Серый (СИ)

Часть 1

От напряжения я с трудом контролировал шаг, надеясь, что дёрганая походка и дрожь, волнами прокатывавшаяся по телу, останутся незамеченными для наблюдателей.

Достигнув очередного поворота бесконечного лабиринта переходов минус восьмого уровня, я снова опустил подбородок, зная, что здесь наилучший угол обзора расположенных повсюду камер. Рука взметнулась вверх до того, как я успел подумать и остановить себя. Козырёк форменной синей кепки ещё раз был натянут потуже вниз, и я продолжил свой путь, напоминая себе, что должен оставаться неприметным, иначе мой план провалится.

Я не мог этого допустить.

Закусив щёку с внутренней стороны, я усилием воли продолжил переставлять ноги, размахивая свободной рукой в такт движению, во второй сжимая ручку небольшого чемоданчика со стандартным набором механика-техника. Сжимал не сильно, так, чтобы проходившему мимо охраннику, кивнувшему в знак приветствия и получившему ответную реакцию, не пришло в голову, что побелевшие костяшки моих пальцев говорят о той степени крайнего напряжения, когда происходит неладное.

Охранник остался позади, и я слегка приоткрыл рот, чтобы выдохнуть. Сердце заходилось в груди так, словно я не шёл, а бежал на предельной скорости вот уже двадцать минут, готовый рухнуть, как подкошенный, в любой момент. Пот лил ручьём, но жарко мне не было. Скорее, меня донимал нервный озноб. И не потому что температура на нижних уровнях никогда не поднималась выше десяти градусов. За пять лет я почти привык к этому.

Наконец передо мной показался лифт. Ноги стали ватными, совсем не слушались, но я не думал, просто приказывал себе идти дальше. Оказавшись у щитка приборной панели, я смотрел только прямо. Положил руку на сканер, тот считал данные, и панель открыла тускло освещённую кабину. Я вошёл и развернулся к следующему табло с рядом сенсорных цифр от одного до девяти и тремя дополнительными кнопками: ноль, плюс и минус.

Закончив работу на минус восьмом уровне, я должен был подняться на плюс шестой и приступить к плановому тестированию запасной системы вентиляции. Потратить на это пару часов, за которые бы закончилась моя ночная смена, и отправляться домой на рейсовом моноблоке, курсировавшем от города до тюрьмы и обратно строго по расписанию. Так я бы и поступил в обычный день, но сегодня у меня были другие планы.

Заведение строгого режима «Олгейт» располагало десятью уровнями над землёй и ещё десятью под. Рабочему персоналу общего допуска позволялось передвижение по восемнадцати уровням, исключая минус девятый и десятый. Для спуска ниже требовалось специальное разрешение, которого у меня не было. Там содержались особо опасные преступники.

Пока правая рука тянулась к панели, чтобы набрать плюс, а затем шестёрку, пальцем левой я нажал на неприметную чёрную кнопку в основании ручки чемодана. Глухое надрывное эхо, словно где-то глубоко под землёй произошёл взрыв, прокатилось вдоль коридора, по которому я шёл ещё какие-то секунды назад. Свет погас.

В кромешной тьме, не теряя ни мгновения, я опустился на пол и раскрыл чемоданчик. Достал фонарь на резинках, натянул его себе на лоб. Свет разрезал тьму, осветив компьютер, спрятанный внутри. Сооружённая мной машина занимала всё пространство, походя на обычный ноутбук, но этот прибор был толще раз в семь и мог гораздо больше, чем стандартная раскладушка.

Введя пароль, я тут же застучал по клавишам, отработав всё до мелочей давным-давно. В кабине лифта вспыхнул свет, локальная система ожила…

— Эй! — на противоположном конце коридора появился охранник с ручным фонарём, тот самый, что прошёл рядом минуту назад.

Свет ослепил на мгновенье, но, повернувшись в сторону раздражителя, я ни на секунду не прекращал работу, продолжив набирать чёткие команды.

В коридоре раздался гул, шаг набирал скорость — охранник быстро перешёл на бег, стремясь оказаться рядом, но панель лифта уже закрылась. Кабина понеслась вниз. Когда панель снова отъехала в сторону, передо мной оказался минус десятый уровень — первая часть плана была завершена.

Я вырубил питание лифта, подобрал компьютер, выскочил в спецблок и понёсся вперёд.

Электричества на уровне не было, как и во всём — почти во всём — здании тюрьмы, но это не стало проблемой. Карту минус десятого уровня, как и любого другого, я выучил наизусть, так что едва сбавлял скорость, чтобы вписаться в нужный поворот. Если бы ещё не этот жутко тяжёлый кусок железа… Но мне ничего не оставалось, как, задыхаясь, тянуть комп следом — он мне ещё понадобится.

