из дома. Это не то, что мне особенно нравится, и это определенно то, что я мог бы сделать без этого.

Тем более, что мой дом сейчас находится в зоне боевых действий. Карина буквально рвется за мной, а Кристина выглядит как разбитый фарфор и льет слезы всякий раз, когда видит меня.

Добавьте тот факт, что моя жена смотрит на меня каждый раз, когда наши взгляды встречаются, и можно с уверенностью сказать, что сейчас я не кумир дома.

Итак, я навязался Адриану под предлогом того, что нам нужно обсудить недавний план, который он предложил. Исполнение упомянутого плана по совпадению связано с Дэмиеном. Я мог бы отправить ему сообщение с просьбой встретиться со мной здесь, если бы он захотел.

Что?

Мне скучно ждать результата моих усилий, а Дэмиен — самый занимательный клоун, к которому у меня есть непосредственный доступ.

Но даже его сверхвысокие предложения не помогают мне сегодня.

Возможно, это мысль о том, что как только этот шторм закончится, у меня будет либо все, либо ничего.

Адриан, который сидит рядом со мной на диване в своем кабинете, подталкивает меня локтем.

— Если ты закончил использовать мой дом в качестве развлекательного центра...

Я поднимаю голову, которой опирался на кулак, и смотрю на него.

— Ты выгоняешь своего Пахана?

— Некоторым из нас нужно работать.

— А ты думаешь, что я этого не знаю? — я двигаюсь вперед. — Мы здесь по очень важному вопросу... повтори, о ком мы говорили, Дэмиен?

Он вытирает остатки брауни с губ. Этот парень — худший сладкоежка на планете и обижается, когда люди не предлагают ему пирожные, брауни или печенье.

Однажды он будет отравлен своей второй зависимостью. То есть, если его изначальная зависимость — насилие — не выведет его из строя раньше.

— Слушай внимательно, Пахан. Я повторяю это в последний раз, — он делает глоток из второго стакана водки, хотя сейчас ранний полдень. — Ты знаешь о тех тотальных войнах, которые мы устраиваем всякий раз, когда кто-то оскорбляет тебя лично?

— Тотально.

Адриан прищуривает глаза.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Ну же, Адриан. Не будь идиотом.

Я издаю смешок, и он искоса смотрит на меня.

— Что? — спросил я, изображая невинность. — Я нахожу забавным, что Дэмиен называет тебя идиотом.

— Ну, он такой, — Дэмиен хлопает своим стаканом водки по столу. — Тотальная война включает в себя кровопролитие, убийство всех, кто движется, и я единственный, кто может руководить действиями, включая тех, кто находится на чужих территориях. Они могут беспокоиться о прибыли, а я позабочусь о подсчете тел.

Я задумчиво киваю.

— Какую территорию ты имел в виду?

— Какого хрена ты ему потакаешь? — Адриан шепчет что-то себе под нос. — Он просто сойдет с ума еще больше.

Я приподнимаю плечо.

— Это весело.

Дэмиен щелкает пальцами в мою сторону.

— Я рад, что ты спросил! Я предпочитаю любую из итальянских семей. Они более закоренелые, чем другие неудачники. Еще лучше, несколько русских из Чикаго или Бостона.

— Хм. Есть над чем подумать.

Адриан наклоняет голову в мою сторону.

— Серьезно?

— Что ты имеешь в виду под словом «серьезно»? — Дэмиен бросает на него убийственный взгляд. — Говорю тебе, ублюдок, даже не пытайся испортить мне удовольствие своей раздражающей тарабарщиной.

— Твое сумасшествие обходится Братве дороже, чем мы можем себе позволить.

— Бла-бла-бла, и еще больше гребаного бла-бла. Пахан не возражает. Из-за чего у тебя трусики встали дыбом, ботаник?

На этот раз я громко смеюсь.

— Что, черт возьми, ты только что сказал? — спрашивает Адриан мрачным голосом.