Наконец я оказался у коридора, обозначенного цифрой двенадцать. Застыв всего лишь на мгновение, сглотнул от донимавшего возбуждения, прижал чемодан к груди и с опаской двинулся вдоль прохода.

По обе стороны от меня, на расстоянии пары метров друг от друга, к стене крепились вертикальные капсулы, походившие на старомодные железные гробы. Все они были заняты людьми. Как и положено покойникам, тела не шевелились. Но они не были мертвецами.

Их взгляды, полные ненависти, ярости, злости, безумия и смертельной угрозы, были устремлены вперёд. Челюсти некоторых сжаты, другие так и застыли в жидкости криосна вопя от гнева и сжимая кулаки, которыми, должно быть, колотили изнутри до самого конца, не согласные с приговором пожизненного анабиоза. Тела, огромные и могучие, лишённые для процедуры одежды, представляли внушительное зрелище. Они пугали собственной мощью, уже не принимая в расчёт то, что здесь — в «Олгейт», на минус десятом уровне, в двенадцатом коридоре, — были собраны почти два десятка самых опасных преступников.

Луч фонаря выхватил очередного монстра. Круглая лишённая волос башка с маленькими, торчавшими в стороны, ушами и густыми бровями под которыми кровавым убийством светились чёрные глубоко посаженные глаза. Рот застыл в гримасе звериного оскала, губу разрывал глубокий коряво зашитый шрам, разделивший подбородок на две неравные части.

Оказавшись прямо напротив, я вздрогнул. Вдруг показалось, что в любую секунду он с грохотом отшвырнёт прозрачную крышку и набросится на меня, с лёгкостью разорвав на части голыми руками. Это было не так уже и сложно представить. В альфе было метра два или больше роста, плечи расходились, как у прирождённого борца. Что бы сделал я — жалкий омега, едва дотягивавшийся макушкой до его груди? Мне и компьютер было тяжело нести. Я был настолько худым и тщедушным, что многие при первой встрече принимали меня за подростка, а ведь мне было почти тридцать.

Сглотнув, я пошёл дальше, неуверенно оборачиваясь и дрожа от страха, пока не достиг конца прохода. Передо мной возникла та самая капсула.

Фонарь выхватил номер восемнадцать, я почувствовал, как всё содрогнулось внутри, когда луч медленно сполз на человека, заточённого в оковах металла.

Альфа был не меньше тех, кого я оставил за спиной. Такой же огромный и такой же сильный. На его застывшем лице — лице с мощным, упрямо выдающимся подбородком, тяжёлыми надбровными дугами и расположенными под углом скулами, заставлявшими внешние уголки глаз тянуться к вискам — не было той агонии возмущения и негодования, что на других. Он словно бы знал, за что здесь оказался, и не видел никакого смысла в том, чтобы зря сотрясать воздух. Он будто предпочёл затаиться. Замер на мгновенье в ожидании своего часа.

И, похоже, час этот наконец настал.

Передо мной был Дитер Прайд — вор, мошенник, контрабандист, убийца и мятежник, поднявший восстание в две тысячи сто восьмом году, за что и был объявлен врагом государства. Его удалось поймать в тот же год, и в двадцатисемилетнем возрасте он был приговорён к пожизненному анабиозу. Правозащитнику удалось отстоять право на пересмотр дела, и Дитер избежал высшей меры наказания — смертной казни. Документы подавались один раз в три года, но решение судей оставалось неизменным: Дитер продолжал пребывать в криосне.

Я выдохнул с натугой, чувствуя, как колотится сердце; ноги затекли и я механически сместился влево, взгляд альфы дрогнул, последовав за мной. Медлить было нельзя. Я и так потерял пару драгоценных минут.

Упав на пол, я снова раскрыл комп, установил соединение с системой капсулы напрямую и ускорил последнюю стадию процесса «распаковки»: камера Дитера, в отличие от остальной системы, не прекращала работу ни на мгновенье. Стандартный процесс вывода из анабиоза занял бы около пары суток, но я, получив сменные задания на неделю вперёд, понял, что момент настал, и запустил программы восстановления заблаговременно. Всё было готово уже несколько месяцев, я только поджидал очередного назначения на минус восьмой уровень — ближайший уровень до цели, уровень, дававший достаточно времени на операцию и немного больше на возможные сбои и отклонения.

Капсула зажужжала, спуская жидкость. Внутри отчётливо раздались толчки. Подавался кислород, лёгкие заново привыкали к работе, налаживая выделение углекислого газа. Я читал, что это не самая приятная процедура и степень тяжести перехода из неактивного в активное состояние зависит от физического здоровья объекта и количества времени, проведённого в анабиозе. Дитер находился в заморозке двадцать лет, и это был очень долгий срок.