— Ты всегда сидишь за своим компьютером, занимаешься хакерством и еще черт знает чем. Определение ботаника, если вы спросите меня.

— Он не ошибается, — говорю я после того, как мой смех стихает.

— Я собираюсь стереть тебя с лица земли, пока ты спишь, Орлов. Давай посмотрим, сможешь ли ты тогда справиться с этим ботаником.

— Не считается, потому что настоящая драка не происходит, пока я сплю, — он переводит свое внимание на меня. — В любом случае, вернемся к настоящему разговору. Когда ты собираешься развязать эту войну, Пахан?

— Я?

— Ты меня слушал? Тебе нужно обидеться, чтобы все это могло начаться.

— Верно. Как можно заставить себя обидеться?

— Ты умный. Разберись в этом сам. Я не могу делать всю работу за тебя.

— Понятно, — говорю я притворно задумчивым тоном. — Я буду держать тебя в курсе любого прогресса, которого добьюсь.

— Это произойдет в ближайшее время?

— Нет.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что тебе предстоит сыграть очень важную роль.

— Что? — спросил он. Его глаза загораются. — Еще одна война?

— Брак.

— Как это может заменить гребаную войну, Пахан?

— Так и есть. На случай, если ты не знал, брак иногда может быть похож на войну. Разве это не так, Адриан?

Он утвердительно ворчит.

— Худшее, что у тебя когда-либо будет, Орлов.

— Верно, — соглашаюсь я. — Твоя жена будет пытаться выиграть на каждом шагу, а тебе придется проиграть. Охотно.

— Блять, нет. Я не проиграю эту войну.

— В браке нет выигрыша, — говорит Адриан. — Твоя жена — единственная, кому ты уступишь власть, или ты должен быть готов потерять ее.

Я киваю.

— Иногда тебе приходится притворяться, что ты потерял ее, просто чтобы вернуть.

Его брови хмурятся, чем больше мы говорим.

— Это так чертовски сбивает с толку. Я собираюсь победить. Конец истории.

— Новичок, — говорю я Адриану.

— Слишком неопытен, — отвечает он.

— Ему придется учиться на собственном горьком опыте.

— И мы будем наслаждаться просмотром каждой секунды этого.

— Эй! — он смотрит между нами. — Что, черт возьми, это должно означать?

Я собираюсь ответить, когда мой телефон вибрирует у меня в руке. Я смотрю на экран и делаю паузу.

Конечно же, это сообщение с анонимного номера. Я ожидал, что они свяжутся с нами раньше, чтобы попросить о встрече, но чего я не ожидал, так это этого сообщения.

Твоя жена у нас. Будь здесь через час, или она умрет.

Хватка на телефоне усиливается, а челюсть сжимается так сильно, что я удивляюсь, как не лопается сухожилие.

Гребаные ублюдки.

Должно быть, они похитили ее на обратном пути после посещения Антона. Я звоню Виктору, но звонок поступает прямо на его голосовую почту.

Я ненадолго закрываю глаза, пытаясь отбросить наихудший сценарий. Если бы они похитили ее, Виктор бы сразу сказал мне.

Если только они не убили его и не забрали ее.

Я перехожу к трекеру маячка и делаю паузу. Это место находится примерно в сорока пяти минутах езды.

— Что случилось? — спрашивает Адриан, кажется, уловив внезапную перемену в моем поведении.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

— Что?

— Проникнул в систему безопасности, если такая существует.

— Которую из них?

— Я напишу тебе подробности, пока буду в пути, — я встаю и смотрю на Дэмиена. — Я просто взял и обиделся, так что у тебя есть зеленый свет, чтобы убить всех в том месте, куда я тебя посылаю. Всех, кроме моей жены и Виктора.

Уходя, я звоню Максиму. Он отвечает после двух гудков.

— Макс слушает.

— Пора.

Его голос становится жестче.

— Да, Босс.

Я знал, что они сделают это, но они совершили ужасную ошибку: вовлекли Сашу.

Это не первая, но, безусловно, последняя ошибка, которую они совершают.