Камера всё ещё работала над восстановлением жизненных функций. Оставалось недолго, когда над головой взвыли аварийные сирены, сигнальными последовательностями врубили красное освещение, заработали камеры наблюдения; охранному блоку наконец удалось разблокировать системы и запустить программу «Д» — программу чрезвычайного положения. Теперь попасть с одного уровня на другой было невозможно. Передвижение внутри уровней тоже было частичным. Исключение составлял отряд специального реагирования, уже, должно быть, прибывший к стенам тюрьмы и теперь штурмовавший неприступную крепость — им будет обеспечен неограниченный доступ.

Вызов на пульт спецкоманды поступил сразу после отключения электричества. То есть почти сразу. Задержка была минимальной и незначительной, чтобы ее заметили, и это давало ещё несколько крох драгоценного времени. Да и камеры минус десятого уровня показывали запись, а не то, что здесь происходило прямо сейчас.

Сброс давления выпустил избытки восстанавливающего газа. Замки панели щёлкнули, и та сдвинулась в сторону. Я ничего не мог разглядеть — пространство камеры всё ещё заполнял газ. Выключив фонарик, только добавлявший пятен перед глазами, я шагнул ближе, всматриваясь в глубину.

По коже пробежали мурашки, когда я оказался вплотную к камере. Выдохнул, а уже в следующий миг горло сдавила рука. Огромная лапа обхватила мою шею и с лёгкостью вздёрнула тело в воздух, едва позволяя дотягиваться до пола носками. Я, словно висельник, совершивший неудачную попытку самоубийства, пытался вытянуться настолько, чтобы почувствовать опору и перестать задыхаться, но всё было тщетно. Альфа сделал шаг вперёд, оказываясь вне стен узкой клетушки, державшей его последние двадцать лет. Газ, будто пар разогретого тела, испарился с поверхности кожи, и вот он смотрит на меня своими серыми, как сталь, глазами. Такими же безжизненными и безразличными, как металл.

Ещё немного, и я попросту вздёрнул руку, испытав вспышку радости от того, что сумел достать наушник из кармана форменного комбинезона и не уронить при этом. Сжимая ладонь, вытянул её прямо под нос альфы, но не достал даже до плеча.

Раскрыл пальцы, серый взгляд срезал в сторону. Перед глазами поплыло, я был готов сдаться, и не заметил, когда наушник исчез с ладони. А уже мигом позже в моём ухе прозвучало натужное: «Дитер? Дитер? Брат, ты там? Ответь. Где вы? Вы выбрались?».

Простые слова резали ухо, хватка слегка ослабла. Ещё миг, и я упал вниз, неудачно приземлился, сильно приложившись о пол плечом.

— Цорм? — хрипло прозвучал голос.

«Дитер!» — заголосили так, что меня оглушило.

Нужно было лучше отрегулировать громкость, но сейчас было уже поздно, хорошо хоть успел включить связь, иначе бы сдох уже наверное.

«Да, это Цорм! Твой друг, Дитер! Ты, должно быть, тормозишь сейчас по полной. Это нормально после анабиоза. Ты соберись, мы тебя ждём. Следуй за омегой, он покажет. И давай, шевелитесь там. Тюрьма на ушах и к вам прибыли гости».

Цорм говорил о группе реагирования. Значит, они уже на территории и теперь, должно быть, обследовали уровни. Я, конечно, не забыл устроить пару провокаций, установив программу, открывавшую разные блоки уровней, где содержались заключённые, но временем никогда не стоило пренебрегать. Следовало поторапливаться, если мы собирались уйти живыми.

Я поднялся и сделал шаг в сторону.

— Идём, — бросил, глядя на альфу снизу вверх и чувствуя, как от этого взгляда трясутся поджилки.

После нескольких бесконечных мгновений альфа кивнул. Я обернулся, подхватил комп и двинулся по проходу в обратном направлении. Бросив взгляд через плечо, увидел альфу. Тот с натугой управлялся с собственными конечностями. Мышцы, подготовленные слабыми электрическими разрядами в течение последних десяти часов, должны были слушаться, некоторую заторможенность и значительное усилие следовало списать на восстановление работы нервных окончаний и центральной нервной системы в целом. Скоро эффект после анабиоза должен был исчезнуть. Оставалось надеяться, что это не помешает нам свалить отсюда подальше.

Я направлялся в противоположную сторону от лифта. Уйти поверху — подняться на плюсовые и удрать по земле или воздуху было невозможно. Помимо охранных систем, с которыми я бы мог поработать, там, должно быть, сейчас развернулась преисподняя из основного персонала и вызванных спецслужб, не говоря о том, что информация о случившемся уже распространилась по всем военным участкам Грейштадта. Все были начеку, так что далеко бы мы не ушли.

Впереди показалась нужная мне табличка с надписью: «Водозабор».

— Сюда!

Мы ломанулись к двери, комп был открыт, стоило оказаться рядом. Я заранее позаботился, чтобы в списке допуска в помещение были и мои биометрические данные, и теперь попросту включал локальное питание, заставив систему ожить.

«Готово!»

Сканер считал отпечаток руки, вспыхнула зелёная полоса. Внутри небольшая, но достаточно просторная комната с перекрестиями толстых водосточных труб и арок. Я тут же вычленил взглядом нужный узел. Взбежал наверх по решётчатой лестнице, на ходу открывая свой чемоданчик, чтобы проверить, здесь ли наш «транспорт», а заодно запустить систему узла в нужном режиме.

Капсула была здесь — прямо за металлическим люком на стене слева — маячок, находившийся внутри, подавал чёткий сигнал.

Грейштадт получал воду из водохранилища в десятке километров от тюрьмы, прямо под которой и пролегала основная водная магистраль. «Олгейт» принадлежал отдельный отсек, ответвление для обеспечения территории водой, соединявшийся с основной системой. Именно отсюда мы и бежим в город, где нас уже ожидали друзья Дитера.

Накануне они добрались до точки и отправили капсулу против течения, задаваемого насосами городской резервации водоснабжения. Капсула, оснащённая программой, контролирующей маршрут, чтобы попасть в нужный рукав водяного лабиринта, подходящим винтом, способным оказать нужное сопротивление, и достаточным количеством горючего, уже преодолела расстояние и теперь упиралась в люк с обратной стороны. Топлива было с лихвой, отметка показывала тридцать шесть процентов. Если бы оно испарилось раньше, чем мы осуществили план, капсулу бы попросту понесло обратно искусственно создаваемым течением.

— Слушай, — повернулся я к Дитеру, альфа настороженно уставился в ответ, взгляд его был более осмысленен. — Я открою вон тот люк и комнату начнёт заполнять вода. Сюда внесёт капсулу. В ней пара баллонов с кислородом и маски. Тебе и мне. Надеваем их, крепим маски и ждём. Комната изолирована на случай протечек, когда вода достигнет потолка, давление выровняется, здесь образуется воронка и нас понесёт в город общим напором. Там будут ждать твои люди.

— Сколько у нас времени?

— Всё здесь заполнит водой секунд за двадцать. Так что времени в обрез.

Альфа кивнул — времени действительно было ничтожно мало. Оставалось только надеяться, что всё выйдет как задумано.

— Я упаковываю комп и погнали.

— Почему не бросишь?

— Много важной информации, — отвечал я, уже затягивая машину в плотный брезентовый мешок, припрятанный в основании чемоданчика.

На самом деле корпус был герметичным, но я привык перестраховываться.

— Готов? Тогда жму, — с этими словами я подошёл к шлюзовому люку и ударил по большой плоской кнопке.

Массивная панель поехала в сторону, вода хлынула на пол тяжёлым потоком. Матерчатые кеды тут же промокли, ноги вмиг заледенели. Об остальном я не успел подумать, в помещение внесло серую капсулу.

— Вот она! — крикнул я, но Дитер увидел её одновременно со мной и уже нырнул следом.

Вода уже добралась до бёдер. Альфа недолго поборолся со слишком лёгким куском пластика, швыряемым резкими хаотичными потоками из стороны в сторону, и справился с посудиной как раз в тот момент, когда я оказался рядом. Ноги оторвались от пола — вода лишила опоры, в этот момент Дитер раскрыл герметичную оболочку.

Внутри оказался один баллон и маска.

— Цорм? — вытаращился я.

«Прости, парень», — произнёс голос в наушнике.

Мы с Дитером переглянулись.

Всё было ясно. Уйти должен только один. И это, без сомнения, был Дитер. Я не успею даже выбраться из комнаты; до потолка оставалось метра полтора, входную панель я заблокировал, как только мы оказались внутри. Меня засосёт в трубу — и я покойник. Цорм не мог не знать об этом, мы обсуждали план сотни раз. Дитер не понял всего, что произошло, но главное уловил верно.

Не говоря ни слова, он достал маску и баллон, зацепил лямки через плечи, выхватил у меня комп и, не дожидаясь, пока образуется воронка водоворота, нырнул.

Вода почти затопила комнату.

Это был конец.